Кремень

За два часа до...

- Когда войдешь в грот, помни: мысли твои должны быть чище слезы младенца.

- Я помню, - перекрестившись, ответил послушник.

- Грешил ли ты, сын мой? Пока ещё есть время что-либо изменить, ответь, грешил ли ты в мыслях или деяниях своих?

- Нет, чиста душа моя, не нарушал я законов божьих, - смотря в глаза священнослужителю, отвечал послушник.

- Это хорошо, сын мой. Помни, что мы все уповаем на тебя, - священник поцеловал послушника в лоб. - Да благословит тебя Господь, - перекрестив послушника, сказал он.

И в сопровождение нескольких священнослужителей они вышли к людям. Послышались крики приветствия, кто-то, наоборот, молился, другие лишь напряженно молчали. Послушник и священнослужитель, медленно пробиравшись сквозь толпу, выслушивали крики радости, одобрения и большой веры в их миссию. Народ радовался началу великой миссии. Медленно они дошли до входа в грот, и люди закрыли за ними двери храма. Всеобщий шум стих, и, оставшись наедине со священнослужителем, послушник испуганными глазами посмотрел на него, и поймав его взгляд, еле слышно прошептал:

- Я боюсь, отче.

- Вера, сын мой, вера тебя спасет, - ответил священнослужитель.

- Я верю, - с дрожью в голосе прошептал он.

- Дай руку, - попросил священник.

- Что это? – удивился послушник, когда в его руке оказался камушек.

- А теперь слушай меня внимательно, - наклонившись на ухо, шептал священнослужитель. - Это кремень, под алтарем третий камень снизу, в случае чего.

- Но зачем? Почему? – не веря услышанному, еле слышно произнес послушник.

- Иди, сын мой, - он сжал его кисть, в которой был камень. - Да прибудет с тобой вера.

И он неуверенно пошел...

Грот был низок и мрачен, но сразу чувствовалось вся святость места. Дрожь пробила послушника, когда он понял, что остался в одиночестве, один на один со своей верою.

За час до...

В мыслях была неразбериха, руки вспотели и, не разжимая кулак, он некоторое время просто стоял. Ему не хотелось верить в то, что услышал от наставника перед входом в грот Господний. И он замер. А затем неторопливо встал на колени и полушепотом начал молиться. Но в голове разыгрывалась картина обмана, он понимал, что сказанные ему слова не просто так прозвучали непосредственно пред самим началом. Но как страшно было даже подумать, что святой огонь не спустится с небес.

- Зачем мне дали кремень? - оборвав молитву, прошептал послушник. – «Третий камень снизу», - он провел по нему кремнем – и тот заискрил. - Господи, почему? – прошептал он и закрыл глаза, стоя на коленях перед местом смерти сына Господнего.

И не было ни одной мысли, ни одного слова, которое хотелось бы произнести, даже молитва, заученная наизусть, словно забылась. Холодный липкий пот прошиб послушника, ибо ему предстояло сделать выбор между обманом, дающим миру надежду, и правдой, которая посеет хаос. Он замер; казалось, даже перестал дышать. Он присел на холодную землю грота. Он закрыл глаза, и только одна фраза в голове не давала покоя его сознанию: «Господь, ты же не мог нас покинуть?»

Его глаза были закрыты, он не хотел даже думать об обмане, но понимал, что рано или поздно нужно будет выйти из грота и дать ответ всему миру, что ожидал за дверью знака Господнего. Но ему дали в руки кремень, чтобы не рушить веру в чудо. И думалось, что всё было специально подстроено епископами, которые отправляли его сюда: те явно предвидели такой поворот в истории человечества, и именно поэтому в его руке было зажато огниво... И они знали, что у послушника не хватит смелости сказать правду. А теперь он и сам это понял.

За минуту до...

Его окутало отчаянье и, по привычке с дрожью в голосе, он забубнил первое, что пришло на ум: «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и оставь нам долги наши, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого... - с закрытыми глазами шептал послушник. – Во имя Отца и Сына, и святого Духа...»

И вдруг та темнота, которая обычно бывает, когда закрыты глаза, изменилась. Случилось чудо: послушник открыл глаза и произнес последнее слово в молитве – «Аминь». Маленькая искра зажгла факел из бумаги прямо перед стоящим на коленях послушником. В его кулаке был зажат мокрый от пота кремень, которым он не успел воспользоваться. Мгновение – и по щеке потекли слезы радости, ибо пред ним горел благодатный огонь. Он протянул руку к нему – и тот не обжег руки человеческой. Его пальцы дрожали, когда он попытался взять горящий факел. И слезы текли, как у маленького дитя, слезы радости и веры... И взяв факел, он вышел.

Минутой после...

- Огонь сошел!!! – закричали сотни голосов в храме, когда послушник открыл дверь грота с факелом в правой руке и зажатым в левой ладони кремнем.

- Огонь благодатный сошел! - кричали люди. - Хвала Господу! Хвала! Огонь сошел на землю, благодатный огонь!

И сотни рук потянулись к нему, желая зажечь свои факела и свечи от снизошедшего на землю чуда.

А послушник, оказавшись в толпе, разжал левую руку, и меленький камушек упал на пол храма, чья-то нога не специально ударила по нему – и он, заискрив, покатился по полу храма. И таким бесхитростным способом он оказался под алтарём.

На следующие утро его нашел один из священнослужителей – тот самый, кто давал наставления послушнику за мгновение до входа в грот господний. Подняв с полу кремень, священнослужитель дрожащей от волнения рукой перекрестился и, посмотрев на небо, чуть слышно прошептал: «Благодарствую, Отче, от всего рода людского за то, что снизошла твоя милость на мир наш грешный».