Генезис ч.7
«Я обвел тяжелым взглядом собравшихся на площади. Они все были еретиками! Они все решили отвергнуть Священный закон великого Кузурлинга.
– Что вы еще можете сказать мне в свое оправдание? О, ничтожные?!
– Мы не виновны, о господин! Мы лишь хотели знать, что говорил великий Кузурлинг, когда твой наместник возжелал забрать себе все наше имущество, даже жен и детей наших? – ответил мне седовласый селянин.
– А желаете ли вы знать, что говорил великий Кузурлинг о таких, как вы – ничтожных еретиках?!? – гневно вопросил я, садясь на закованного в броню, боевого Рата.
– Помилуй, господине!.. – упал на колени говоривший со мной.
– Вы отвергли слово Священного закона! Вы посмели отрицать учение святого Кузурлинга! Вы решили воспротивиться воле господина, поставленного над вами самим Горой! – продолжал я гневно обличать, не взирая, на упавшего передо мной на колени старика, – За кровь моих верных слуг, несших вам слово истины, вы провозглашаетесь еретиками и заплатите достаточную цену!
Я вырвал свой меч из ножен и направил верного Рата на коленопреклоненного старика, воины, стоявшие до этого молча за мной, с громкими кличами, последовав моему примеру, принялись разить мечами и копьями собравшихся на площади жителей мятежного селения.
– Орден святых кузурлингов! Братья! Довершим начатое нашим прародителем, уничтожим ересь в зародыше! – провозгласил я, видя, что задние ряды еретиков дрогнули и начали разбегаться. Они, желая спастись от нашего праведного гнева, пытались прятаться между хижин, где наши боевые Раты не могли развернуться.
Крики боли и страдания заглушил наш боевой клич, провозглашенный сотней глоток святых рыцарей, мой меч уже отделил голову их главаря – старца пытавшегося вымолить у меня прощение и не переставал рубить направо и налево, а я погнал своего Рата вперед, чтобы отрезать путь отступления остальным еретикам! И тут что-то острое и тонкое ударило с крыши соседнего дома в прорезь моего шлема, боль и тьма лишили зрения и не в силах противостоять этим новым врагам, я, склонившись к гриве верного Рата, выпал из седла.»
Какой ужасный сон! Ужасное пробуждение в этом ужасном месте!
Я был на той же плоской горе, на которую меня посадил Горо, передо мной стоял все тот же источник света, с которым говорил Горо, и где другие Горы яростно убивали себе подобных. Немудрено, что и сны мне сняться такие страшные!
«Не хочу больше здесь оставаться, надо заставить Горо убираться отсюда побыстрее» – подумал я и, встав на ноги, стал искать глазами Горо.
Он оказался спящим в какой-то невероятной штуковине, больше похожей на усыпальницу, в которых мы хороним умерших старейшин. Не зная, как спуститься с горы, где находился, я начал истошно кричать, пытаясь разбудить своего великана.
Я, владелец самой мощной электронной корпорации мира, состою в клубе самых богатых людей планеты. Я хотел и получал ВСЕ! Я не знал чего мне еще захотеть! И тут появилась совершенно сумасбродная идея – Экспедиция в будущее! Это захватило наши умы, начались долгие эксперименты, но в итоге это стоило тех денег, которые мы вложили в реализацию нашего замысла. Возможность прожить дольше всех, пережить всех врагов и друзей. Победить само время – остаться в живых через сто, двести, пятьсот лет, со своими возможностями и новыми желаниями! О, это стоило испытать! Зачем? Я захотел, и я получил! Получил новый мир, в котором я оказался в полном одиночестве, лишенный всех своих возможностей и капиталов, в полностью стерильной от людей среде. В мире населенном разумными грызунами… То что могло помешать мне наслаждаться жизнью – произошло! Я остался единственным ЧЕЛОВЕКОМ на земле!
Зачем, о господи, ты оставил меня одного, что бы увидеть смерть всего человечества?! Стоп! Кому и как я могу молиться здесь?.. Да и существует ли еще здесь наш бог?
Непонятное свечение перед глазами собралось в какую-то огненно-рыжую, бородатую, хитрую рожу.
– Привет! Меня зовут… А в принципе тебе неважно как, – противным гундосым голосом обратилась ко мне клоунская рожа, и продолжила, – Но если ты все-таки интересуешься, то мои соплеменники звали меня Ашефель, а твои – почему-то Вельзефулом, до сих пор не могу понять соотношение этих двух имен. Впрочем, меня звали и по другому, у меня было много имен, данных мне твоими сородичами в разные времена, например Локи, Гермес или Тот. Можешь звать меня, как тебе больше нравиться… И-и-и, ты знаешь почему меня здесь оставили?.. – клоунская рожа сделала многозначительную паузу, – Потому, что отвергли, из-за того что не любят! Наглые, самоуверенные идиоты! Эти ничтожества не понимали меня! Они не умели того, что умею я! Скажу тебе по секрету – я единственный из всех моих сородичей умею… – рожа многозначительно замолчала, – Врать! Ха-ха-ха!!!
– К-кто ты?..
– Фу-у-у, какой не деликатный вопрос, если хочешь, то… – и передо мной вновь возникла совершенно обнаженная Мерлин Монро, – Тебе так больше нравиться, милый? – сладко проворковала она, приближаясь ко мне.
– Ч-что это за дурацкие фокусы!?! – закричал я, испуганно отстраняясь от нее, – Я что, схожу с ума?
– Ну, если ты в этом уверен, то, конечно же, да! – послала мне воздушный поцелуй Мерл.
Черт подери – я проснулся! С трудом разлепив глаза, я услышал пронзительный визг Кзии.
«Вот, что за сны мне снятся!» – с досадой подумал я и неприязненно посмотрел на хомяка.
Кзии, увидев, что я открыл глаза, запищал еще громче и подбежал к краю стола.
– Ты голодный, наверное, – начал гадать я и поднялся из криокапсулы, чтобы расколоть ему пару орехов.
Но Кзии не обратил на орехи никакого внимания, он подбежал к краю стола, в сторону двери из комнаты и многозначительно уставился на меня.
– Ха, подожди, – помотал я головой, – Мне еще надо разобраться, что же все-таки тут произошло, а потом… Потом будет все хорошо!
Кзии, как будто поняв, о чем я ему говорил, присел на задние лапки и обескураженно стал следить за моими действиями. Я снял свой резиновый «мешок» с ручки стеклянного шкафа и начал пить, вода немного отдавала резиной.
– Хочешь пить, Кзии? – хомяк утвердительно закачал мордочкой, и я подсадил его к краю мешка.
Кзии очень умилительно перегнулся через резиновый край, уцепившись за мои пальцы своими задними когтистыми лапками и начал лакать воду. Мне стало очень смешно, и я в шутку тряхнул рукой. Хомяк, не успев ничего понять, молча перекувырнулся внутрь мешка. Громко захохотав, я наблюдал за плавающей на поверхности рыжей, ушастой мордочкой, но вспомнив, что мой хомячок может легко утонуть в резиновом шлеме химзащиты, я выловил его из воды и водрузил обратно на стол, рядом с приготовленными для него орехами.
– Ну вот, ха-ха, какая у тебя была утренняя ванна! Ха-ха! – не сдерживая смех, сказал я испуганному Кзии.
Съев с полдюжины орехов, я снова включил гаджет. Красный сектор, состоящий из оранжевого, красного и бордового – самый широкий из всех и самый «страшный» для меня. Я снова встал, сделал несколько шагов по комнате, подошел к стеклянному шкафу, где на ручке мотался мешок с водой, заметил в нем плавающие на поверхности волоски, брезгливо их выловил, посмотрев на мокрого Кзии, и снова уселся в кресло перед включенным гаджетом. Я отклонился на спинке кресла и зажмурившись, погрузил пальцы в свои спутанные волосы.
«Чертов хомяк! Чертов мир, в котором я оказался…» – выругался я про себя, открывая глаза.
Оранжевая полоса шара.
Ярко освещенная комната, заставленная металлическими столами с рядами колб и реторт, и стоящими вдоль стены какими-то глухими металлическими шкафами. Явно лаборатория. Вид сверху. Миловидная женщина в зеленом комбинезоне, что-то делает у одного из столов. Слышно, как открывается дверь, отъезжая в стену, и в ракурс камеры уверенно входит пожилой одутловатый мужчина в массивных очках и таком же зеленом комбинезоне.
– Эн, вы опять лезете куда вас не просят! – раздраженно начал вошедший.
– Но профессор, посмотрите на колонии этого нового штамма, – начала оправдываться женщина, – Я наблюдаю, как быстро они мутируют в воздушной среде…
– Какого черта, вы занялись этим делом?!? Я запретил всем прикасаться к образцам с поверхности! – продолжил злиться профессор.
– Но ведь это всего лишь обычная дизентерия и она уже попала в систему вентиляции убежища! – также перешла на крик отважная женщина, – Нам необходимо срочно объявить карантин и провезти поголовную детоксикацию…
– Что!?! Ты смеешь указывать мне, что делать? Тупая самка!!! – профессор, отбежав в другой угол, скрылся из вида и в тоже мгновение появился снова, занося над головой пластиковый ящик с пробирками.
– Профессор, останови!.. – попыталась выставить над собой руки бедная женщина, но пробирки уже летели ей в голову вместе с ящиком.
От удара тяжелым ящиком, женщина потеряла равновесие и вслед за этим на нее напрыгнул профессор. Он остервенело бил ее руками по лицу, по голове, потом схватил со стола какой-то круглый, по виду тяжелый прибор и начал бить ее им. Истошные крики женщины стали затихать и мужчина, ударив ее последний раз, бросил окровавленный прибор и повернулся к камере – мокрые волосы склеились сосульками на лбу, красное перекошенное лицо, очки давно слетели, из угла рта тянулась вязкая слюна.
– Я никому не позволю подвергать сомнению мою компетенцию!!! – хрипло проорал он, плюясь и выкатывая глаза, – Никому!!!
Рванув на себе ворот комбинезона, словно ему не хватало воздуха, убийца выбежал из лаборатории, оставив в кадре полный разгром и труп в зеленом комбинезоне с обезображенной головой.
– Это был светило мировой микробиологии Эштон Рассмусен… – на фоне разгромленной лаборатории, послышался закадровый комментарий Сэма, – Оно началось именно от сюда, из лаборатории, потом обслуживающий персонал, випы, их семьи, дольше всех держались мои ребята, я их лично отбирал, каждого, наверное их высочайшая самодисциплина послужила барьером этой заразе. Что это было, я не смогу вам объяснить, скорей всего помощница Эштона, бедняжка доктор Энни Браун, была права и напавшие на наше убежище скоты с поверхности принесли с собой какие-то новые вирусы, которые вместе с ошметками тел, когда мы не осторожно стали их добивать из Спасателей, попали в систему воздушной рециркуляции воздуха. Заражение произошло настолько стремительно, что мы не успели ничего предпринять.
Экран преобразовался в просторную жилую комнату с богатой обстановкой, в которой царил страшный беспорядок. На роскошном диване сидел полуодетый человек, преклонных лет, показавшийся мне очень знакомым. Он был одет в дорогой деловой костюм, без брюк – тощие волосатые ноги в черных носках и ботинках нелепо торчали, как из юбки, из под полы длинной белой сорочки, выглядывавшей из превосходного пиджака.
Человек медленно поднялся с дивана, поправил на себе галстук, покряхтел в кулак, прочищая горло и басовито крикнул.
– Анри-и-и! Где ты, черт тебя подери!
На крик появился молодой человек, очень похожий на кричавшего, но в желто-голубом комбинезоне с нашитой на груди сиреневой именной биркой.
– Что па-а?
– Где мои брюки, стервец! Опять эта твоя грязная малявка их куда-то спрятала!?!
– Иди на… Старый маразматик! Вечно теряешь свои шмотки, а твоя внучка вообще не причем, она уже несколько часов играет в соседней комнате! – молодой человек, повернулся спиной, намереваясь уйти.
– Что!?! Ты к кому обращаешься сопляк?!? – багровея закричал старик и его индейские скулы заострились над сжатыми губами.
– К тебе, идиоту! Не смей трогать своими вонючими руками мою дочь! – прокричал, поворачиваясь к нему, парень.
– Ах ты, мерзкий сосунок! – зарычал старик и бросился на сына.
Они сцепились как два зверя, старик сжал горло Анри своими узловатыми пальцами, а тот принялся колотить его кулаками и ногами по бокам. От каждого удара старик дергался и хыкал, но хватки своих пальцев не ослаблял. Наконец Анри обмяк и стал заваливаться набок, и скоро они вместе уже были на полу. Камера, чтобы следить за дерущимися изменила ракурс. Старик, закряхтев, стал разжимать пальцы и захотел подняться, но охнув, снова завалился на не подвижного сына.
– Ох, чертов сосунок… – выругался он, – Ребро сломал… Синти! Синтия!!! – громко позвал он.
В кадре появилась смуглая девочка лет двенадцати.
– Что дедушка? Тебе помочь? – участливо бросилась она поднимать старика, – Ой, что с папой!?!
– Ничего, ничего, милая, ему стало не хорошо, как и мне, сейчас вызовем нашего бравого профессора и все будет хорошо… – кряхтел, поднимаясь с ее помощью, пожилой мужчина.
Девочка не веря, глядела ему в глаза. Камера приблизилась и взяла говоривших крупным планом. Глаза дедушки выражали безумие, из угла рта проступила не понятная зеленоватая жижица.
– А скажи мне, милая, – шепеляво растягивая слова, начал старик, удерживая ее ручку, – Не ты ли спрятала мои брюки?..
Девочка непонимающе распахнула свои зеленые глаза полные слез.
– Чего ты пялишься на меня, как больная!? – начал терять терпение дед, – Говори сейчас же, где мои брюки!?! – камера наехала на лицо пожилого мужчины. Растрепанные седые патлы слиплись на мокром лбу, глаза навыкате, с уголка перекошенных губ отвисла густая слюна, которую он похоже не замечал.
– Н-не знаю, деду…
Старик, заревев, как медведь, набросился на ребенка.
– Ким Джонсон, сэр, опомнитесь! Прекратите! Немедленно! – послышался голос Сэма по громкой связи, – Дежурный наряд, немедленно в апартаменты Президента! Немедленно!
Когда появились сиреневые солдаты, престарелый ублюдок, в треснувшем
на спине по шву превосходном пиджаке, урча, откручивал голову уже мертвой девочке.
– Чем человек был умнее, чем успешнее, тем скорее эта зараза настигала его, отнимая саму суть человека, его разум, – сопроводил своим комментарием, кадры разлетающегося в куски президента, Сэм.
Сюжет закончился.
продолжение следует
