Мысли (не)материальны

История Ванессы: Лучшее настроение

История Тайлера: Тень, знай своё место

Дэвид меланхолично наблюдал, как его сестра Эми беседует с доктором. Пока всё хорошо, только у неё кровь нескончаемым потоком извергалась изо рта. На новой лимонной блузке неровными алыми пятнами вырастали маки. Скоро будет сплошной ковёр из цветов. С определённого ракурса даже красиво. Но это его не беспокоило. Такое часто случалось. И с Эми, и с Дэвидом.

Сочувствие на грани самобичевания. Оно выглядит именно так чаще всего. Сердце обливается кровью и вытекает наружу. Когда сталкиваешься с таким впервые, как идиот бледнеешь, бежишь сломя голову к телефону, набираешь номер неотложки… а потом эта неотложка увозит тебя. Потому что люди не улыбаются, когда у них изо рта фонтанирует кровь. Потому что ничего этого на самом деле нет. Всё в голове. И что-то из этого – правда.

На реальном мире натянули плёнку, и вся суть игры для Дэвида состоит в том, чтобы понять, где настоящее. Чаще всего приходится щупать. Ступать ногой в глубокую расселину на полу, вытаскивать обугленную головёшку из полыхающего тостера, не обжечься, пробовать на вкус, чтобы убедиться, что тост именно такой прожарки, какой и требуется. Нормальный.

Доктор и Эми заканчивают разговор, подходят ближе. Яркий солнечный свет греет маки, а они благодарно расцветают на блузке. Дэвид улыбается. Сестра отвечает тем же. Напряжённо, искусственно. Она разом становится похожа на куклу Синди или Штеффи. Тысячи нарисованных улыбок учат девочек следовать идеальной модели поведения и внешности.

Доктор дважды потёр мочку левого уха. Что-то там виднеется из ушной раковины. Раньше не было. Дэвид заинтересованно вытянул шею и изогнулся, силясь разглядеть новую кляксу на плёнке (не)реального. Эми нервно вздрогнула. Знает, к чему это ведёт.

– Мы говорили с твоей сестрой, – зачем-то озвучивает очевидное доктор.

– Я знаю, – говорит парень, не переставая тянуть шею.

Клякса спряталась. Но она там точно есть. Чёрная, блестящая, новёхонькая.

– Дело движется к выздоровлению, – говорит доктор, а из его рта слова текут табачными буковками, как у той Кэролловской гусеницы.

Дым, фальшь, пустота. Доктор почти со всеми говорит так, верить ему – всё равно что верить самому себе. К ободряющим речам подключается сестра. Она не врёт, зато у неё опять сердце кровью обливается. Лимонная блузка теперь беспросветно-алая. Красный цвет ей идёт.

Но Дэвид их не слушает, боится пропустить момент, когда чёрная клякса на глади реальности опять проступит на поверхности. Есть контакт! Клякса на деле оказалась тонюсеньким ужом. Или гадюкой. У него всегда была тройка по биологии.

– У гадюки есть жёлтые пятна на голове? – не упуская кляксу из виду, медленно и чётко спросил Дэвид.

Эми что-то залепетала, а доктор мягко сказал, что жёлтые пятна есть у ужа. Дэвид удовлетворённо кивнул. Уж, значит. С ужами он умел обращаться. Те не ядовитые, только если вцепятся, сложно отделаться. Но он будет осторожен.

– Эй, Эми, у тебя опять кровь идёт, – с задумчивой улыбкой обратился к сестре Дэвид.

Рефлекс. Эми рывком поднимает тоненькую руку к губам, чтобы проверить, всё ли в порядке. Браслеты звенят друг о друга. Доктор чуть поворачивается в её сторону, уж высовывает голову из своего укрытия. Дэвид проворно (санитары всегда говорят, слишком проворно для накачанного дурью психа) вскакивает с лавочки, трава пружинит под мягкими тапочками. Уж угрожающе раззявил пасть с мелкими зубами, но парня это не остановило: одной ладонью он упёрся в висок доктора, а другой ухватил гладкую чёрную голову и резко дёрнул на себя.

Крик. Страх. Злость. Разочарование.

Пусть кричат. Зато маленькая гадкая мысль о суициде извивается в кулаке. Скользкая, вроде безобидная, но Дэвид знал, к чему приводят ужи в ушах. К заметке в газете в разделе «Некрологи». Он видел это не раз и не два. Кулак безапелляционно сжался.

Подбежали санитары, вкололи очередную быстровырубающую дрянь.

Сознание расплёскивалось яркими красками, вытекало, оставляя только мягкую невыразительную пастель.

Эми глупая. Надеется, что его вылечат. Беда в том, что сам Дэвид не хочет быть здоровым. Потому что кто-то должен вылавливать ужей и гадюк. Кто-то должен спасать тех, кто не видит.

Когда-нибудь Дэвид покинет стены лечебницы, будет прикидываться здоровым. Он старался последнее время, но нельзя же оставлять кого-то с ужом в ухе ради того, чтобы побыстрее выйти и начать вычищать плёнку повсеместно?

Жаль, что только ненормальный может разглядеть настоящую ненормальность в этом обманчивом мире.