Гармония великого предела

Сомкнутые ладони, глубокий вдох. Еще покой и умиротворение царят в горном царстве, еще не убрала зима свою когтистую лапу от сердца земли, замедляя его биение, но уже слышится, едва уловимое ухом на самой грани восприятия, журчание первого ручейка, пробивающего себе путь в долину. Еще пара погожих деньков, и это робкое журчание перейдет в рев и грохот горных речек, а обмелевшие русла, питаемые на протяжении зимы только подземными источниками, переполнятся до краев. Энергия заполнит озеро, что приютилось у самого основания ледника. Давление толщи воды на стенки этой естественной чаши возрастет, и неудержимый поток, пробив преграду, устремится в долину.

Шаг в сторону, плавно присесть. По растрескавшейся под жгучими лучами солнца земле медленно скользит коричневая лента. Её волнообразные движения спокойны и размеренны. Она не спешит - суета не в её натуре. Разогретая кожа, словно ажурная кольчуга на торсе непобедимого воина, мерцает, отражая лучи при каждом изгибе изящного тела. Юркий язычок проскальзывает сквозь сомкнутые челюсти, пробуя порывы ветра на вкус. Угольки глаз, подобные отшлифованным кусочкам обсидиана, всматриваются в зыбкое марево. Уверенно и хладнокровно она движется к тени, образовавшейся под оранжевой скалой. Ловко скользнув в ладони прохлады, змея степенно сворачивается кольцом, виток за витком укладываясь опасным узором на песчаном настиле. В таком же величественном спокойствии она, смежив веки, замирает в напускной безмятежности, дарующей бессмысленную надежду неосторожному путнику. Она подождет, она умеет ждать. Выдержка - её оружие, бесстрастие - её коварство.

Перенести вес на левую ногу, взмах рук влево. Янтарные глаза зверя налиты дикой злобой, когти оставляют на полу глубокие борозды, а хвост яростно хлещет по полосатым бокам. Тигр не сломлен и всё ещё смертельно опасен для врагов, загнавших его в угол хижины. Истерзанные тела хозяев людоед тряпичными куклами раскидал по дому, после того, как вкусил их сочное мясо. Величественный зверь решительно не понимает, чего хотят от него эти жалкие двуногие. Крестьяне, сбежавшиеся к дому на крики умирающих, держат в руках палки и цепы - жалкое оружие против короля леса. Огненная молния рывком таранит толпу, раскидывая и бросая людей на истекающие кровью тела жертв, а затем с торжествующим рыком устремляется к джунглям.

Плавный разворот корпуса, ладони медленно скользят вправо. Мутные, зелёные волны баюкают гладкую чашу упругих листов и бережно окутывают ее своими тягучими потоками. Неряшливые стражи неусыпно охраняют своё сокровище, волею богов попавшее в запустелое и гниющее царство. Своими сальными ладонями они не смеют прикоснуться к безупречной чистоте его одеяния, лишь боголепно, кончиками пальцев, поддерживают изумрудный пьедестал над водной гладью. Все смрадное царство затаилось: оно не решается даже на мимолетный вздох, чтобы ненароком не потревожить покой и умиротворение божественного создания. Непорочный идол с умилением и любовью поглядывает на своих поклонников, с таким усердием и заботой обустраивающих его скоротечное пребывание в этом мире. Они полностью поглощены созерцанием идеальной красоты, забывая о беге времени. Он расправляет полы своей белоснежно-розовой мантии и поправляет пушистый жёлтый венок. Именно сегодня в этом заброшенном и запачканном месте он будет услаждать взоры удивительной чистотой и едва уловимо сладковато благоухать. Только сегодня и только мгновение на зеленом покрывале забрезжит искорка надежды и возрождения.

Резко уйти в сторону, руки к груди. Зеленоватые чешуйки небесного бога ослепительной бриллиантовой россыпью сверкают в просветах между облаками. Могучие крылья с немыслимой скоростью несут огромное тело через туманную взвесь. Легкие, подобно диковинным мехам, вдыхают холодный, пропитанный влагой воздух и извергают струи пара и пламени. Дракон наслаждается движением, пульсацией жизненной силы в могучих мышцах, потоками крови, прогоняемыми через вены огромным сердцем. Бога неба переполняет ощущение свободы и над землёй далеко-далеко разносится его довольный, басовитый рык.

Ноги вместе, корпус движется за руками, легко очерчивающими дугу перпендикулярно телу. Осторожное дуновение ветра пугливо колышет тонкие веточки, путается в пышных розовых бутонах, гроздьями украшающих сухие отростки. Лепестки словно слезы орошают землю под кронами деревьев. Нежным ковром они устилают почву, прикрывая серый грунт. Розовые пологи, подобно фатам, прикрыли деревья, и эти неказистые дурнушки преобразились, представ облаченными в шелка царственными невестами. Словно грустя о вольной девичьей жизни, они тихонько плачут перед свадьбой. Их слёзы, подхваченные застенчивым ветром, что опьянен дурманящим ароматом, кружатся стайкой ярких бабочек в ночном небе. Бледная луна на чёрном небосклоне, разделяет тоску красавиц и утешает их, ласково утирая слёзы серебряными ладонями. Она подстрекает трусливый, покоренный ослепительной красотой прелестниц ветер, нашептать им комплименты. Но влюблённый сын воздуха лишь смущённо теребит краешек кружевной фаты, не в силах вымолвить и слова. Он любуется убранством чаровниц, а розовые бабочки кружат и кружат в темноте, ускользая все дальше и дальше от покоев невест.

Руки, что еще секунду назад охватывали невидимую сферу, начинают медленно распрямляться. Противоборствующие потоки силы пришли к единству и теперь засыпают все глубже и глубже. Старик переносит вес тела на правую ногу и подтягивает левую ровно в тот момент, когда пальцы, опущенных вниз рук, касаются бедер.

Тишина и покой воцаряются во дворе монастыря. Смирение и гармонию обретает душа Мастера.

Старик еще секунду стоит неподвижно, затем уходит к зданию. За его спиной медленно гаснут сплетенные в вечном единоборстве фигуры.