Пробуждение. Часть I. Глава 17

Иллюстрация автора

Утром Сергей пришёл в кабинет тётки. Марья Фёдоровна была чем-то озабочена, но на прямой вопрос племянника отвечала, что его это не касается. Потом долго вводила в курс дел поместья, показывала счета, документы. Из них следовало, что при определённой экономии можно вполне выпутаться из шаткого положения.
- А что если продать Лавровку? – осторожно предложил Сергей.
- Сама думала, - нахмурилась тётка. – Не много, конечно, удастся выручить, но всё-таки.
Она помолчала, вертя в руках рукоятку трости. Потом заключила:
- Ладно. Пока я, слава Богу, могу решить всё сама, - усмехнулась, прищурившись, буравя Сергея прозрачными глазами. – Рано меня списывать! Ты отправляйся в столицу с красавицей своей. Я просто хочу, чтобы ты был в курсе всех дел. Лукичу я доверяю, но… Бережёного Бог бережёт. То мой принцип, - руки скользнули по подлокотникам кресла, словно ставя точку в разговоре. - А теперь позови-ка Анну, - резко изменив тему, неожиданно приказала тётка. 

Когда они с Анной вошли в кабинет, Марья Фёдоровна, закрыв глаза, откинувшись на спинку кресла, сидела за столом. Она казалась спящей. И они остановились в нерешительности, Анна вопросительно взглянула на мужа.
- Не сплю я, - подала голос старуха и открыла глаза. – Садитесь, - то ли приказала, то ли предложила она.
Потом помолчала, обдумывая что-то, и заговорила с расстановкой, хмуря время от времени широкие поседевшие брови.
- Ты, голубушка, должна узнать кое-что, - неожиданно призналась Марья Фёдоровна,- это касается твоих родителей. Да и ты, дорогой мой, тоже… Раз уж решился жениться на ней.
Она окинула их изучающим, как бы оценивающим взглядом. Заметив, что Сергей сжимает руку Анны, усмехнулась одними губами, искривив большой рот, и продолжала:
- Твой отец, Анна, Александр Войцеховский, служил вместе с Владимиром, моим старшим братом и отцом Сергея. Александр был лет на десять моложе моего брата, но не взирая на разницу в летах они подружились. Владимир однажды обмолвился, что обязан Александру жизнью. Спустя годы брат вышел в отставку, вернулся в родной дом, женился и вскоре овдовел. Зажил дикарём в своем доме на заимке. Александр же, хотя и оставил армию немного раньше друга, был из числа любителей приключений, - Марья Фёдоровна почему-то вздохнула. – Игрок, бретёр, казалось, спокойная и, тем более, семейная жизнь его не прельщает. Однако через какое-то время он по приглашению Владимира, уже вышедшего в отставку, приехал к нам. У Александра, несмотря на то, что он принадлежал к старинному польскому роду, не было никаких средств для существования, что не диво при его-то темпераменте и образе жизни. Мой брат взял его к себе в управляющие. Справедливости ради надо сказать, Александр был человеком чести. С собой он привёз юную жену, моложе его, хрупкое, воздушное создание, которая была словно не от мира сего … Черкесская княжна, - лицо Марьи Фёдоровны исказила странная гримаса, словно собственные слова причинили ей боль. - Её предки принадлежали к числу тех пяти черкесских князей, которые ещё в тысяча пятьсот шестьдесят втором году перешли на службу Польского короля, приняв католичество.
Марья Фёдоровна замолчала, как будто отдыхала, собираясь с силами. Потом сказала тихо:
- Твоя мать, Анна, была католичкой… полячкой, но, по сути, черкешенкой. Её звали Елизаветой. Только Александр называл её по-польски – Эльжбета*… Мой бог…- так он обожал переводить её имя.
Дрожащей рукой она открыла ящик стола, достала из него миниатюру и протянула её Анне. С волнением та взяла изящную вещицу. Едва взглянув на неё, вздрогнула. С портрета на неё смотрела… она сама. Те же огромные почти чёрные глаза, неподдельно искренний, по-детски открытый взгляд из-под густых, изогнутых кверху ресниц, тот же плавный разлёт тонко очерченных тёмных бровей, припухшая нижняя губа, трогательно нежный овал лица. Красавица была одних с Анной лет, и лишь старомодный воротник платья говорил, что портрет написан давно, до рождения Анны. 

Автор коллажа - Анна Би.

- Это… моя мама? – тихо спросила Анна. В её глазах стояли слёзы, ноги подкашивались. Сергей быстро усадил её, встав позади, опустил свои руки на вздрагивающие плечи.
- Да, - кивнула Марья Фёдоровна. – И ещё, - она вновь вздохнула, - я узнала твоего отца, гораздо раньше того, как он стал служить у брата. Он гостил у Владимира ещё в годы их совместной службы. Мы были примерно одних с ним лет и… Я влюбилась в него, но… меня выдали замуж за другого. Я не противилась, ведь моё чувство не было взаимным, и я понимала, что никогда не буду с ним счастлива …Да и вообще, скорее всего, он даже не догадывался о моих чувствах. Он видел во мне лишь друга. Но увидев его с твоей матерью…- Марья Фёдоровна нахмурилась, пытаясь сдержать рвущиеся эмоции. - Словом, я возненавидела её, - призналась чуть дрогнувшим голосом. - Она была воплощением всех моих страданий. Каждый день я видела, как он смотрит на неё, любуется, восхищается. У них это было страстное чувство. По прошествии лет я понимаю, что между ними существовало слияние душ и тел, они дышали друг другом. Я же медленно угасала, сгорая, словно в пламени ада. Потом Елизавета умерла родами… Им катастрофически не везло с детьми. Двух она не смогла выносить и скинула, а третьи роды – была ты, Анна. Александр растворился в своём горе. Казалось, он не замечал даже свою крошку дочь. Он лишь пожелал окрестить тебя по православному обряду. И тогда я, уже схоронившая мужа и брата, занимавшаяся только племянником, приезжавшим иногда на каникулы, была вынуждена заняться и тобой. Вскоре Александр, будучи при смерти, попросил меня позаботиться о тебе. Его родные давно умерли, он остался один в целом свете, родные же Елизаветы отказались от неё, не приняв брака с Александром. Для них он был мезальянсом.

Марья Фёдоровна замолчала. Молчали и Сергей с женой. Анна, сжимая в руках портрет, не сдерживала слёз, и они сбегали тонкими ручейками по её щекам.
- Ну, так вот, - вновь заговорила женщина. – Поначалу мне не составляло никакого труда заботиться о девочке. Я даже любила тебя, ты была презабавным существом, воплощением ангела… Впрочем, внешне ты такой и осталась, - она криво усмехнулась и, бросив насмешливый взгляд на племянника, заметила: - Хотя, полагаю, этот искуситель уже лишил тебя ангельской сути… Мда, ты росла, не доставляя никаких хлопот. Но вдруг однажды… вместо милой доброй, моей, девочки я увидела перед собой Елизавету… Каждый твой жест, взгляд, улыбка воскрешали в моей памяти образ давно ушедшей соперницы. Я понимала, что ты ни в чём не виновата… Впрочем, как и она не была виновата, ибо мы не имеем власти над нашими сердцами… Сердце Александра было отдано ей… Но для меня началась новая мука. Я словно вернулась в прошлое, испытывая всё то, что испытывала тогда, много лет назад, когда она была жива, и их счастье заставляло меня страдать. Потом я заметила, как Сергей смотрит на тебя. Это был взгляд Александра на Елизавету. И тут мой разум словно помутился – я решила, что не могу допустить счастья соперницы. О, да! Я осознавала, что ты – не она, но… не знаю, как это объяснить… В тот момент ты уже почти стала ею. Не имело никакого значения, что уже нет в живых моего любимого Александра. Я просто …О, Господи! – рука пожилой женщины взлетела к лицу. – Я словно сходила с ума!
Марья Фёдоровна замолчала, казалось, у неё иссякли силы.
- Тётя, - решился сказать Сергей, - если вам трудно, то…
- Нет, - Марья Фёдоровна резко прервала племянника. – Нет, я договорю… Я должна рассказать всё… Итак, я решила выдать тебя за графа. Да, он обещал дать кредит, но… Это не было главным для меня. Тем более что не так уж нужны были эти деньги. Главное – я убирала тебя с моих глаз. Но Сергей оказался смелее, чем я ожидала, - она усмехнулась, - я недооценила своего племянника. Я всегда считала тебя, – она взглянула на Сергея, - обычным столичным шалопаем, который не променяет радости жизни на высокие чувства, пусть и самые настоящие. Кстати говоря, это была ещё одна причина, почему я хотела выдать Анну за графа. Я всерьёз опасалась, что ты, наигравшись, бросишь её и…Мне бы не хотелось Анне такой участи…Тем более, я дала слово Александру, что позабочусь о его дочери. А потом… Словом, вы бежали. И мне даже стало как-то легче: уже не надо было ничего решать, брать груз ответственности на себя. «Если он бросит её, - сказала я себе, - то так тому и быть, сама виновата!». Я поплыла по течению, положившись на Бога.
Марья Фёдоровна замолчала и закрыла глаза.
- Сударыня, - Анна бросилась к ней и, упав на колени, спросила со слезами на глазах: – Неужели вы, кого я считала почти своей матерью, неужели вы и сейчас ненавидите меня?!
- Встань, дитя моё, - взмахнула рукой тётка. Её лицо исказила гримаса, в глазах блеснуло что-то, напоминающее слёзы. – Видит Бог, я и тогда не испытывала ненависти лично к тебе… Просто… я хотела убрать тебя с моих глаз. Это было так… невыносимо…- Марья Фёдоровна закрыла лицо руками, её голос вдруг зазвенел, - сейчас, сама полюбив, став женщиной, ты ведь можешь понять, что я испытывала, глядя на любимого, который не был моим… Представь, вот он, - она указала на Сергея, - он принадлежит другой, и ты каждый день видишь их счастье и …не можешь не то что поцеловать, просто с нежностью взглянуть на него. А он смотрит только на другую, которая значительно моложе и красивее, тебя же удостаивает лишь вежливым приветствием, светским поцелуем руки.
- Но почему, тётя, - внезапно спросил Сергей, - почему вы так упорно пытались уверить меня, что Анна – безродное создание, как вы изволили говорить? Ведь она оказывается княжеского рода, гораздо знатнее нас, никогда не имевших титулов.
- Я же говорю, что хотела убрать её с моих глаз, - тихо вымолвила Марья Фёдоровна, глядя пустым взглядом перед собой. — А ты, узнай о её происхождении, что нет никаких препятствий, сразу бы поспешил жениться. Мне казалось тогда, что я не перенесу этого! Да, я ошибалась, видя в ней Елизавету, но…
Заметив, что Сергей собирается что-то сказать, она с усмешкой опередила его:
- Да, я знаю, что ты сейчас возразишь, что ты не Александр! Конечно! Но понимая это своим рассудком, я не могла разделить Анну и Елизавету… Для меня они словно стали единым.
Анна прижалась щекой к её руке и тихо прошептала:
- Я понимаю вас, сударыня, - слёзы катились по её щекам, - и я не держу на вас зла… Всю мою жизнь я видела от вас только доброе.
- Нет! – воскликнула Марья Фёдоровна и, оттолкнув Анну, уставилась на неё безумным взглядом. – Мне не нужно ваше прощение! Моей вины не было… Да, это была… ошибка… ошибка и только! Я и не думаю искать прощения!
Словно приходя в себя после этих слов, она нахмурилась, провела рукой по лицу и сказала спокойным, ровным тоном, протягивая Анне маленькую коробочку:
- Вот, это осталось от твоей матери.
Раскрыв безделушку, Анна увидела перстень.
- Думаю, - усмехнулась Марья Фёдоровна, - он подойдёт только на твой палец. Твоя мать была такой же миниатюрной, как и ты.
И правда, украшение оказалось словно созданным для изящного пальчика Анны. Старинный перстень представлял собой крупный иссиня-чёрный бриллиант, обрамлённый россыпью своих обычных прозрачных собратьев, переливавшихся всеми цветами радуги. Чёрный же камень, подсвечиваемый их блеском, притягивал к себе, заставлял всматриваться в глубину своих граней. Казалось, внутри него постоянно что-то менялось, одни клубящиеся разводы плавно перетекали в другие, будто миллионы вихрей кружились в завораживающем танце.
- Он как твои глаза, - с нежной улыбкой заметил Сергей, целуя жене руку, - завораживает.
- Это… правда носила мама? – тихо спросила Анна, посмотрев в лицо Марье Фёдоровне.
- Да, - та кивнула, отводя взгляд, - Александр, умирая, попросил отдать это тебе, когда… когда кольцо придётся в пору. Елизавета не расставалась с ним. Видимо, это родовой перстень… Или он просто был ей чем-то дорог.
- Этого мы уже не узнаем никогда, - сказал Сергей.
Он понимал, что случившееся слишком взволновало Анну и, беспокоясь, хотел поскорее увести её.
Неожиданно ему помогла тётка. Марья Фёдоровна встала, выпрямляясь во весь свой высокий рост. В её большой, грузной фигуре было что-то величественное, так могла бы стоять императрица, глядя строгим повелительным взором на своих подданных.
- Ступайте, - приказала она, - мне нужно побыть одной.
- Тётя, мы уедем очень рано, вероятно, затемно, - сказал Сергей.
- Ступайте, - повторила она. - Не люблю прощаться, - поморщилась раздражённо, желая поскорее избавиться от них. – Завтра не увидимся… Потом напишешь мне…

***
Когда Сергей с женой оказались одни в своей комнате, он нежно привлёк Анну к своей груди. Покрыл поцелуями мокрое от слёз личико, прошептал в самое ухо:
- Вот оказывается, откуда у тебя такие глаза, - он мягко улыбнулся, - персидские глазки… Опасные…
- Опасные? – Анна удивлённо с улыбкой посмотрела на него.
- Да, опасные. Увидев их, я сразу пропал. Ты колдунья, любовь моя?
- Не думаю, - Анна улыбнулась его шутке. – Всё колдовство здесь, - она дотронулась ладошкой до левой стороны его груди, там, где билось сердце.
- А мне пришлось немного поколдовать, - хитро прищурившись, вновь улыбнулся Сергей, - ведь я был вынужден завоёвывать вас, сударыня.
- Это тебе так казалось, - усмехнулась Анна и вдруг смущённо призналась: - я люблю вас с давних пор… когда вы впервые приехали к своей тётушке… Вы тогда ещё не были военным.
- Вот как? – удивился Сергей. - Сколько же лет вам тогда было, любовь моя? – усмехнулся он, поднимая её подбородок.
- Не помню…- она вновь опустила глаза. – Любовь от возраста не зависит, - прошептала чуть слышно и, вдруг открыто посмотрев ему в лицо, призналась: - А когда мы встретились в саду, ты выскочил на меня из кустов сирени, я поняла, что без тебя я просто умру…
Сказав это, Анна прильнула к его груди. Сергей, сжав её в объятьях, склонил голову и поцеловал её глаза.
- Я что-то не очень поняла про черкесов, присягнувших польскому королю… Скажи, тебе известно что-нибудь об этом? – вдруг спросила она.
- Да, кое-что… Думаю, речь идёт о выходцах с Пятигорья, - отвечал Сергей. – Это земля на Северном Кавказе, между реками Терек и Кубань. Иначе – Кабарда, - начал рассказывать он, - поначалу страна была независима. В Речи Посполитой и России её называли Черкесия. Где-то в середине шестнадцатого века Кабарда перешла под правление России. Но не все черкесы хотели подчиниться Ивану Грозному. Несколько князей обратились за помощью к Польскому королю. Их всех Иван Грозный приговорил к смерти. В тысяча пятьсот шестьдесят втором году пять черкесских князей вместе со своими семьями и воинами нашли убежище в Польше. Польский король, Сигизмунд второй Август, принял их радушно. В польской армии были созданы особые пятигорские полки. Постепенно они стали основной ударной силой польской короны вплоть до раздела Польши межу Россией, Пруссией и Австрией. Собственно, это всё, что я знаю…
Сергей улыбнулся и добавил: - Видишь, какие необыкновенные у тебя предки?
- Всё это было так давно, что кажется сказкой, - задумчиво отвечала Анна. – Гораздо важнее мне узнать хоть что-то о моих родителях.
- Ты – часть этой сказки, - Сергей поцеловал жену в голову, – благодать и милость, завещанная мне этими героями**.

* Эльжбета – от древ. еврейского «Элишеба» - «мой бог», «клятва».
** Имя Анна – от древ. еврейского «Ханна» - «милость», «благодать».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ