Шон

Живёт на свете мужчина лет тридцати. Серые глаза, серый костюм. Ни высок, ни полон, да и на лицо приятен. Ничто неизменно в однообразном существовании. Жизнь его проста и чередуется простыми действиями:

Дом — пятиэтажное строение с некогда коричневыми стенами, после чего выцветшими, в котором располагалась пустая однокомнатная квартира. Пропахшая плесенью и подгоревшей едой. Жизнь в ней умерла вместе с тараканами, крысами и цветами.

Офис — тусклое, унылое здание с миллионом окон-глаз, откуда за тобой могут наблюдать сотни людей, вместо выполнения своих обязанностей. Его видно отовсюду, восемьдесят этажей неприметности. Можно забыть о существовании времени, немного расслабиться и выпить дерьмового кофе из автомата.

Обед — проходит бок о бок с коллегами, обсуждающими своих жён, детей и перемывающими друг другу кости. Люди, соревнующиеся в том, у кого больше болячек и меньше зарплата. Это место можно покинуть, проникнуть в серую массу людей и «выплыть» к кафетерию. Отведённое время наблюдать за людьми: кто-то опрокинул тележку с хот-догами, в переулке сидит бездомный, одиноко бродит маленький мальчик. Ничего не меняется с течением времени, словно вечно понедельник.

Бар — мужчина завсегдатай непопулярного подвальчика. Можно поболтать с барменом, часто приветливым и дружелюбным, или глянуть очередную трансляцию очередного матча. Иногда даже не знаешь, что там показывают. Слушаешь монотонный голос диктора и погружаешься в собственные проблемы.

Мужчина заурядный, не представляющий собой ничего особенного, подобен своей жизни. Встаёт в пять утра, чтобы успеть добраться на автобусе в офис. Каждый день транспорт переполнен: пожилые люди, дети, офисный планктон.

Повторяет год за годом изживший себя алгоритм, со временем кожа стала серой, глаза потеряли яркий оттенок, будто компьютерный экран втянул в себя все краски.
С трудом можно припомнить имя, в меру распространённое, легко забываемое. Джеймс? Томас?

И вот снова обед, и вот снова кафе. Почему-то сегодня внимание остановилось на бездомном в переулке. Протёртая одежда, запылившаяся красная шапка с помпоном, на каждой из перчаток отсутствует по пальцу, яркие заплатки на штанах добавляли образу вырвиглазности. Мужчине он почему-то напомнил дешёвого Санта-Клауса, которого родители заказывали своим детям. Серая отросшая борода, сросшиеся брови. Только сменить наряд, и можно отправлять на детские утренники.

Стоило покинуть уютное место, задуматься о своём и вот ты уже случайно оказался у того переулка. Мрачный, неуютный, пахнет перегнивающими отходами людей, содержащимися в мусорных контейнерах.

Стодолларовая купюра легла в руки медленно, словно жизнь, протекающая в офисе.
— Даже не знаю, как отблагодарить тебя. — Голос был басистым и хриплым.

«Санта» сделал доброму мальчику подарок: фиолетовое яйцо, покрытое сиреневыми пятнами, размером с ладонь ребёнка. Кажется, оно было найдено другом в Антарктиде…

Мужчина ходил на работу, позабыв о подарке, а бродяга больше не появлялся в том переулке. Без него улица казалась более серой, унылой, а, может, ничего и не изменилось вовсе.

Дни текли за днями, недели за неделями, яйцо росло. По размерам оно походило на страусиное или даже больше. Если бы слоны откладывали их, то, уверена, по размерам они было бы таким же.

Послышался треск, хруст, хлюпающие звуки. Мышь, всё это время сидевшая в вентиляции, наблюдала за происходящим, а именно за медленно ползущим существом фиолетового оттенка. На задних конечностях копыта и пальцы на передних. Волосы синего цвета переплетались с зелёными прядками, хвост медленно волочился по земле, оставляя влажный след за собой.

Но квартира была пуста, хозяин скончался пару дней назад на рабочем месте. От передозировки серости в своей жизни. Существо несколько раз ткнулось рогом в дверь кухни, пытаясь открыть её, но все попытки оказались безуспешны. Повернулось в сторону мышки, принявшись глазеть на неё, лицо выглядело, словно человеческое. Отчасти пугающее и завораживающие.