С первым сентября

- С первым сентября, Мишенька!

Мишенька сидел в комнате и с умным видом листал книгу. Он в ответ лениво поднял взор в сторону прихожей.

- Здравствуйте, Ирина, - степенно ответил он и вновь углубился в книгу.

Ирина, сухопарая пятидесятичетырёхлетняя блондинка с тонкими губами, направилась в кухню. Её ждала в гости подруга, бывшая учительница. Они когда-то работали вместе, но последние пару лет виделись только на Новый год и День знаний.

На Мишеньку она обращала внимание только из вежливости, приходя к подруге. Больше разговаривать было не о чем. А читать, несмотря на степенный вид, он не умел, а только переворачивал страницы с небольшим интервалом, чуть дольше задерживаясь на картинках.

- Привет, Галочка! – выпалила Ирина, вваливаясь с тортом в кухню. Подруга застыла у плиты, переворачивая очередную порцию котлет.

- Сейчас, подожди минутку, а то сгорят.

Перевернув последнюю котлету, она накрыла сковороду крышкой и повернулась. Ближе к шестидесяти, волосы туго собраны на затылке, а ввалившиеся глаза, уменьшенные мощными очками, пристально уставились на подругу. Наконец она устало улыбнулась и распахнула руки для объятий.

- Ну здравствуй, милочка.

Через минуту, расцепись хватку, она вновь повернулась к плите.

- Мишу видела?

- Ага. Сидит, читает в комнате.

Возникло неловкое молчание. Обе знали, что это просто имитация. С момента постановки диагноза, в шесть лет, он так и не смог вырасти во взрослого человека. Попытки симулировать обычное человеческое поведение ни к чему не привели, отсюда социальная дезадаптация, индивидуальное обучение и полная зависимость от окружающих. Которая, надо сказать, Мишенькой всячески отрицалась.

Через несколько минут все уселись за стол в тесной кухне. Ужин, хоть и праздничный, не был пышным. Сочные котлеты и макароны, на большее учительской пенсии Галины не хватало. В помощь шли и выплаты Мишеньке по инвалидности, но его это как раз не волновало. Он считал себя здоровым, а ценности в деньгах не видел. Так, разноцветные бумажки.

Холодная бутылка винного напитка из холодильника, бокалы наполнены чуть сверкающей пузырьками жидкостью. Мишенька взял слово.

- За наших Поучителей!

«Неологизм. Как это типично для шизофреников», - вдруг мелькнула у Ирины мысль.

- Мишенька, нет такого слова, - мягко поправила его мать.

- Теперь есть, - с хитрой улыбкой возразил сын. Потом опустошил бокал и принялся жадно есть.

- Не спеши, пережёвывай как следует. А то животик будет болеть.

Он чуть замедлил темп, но всё равно торопился. Ирина смотрела на него, сидящего рядом с матерью.

«Как же они всё-таки похожи. Нос, и глаза тоже. Наследственность».

Галина была выдающимся учителем. Острый ум, прекрасная память и рассудительность делали ей честь в школе. А потом, в тридцать лет, она родила. Хотя, от её ума, возможно, и появилась эта болезнь. Недаром же говорят, что грань между гениальностью и безумием очень тонка.

Мишенька закончил поглощать ужин и ретировался в свою комнату, отказавшись от чая.

Две подруги остались за столом.

- Он вроде не становится хуже, - осторожно начала Ирина.

Пожилая учительница покачала головой.

- Но и лучше не будет.

Чай проходил плохо, даже с тортом. Послевкусие от встречи начало оседать где-то над желудком. Ирине было нехорошо.

- Я хотела тебя попросить кое о чём, - продолжила Галина.

Ирина напряглась, застыла с ложечкой в правой руке. Подруга сегодня ей совсем не нравилась. Более бледная, чем обычно.

Вдруг сзади раздался шорох, и она ощутила прикосновение к своей шее. Чмок, показавшийся слишком громким, наполнил помещение кухни вязким ощущением мерзости.

Резко обернувшись, Ирина обнаружила, что неожиданный поцелуй в шею был подарен ей подкравшимся сзади Мишенькой. Он глупо улыбнулся, обнажив редкие крупные зубы, а потом с видом знатока произнёс: - Не надо этого бояться.

И исчез в своей комнате. Теперь уже насовсем.

- Наверное, по телевизору где-то увидел, - извиняясь, пробормотала Галина.

Подруга её с остервенением тёрла место поцелуя. Кожа уже раскраснелась, но чувство брезгливости, до того тщательно скрываемое, исказило розовым оттенком лицо.

- Я, наверное, пойду, - произнесла она, откладывая салфетку.

Потом встала и направилась в прихожую. Надела сброшенные недавно туфли, развернулась и захлопнула входную дверь.

Галина долго смотрела ей в след. Сегодня неудачный день, чтобы озвучивать Ирине свою просьбу. Но тянуть нельзя, ей осталось недолго. Вчерашний визит в поликлинику развеял последние сомнения.

Скоро за Мишенькой будет некому приглядеть.