Птица, плед и сезон дождей

У меня никогда не было дома. Мама, кажется, жила под какой-то картонкой, прикрепленной к земле булыжником, но это было давно. Тогда был период ветров, и строить что-либо было совсем не вариант, никакой возможности. Так она говорила. 

Всю свою сознательную жизнь я провела на сухой почве, разглядывая камешки и пытаясь доплюнуть до ближайших кустов. В этих же кустах пряталась ночами, ну и мои большие уши, которыми можно укрываться – лучше любого дома. Тем более - картонка бы размокла под дождем, ее могли бы украсть, а тут и красть нечего. Разве могло быть лучше?

Потом я встретила птицу.
Птица была большая, в два раза больше меня, грязная и толстая. Она постоянно кричала, и это был такой звук, от которого сводило живот и болела голова. А еще у нее слезились глаза, и одно крыло волочилось по земле. Она не летала и все время сидела в кустах. Ну, тех самых, до которых я пыталась доплюнуть.

Появление Птицы меня обрадовало - она не обращала на меня внимания, и я могла скакать вокруг нее сколько угодно. А еще - плевание в кусты к тому моменту мне уже поднадоело, а тут новая, движущаяся мишень! Когда я первый раз попала в нее, Птица закричала,  и вблизи ее голос меня оглушил. Я испугалась и, сломя голову, побежала прочь. Бежала долго, пока не одумалась, отдышалась, огляделась и... и бегом побежала обратно - а то ведь могла и заблудиться.
Я так перепугалась, что пару дней не приближалась к кустам и даже не пыталась плюнуть.
А потом вдруг черт дёрнул, и поплелась  прямо в кусты. Внимательно оглядела  ее, понюхала, и даже потыкала - Птица только смотрела на меня своими грустными глазами.

Этот жалобный взгляд навевал такую скуку, что я потеряла интерес. Потом еще иногда плевала в нее, но Птицу это не трогало. А подходить ближе расстояния плевка у меня поводов так и не появилось.
Правда иногда она оставляла мне ягоды - кажется, оставляла специально, а не случайно роняла рядом - слишком часто это случалось. А так мы не сильно общались, на самом деле.

Иногда я просыпалась от жуткого шума. Птица визжала и била крыльями по кустам, даже сломала пару веток. Очень странная.
Такие приступы стали происходить все реже и реже, и когда я решила, что становится слишком тихо, Птица неожиданно взлетела. Летела она не очень хорошо, ее мотыляло в стороны, но она не сдавалась. По земле ползла ее огромная темно-синяя тень, все дальше и дальше, проползла по мне и побежала дальше. Я попыталась доплюнуть до тени, но промазала, совсем чуть-чуть. Побежала за ней, пытаясь попасть, но никак не успевала. Мне вдруг опять стало весело, как в первые дни, когда она только прилетела. Я радостно бежала и бежала, не успевая набирать полные щёки слюны, как вдруг поняла, что тень исчезла. Посмотрела вверх - Птицы не было видно. Улетела.
Земля вокруг была уже не такая сухая как у меня, и кусты совсем другие. Кое-где в траве стояли домики. Некоторые маленькие, некоторые побольше. Возле нескольких домиков семьи плюмфиков, почти таких же, как я, нежились на травке и загорали. Они лежали кто в обнимку, кто отдельно, кто-то копошился, но все с такими блаженными мордочками, что аж противно.
Странно, подумала я - это место ведь не так далеко от моих кустов. Тут хороший ручей и такая мягкая трава. Тут все живут в домах, и эти дома не испортятся за пару дней, как, например, картонка. И ночью в этих домах будет теплее, чем в кустах. Так почему я жила всю жизнь не здесь? Почему мама жила не здесь? Наверное, на то были причины, как же иначе. Наверное, они были очень серьезные, потому что как еще все это объяснить?
Я подошла к одному, лежавшему поодаль ото всех остальных, и смачно плюнула ему на хвост. Он проснулся, вздрогнул и оторопело посмотрел на меня.
- Ты кто?
Я молча стояла и смотрела, не зная как ответить на этот вопрос.
Он огляделся, еще раз осмотрел меня и спросил:

- У тебя есть имя?
Я задумалась.
- А что такое имя?
Он недовольно отряхнулся и замахал ушами.
- Это такое слово, с помощью которого к тебе обращаются и потом с тобой разговаривают.
- Но ты ж ко мне и без имени обратился, и ничего...
Он фыркнул.
- Ты откуда сюда пришла?
Я обернулась, ища взглядом направление моих кустов и указала хвостом.

- Только отсюда не видно. 

- Ты живешь там одна?
- Ну там еще птица живет.
Он насторожился
- Что за птица?
- Ну такая. Толстая птица с таким голосом, - и я изобразила ее ежедневный крик.
- Немудрено, что ты сбежала, - он покивал головой, - ладно, а здесь-то ты что делаешь?
Я помахала ушами. 

- Я плевала в тень птицы, когда та улетала, и очутилась здесь.

Он смотрел на меня и, кажется, ждал продолжения. Я ещё раз припомнила события своего путешествия и убедилась, что добавлять нечего. Я плюнула в камень. 

- То есть, ты у себя дома совсем одна?
- Дома? У меня нет дома.
Мой собеседник сел и вздохнул.
- Ясно.
Мы ещё помолчали. Мне стало скучно и я решила, что надо уходить. Нет, мне понравилось разговаривать, но разговор-то похоже закончился.
- Куда ты идешь? Ты не хочешь эээ сходить в гости в наш дом?
- В дом? Зачем это мне ходить в ДОМ?
Он ещё раз внимательно оглядел меня.
- Ну не хочешь и не надо.
Он ещё раз отряхнулся и засеменил к остальным. Я долго смотрела ему вслед, а потом плюнула вдогонку. После нашей беседы осталось смутное ощущение, будто бы мне плюнули куда-то на сердце.
Вечером я вернулась к себе. Моя земля была по-прежнему сухая, но зато вполне родная. Было непривычно тихо, похоже, Птица улетела насовсем. Наконец-то я смогу проводить в кустах столько времени, сколько захочу! Хорошо, очень хорошо.
Там все было в перьях. Я выкопала себе ямку в земле, скинула пух внутрь и легла спать. Это было гораздо приятней и удобней, чем спать просто на земле. И дома никакого не надо. А ещё тут не надо ни с кем разговаривать, никто не плюет тебе в сердце, здесь хорошо.
А утром, проснувшись в полной тишине, на этих мягких перьях, потянулась и заплакала. И плакала весь день.
А на следующий день успокоилась, и плакать больше не хотелось, но весело тоже не было. Плевать в кусты было скучно, я же уже плевала очень метко - так что скука смертная. А ещё тихо так, непривычно.
А потом с неба полилась вода, и лилась очень долго. Мою ямку затопило и спрятаться от воды было негде. Пыталась накрыться ушами, но это совсем не помогало. Я решила, что надо сходить к тем странным ребятам, живущим в домах.
Из-за воды было невозможно ничего разглядеть, поэтому шла я в этот раз ну очень долго. Шла, шла, а потом вдруг поняла, что уже плыву, а не иду. Кто-то закричал, очень громко и протяжно и я было обрадовалась, что птица вернулась, но это была не она.
Когда я доплыла до домиков, я уже так замёрзла, что не могла шевелиться. Меня впустили молча - в этот раз не интересовались ни откуда я, ни как меня зовут. Закутали в большую тряпку и посадили в угол.
Их было много. Трое или даже четверо. Умник, с которым мы уже говорили в прошлый раз, его брат Капуля, маленькая Опушка и Мама Ромашка в голубом переднике. Она поставила передо мной доску со всяким съедобными штуками, рассказала про них самих и только потом начала расспрашивать меня.
- Где твои мама и папа?
Я не ответила. Я не знала, как это правильно сказать.
- А друзья? У тебя есть друзья?
- А кто это?
- Ну вот мы все - друзья. Мы вместе едим, играем и прячемся от дождя.
Я задумалась.
- У меня нет друзей.
Они озабоченно переглянулись.
- Но я знаю одну птицу!
- Птица твой друг?
- Нет. Я не знаю, что это за птица, но она так орет! Так орет что прям ... уэээ! Ничего похожего больше не слышала!
- Понятно, тебе наверное страшно жить рядом с ней...
- Нет, совсем нет! Это же весело, такой птицы больше нигде нет!
И тут я задумалась - где-то она есть, это в моих кустах птицы нет.
- Какая ж ты глупенькая ещё, - прошептала Мама Ромашка и добавила,  - оставайся с нами!

Она каждый день рассказывала мне, что плеваться в других нехорошо. Меня вкусно кормили, да и ночами было тепло.
Днём мы играли в прятки.  Мне игра не понравилась, скучная и плеваться нельзя. Но я играла, потому что Мама Ромашка сказала, что надо обязательно играть со всеми. Когда прекратился дождь, мы вышли играть на улицу. Это должно было быть интереснее, потому что в доме не так много мест куда прятаться и все их хорошо знали.
Я спряталась в траве и задремала - слишком долго они искали. Разбудил меня знакомый звук - удары крыльев по воздуху. Я очень обрадовалась, даже полный рот слюней набрала.
Это была птица. Но другая. Эта была очень чистая, чёрные пёрышки блестели, и у нее был такой гладкий звонкий голосок. Я в неё плюнула. Она посмотрела на меня, чирикнула и улетела.
Скука смертная.
В этой траве меня так и не нашли. Я не знала, что делать дальше - вроде как надо было ждать, чтобы за мной пришли, но за мной не пришли, а играть надо было строго по правилам, мне это объясняли. Очень много раз объясняли. Нельзя самой вылезать из укрытия.
Поэтому я решила пойти домой, в свои кусты. Все эти прятки и обеды это конечно хорошо, но скучно до жути.

Земля вокруг моих кустов уже высохла. Дождь и ветер разнесли перья и листья во все стороны, пришлось рыть новую ямку и делать новую кровать.
В кустах было не скучно, хоть они и оголились и уменьшились. Совсем не скучно. Там было хорошо. Разве были у Мамы Ромашки перья? И кустов внутри ее дома не было, только сухая трава. И плеваться там нельзя. То ли дело у меня!

На следующий день я не нашла никакой еды и опять пошла к Маме Ромашке и ее друзьям - у них-то всего навалом.
Мама Ромашка встретила меня очень недовольно.
- Ты куда пропала?!
- Ну я пряталась, а потом...
- Конечно, ты же совсем правил не знаешь, - запричитала она - ты ж такая... такая... пошли, покушаешь.
Мама Ромашка сказала, что начались дожди, и уговорила меня остаться. Я не очень хотела, но помнила, во что превратились мои кусты поле прошлого ливня, и как сложно было найти теперь еду.
Я решила, что пока можно потерпеть эту скуку.
Мы ели строго по расписанию, и спали тоже. Я правда так и не поняла что такое "расписание", но даже если бы поняла - мне все это не нравилось.
В один день меня предупредили, что у брата Умника, у Капули, большой праздник - день появления на свет и надо подготовить ему подарок.

- А что такое подарок?
- Ну, что-то очень приятное и ценное. Найди и подари ему что-нибудь, что его обрадует
- Это как?
Умник сердито махнул ушами.
- Ну ты подумай. Есть же что-то, что тебя радует?
Я неуверенно кивнула
- Что-то есть
- Ну вот видишь! Вот и ему такое найди. Только не вздумай в него плевать, это его точно не обрадует. Не отвлекай меня, и так куча дел, - он строил навес от дождя, специально для праздника.
"Ага" - подумала я. "Плевать - нельзя"
И пошла искать.
Я долго бродила по мокрой земле и разглядывала все подряд - искала, что может меня порадовать. Но все было очень скучным. Меня обрадовал один камешек - он был красивый, с небольшой ямкой в середине - просто идеальная мишень для плевков. Я подумала - это очень радостная вещь, наверное, подарок должен быть именно таким. Хотя, нет, не хочу его дарить - такое я лучше оставлю себе. Тут никто в таких вещах не понимает.
В тот вечер меня много чего порадовало, но для подарка я так ничего и не нашла. Еще и промокла до кончика хвоста. Оказалось, что меня радуют только те вещи, в которые можно плевать. Остальные навевают скуку.
Дома я рассказала все Маме Ромашке и спросила у неё, что делать. Она сердито потрясла ушами и сказала, что пошлёт меня на кухню к остальным - ребята задумали подарить Капуле здоровенный пирог.
- Поможешь им с готовкой и получится, что этот пирог и как бы от тебя.
Я не очень поняла что это значит, но, похоже, что мне больше ничего не надо было искать, и можно было спокойно сидеть в сухом месте.
- А вы что ему подарите?
- Плед. Вот думаю какой.
Она разложила передо мной два больших платка - один был голубой, блестящий, с белыми пятнами, похожими на облака. А второй - грязно-белый, почти серый, и пушистый, уж очень похожий на мою знакомую Птицу. Если свернуть его в пузатую кучу, приделать клюв и прищуриться - прям не отличить.
- Как ты думаешь, какой лучше?
- Вот этот! - я ткнула хвостом в грязно-серый.
Мама Ромашка вздохнула
- Он конечно очень хороший - тёплый и мягкий, но он… он же такой… УРОДСКИЙ!
- УРОДСКИЙ?
- Конечно! Как же ты этого не видишь?! Для праздника нужно что-то милое и яркое... Решено, подарю ему голубой.
У меня в голове вдруг все смешалось. Хотела что-то сказать, но так растерялась, что просто поскорее убежала из комнаты. 

Капулю поздравили на славу. На кухне к пирогу меня не подпустили - все очень боялись, что я плюну в тесто. Поэтому я просто мыла посуду и подавала всякое, когда им что-нибудь было нужно. И все это время я думала про плед, тот, который Мама Ромашка назвала уродским.
Вечером у нас были праздничные прятки. Праздничные - это значит что каждый раз выигрывал Капуля, независимо от того водил он или прятался. Я спросила у Опушки - почему так?
- Ну мы же его любим, а сегодня его праздник.
- А что значит "любим"?
- Ну это значит, что он для нас особенный. Он такой один, и никто нам его не заменит.
Она жевала праздничный пирог и хихикала.
- Ну вы же его всегда любите?
Опушка задумалась.
- Пожалуй, да. Особенно, когда он ничего не теряет и не ломает. А так да, всегда.
- А почему тогда мы обычно играем по-другому?
Она надолго замолчала.
- Прятки - это игра. У игры есть свои правила и мы всегда играем по правилам. Но сегодня особенный день, а значит и правила - особенные. Вот когда мы будем праздновать твой день появления на свет, выигрывать будешь ты... кстати, а когда твой день?
- Не знаю.
Я сказала, что если уж делать особенные правила в мой день - я бы, пожалуй, вообще не играла бы в прятки. Опушка удивилась, но сказала что так, скорее всего, тоже можно - на то он и особенный день. Счастливый Капуля, завёрнутый в небесно-голубой платок, радостно с ней согласился.

После ужина я пришла к Маме Ромашке и спросила, может ли она подарить мне тот серый плед.
- Я не знаю, когда день моего появления на свет, но вдруг он был на прошлой неделе? Можно представить, что он был. Я была бы очень рада получить этот плед. Я не знаю, можно ли так, но если у каждого есть свои особенные дни, и у меня тоже, то я бы хотела получить его вместо пряток, - я оттараторила, глядя в пол, заранее приготовленную речь
- Смотри-ка, какая ты сегодня разговорчивая! И что ты будешь с ним делать? - усмехнулась она, - плевать в него с расстояния десяти шагов?
- Нет. Я не хочу в него плевать.

Мама Ромашка рассмеялась и смеялась очень долго, а я все ждала. В конце концов, она отдала мне плед. Она что-то говорила при этом, но из-за смеха было непонятно.
Мой внезапный подарок был такой тёплый, что с ним можно было бы спать на улице. Спать в доме мне уже давно наскучило, поэтому я скорей побежала во двор.
Дождь закончился, но лужи ещё не высохли. Я огляделась и полезла на дерево – там, кажется, была ветка, на которой можно было удобно устроиться.
Далеко внизу горело окно - по расписанию в особенные дни спать ложатся очень поздно. Я попробовала плюнуть, но плевок, скорее всего, не долетел. Меня это не расстроило - я уже несколько дней совсем не плевалась - Мама Ромашка не разрешала. Я задремала, глядя вниз. Мне было радостно, как никогда.
Ночью меня разбудил громкий крик. Открыв глаза, я чуть не упала с дерева - на соседней ветке сидела Птица. Та самая. Она была гораздо чище, но все такая же огромная и толстая.
- Привет, - сказала Птица.
- Привет, - ответила я.
- Ты нашла свою семью? - спросила Птица, указав на дом, далеко внизу
- Не знаю.
Она покивала.
- Ты вылечила крыло?
Птица подняла крыло и легонько помахала.
- Ещё болит. Но летать можно.
Я покивала в ответ.
В голове было очень много мыслей - обычно у меня столько не бывает. Я пыталась вспомнить - было что-то, что надо было обязательно сказать.
- Знаешь, Птица, ты самое уродское существо, какое я только видела. Я правда ничего похожего не видела, ты одна такая!
Птица засмеялась, своим громким, жутковатым голосом. 
- А ты - самое глупое! Я много чего видела, но ты... - она замахала крыльями и я чуть не упала от движений воздуха.
- На самом деле,  - продолжила она успокоившись, - я рада тебя вновь встретить, глупая зверюшка. Правда. Надеюсь, у тебя все хорошо.

А потом поднялась в воздух и улетела. Я смотрела ей вслед, закутавшись в самый мягкий и уродский плед, и думала, что это лучший день в моей жизни.