Мне нужен свежий воздух

Автор:
Eva1205(Татьяна Осипова)
Мне нужен свежий воздух
Аннотация:
Наверное, сложно взрослеть, особенно когда на пути столько соблазнов, и чувства накалены до предела. Главный герой так быстро разочаровался в жизни, но что-то должно изменить его.
Текст:

Сильнее муки слова могут быть лишь мысли пожирающие душу. Я ведь поэт в душе. Но и мне не чуждо что-то человеческое. Иногда чувствую себя смятым куском бумаги, исписанным неровным почерком, когда особенно плохо стихи так и рвутся, рвутся, как паруса корабля идущего во время шторма сквозь волны и ветер.

Я никому не доверяю свои чувства, с некоторых пор, когда я понял, что дружбы, как и любви, нет. Меня не поймут многие, но не стоит меня жалеть, я с этим прекрасно справляюсь и сам. 


Любил ли я? Любовь, было время, когда мне казалось это смешным, глупым, не достойным для обсуждения. 


Что есть любовь – лайки на фото, короткая переписка «В Контакте», желание встретиться и вот тут ты понимаешь, что попал, что сердце начинает стучать так громко, что вдруг этот стук могут услышать окружающие. А она? Она тоже слышит? Она смеется, и смех ее такой звонкий, как будто все происходящее не на самом деле, а все в той же виртуальной реальности.


Я спросил ее, почему она согласилась встретиться? Она пожала плечами, видимо это не в первый раз, знакомиться в соц сетях, встречаться, искать того единственного, и я верил, что могу стать им. Дурак.


Хотя тогда я не думал об этом, я забыл обо всем, не слушал друзей, родителей. Хотя, что там говорить, тогда мне казалось, мама не понимает меня. Об отце я знал лишь то, что он когда-то был, и тоже любил, а потом все закончилось, и остались я и мама перед лицом не слишком доброжелательного мира.


— Ты прикольный, — говорит Алёна, восхищаясь моими стихами.
— Да кто сейчас не пишет, — отвечаю, понимая, что возможно я и не так хорош. И до Бродского мне далеко.
— Да нет, мне нравится. А, знаешь, я тоже музыку пишу и песни. Правда у меня со стихами не так круто как у тебя, я бы хотела даже песню написать на что-то из твоего. Ты как? Замутим что-нибудь.
— Ну, не знаю, — пожимаю плечами, — можно попробовать, — потом спохватываюсь и отвечаю: — Конечно, почему бы и нет.


Это была наша первая встреча, Алёна оказалась такой же, какой я и представлял ее — милая, добрая девушка, увлеченная интересами, да еще и красивая. Приятное сочетание ума и внешности. Я ее называл своим ангелом хранителем. Не знаю почему, она подарила мне новый виток вдохновения. Мы встречались у нее дома, так как родители оборудовали у нее в комнате настоящую студию, где можно было записывать песни. 


Сначала я казался себе нескладным, робким. До неё я даже толком ни с одной девушкой не встречался. С Алёной все было по-другому, она открыла меня настоящего, вытащила из толстой скорлупы моих комплексов и неуверенности в себе. Возможно, поэтому было так больно, когда понимаешь, что тебя просто использовали.


— Ром, да ты не заморачивайся, я же не обещала тебе ничего.- Ее глаза казались искренними. — Ну, пойми, я не хочу говорить тебе того, что ранит, но мы же просто друзья.
— Я понимаю, — отвечаю, изучая пальцы на руках, сцепив их в замок, ощущая, как дрожь проникает в самое сердце. И на что я надеялся? — Значит теперь все? Ни песен, ни текстов?


Она касается моей руки, и мне так хочется отдернуть свою ладонь, но я не делаю это, довольствуясь этим прикосновением, моля внутри себя о том, чтобы это не закончилось никогда. Ну, зачем она делает это? Спрашиваю себя или не знаю, с кем я вообще говорю внутри себя. Алёна опускается у моих ног, кладет голову на колени, не понимая, наверное, что мне так сложно сдерживаться, чтобы не обнять ее.


— Хорошо, если у тебя кто-то есть, то ладно. У нас же ничего в принципе и не было. — Руки дрожат, но я прикасаюсь к ней, ощущая под ладонями ее мягкие волосы.
— Я не знаю, но мне сложно разобраться в себе, Ром, мне хорошо с тобой, мы, вроде бы, как на одной волне, но…
— Можешь не говорить,- отвечаю, наверное, слишком грубо, сложно, очень сложно сдержать нарастающую обиду, переходящую в гнев. И уходить не хочется. 

Ощущение, что я начинаю разваливаться на части, становится сильнее. Поэтому, когда она поднимается, садится ко мне на колени и обнимает за шею, становится последней каплей. 


Оттолкнуть? Заключить в объятия? Какой сложный выбор, но я снова отключаю мозг и обнимаю, целую ее. Боже, как она целуется, ее губы такие желанные, наверное, меня больше никто так не будет касаться. Как это, спросите, быть вместе с человеком, который тебя не любит, а жалеет. Потом я сам буду ненавидеть себя за это. Но отчего я поддался тогда? Возможно, этого хотели мы оба? Поставить точку в наших отношениях замешанных на музыке и текстах.
Забыл сказать, как она пела, ее голос такой сильный и красивый, он сводил меня с ума, как это делает алкоголь, как сносит голову марихуана. 


— Я понял, ты мой наркотик, — говорю ей после того, как все произошло, понимая, что нам было хорошо вместе и что этого больше не повторится.
— Мне говорили уже это, — почему-то улыбается Алёна. — Но, возможно, я просто не умею любить. Я не могу продолжать отношения, когда мне все становится ясно о человеке, когда ты понимаешь меня с полуслова.


Я смотрю на нее, склоняясь, чувствуя ее запах и еще видя, пустоту в глазах. Такой взгляд я потом наблюдал у женщин, для которых секс всего лишь работа, и пусть они выполняют ее хорошо, все потом кажется искусственным. Это как заменитель сахара, когда сладко, но остается ощущение жажды, которую ты так и не утолил.


Я ухожу, пытаюсь вычеркнуть ее из памяти, однако это сделать сложно. Пытаюсь заполнить пустоту общением с друзьями, снова начинаю заниматься танцами. На какое-то время брейк-данс спасает меня. 


Выступления и уличные концерты — это заводит, как и шум города, ночные огни, музыка и драйв. Никто не знает, что у меня на душе. Только стоит остаться в одиночестве, только стоит вытащить из кармана блокнот и заполнить его неровными строчками.


Утро моё снова, серое хмурое,
Шея в плечи втянулась понуро так,
Не облака, а лишь тучи чёрные,
И в голове кружат злобные вороны.
Мне бы уснуть и проснуться с улыбкою,
Но в голове снова ходит боль дикая,
Я расправляю плечи, пытаюсь я,
Но снова вижу сбиваются в стаю…


— Рома, слышь! — кричит Саша, поднимаясь на крышу. С недавних пор это единственное место, где я могу, оставшись наедине пытаться излечить свою душу. Да, признаюсь, теперь боль не острая, она притупилась. Возможно, пустота все-таки заполнилась? - спрашиваю себя.
— Хорошо, что нашел тебя, — Саша усаживается рядом, пытаясь заглядывать через плечо в мой блокнот, я инстинктивно прячу его, нацепляю на лицо маску хорошего настроения, улыбаюсь.
— И что привело тебя в мою обитель?
— Театр сейчас ни к чему, — машет рукой перед моим лицом. — Сегодня у Макса собираемся, туса классная будет.
Макс этот чел многим даст фору, танцор от бога, классный парень, живет в своей хате, где есть, где развернуться.
— А кто будет?
— Ну, там наши все. Девчонки еще придут Настя, Лена, Ирка, короче слушай сюда, замутим, может, даже батл устроим. 


У Макса только зал квадратов пятьдесят, так что есть, где развернуться. Ну и предполагается море алкоголя, и всякой чуйни, хотя сейчас меня это уже мало волновало. Я не падкий был на мет и кокаин, мог дёрнуть косячок иногда. Секс расслабляет, но не дает покоя. Но после бурного вечера, почему бы и нет.
— Оторваться можно, — соглашаюсь без желания впрочем. Сашка тянет меня за руку. Я поднимаюсь, бросая взгляд мельком вниз, с пятого этажа. На крыше есть ограждение, тут безопасно, обычно говорю маме, хотя она, конечно же, волнуется, но ничего поделать не может.


Вечер словно растаявшее мороженое, солнце скрылось за высотками. Дома похожие на горы, красные лучи просачиваются сквозь щели города, облизывая улицы наполненные автомобилями и людьми.


На балконе я и Макс, курим марихуану. То чувство, когда плевать на всё разрастается, поглощает. Сладкий запах травы успокаивает, мы смеёмся, над глупостями, завтра даже не вспомнив этого.


— Хочешь, познакомлю со своей новой девушкой? — предлагает Макс, выпуская клубы дыма, пытаясь превратить их в кольца. Я смеюсь, киваю, ощущая себя тупо до противного. Потом на балкон вваливается Настя, лезет обниматься, говорит, что «а как же батл»?
— Вы уже никакие, я думала, потанцуем! — она дуется, но быстро отходит после того, как я обнимаю ее, целуя в шею.
— Настька права, батл так батл! — на самом деле вдруг хочется зажигать. Вот сейчас именно такое настроение.


И мы зажигаем, музыка орёт, надрывно, кажется, динамики скоро взорвутся, Макс открывает окна, как будто ждет, что весь дом будет танцевать вместе с нами.


К счастью в новостройке еще мало жильцов, и в подъезде кроме Макса живут еще две семьи, которые привыкли к его закидонам. К счастью, для них, он не так часто проводит тусы, и поэтому говорит – менты нам не страшны.


— Сегодня мы боги! Бухло, девочки и дым, ведущий к небу и свободе! — выкрикивает он, врубая музыку.
— Красиво сказал, — шепчет Настя, склоняя голову мне на плечо.
— Ага, — киваю, отпивая из стакана. Морщусь, думал это пиво, а оказалось виски.

В голове рождается смесь травы и алкоголя, ядовитая, но красочная, точно картина, наяву рисуемая художником магом.

Танец снова приводит в чувство. Надо же, еще хватает сил, ощущение, что я легкий, как перышко дает уверенность в победе над Саньком. У меня получается! 

— Дай пять, бро! — кричит Сашка, мы обнимаемся, и тут я словно получаю поддых. 

Саша не замечает, никто не видит, как с меня словно заново начали снимать кожу.

Она откидывает назад длинные волосы, кофточка сползает с левого плеча, я вижу родинку на ключице и чувствую, как внутри всё сжалось в пружину. Алёна. Губы беззвучно повторяют её имя. Имя, которое я пытался забыть.

Она поднимается с кресла и как в замедленной съемке идет мне на встречу. Я непонимающе хмурюсь, не веря глазам, этого не может быть. Рука Насти сжимает мои пальцы, она говорит, что-то, но я не слышу. Потом чувствую ее губы на своих губах. Отстраняюсь, что она вообще придумала…


В какой-то момент вдруг осознаю, что глаза Алёны смотрят мне за спину. Сквозь шум музыки слышу голос Макса. Все что казалось замедленным, снова начинает двигаться, только я словно стою в центре карусели танцующих смеющихся друзей, наблюдая, как Макс подходит к…


Знаете, я несколько раз пытался написать к кому подходит Макс и так не смог дать название ей. К Алёне, к моей бывшей, к любимой, к ней…
Я не могу смотреть, мне больно. Неужели эта боль снова прорывается сквозь толстый слой льда, который я намораживал на своих чувствах всё последнее время. Все рухнуло и выплеснулось.


Сейчас это кажется глупым, после произошедшего мне стыдно смотреть в глаза Максу. В чем была вина, алкоголь, наркотики? Всегда мы ищем виноватых, и лишь потом понимаем, что сами выстроили мосты, а потом сожгли их дотла, ничего не оставив взамен.


Черные птицы, и крик их не сдержанный,
Стонет душа и не будем мы прежними,
В черное красит мир снова одежды,
Но я пытаюсь питаться надеждами.


— Ты что о...ел?! — орёт Макс, получивший по лицу. Красный синяк расползается, увеличиваясь в размерах. Я вижу перед носом его кулак и захлебываюсь кровью. Из разбитого носа хлюпает красная жидкость, меня это только больше злит, я ударяю его снова, видя, как Алёна пытается встать между нами. Теперь мне всё равно, удар за ударом, я роняю короля танцпола на его же арену, в его доме. Идиот!


Чувствую, как меня хватают друзья, но успеваю ударить ногой в живот Максу, он хрипит и падает на колени. Взгляд Алёны наполнен ненавистью и непониманием, она кричит, размахивая руками. Только я ничего не слышу, в ушах только грохочущая музыка и ее слова: «Ром, мне хорошо с тобой, мы, вроде бы, как на одной волне, но»…


Многоточие, как часто это сделать, сказать проще, Я вырываюсь из крепких рук Сашки и Димы. Удивлён, что они не бьют меня, ведь я словно сошел с ума увидев, как Макс лапает ее. Но она же его новая девушка?


Прохожу мимо всех них. Мимо неё. Ненависти в глазах нет, остались слезы и знак вопроса. Гнев вышел весь, как и я, хлопнув дверью, на лестничную клетку. Поднимаюсь на лифте на последний этаж. 


Какая разница, какая крыша, пусть это не моя пятиэтажка. Отсюда точно будет надежнее скинуться.


Ограждения нет. Мне не страшно, голова ещё плавает в облаках, достаю сигареты, пальцы дрожат, из разбитых костяшек сочится кровь, я вытираю лицо, размазывая кровавые сопли, понимая, что больше не хочу, чтобы меня жалели. Закрываю глаза, так легче будет сделать шаг, как будто во сне, я полечу. А с такой высоты удар будет настолько сильным, что и боли не почувствую. Душа вылетит, и я буду свободным, наконец-то я буду свободным.
Никто не побежал за мной, никто не захочет остановить меня. Ну и ладно, зрители мне не нужны. Перед глазами Макс. Черт, стыд заставил открыть глаза и смотреть в пространство, наполненное ночными огнями, я вытащил телефон, чтобы сфоткать эту красоту на прощание с собой.


Вижу, один пропущенный звонок от мамы. Мама мой ангел хранитель. Наверное, этот звонок уберег меня в тот вечер от необдуманного, эгоистичного, дебильного поступка. Я вдруг подумал, а что ей скажут, когда найдут мое размазанное по асфальту тело. Ваш сын наполнил свои вены бухлом, а легкие анашой?


Делаю шаг назад. И только спустя некоторое время понимаю, что этот шаг стал первым к новой жизни, только тогда я еще не знал этого, но то тогда. Сейчас все иначе.


Я опустился на крышу, подставляя лицо ветру, разглядывая звездное небо, зная, что никто не слышит. Корчился от боли, кричал и плакал, вырывая из себя с корнями все чувства, весь мусор заполнивший пустоту, понимая, что я сам стал этим мусором. Грязью, которую настала пора смыть, как моют весной окна, как вычищают жир с гриля, как весенний дождь полощет асфальт после того, как сойдет последний снег.


Поднимаюсь. Боль уходит, сейчас мне хочется одного, вернуться домой.
Мама слушает и плачет, но мне необходимо выговориться, пусть меня назовут маменьким сыночком и хлюпиком. Но на психоаналитика у меня нет ни денег, ни желания.


— Я хочу уехать, мне необходимо это, мама, я должен очиститься от всей грязи, что прилипла ко мне. Я должен чем-то снова заполнить пустоту…
— Я боюсь за тебя, Рома, я не знаю, что и сказать, но почему ты сразу не рассказал, как тебе плохо?
— Если честно, я думал, что справлюсь, но когда я увидел ее с Максом, во мне что-то взорвалось.


Больше я ничего не хотел объяснять. Собрал вещи. Вышел на балкон выкурил последнюю сигарету из пачки, потушив ее в холодном кофе. Маме сказал, чтобы не провожала меня и еще то, что я позвоню.
Денег взял немного, оставил матери, сказал, что заработаю. Вывернусь, но все сделаю для этого.


Стук колес поезда, говорящий плацкарт с десятком разных лиц и историй, кричащие и смеющиеся дети, запах сигаретного дыма из тамбура, вкус чая в пакетиках и сахар рафинад. 


На верхней полке я лежу и смотрю на проплывающие мимо столбы с проводами, зеленый лес и озера, деревеньки, поселки, поля, а еще коровы, овцы, люди, машины. Смотрю на проплывающий мир, на закат, а потом рассвет, ощущая приближение другой жизни, где пути назад больше не будет, как и мамы, и всего того, что было, и что я выбросил из своего бытия, пытаясь вывернуться наизнанку. 


Поэтому я не верю в любовь, я не верю в нее, не хочу делать что-то приближающее меня к ней.


Чужой город встретил неласково, конечно в теплых объятиях я не нуждался. Решив перестать жалеть себя и добиваться намеченной цели. Хотя первоначальная работа грузчиком некоторым покажется «отличным началом» строительства карьеры. Но мне было плевать. Я нашел недорогую комнату, и мне необходимо было за нее платить. 


В этом городе находился университет, из которого меня вытурили за прогулы и неуспеваемость. Ну что пришлось себя взять за уши, отфутболить хорошенько, ведь по-другому не получается в жизни. Смеясь я понял одно, что успех приходит к тем, что каждый день себя пинает под зад заставляет вставать раньше заставляет делать зарядку, чтобы не заплыть жиром, заставляет читать книги и готовиться к экзаменам, чтобы закончить универ из разряда чернорабочих перейти во что-то другое.


Завязал с выпивкой и наркотиками. Я-то не был наркоманом, но знал, что даже подобные «лёгкие» наркотики ни есть хорошо. Прочистил свою голову от иллюзий, став взрослее и понял, что именно это заполнило ту самую пустоту.
У меня не было закадычных друзей, были знакомые и приятели, которые уважали меня, да и я общался с теми, кто мне был действительно интересен. Все удивлялись, что у меня нет девушки, у такого умницы и успешного парня. Одна из подруг знакомого даже сделала предположение, что я гей. Нет, я даже рассмеялся, сообщив ей, что просто жду принцессу на горошине.


— Кого? — она непонимающе вытаращила глаза.
— Принцессу на горошине, — повторил я. — Не хватает еще парочки матрасов, чтобы начать проверку.
— Кого?
Ну, думаю, что за женщина, даже шуток не понимает.
— Принцесс. — Мои ответ ее обескуражил и по-моему она так ничего и не поняла, но перестала распускать глупые слухи о моей ориентации.


Универ закончил, сменил работу, хоть пришлось подрабатывать. На должность, которую мне хотелось пойти требовались работники со стажем. 


Мама приезжала несколько раз, просила вернуться домой. Я по обыкновению целовал ее и говорил, что здесь я уже начал пускать корни.


Перед Новым Годом всегда город такой красивый, освещенный огнями. Снег искрится, что даже не хочется уходить, садится в машину и возвращаться в одинокий дом. 

           Прошло десять лет. Теперь кажется, что это так много, но все, как будто было вчера. Мне нужен свежий воздух. В какой-то момент мне показалось, что одиночество стало похоже на мою тюрьму, стены которой я выстроил сам, все эти долгие годы кирпич за кирпичом, став циником. 


Но сейчас мне почему-то хотелось тепла, хотелось найти ее ту самую, не похожую ни на одну, что встречалась на моем пути. Женщины, девушки, они были, но не на долгое время, так чтобы сначала заглушить тоску, а потом просто, чтобы кто-то был, если надоело быть волком одиночкой.


— Простите, вы не видели девочку в красной куртке? — Я обернулся видя заплаканную девушку, она смотрела на меня увидев, наверное, во мне супер мена способного спасти каждого в этом жестоком мире.
— Девочку? — я не сразу понял, о чем речь, а потом спросил, сколько ей лет.
— Маленькая, всего три годика, — девушка расплакалась, чем немного даже напугала меня. Всегда женские слезы приводили меня в ступор.
— Во-первых, давайте успокойтесь, в чем она была и где пропала? — спросил, наверное, слишком строго, так как ее нижняя губы снова задрожала.
— На ней куртка красная, мы были на детской площадке…


Я смотрел на нее и понимал, что старая рана зажила окончательно, а рубец на душе, там, откуда сочатся чувства, снова вздрогнул. 


Что в ней было, не знаю, ведь мы влюбляемся не потому что ищем в человеке что-то, а потому, что между двумя людьми пробегает некая искра. А ведь я обещал себе, что больше этого не будет никогда. Я не хотел этого, и был готов остаться на всю жизнь верным своей религии холостяцкого существования.


Как хорошо, что есть сильные плечи,
Что не убьет меня, то меня лечит.
Я закрываю глаза на минуту
Пусть будет снова доброе утро.


Девочку нашли, если вы беспокоитесь о ней. Все оказалось не так печально, и ее мама Лиза, благодарила меня за помощь, а я так хотел спросить ее номер телефона. Глупо? Ощущал себя все тем же восемнадцатилетним мальчиком, как десять лет назад, когда я писал трогательные, но мрачные стихи и даже хотел прыгнуть с крыши.


Так значит, все-таки любовь не умирает? Как не умирает и дружба? Просто иногда мы просто проходим мимо, не видя тех, кто назначен нам судьбой. Хотя я никогда не верил в это, а теперь вот, думаю, что все в жизни происходит не случайно, все события переплетаются, рождая новые цепные реакции и острова, как счастья, так и несчастья. Главное, какой выбрать путь, и от твоего выбора зависит так много, как жаль, что когда мы молоды, то так много не понимаем или просто учимся на своих ошибках? Жаль, что не все выдерживают экзамен, приобретая бесценный опыт.


— О, снова вы, — улыбнулась Лиза, столкнувшись со мной в парке.
— А где Даша? — спрашиваю, не сдерживая улыбки.
— Даша у бабушки, — Лиза опускает глаза, и я вижу, что она не хочет уходить, но и не знает, как продолжить разговор. Я помогаю Лизе сделать выбор, предлагая посидеть в кафе.
— На улице так холодно, а через три дня Новый год.
— Да, Роман, а мы в этот раз сами, с мамой будем встречать.
— А я не знаю, сможет ли моя мама приехать, я все предлагаю ей переехать, но она говорит, что в отличие от меня ее корни гораздо более глубокие.
Мы смеемся и говорим о пустяках. С Лизой легко, и я почему-то знаю, что мы встретимся снова. 


После кафе провожаю ее домой, спрашиваю, наконец-то номер телефона и надеюсь, что мы встретимся снова. Пришло время, когда я опять нуждаюсь в ком-то близком.


— Знаете, Рома, приходит время, когда ты понимаешь, что нуждаешься в ком-то близком, — говорит Лиза после того, как мы посидели у меня после ужина. Меня удивляет, что ее слова в точности повторили мои недавние мысли. 


Ничего не было, я специально не торопил события. Нам было хорошо вместе, но мы не решались, не знаю отчего, наверное, потому что каждый из нас искал лекарство от болезни, для которых нет таблеток. Мы были друг перед другом честными, не вдаваясь в подробности своих проблем прошлого, потому что сейчас у каждого все наладилось, и мы видели впереди общие цели общее будущее, хотя и не говорили об этом.


— Ну, ладно, я пошла, — Лиза помыла посуду, хотя я запретил ей делать это, сняла фартук и направилась в прихожую.
— А Даша у бабушки? — вдруг спросил я.
— Да, — ответила Лиза, застегивая сапоги.


Я наклонился к ее ногам, присев на корточки, расстегивая только что застегнутую молнию сапога. Лиза непонимающе взглянула на меня, но ничего не говорила. Мои руки скользнули по ее бедрам, ощущая, как сквозь брюки идет тепло, трепет и желание. Мы обнялись, поцеловались. Лиза вдруг заплакала, чем снова удивила меня.


— Что ты? Я обидел тебя?
— Нет, — она замотала головой, — просто я люблю тебя, Рома.


Я снова поцеловал ее, понимая, что это самая лучшая женщина, которую я столько лет искал, ждал и наконец-то нашел, не потому что она сказала, что любит меня, я это знал и так, просто все говорило об этом. Можно было бы ошибаться и считать, что я просто истосковался по таким вот чувственным отношениям, и что опять буду потом расписываться в собственной слабости и жалеть себя.


Нет, этого не случилось. О счастье почему-то не пишется, нам легче написать о том, когда тебе плохо, когда страдание раздирает сердце на части. А когда ты любишь, то и слов не можешь найти, а только чувствовать и вдыхать счастье полной грудью, радуясь, что этот воздух есть у тебя. Он есть. Тот свежий воздух, который я искал и нашел.

0
10:25
515
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Загрузка...
Маргарита Блинова