Взгляд Волка. Глава 9

Иллюстрация автора

Георгий взял с полки старую книгу, уже знакомую Маше, сел за стол и раскрыл книгу на том самом месте, где Маша сняла текст на смартфон. Большая ладонь накрыла страницу. Он словно подбирал слова, в глубине души осознавая, что ему тяжело об этом говорить. Да, их родовую тайну знали немногие. И сейчас он боялся, что не сможет объяснить Маше всю важность этой тайны, боялся, что девушка не в полной мере осознает, что это не сказка, не древнее предание из старой книги, а самая что ни наесть реальность. Их быль – страшная в своей фантастичности. Но настал момент истины она должна не только узнать о нём, но и понять о произошедшем с ней.

- Эта книга передаётся у нас от поколения к поколению, вернее, от Войта к Войту. Я не знаю, как она у нас появилась. Собственно, и ни дед, ни прадед этого не знали. Но мне удалось выяснить, что царь Пёр Первый – большой любитель всяких редкостей и тайн – повелел напечатать это издание с более древнего рукописного списка, - Георгий замолчал и вновь погладил страницу, точно книга была для него чем-то живым, возможно, существом, хранившим тепло рук нескольких поколений его предков.
Он посмотрел на Машу, которая сидела напротив него. Поджав ноги и закутавшись в плед, она казалась внимательной и сосредоточенной на его рассказе, но он без труда прочёл её тревогу, которая пряталась на самом донышке зелёных глаз. Девушка была не просто испугана и растеряна от свалившейся как снег на голову новости о его странном даре и о её беременности. К тревоге примешивалась безотчётная боль, точно её ранили в самое сердце. Он понимал любимую - несколько лет назад, узнав о том, что теперь ему предстоит нести бремя Войта, Георгий испытывал похожие чувства. Но всё-таки у него было иначе – он с самого детства знал о родовом даре, для неё же это было полной неожиданностью, ещё большей, чем встреча с зелёными человечками. И сейчас ему захотелось прервать рассказ, а ещё лучше сказать, что всё это сказка, немного страшная, но только лишь сказка. Однако – и он слишком хорошо осознавал это – сейчас играть в страуса, прячущего голову в песок, не пристало, было очень опасно.

И он продолжил:
- Дед рассказывал, что когда-то род наш принадлежал к племени лютичей, лютых людей. Иначе их называли вильцами, волками. Зимой воины племени в день солнцестояния облачались в волчьи шкуры, это давало им силу, укрепляло дух в момент противостояния с многочисленными врагами. Они могли обращаться в волков и удачно применяли эту способность в бою. Когда враги подступали к отрядам вильцев, то видели не людей, а множество волков. Враги в диком ужасе бежали. Со временем способность эта закрепилась только за нашим родом, однако и у нас постепенно стала передаваться не всем. А род с самых древних времён был жреческим. Нас стали называть волкодлаками, носящими волчью шкуру.

Видя, как расширились от удивления глаза Маши, Георгий заметил:
- Да-да, именно так. Это уже потом, в христианские времена, когда старые боги преследовались, слово стало пугательным. Ну знаешь, типа – во время затмения волкодлак луну проглотит, ну и прочая такая чепуха, - он засмеялся, но сразу опять заговорил серьёзно. - Кстати говоря, жрецы и правда всегда носили одежды на волчьем меху. Однако со временем убивать волка стало запретом. Особенно это было запрещено Войту.

- То есть, - с удивлением перебила его Маша, - тогда, спасая меня от зверя, ты намеренно шёл на то, чтобы нарушить запрет?!
- Ну, я же не убил его, - его губы растянулись в озорной усмешке. – И у меня не было выбора. Я не мог допустить, чтобы ты погибла.
- Ты специально дал Упырю уйти? – зелёные глаза расширились.
- Я не знал тогда, что это Упырь, - Георгий пожал плечами. – В тот момент я думал, что просто спасаю девушку от волка-одиночки. И да, я намеренно просто спугнул его. Он гораздо меньше меня…

Он резко замолчал и нахмурился, между бровями залегла глубокая морщина. Маше показалось, что Георгий что-то вспомнил.
- Ну и? Продолжай, - поторопила она.
- Да… - он провёл ладонью по лицу, будто стряхивая неожиданную мысль, и продолжал ровным тоном: - Вся история с Упырём началась с того момента, когда случилась измена. Якобы женщина изменила будущему Войту с его же отцом.
- О, Господи! - воскликнула Маша и закрыла лицо руками.
- И он убил их, лишил жизни родного отца и свою жену, - нарочито равнодушно продолжал Георгий, в душе ругая себя за эту вынужденную жестокость по отношению к Маше. - А его беременная мачеха прокляла убийцу, и стал он Упырём… Он поклялся мстить нам: полностью истребить род своего отца. И это ему почти удалось…

Георгий замолчал, подсел к Маше и прижал её к себе, давая возможность тихо выплакаться у него на груди.
- Испугала тебя моя история? – спросил с печальной улыбкой, вытирая слезинки с нежных девичьих щёк.
- Нет, - она подняла на него глаза, полные слёз, - но мне жаль его… Наверное, нет ничего страшнее, чем узнать об измене… А тут ещё и отец оказался предателем. Скажи, а этот отец тоже был Войтом? Разве нет у вас какого-то кодекса? Ну каких-то принципов, которые Войт никогда не переступит?
Георгий растерянно посмотрел на неё.
- Да, конечно, есть… - пробормотал он. – В противном случае он тот час же потеряет силу и власть, данную ему высшим силами. - Но… говорят, эта женщина была очень своенравная, капризная и ко всему обладала неземной красотой. А уж потерять голову от красотки способен даже Войт, - он усмехнулся и дотронулся указательным пальцем до кончика носа Маши. – Вероятно, тот мой дальний предок просто позабыл о своей миссии, забыл самого себя.
- Нет, - Маша отвела его руку, лежавшую у неё на плече и потёрла виски, словно пыталась сосредоточится, - нет, тут что-то не так… Ну посуди сам – род не исчез! Кто-то его продолжил. И не просто род, а именно ветвь Войтов. Кто унаследовал дар?
- Род продолжил ребёнок, родившийся у мачехи Упыря, - ответил Георгий, не понимая, к чему она клонит.
- Выходит, - продолжала рассуждать Маша, - если сын этой женщины стал Войтом, она любила убитого и была любима им! Ну, ты же сам мне говорил, что ребёнок с вашей силой рождается только в браке по любви.
- Да, - кивнул Георгий и тут же возразил: - И что из этого? Был брак по любви, появилась распутная красавица-невестка и всё.

Он лукаво улыбнулся, видя, что на взволнованном лице Маши промелькнуло явное разочарование.
- Ну уж нет! - она нахмурилась и сердито сверкнула глазами. – Этого просто не может быть! Настоящую любовь нельзя разрушить!
- Ладушка, ты всё слишком идеализируешь, - засмеялся он. - Кто говорит о разрушении любви? Вовсе нет! Старый муж мог продолжать любить свою молодую жену, но… ему ничего не помешало поразвлечься с доступной невесткой! Ну, то есть он взял лишь то, что ему не просто предложили, а возможно, навязали силой. Да-да, не удивляйся! В те времена всякая женщина была ведьмой, могла опоить желанного мужчину зельем. Ищите женщину! Она - корень и добра, и зла!
- Как ты так можешь говорить?! – возмутилась девушка. – Час назад ты говорил мне, что любишь, а теперь… - она беспомощно развела руками и в её голосе зазвенели слёзы, - а теперь ты не исключаешь возможности измены!
- Тссс, - он привлёк её к себе, и целуя в макушку попросил: - не нужно переносить наши отношения на то, что было десятки веков назад! И не вырывайся, пожалуйста!

Георгий крепче прижал её к себе, заставляя уткнуться носом ему в грудь.
Немного успокоившись в его объятиях, Маша опять возразила:
- Но разве время имеет значение? – она оторвала своё лицо от его груди, пытливо посмотрела на него. - Измена – всегда измена. И я уверена, что по-настоящему любящий на неё не способен.
- Конечно, время важно, ещё как! Ты же не будешь отрицать, что человек всегда живёт в конкретном времени. Ещё каких-то сто лет назад мы с тобой считались бы людьми, попирающими мораль, - он усмехнулся, - и только на том основании, что живём без официального брака. Но в наши дни так живут многие и это не считается чем-то предосудительным, важен лишь сам выбор людей. Любовь ведь не зависит от бумаги, она либо есть, либо нет!
- Да, но… - Маша понимала, что он прав. Однако она всё ещё не могла смириться с тем, как равнодушно он сказал ту фразу, как допустил возможность измены. В глубине души её терзали опасения, не сможет ли он так же, как его далёкий предок когда-то, предать их любовь, изменить ей.
- И кстати говоря, - продолжал Георгий, удерживая пальцами её подбородок, - я намереваюсь как можно скорее покончить с этим.
- Что ты имеешь в виду? – насторожилась она.
- Я хочу, чтобы ты стала, наконец, моей женой, я, знаешь ли не настолько современен, чтобы держать рядом с собой юную красавицу, не связав её по рукам и ногам, - с широкой улыбкой, лукаво сверкая потемневшими глазами, признался он и сразу спросил: - Пойдёшь за старика Лешего?
От этих его слов сердце Маши словно остановилось. Сколько раз она мечтала о них. Привстав на цыпочки, с улыбкой провела ладошкой по его щеке и коснулась пальцем его губ, очерчивая их безупречную чувственную форму.
- Пойду, пожалуй, - отвечала, опустив глаза и притворно вздохнув, - куда же мне деваться от такого славного Лешего?

Его глаза потемнели, зеленоватые отблески заплясали в их глубине. Маша напряглась, затрепетала от его взгляда, щёки вмиг заалели жаром. Георгий сначала прижал её ладонь к своей щеке, а потом поднёс к губам и поцеловал. Затем, словно в медленном танце, одна его рука скользнула вдоль её позвоночника, а пальцами второй он охватил её затылок. Нет, в этих его движениях не было ни капли принуждения! Однако Маша покорилась ему. И когда он с жадностью прильнул к её губам, она поняла, что это самое прекрасное, что ей дано чувствовать в жизни - его поцелуй.

Он целовал нежно, поддразнивал, проводя языком по её губам, а потом вновь раздвигал их и нырял между ними, заставляя Машу трепетать от сладкой муки. Как обычно её сводил с ума контраст между жёсткой щетиной его бороды и тёплыми мягкими губами. Это было для неё проявлением его самого – он таким и был жёстким и нежным одновременно, сильным, способным защитить, но и ранимым, тоже нуждающимся в защите.

Она наслаждалась этой его неторопливой игрой, в которой он словно пробовал её на вкус. И где-то в самой глубине своего сознания Маша понимала, что каждый раз он открывает её по-новому, так же, как и она его, в знакомых, полюбившихся нюансах возникают новые нотки, приводящие всё к новым, неизведанным ранее сторонам наслаждения. Вот он опять изменил тактику: слегка прикусил её нижнюю губу, отпустил и вновь прикусил, заставляя девушку сходить с ума от тончайшей грани удовольствия и лёгкой боли. Маше казалось, что она будто переливается в любимого вся без остатка.
С губ Георгия сорвался то ли вздох, то ли стон, но он сам снова и снова продлял эту игру. И вот тонкие руки любимой взлетели ему на шею, обняв его, Маша ответила на поцелуй, её губы стали требовательными, отчаянно умоляя о большем, и он всем телом ощутил её настоящий голод по нему. В это мгновение он приглушённо застонал и подхватил на руки. В два шага опустил на кровать, склонился лицом к её ногам и прижался губами сначала к одной, потом к другой ступне. Маленькие пальцы Маши утонули в его бороде.
- Сумасшедший! – засмеялась девушка, её глаза сверкали, как два изумруда, пронизанные лучами солнца.
С лукавой улыбкой он продолжает осыпать поцелуями маленькие пальцы, время от времени посасывая каждый, то и дело проскальзывая кончиком языка вверх по взъёму. У Маши это вызывает противоречивые ощущения – она чувствует, как всю её точно заполняет свежий мёд, сладостью разливаясь внутри её существа, и она тает, тонет в этой ароматной сладости от его поцелуев и нежных прикосновений настойчивых пальцев. Но вскоре мёд нагревается, и где-то внутри, внизу живота закипает, превращаясь в вулкан. Маша стонет и сжимает пальцы ног, дёргает бороду любимого, словно хочет врасти в неё.
- Георгий… - выдыхает со стоном.
Он поднимает на неё глаза и окатывает искрящимся взглядом. И это всё больше распаляет медовый вулкан внутри, Маша дрожит и молит о чём-то, сама не осознавая своих слов.
Вдруг он решительно разводит её колени, удерживая их, склоняет голову между Машиных ног. Целует сначала внутреннюю сторону бёдер, заставляя девушку выгибаться, а потом его губы устремляются всё выше и выше, пока не достигают самой заветной цели. Едва его язык оказывается во влажном нежном пространстве, устремляясь навстречу медовому вулкану, и задевает самую чувствительную точку, как Маша с криком проваливается в небытие.

***
Она опять шла по заснеженной дороге, ведущей от деревни к сторожке. Снежинки, точно перья какой-то сказочной белой птицы, кружились медленно, танцуя свой чарующий танец. Казалось, они даже на секунду другую зависали в воздухе. Вытянув руку в варежке ладонью вверх, Маша всмотрелась в хрупкую красоту резного чуда, сотворённого холодом, и подивилась затейливости снежного узора. Когда-то в детстве она верила, что Снежная Королева существует, и где-то далеко, укрывшись от мира за стенами своего ледяного замка, она вяжет снежинки из ледяных нитей застывшего дождя, а потом велит северному ветру разбрасывать их по всему свету. Наверное, так и было – не может такая красота возникнуть сама по себе, без чьего бы то ни было замысла.
- Конечно, как и весь мир вокруг, - кто-то ответил на её мысли.
Оглянувшись, Маша увидела пожилого мужчину, вернее сказать, старика. Окладистая седая борода, длинные совершенно седые волосы, спускавшиеся на плечи и живые, не по годам ясные и лучистые тёмно-карие глаза. Его взгляд показался ей знакомым.
- Гадаешь, кто я? – он по-доброму усмехнулся. – Не старайся – не вспомнишь. Мы с тобой не встречались. Скажи лучше, любишь его?
- Кого? – удивилась Маша.
- Георгия, конечно, отца твоего сына, - с улыбкой пояснил старик.
- А у меня… - она хотело было сказать, что у неё нет детей и вдруг вспомнила о своей беременности.
- Не сомневайся – сын у вас будет.
- Кто вы? Откуда знаете? – Маша шагнула к нему, словно желая дотронуться.
- Стой, - он вытянул руку в повелительном жесте. – Тебе не стоит близко подходить ко мне. Но не пугайся! Я Влас Петрович, дед твоего Георгия.
- Но ведь вы умерли?! – удивилась Маша, растерянно глядя на старца.
- Умер, - кивнул он. – Но у Бога нет живых и мёртвых. Для него все мы живы, покуда душу не утратим. Трудно это – искушений много. Но я смог, честно прожил, грех поборол. Ну так любишь внука моего?
- Да, дедушка, очень, - Маша почему-то покраснела.
- Не красней, девонька, не стыдись, любви стыдиться не надо, – улыбнулся старик. - Мир на ней стоит. В ней спасение. А Георгия береги. Без тебя он погибнет!
- Погибнет?! Как?!Что вы… - Маша осеклась: старика и след простыл.
Она хотела найти его и… проснулась.

***
В звенящей тишине тикали ходики. Она лежала на кровати укрытая ватным одеялом. Обвела комнату взглядом – она одна. Это сразу напомнило тот день, когда, израненная, вот так же лежала на этой самой кровати, а Георгий отправился в деревню. Встала, накинула на себя одеяло и на цыпочках прошлась по комнате. Куда же он опять уехал? Почему не разбудил её? Выглядывая в окно, заметила на столе шоколадку, под которой сразу обнаружила его записку:

«Должен уехать. Оденься – побереги ножки для моих поцелуев! И поешь! Твой Леший ».

Улыбка тронула её губы и тут же погасла.

Сон! Опять сон, но на этот раз ещё более странный. Неужели старик сказал правду? Она прижала руку к животу. У неё будет сын... Маша прислушалась к себе, ожидая какого-то внутреннего отклика. Нет, она не чувствовала в себе никаких изменений. Впрочем, если она действительно ждёт ребёнка, то пока слишком рано что-то чувствовать. Ребёнок – это радость, а вот другие слова старика… Неужели правда Георгию угрожает опасность? Старик сказал, чтобы она берегла любимого. Но она понятия не имела, как сможет спасти его. И главное – какая именно опасность ему угрожает?..

На душе было тревожно, и чтобы унять тревогу, Маша оделась и принялась убираться: смахнула пыль, нагрев воды, перемыла посуду и поставила вариться суп. Однако её мысли упорно кружили вокруг случившегося. Она то возвращалась к странному сну, то вспоминала их с Георгием разговор. Неужели он правда сможет ей изменить? Едва проскальзывала эта мысль, как холодели ладони, а сердце точно ныряло в пугающую бездну. А вдруг дедушка был прав, и всё это лишь игра? Да, она влюблена так, что и нет сил это выразить, с каждым днём всё больше и больше убеждалась, что Георгий – единственный её мужчина. Если им придётся расстаться, она не сможет полюбить вновь. Всю свою жизнь она ждала именно его. А вот он… Испытывал ли он к ней хоть сотую долю того, что чувствует она к нему? А вдруг с его стороны это только страсть и не более? Говорит, что любит, предложил выйти замуж…

Вот где он опять пропадает? Маша опять выглянула в окно, день уже клонился к вечеру и начинало темнеть. Сложив руки на груди, она беспокойно заходила по комнате. А вдруг с ним что-то случилось? О чём-то же её предупреждал во сне дед.

Вдруг послышался скрип на крыльце и дверь распахнулась. На пороге стоял Георгий. Борода и усы припорошены снегом, глаза смеются в лучиках морщинок, а губы растягивает по-мальчишечьи озорная улыбка.
Забыв о своих сомнениях, Маша кидается к нему и повисает на его шее.
- Где ты был? – выдыхает, прикасаясь щекой к его влажной бороде.
- Ну я просто подумал…- он улыбается широко, как умеет только он, и добавляет смущённо: - как-то не принято просить руки у невесты и не подарить кольца.
Он усаживает её на стол и достаёт из внутреннего кармана пуховика маленькую красную коробочку, раскрыв её, протягивает Маше.
- Вот…
И тут же сам надевает ей колечко – крошечный перстенёк с цирконом овальной формы. В насыщенной коричневой глубине проблескивают золото и зелень, точно внутри вспыхивают искры.
- Твой взгляд, - Маша с нежностью смотрит в его лицо. – Взгляд Волка…