Пробуждение. Часть I. Глава 15

Иллюстрация автора.

ПОЛЬША. За несколько месяцев до описываемых событий.

Старый слуга внимательно прочёл визитку, на которой значилось:
«Мистер Джон Чедвик. Частное детективное агентство Энтони Троппа».
- Князь ждёт вас, - кивнул слуга, принял из рук вошедшего шляпу и трость. – Но сначала я должен формально вас проинструктировать.
- Да, я понимаю, - детектив Чедвик изобразил подобие любезной улыбки.

Хотя ему поскорее хотелось приступить к делу, обещавшему хороший гонорар, он был вынужден принять все условия: не каждый день в их агентство обращаются польские князья, род которых ведёт начало со времён русского царя Ивана Грозного. Будучи американцем, мистер Чедвик, молодой человек лет двадцати пяти, однако держался довольно аристократично, понимая, что строгие манеры в почёте у европейских клиентов. Впрочем, сегодня он чувствовал некоторое волнение: перед этой поездкой шеф открылся ему, что работать предстоит в России. Нет, его не пугала эта страна, но всё-таки он осознавал, что бескрайние территории могут осложнить выполнение задания. И говорят, здесь ужасные дороги…
Ни русским, ни польским языками Джон Чедик не владел, но зато прекрасно говорил по-французски. Это и стало едва ли не основным фактором в выборе его в качестве исполнителя щекотливого задания.
- Я даю вам полную самостоятельность в этом вопросе, - напутствовал его шеф и словно в подтверждение хлопнул по плечу. – Вернётесь обратно, выполнив задание клиента, я назначу вас своей правой рукой. Согласитесь, друг мой, это большие возможности для карьерного роста.
Вот так молодой человек и оказался на европейской окраине Российской империи.

- Итак, князя надлежит слушать внимательно, не перебивая, - сообщил слуга. – Он болен и это может навредить его здоровью.
С этими словами слуга приоткрыл массивную тёмную дверь и чуть подтолкнул детектива в покои хозяина.

В просторной комнате, обставленной старинной мебелью, из-за плотно задёрнутых штор царил полумрак. На высокой кровати с тяжёлым бархатным балдахином возлежал старик. Бледное лицо, на котором выделялся хищный крючковатый нос, несмотря на возраст, оставалось красивым. Чедвик подумал, что в молодости князь, наверняка, разбил не одно женское сердце. Однако сейчас лицо это с опущенными уголками губ и полуприкрытыми веками выдавало страдания пожилого человека. По всему было видно, что ему осталось недолго выносить мучения от затянувшейся болезни.
- Вы здесь? – обращаясь к невидимому им Чедвику, спросил старец скрипящим голосом.
- Tak, mój pan, - поспешил ответить молодой человек заготовленной заранее фразой на польском, в надежде расположить к себе клиента, и шагнул из тени, встал напротив изножья кровати, так, чтобы хозяин мрачной комнаты мог его разглядеть.
- Надеюсь, ваше агентство действительно имеет ту репутацию, о которой я наслышан, - ворчливо заметил старик по-английски, не удостоив, однако, своего гостя взглядом.
- О, конечно, князь, мы более двадцати лет в бизнесе и у нас большой опыт.
Правда, находчивый Чедвик даже под пыткой не признался бы, что обычно их фирме приходилось раньше иметь дело с беглыми рабами, тогда как сейчас вопрос было гораздо более деликатного свойства.
- Боюсь, вы совсем не знаете России, – горько проговорил старик, и хотя ему с трудом давался этот разговор, он не отступал. – Но да у меня нет выбора! Ваше агентство по словам моих адвокатов, лучшее в мире. И я могу надеяться на полную конфиденциальность?
- Естественно! – Чедвик склонил голову. – Это основополагающий принцип нашей работы: никакой огласки!
- В таком случае, мистер Чедвик, я буду краток, - проскрипел старик. - Там, на тумбочке, для вас письмо и некоторые вещи, которые помогут в поиске… Я изложил всё, что мне известно об интересующем меня лице. Обещайте, что найдёте её! Или хотя бы узнаете, что с нею сталось. Всю информацию, которую вам удастся собрать, передадите моему личному адвокату Вацлаву Левандовскому. Он сам будет вам писать. Он же будет оплачивать от моего имени все поиски. Не стесняйтесь, обращайтесь к нему с любыми вопросами. Речь идёт о наследнике моего титула. И последнее. Это жизненно важно! Не для меня, увы! – нечто вроде горькой улыбки скользнуло по красивому рту князя. – Это долг чести, я обещал покойной супруге…
Вдруг тёмные глаза старика прояснились и обратились вверх, точно он смотрел на кого-то, видимого ему одному.
- О, моя несравненная Беата, Иисус видит – я сделал всё что мог! – произнеся эту фразу на родном языке, старик устало закрыл глаза, и поверенный понял, что только что стал свидетелем воссоединения души новопреставленного князя с душой его любимой жены.

***

Петрушевский, осторожно ступая, стараясь оставаться незамеченным, шёл по вечернему саду. Сумерки уже готовились уступить место ночи. Стало свежо и даже прохладно. Сергей остановился у раскидистого клёна, ветки которого вплотную примыкали к окну второго этажа дома. Подтянувшись на руках, он ловко оказался на дереве и добрался до окна.
Замер, заглядывая сквозь мутноватое стекло в просвет между занавесками.
Маленькая уютная комната, скромно обставленная, предстала его взору. Напротив окна как раз были двери. По левую сторону от них стоял миниатюрный столик с лежащими на нём пяльцами, и небольшое кресло. Справа, вдоль стены – высокий старинный шкаф, полки с нотными альбомами, трюмо с разными дамскими мелочами. Прямо у окна стоял письменный столик-жакоб* с прибором, букетом полевых цветов и горевшей свечой, подле него – стул. Справа от дверей весь угол занимала печь, покрытая старинными изразцами, а в центре комнаты, изголовьем к стене, возвышалась кровать с шёлковым пологом. В «красном» углу – иконы.

Анна стояла на коленях, обратив взор к святым ликами. Её печальное лицо было сосредоточенным и отрешённым. Иногда она кланялась, осеняя себя крестным знаменем, и подносила к губам маленький крестик. Некоторое время Сергей смотрел на неё, любуясь, не решаясь прервать её молитву, но потом осторожно постучал по стеклу.
- Кто здесь? – подойдя к окну, тревожно спросила девушка.
Отодвинув занавеску, она поднесла к стеклу свечу и тут же испуганно отшатнулась.
- Анна, не бойтесь! – отозвался Петрушевский, – откройте окно, прошу вас, это я.
Девушка послушалась, и он спрыгнул в комнату.
- Вы… - удивлённо выдохнула она, едва он очутился рядом.
Сергей бросился к ней и поднёс к губам её руку.
- Да, я приехал, - с волнением сказал он. – Я всё знаю… И я приехал спасти вас.
- Спасти? – словно не поняла она, её лицо было растерянным, испуг читался во взгляде.
- Да, - кивнул он. – Только не вздумайте опять уверять меня, что я должен уйти.
- Нет…но как вы узнали? – смутилась она.
- От Эмилии Карловны… Она написала мне о самодурстве тётки. Я знаю, что вы просили расторгнуть помолвку.
- Да, - девушка опустила глаза, - я решила уйти в монастырь, - тихо промолвила она.
- Я вам этого не позволю, - улыбнулся Сергей и поцеловал её ладонь.
Анна вздрогнула, отняла руку, отвернувшись, отошла от него.
- Вы тоже станете принуждать меня?.. – тихо спросила она.
- О, нет! – с поспешностью воскликнул Сергей. – Я никогда не поступлю так…и приму любое ваше решение, - его голос дрогнул, - но…у меня есть одно условие.
Петрушевский подошёл к ней и, взяв за плечи, развернул лицом к себе.
- Посмотрите мне в глаза и скажите, что монастырь есть именно то, чего вы желаете всем сердцем, и что там вы будете счастливы.
Стараясь не смотреть ему в глаза, девушка прошептала:
- Я не могу сказать вам это…ведь… никто не властен над будущим. Сейчас я желаю попасть туда, но буду ли счастлива… одному Богу ведомо.
- Не хитрите, - улыбнулся Сергей и поднял её лицо за подбородок, - я же просил посмотреть мне в глаза. Вы боитесь?
- Вовсе нет, - вспыхнула Анна.
Их взгляды встретились.
- Анна, я предлагаю вам руку и сердце, - дрогнувшим голосом произнёс Сергей. – Если бы вы согласились, то сделали бы меня счастливейшим из людей.
Он замолчал и опустил голову, ожидая её ответа. Каждая секунда ожидания казалась ему вечностью.
- Я согласна…- чуть слышно сказала девушка.
Сергей бросился к ней и привлёк к своей груди.

Обнимая Анну, он вдруг всем своим существом ощутил, как маленькая фигурка доверчиво прижалась к нему, тонкие руки безвольно опустились. Запрокинутое лицо девушки приблизилось так, что её огромные чёрные глаза заслонили собой всё, будто и не было в мире ничего кроме них. Неожиданно где-то в их бархатистой глубине мелькнула тёмно-синяя прохлада летней ночи. Этот их новый оттенок так поразил Сергея, что он, словно зачарованный, продолжал смотреть в любимые глаза. А они снова и снова удивляли его: выражение детской открытости, которое раньше он часто видел в них, теперь исчезло, уступив место какой-то безысходной печали. Анна что-то пробормотала и попыталась освободиться от его рук. Но он удержал её и стал целовать эти завораживающие глаза, бледные щёки с прозрачной кожей, высокую грациозную шею с маленькой чуть выпуклой родинкой под ухом. И вдруг почувствовал, как она приподнялась на цыпочки, а точёные руки обхватили его шею. Тогда он поднял её, пальцы Анны запутались в его волосах, их губы встретились.
- Отпустите меня, - через какое-то время смущённо попросила она, отворачивая раскрасневшееся лицо. – Скоро рассвет… сюда могут войти. Вам пора…
- Ещё мгновение, - улыбнулся он, целуя её носик.
Потом опустил её и заговорил, глядя ей в глаза:
- Завтра в это же время я приду за вами.
- Мне придётся лезть в окно? – улыбнулась Анна
- А вы боитесь, сердечко моё? – лукаво усмехнулся он и поспешил успокоить: - Нет, этого не нужно. Эмилия Карловна выведет вас ко мне. Если понадобиться, вы можете сказать, что хотите прогуляться в саду. Полагаю, тётка разрешит вам это под присмотром. И вот ещё что – соберите некоторые вещи, одежду дня на три.
- Мы больше не вернёмся сюда? – с грустью спросила Анна.
- После венчания это уже не будет опасно, - улыбнулся Сергей, - если тётка потом узнает, она ничего не сможет сделать. Поэтому, я полагаю, вернуться и рассказать ей… Иначе может пострадать ваша репутация… О моём приезде знает только ваша гувернантка, но тётка легко догадается… И тогда Бог весть что она вообразит.

Он на секунду замялся, словно не решался сказать что-то, потом добавил:
- Уверен, Марья Фёдоровна наговорила вам обо мне кучу нелесных вещей… Я прав? – он с улыбкой заглянул в глаза девушки.
Она густо покраснела и, опустив глаза, призналась:
- Да…
- Я так и вижу, как она назвала меня распутным гулякой, - засмеялся Сергей.
- Вы ошибаетесь, - улыбнулась Анна, - она выразилась иначе – повеса и бретёр.
- Ого! И не подозревал у неё такую осведомлённость! – пошутил Сергей и тут же серьёзно спросил, глядя ей в глаза: - Но вы верите, что я не столь уж запущенный тип?
- Да, - её ресницы смущённо опустились, - я всегда вам верила… и вы… ни разу не обманули моего доверия, хотя могли с лёгкостью это сделать.
- Любовь моя, - Сергей вновь прижал её к себе, и поцеловал правую ладошку, - как я не хочу уходить от вас! Это такое счастье обнимать вас, видеть ваше милое личико, слышать ваш голос…
- Но… вам пора, - прошептала Анна.
- Чтобы я был уверен, что это не сон, и я не проснусь, оказавшись в новь один, без вас, - зашептал Сергей, склоняясь к её лицу, - подарите один поцелуй … всего лишь один… умоляю…
Приподнявшись на носках, девушка смущённо дотронулась губами до его щеки. Но едва она сделала это, как её маленький рот оказался во власти настойчивых губ Сергея. И тут же Петрушевский, отпустив её, выпрыгнул в окно.
Голова Анны сразу же показалась над ним.
- Вот вам, чтобы знали, что это не было сном, - с улыбкой тихо сказала она и бросила крошечный кружевной платочек.
Сергей с трепетом поднёс нежный лоскуток к губам и спрятал его на груди.

***
Свершилось. Они обвенчаны. Она сидит рядом с ним на лошади. Сергей всё ещё не верит в случившееся. События этой ночи кажутся сказкой с нереально счастливым концом. Им удалось уехать из поместья незамеченными.
Вот он надевает заветное кольцо на невесомый пальчик, потом чувствует непривычную прохладу металла на своей руке. "Венчается раб Божий Сергий рабе Божией Анне…», - чуть нараспев звучит голос священника, и Сергей прикладывается к образу Спасителя. "Венчается раба Божия Анна рабу Божию Сергию, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь", - продолжает батюшка, благословив невесту и дав ей приложиться к лику Богородицы. Вот, соединив их руки, священник трижды обводит Сергея с Анной вокруг аналоя,** пальцы девушки трепещут от волнения, которое всё больше и больше овладевает ею. Чувствуя это, Сергей ободряет её лёгким, почти неощутимым пожатием, и пальчики отвечают ему, расслабляясь и покорно замирая. Когда Сергей наклоняется к смущённому лицу Анны, едва-едва дотрагивается до её губ, она вздрагивает и опирается на его руку.

Выйдя из церкви, они едут в ночь. Придерживая правой рукой жену за талию, он чувствует, как она напряжена. Анна опускает голову ему на грудь и с улыбкой смотрит в глаза. Он, как всегда, тонет в её взгляде, растворяется в исходящем из её глаз свете. Вокруг нет ничего, кроме этих глаз и лица. Осыпав поцелуями милые черты, Сергей останавливается на её губах. Тёплые розовые лепестки трепещут, словно испугавшись происходящего, он слышит в своей груди удары её сердца и чувствует её смятение, продолжает с нежной настойчивостью и вдруг она, уступив, отвечает на его поцелуй. Оставив поводья, вообще забыв о лошади, Сергей, как изнывающий от жажды путник, дошедший до желанного источника, пьёт и пьёт дыхание Анны. Внезапно она отстраняется от него и, стыдливо опустив пылающее лицо, произносит смущённо:
- Серёжа, что ты делаешь со мной?..
- Я всего лишь, как велел батюшка, целую свою жену, - усмехается он и поднимает за подбородок её лицо. – Что-то не так? – он с беспокойством смотрит ей в глаза.
- Нет… - она прячет лицо у него на груди, - просто я… немного замёрзла.
- Да, да, конечно! Прости, - плотнее закутав её в свой плащ, Сергей пришпоривает лошадь.
Наконец, свернув с дороги и углубившись в лес, они остановились у ворот небольшого двухэтажного дома, стоящего на опушке. Сергей спешился, открыл ворота, взяв лошадь под уздцы, завёл во двор.
- Где мы? – Анна с тревогой огляделась вокруг. – Как здесь тихо и… безлюдно…
- Не бойся, любимая, - Сергей, улыбаясь, ободряюще взглянул на неё, - это дом, в котором мой отец иногда жил. Он был нелюдимым человеком, особенно овдовев, вот и построил нечто вроде одинокой берлоги, - объяснил Петрушевский и добавил: - Мы побудем здесь дня два-три… Нас никто не потревожит.
- Мы здесь будем… одни? – тихо спросила она, краснея и опуская глаза.
- Конечно, - кивнул Сергей и широко улыбнулся, весёлые искры промелькнули в его глазах. – Не тревожься, я смогу позаботиться о тебе, - успокоил он, сделав вид, будто не понимает истинной причины её беспокойства.
- В церкви я не видела Архипа… Разве он не будет с нами? – вновь спросила Анна.
- Увы, на этот раз я оставил его в столице, - отвечал Сергей, - поверь, у него полно хлопот перед нашим приездом, - усмехнулся он.
- Это похоже на убежище разбойников, - заметила Анна, окидывая двор изучающим взглядом, хотя в сумерках почти ничего нельзя было различить.
- Так оно и есть, - засмеялся Сергей, - я – самый свирепый разбойник в округе, похитил тебя и тайно сделал своей женой. Так что, сударыня, теперь вы принадлежите государеву преступнику.
С этими словами он снял её с лошади и понёс в дом.
- Опусти меня, - смущаясь, попросила Анна едва они перешагнули порог.
- Наверху есть спальня с камином, - сказал Сергей. Ему хотелось самому унести жену, но, пересилив себя, он уступил её просьбе.
- Я привёз туда тёплые вещи и еду. Ты, наверное, голодна. Идём, - взяв Анну за руку, он повёл её по крутой лестнице, освещая дорогу тремя свечами, укреплёнными на канделябре.

Поднимаясь по скрипучим ступеням, она с некоторым волнением оглядывалась вокруг. На тёмных стенах тут и там устрашающе скалились морды охотничьих трофеев. В тусклом свете они казались особенно зловещими, как и старинные портреты в массивных рамах, висевшие вдоль лестницы. В бликах свечей давно исчезнувшие лица оживали, провожали неодобрительными взглядами идущую по лестнице пару. Анна невольно вздрогнула.
- Не бойся, - Сергей крепче сжал её похолодевшую руку, - это сейчас тут так мрачно… Днём вполне сносно, - он улыбнулся. - Мои предки не были ангелами, однако теперь это всего лишь портреты на ветхих холстах, - пошутил он.
Они вошли в небольшую комнату. Высокая старинная кровать, покрытая старомодным штофным*** покрывалом иссиня-красного цвета, камин напротив, кресло у окна с плотно задёрнутыми портьерами из штофа в тон покрывала да маленький столик – вот всё убранство спальни.
- Погоди, я должен привязать лошадь, - снимая саблю, сказал Сергей.
- Можно, я с тобой? – Анна обеспокоенно посмотрела на него. Её лицо побледнело, глаза лихорадочно блестели.
- Не бойся, - он ободряюще улыбнулся и поцеловал её в щеку, - я мигом…
Она осторожно присела на край кровати и, как всегда в минуты сильного волнения, принялась расплетать-заплетать кончик косы.
- Ну, хорошо, если ты так боишься, вот ключ, запрись изнутри, - с улыбкой разрешил Сергей, протянув ей ключ.

Он ушел. Анна не стала запирать дверь. Её страшила обстановка этого дома, его пугающая, какая-то нереальная тишина, к страху примешивалось безотчётное волнение, внезапно охватившее её во время венчания. Сам обряд прошёл для неё словно во сне. И лишь когда - ещё в церкви – губы мужа скользнули по её губам, она едва не лишилась чувств и, наверное, упала бы, если бы не рука Сергея. Прислушиваясь, она продолжала сидеть на краю кровати, словно затаившись, старалась почти не дышать. Мысли путались, наталкиваясь друг на друга. Вдруг послышался какой-то шорох. Анна напряглась, на мгновение ей показалось, что кто-то дотронулся до её плеча. Вскрикнув, она упала, потеряв сознание.

Услышав крик жены, Сергей взлетел по лестнице, распахнул ногой двери и бросился к Анне.
- Аня, Анечка! Родная моя, очнись, - он прижал её к себе и постарался привести в чувство.
Однако его попытки были тщетны. Словно погружённая в какой-то чарующий сон, лежала она на его руках. Сергей тряс её, целовал – напрасно. Анна дышала, её лицо оставалось спокойным, как у крепко спящего человека, длинные ресницы отдыхали на бледных щеках.
Рассудив, что, скорее всего, это сон – странный, необыкновенно крепкий сон, явившийся порождением тех волнений, которые перенесла она за все эти месяцы и особенно за последние дни, - Сергей раздел её и уложил в постель. Он разжёг камин, потом, обхватив голову руками, сидел и смотрел на Анну. Она лежала такая близкая и … такая отрешённо чужая, словно спящая красавица из сказки. Но в сказке был известен рецепт пробуждения, у него же рецепта не было. Сергей подошёл к окну и, отдёрнув занавеску, посмотрел в чёрную пустоту. Даже свет звёзд не проникал сюда. Ещё днём небо обложили плотные тяжёлые тучи. Но дождь всё не шёл.

- Серёжа?.. – послышался слабый голос Анны.
- Да, да, сердечко моё! – он вмиг оказался возле неё и с улыбкой склонился к милому лицу. – Как же ты меня напугала! – сказал он с дрожью в голосе.
- Я… Тебя не было целую вечность, мне показалось, что здесь кто-то есть, - прошептала Анна и, откинув одеяло, села.
Тонкая рубашка не скрывала её хрупкие формы, обнажённые руки и плечи, гибкий стан, изящные, по-детски маленькие ступни казались выточенными резцом искусного скульптора, вершиной же всего этого великолепия были два волнующихся холмика на груди. Ослеплённый, Сергей видел только её и, не находя слов, смотрел благоговейно-восхищённым взглядом. Страсть всё больше овладевала им, но он боялся испугать Анну и поэтому действовал осторожно. Кроме того, ему самому нравилось то ощущение нежного восторга, которое охватило его при взгляде на фигуру, едва прикрытую полупрозрачной тканью на узких бретельках, и он боялся спугнуть это состояние, желая, чтобы оно длилось и длилось бесконечно.
Смутившись, она опустила голову.
- Я раздета! Это ты?.. - только теперь она заметила, что осталась в одной рубашке, покраснела и закрыла лицо руками.
- Да, я раздел тебя, - улыбаясь, кивнул Сергей и притянул её к себе. – Мне … я не знал, что можно сделать, ты была без чувств и ни на что не реагировала. Я чуть с ума не сошёл…
Её дрожь передалась и ему, но сдержав себя, он встал, снял рубашку и форменные брюки, оставшись в коротких исподних штанах, осторожно присел рядом с женой. Анну смутил его полуобнажённый вид, в смятении она отвернула пылающее лицо.
– Не надо стыдиться меня, - попросил Сергей и за подбородок повернул её лицо к себе, - мы обвенчаны…
Он улыбнулся и поцеловал её. Что-то новое уловила она в прикосновении его губ. Как и прежде, поцелуй был пленительно-нежным, но теперь - чуть более настойчивым и смелым. Такими же настойчивыми стали его руки. Весь мир исчез, были только эти руки, они скользили по ней, будя новые, доселе незнакомые чувства. Ей хотелось отдаться им, всецело подчиниться их воле. Но что-то внутри её самой еще удерживало, хотя сопротивляться с каждым мгновением было всё труднее. И прежде чем окончательно сдаться, Анна, закрыв ладонью его глаза, чуть слышно, запнувшись, призналась:
- Мне…страшно, я … боюсь…
- Моё сердечко…, - так же тихо прошептал Сергей, улыбаясь, -- ничего не бойся,… доверься мне, любимая, - он осторожно взял её руку, прикрывавшую его глаза, и поцеловал в ладонь.
Этот привычный жест, такой знакомый, к которому он прибегал каждый день сотни раз, сейчас почему-то взволновал Анну, словно какой-то вихрь подхватил, закружил и понёс в манящую глубину. Она почувствовала, как он распустил её волосы, и они хлынули по плечам тёплыми волнами. Вдруг это тепло затопило всё её существо, сердце то падало, то взлетало, как на качелях, хотелось плакать и смеяться одновременно. Широко открыв изумлённые глаза, она посмотрела на Сергея, возникло желание рассказать ему, что с ней происходит, но лишь что-то похожее на слабый стон выпорхнуло из её губ. Время перестало существовать. Вокруг был только он, касание его рук, его обжигающие поцелуи, осыпающие её тело.
Внезапно точно молния прошла сквозь неё, заставив вскрикнуть и задрожать всем существом. Глаза Сергея, тёмно-синие, как море в шторм, приблизились настолько, что заслонили собой всё. Впервые она увидела его глаза такими, мягкий их свет изливался на неё с неистовой любовью, и от этого ей вновь захотелось плакать. Слёзы покатились по её щекам. «Любимый!», - выдохнула Анна и покорно замерла у его груди.
Некоторое время он, молча улыбаясь, смотрел на неё. Лицо Анны порозовело. По нему блуждала странно-мечтательная улыбка, огромные глаза манили Сергея тем мягким сиянием, которое дарит звёздная летняя ночь, пробуждая нежные желания. И его глаза откликались ответным мерцанием, льющимся, словно из глубин моря. Два луча, встречаясь, сплетались воедино, и казалось, весь мир вокруг наполнялся ими.
Потом, не выпуская жену из своих объятий, Сергей тихо сказал:
- Теперь мы всегда будем вместе…, - осторожно, лаская, провёл пальцем по её губам и спросил шёпотом, наклонившись к самому её уху: - Тебе… не больно?
Этот его прямой вопрос смутил Анну, и она, ничего не ответив, только покачав головой, уткнулась ему в плечо.
За окном послышался шелест дождя, тихого и по-осеннему затяжного. Сергею вспомнилось, как в такое же ненастье он уезжал в столицу с тяжёлым сердцем, оставляя в имении тётки частицу своего существа. Тогда он даже представить не мог, что судьба подарит ему такое счастье. С улыбкой он взглянул на жену, она тихо спала у его плеча, подложив под щёку его ладонь.

 Стиль «жакоб» - в конце XVIII – в начале XIX века стиль мебели из красного дерева и полос латуни, назван по имени французского мебельщика Жакоб-Демальте, сына Жоржа Жакоба. Мебель подобного стиля в России повторялась крепостными мастерами в течение нескольких десятков лет.

** Аналой - высокий, с наклонной поверхностью столик, на который во время богослужения кладутся церковные книги, иконы и т.п. Круг, который молодожены трижды совершают вокруг аналоя, символизирует вечное шествие, которое началось для них в этот день.

*** Штоф – очень плотная шёлковая ткань различных переплетений, вышла из моды в начале XIX века.
_________________