Сон-не сон или ВладС опять попал… куда-то.

Открыв глаза, Владс увидел большую морду с маленькими глазками.

— Ааааааааа! Йоптвоюмать!

Чудище глянуло на вопящую мелюзгу и потянулось к следующей ветке, за новой порцией листьев.

Молодой человек вскочил на ноги и огляделся. Стадо огромных длиношеих грузных животных паслось среди высоченных величественных деревьев. На поэта они обращали внимания не больше, чем на какую-нибудь букашку — главное, под ножищами не ползает, и ладно.

Кстати о букашках. Мимо парня просеменило какое-то многоногое существо, спеша по своим делам. В воздухе что-то пророкотало.

«Вертолёт»— подумал поэт и машинально зарифмовал :

«Вертолёт, дарагой, забери меня с собой».

Но над головой пролетела невероятно гигантская стрекоза, обдав ветерком.

— Куда я попал?..

—Эй, ты! Да-да, ты! А ну ползи сюда! — рявкнул чей-то бас.

Обернувшись, рифмоплёт обомлел.

Сощурив глазки, на него уставился ящер.

— Тупой что ли или от стаи отбился? А может ты беглец? А ну отвечай, кто твой хозяин?

— Я свободный человек! — гордо сказал стихотворец. — сам себе хозяин, свой собственный©

— Да ну?

Рептилия издала звук, схожий со свистом, и тут же,иоткуда ни возьмись, появились другие ящеры.

Они окружили Владаса, набросили на него сеть, похожую на паутину, и куда-то потащили.

Это «куда-то» оказался самый удивительный сад, подобного которому Владс в жизни не видал.

На кустах-деревцах, росших длинными рядами, висели забавные плоды, весёленького жёлтого цвета. Причём все они были разных форм и конфигураций, при этом похожие на земные фрукты — яблоки, груши, лимоны, бананы и даже виноград.

Здесь же трудились «в поте лица» двуногие — люди и, к удивлению Владса, существа, похожие на инопланетян. Они собирали урожай, тщательно сортируя его, в большие плетённые корзины.

Надсмотрщик, двухметровая, длиннохвостая, пятнистая гадина рыкнул на Владса и указал ему место когтистой лапой.

— Делать-то чего?

Ящер, продемонстрировав ряд острых зубищ, рявкнул:

— Не забывать добавлять «сэррр троодон», червяк! Как понял?

Зашуганные рабы привычно прикидывались ветошью. Хотя и среди них выделялись те, чьи взгляды цепко и колюче поглядывали на надсмотрщика.

Однако Владс решил, для начала, разведать обстановку, прежде чем предпринимать решительные действия.

«Ну погоди, зубастик, доберусь до тебя…» — лишь подумал он, а вслух произнёс:

— Всё понятно, сэр троодон. Разрешите приступить к работе?

— Ай, маладца! Быстро учишься, тристаседьмой — похвалил новенького троодон.

А Владс, получив корзину на руки, принялся за дело, но без особого рвения, помятуя, что дюже прытких никто нигде обычно не жалует.

Сначала другие работники косились на новенького, а затем осмелели и стали лопотать между собой. Разговор вероятно был очень занятным и, судя по косым взглядам в сторону новичка, касался его персоны. Но, сколько Владс ни пытался вникнуть в суть бесед, ничего разобрать не мог, потому что язык местных не был похож ни на один из тех, какие доводилось ему слышать ранее. Какая-то тарабарщина вперемешку со свистами и шипением. Попытки общения с помощью знаков ни к чему не привели, а вызвали лишь хриплые звуки, подобные смешкам.

День, казалось, длился бесконечно.

*

И не было работе ни края, ни конца.

Народ от зноя изнывал, и, в муках,

Молил о кратком отдыхе Творца.

Но тот не слышал и…

*

— Тебе особое приглашение надо, Триста-седьмой? Живо к остальным!

Отставив в сторону корзину, Владс побрёл за работниками, шагавшими куда-то в сопровождении нескольких надсмотрщиков. Их привели к небольшому водоёму, как оказалось для мытья. Наскоро ополоснувшись, люди отправились к строению, похожему на высокий длинный сарай. Внутри стояли лавки и столы. Народ живо расселся по местам. Владс тоже успел примоститься на одной из лавок. Затем, очаровательные, невысокие ящерки разнесли всем миски с ароматным варевом, которое на вкус оказалось вполне приемлимым. После раздался звук гонга, и работники, подхватив миски, отнесли их к огромному столу, оставив там.

Разбившись на группы, работники, под присмотром ящеров, отправились к другим сараям, которые впоследствии оказались жилыми бараками.

Однако солнце не торопилось заходить.

Глядя на удивлённого этим обстоятельством человека, серовато-зелёный пришелец, идущий рядом, захихикал и тихо сказал:

— Оно исчо долга по таковски в небе будет. Здеся палавина день, палавина ночь. Панимашь? Палавина жара, палавина хлада. Тут палавина кончица, на другая палавина мира пайдём.

И он повторил медленно:

— Палавина жара и день, лпалавина хлада и ночь.Туписа штоле?

— Да понял я. Ты-то один нормально говорить можешь или…?

Пришелец, озираясь по сторонам, шепнул:

— Боле мене все. Низззя по ихнему при них многа и харашо. Навроде они выше раса, хозяйва, а раб не могёт таковский сложный языг перенять. Усёк?

— Панятна.

— Я — Иттик,  а ты?

— Владс.

После, от Иттика, Владс узнал,что где-то через шесть девятниц (в этом мире дней «недели», по их разумению — наннеля, было девять, условные рабочие сутки назывались дванками и равнялись примерно шестадцати часам работы и пяти часам отдыха) настанут три наннели сумерек, за которые жители законсервируют свои базы, закроют дома и бараки, и двинуться на другую половину этого мира, где будут жить и работать несколько сезонов.

Группа, в которой работал Владс, была одна из трёх, трудившихся только в саду, снабжая базу плодами (из которых готовилась пища — плоды, кроме разнообразия форм, обладали разными вкусовыми качествами, некоторые даже заменяли мясо, навроде земной сои). Но были и другие группы, которым не так повезло. В шахте Каукам, горного массива, расположенного в трёх дванках пути, рабы добывали серпенит — чёрно-зелёный камень, который очень ценился ящерами. Хозяева не слишком заботились о безопасности работников, и порой тех возвращали на поверхность лишь затем, чтоб предать Каукаму — там, в горной долине тела ушедших оставались навеки. Над могилами возводили камни, помечая уже занятые места.

Ящеры же делились на фрумтов и хрумтов — травоядных и плотоядных. Как и везде. Но пока хрумтам хватало живности, которая водилась в долине. Правда не всегда.

За пару наннель Владс кое-как научился лопотать на местном суахили, сдружился с Иттиком, Фаррасом, ХвеИхлеИпппоком, Панкратом и Вань Смунем. Вместе они разработали план побега. Было решено поднять гвалт среди работников, во время пути, отвлечь надсмотрщиков,  и дать дёру в горы. План не отличался гениальностью, скорее наоборот, но другие были и того хуже. До наступления сумерек оставалось ещё три наннели…

Но что-то пошло не так. Что-то всегда происходит не так, потому что у природы свои законы и она порой может менять их спонтанно, не предупреждая об этом заносчивых существ, возомнивших себя её царями.

Сигнал к подъёму прозвучал неожиданно, вырвав Владса из мягких лап дрёмы. В барак ворвались ящеры, наскоро пересчитав двуногих и приказав собраться на площадке снаружи. После, работников разделили на группы, распределив между ними обязанности. Лагерь спешно готовился к переселению.

При свете странных огненных шаров, висящих высоко в воздухе, и рассеивающих внезапно наступившие сумерки, кипела работа — телеги загружались ящиками с провизией и добытым серпенитом. За одну дванку со сборами было не управиться, да и работников шахты с надзирателями ждали. 

 «Другого шанса не будет» — подумалось Владсу и он подал условный знак Иттику, а тот остальным заговорщикам.

Бежать решено было после отбоя. Благо ящеры из-за сумерек стали слегка заторможены.

Продолжение наверняка последует… чую кто-то после этих слов приготовил тапок и гневную тираду