Оплата пивом и чипсами

I

Не стоит и пытаться убить человека цветочным горшком. Возни много, толку мало, аэродинамические свойства горшка не позволят кинуть его на приличное расстояние, а в итоге придётся стоять перед голубоглазым капитаном полиции и объяснять, что на тебя нашло. А капитан будет смотреть на тебя из своего кресла с таким удивлением, будто уж этого-то он от тебя совсем не ожидал.
Хотя, по правде говоря, за полгода он мог бы уже и привыкнуть к тому, что от детектива Рори Шеридана ожидать можно всего.
Буквально — всего.
— Шеридан.
— Кэп, я всё могу объяснить, — энергичным тоном начал Шеридан.
— Мы можем всё объяснить, — бодро подтвердил детектив Тека.
Шеридан покосился на напарника, и тот умолк. Закрыл себе рот рукой, потом яркой жестикуляцией продемонстрировал, как навесил на рот замок, закрыл замок на ключ, проглотил ключ, подавился им, выплюнул себе на ладонь, и, наконец, выбросил в горшок с раскидистой монстерой, которая стояла в углу кабинета капитана Ферреро.
— Я могу всё объяснить, — повторил Шеридан и присел на край стола.
Капитан Ферреро (капитан Феррари, как часто называли его за любовь к дорогим костюмам и рискованным сочетаниям галстуков и рубашек), скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла, смотрел на детектива снизу вверх крайне скептически.
Хотя скепсис, в первую очередь, должно было вызывать не то, что Шеридан способен всё объяснить (потому что он был способен объяснить всё, особенно когда это касалось вопросов типа «Зачем ты это сделал?» и «Почему ты опять не вызвал подмогу?»), а то, как Ферреро ухитряется рулить отделом грабежей и убийств. Он куда естественнее смотрелся бы в какой-нибудь адвокатской конторе, а ещё лучше — в одном из этих агентств, работающих со звёздами, которые в Лос-Анджелесе были рассыпаны по всем бульварам, как недокуренные косячки.
— Это была случайность, — убедительным тоном начал Шеридан, и капитан с усталым видом закатил глаза.
Золотистый вечерний свет лился на его стол сквозь огромные окна. С высоты двадцать девятого этажа открывался захватывающий вид на соседние небоскрёбы и офисный планктон, бурлящий в кабинетах напротив. Если бы у Шеридана сейчас была бутылка холодного пива, он бы развернул кресло для посетителей к окну, уселся в него и не сдвинулся бы с места, пока последний луч солнца не погас за океаном. Но у него не было пива, он вообще старался не пить на работе.
Между прочим, уже целых три дня.
— Шеридан, — позвал Ферреро, — ты хотел что-то мне объяснить. Начни с цветочного горшка.
— Ну, знаете, кэп, цветочный горшок — это такая штука: в неё насыпают землю, втыкают луковицу, поливают, и бабах — у тебя там уже колосятся крокусы или маргаритки.
Ферреро задумчиво потрогал гвоздик с камешком в ухе (может, стекло, а может, бриллиант — поди разбери), сложил руки на животе. Скрестив большие пальцы, он терпеливо смотрел на своего детектива, даже не собираясь реагировать на дурацкую шутку.
Капитану было едва за сорок, но никто никогда не давал ему его возраст. Это был невысокий, изящный мужчина с узкими ладонями и таким проницательным взглядом, будто капитан мог читать чужую душу, как исцарапанную маркерную доску с криво накиданной схемой преступления. Этот взгляд нежным осколком льда вонзался в глаза. От него начинало ныть в висках, как от простуды, сразу хотелось сощуриться и отвернуться.
Шеридан отвернулся, сощурился, потёр переносицу, качнул ногой. Почесал себе ухо. Заправил назад рыжеватую кудрявую чёлку. Невольно глянул на фотографию в рамочке за спиной капитана. Там стояли, обнявшись, и широко улыбались два красавца-мужчины: один голубоглазый капитан полиции и один дантист.
— Ну, я случайно задел горшок локтем, когда прицеливался, — без особой надежды предположил Шеридан.
Детектив Тека вертелся в своём кресле, как дилер, первый раз взятый на улице возле школы. Не раскрывая рта, он живой пантомимой пытался объяснить, почему детектив Шеридан запустил цветочным горшком в убегающего преступника.
Тека перевёлся в Лос-Анджелес из гавайской морской полиции, и за год в отделе грабежей и убийств уже успел сменить десять напарников. С ним никто не хотел работать. Он был прилипчивым, активным, жизнерадостным и понятия не имел о личных границах. В этом они с Шериданом были похожи. Только Шеридан раньше был морским котиком, а после армии — копом в родном Бостоне. Поставив их в напарники, Ферреро предупредил обоих, что других вариантов у них не будет. Если они не хотят работать друг с другом — они вольны совершить двойное самоубийство. Ничто другое не спасёт их от работы в паре.
У Шеридана были некоторые соображения насчёт самоубийства, но Тека тут был ни при чем. Просто полгода назад Шеридан был копом, отцом и мужем, а потом в одно мгновение, бабах — он остался всего лишь копом.
— Ты запустил в человека цветочным горшком и чуть не сломал ему спину, — сказал Ферреро.
— Горшок соскользнул с подоконника, — Шеридан не сдавался. Тека безмолвно взвыл и воздел руки к потолку, явно взывая к своим гавайским богам.
— Соскользнуть может презерватив, Шеридан, — Ферреро начал терять терпение. — Я видел отчёт, Джексон был в пяти метрах от окна, когда это случилось.
Когда Ферреро терял терпение, его лицо, обычно гладкое и улыбчивое, затуманивалось эмоциями. Они менялись так быстро, затрагивая глаза, губы, даже крылья носа, что Шеридану иногда хотелось поставить их на паузу или отмотать назад, чтобы вглядеться и определить, что это было. Вот и сейчас он прилип взглядом к глазам Ферреро, пытаясь определить, насколько тот уже раздражён.
Глаза у капитана были приметные. Крупные, яркие, очень живые. И он мастерски ими владел, умея так сощуриться или так их закатить, что даже Шеридану не требовался перевод.
— Почему ты не стрелял?
Шеридан моргнул и очнулся.
— А?..
— Ты мог просто подстрелить его.
— А мог кинуть горшок.
— Так ты его кинул?..
— А можно мне адвоката?..
Капитан Ферреро сложил руки на груди и глубоко вздохнул.
В его кабинете царила приятная кондиционированная прохлада, несмотря на золотой вечерний зной за окном. Монстера растопырилась в углу, будто её поставили туда за провинность и лишили ужина. За спиной капитана торчала стойка со звёздно-полосатым флагом, указывая золотым штырём в потолок. На краю стола, поверх папок с отчётами, приказами и распоряжениями, лежала прямоугольная коробка с зелёным бантиком, обёрнутая в весёлую бумагу с карандашными самолётиками.
За стеклянными стенами кабинета жужжал убойный отдел. Пахло кофе и ванильной пудрой, кожаными ремнями, разогретой в микроволновке едой, тяжёлым дневным потом. Стучали клавиатуры: у кого-то — как резвая дробь, у кого-то — как редкая весенняя капель. Скрипели колёсики кресел, прокатываясь по гладкому полу, смешивались в гул голоса, звонко пиликали телефоны. Негромко хлопали двери, шуршали бумаги, стрекотал ипохондрический офисный принтер, который все звали Доктором Хаусом, потому что он припадал на одно колёсико и обожал рвать бумагу.
Жизнь. Жизнь бурлила и не останавливалась.
— На трёх из пяти последних задержаний ты не применял оружие, — сказал Ферреро.
— На двух применял, — упрямо возразил Шеридан.
— Он стрелял в воздух, — Тека не выдержал пытки молчанием, и Шеридан дружелюбно хлопнул его по плечу крепкой ладонью:
— А давай ты принесёшь мне кофе, напарник. А то я щас помру тут без кофеина.
— Двойной, с сахаром и шоколадом?.. — подхватился тот, и, получив уверенный кивок, вымелся из кабинета.
Тека умудрялся сочетать в себе наивность, отзывчивость и невыносимость в ужасной пропорции. Он был громким, суматошным, будто жил под спидами, а ещё он был гиком и яростным фанатом Звёздного пути. Он неистово гордился данным ему прозвищем — Вулканец, и был свято уверен, что получил его в честь Спока. И даже собирался вытатуировать себе подходящие брови.
Правда же была в том, что вулкан его красноречия просто невозможно было заткнуть, и все были уверены, что рано или поздно это его погубит.
Но у детектива Теки было одно бесподобное качество: он никогда не отказывал в просьбах. Никогда.
— Призовая статуэтка, бейсбольная бита, а теперь — цветочный горшок, — сказал Ферреро. — В чём дело, Шеридан?..
— В прошлый раз у меня заклинило пистолет, — объяснил тот, будто это само собой разумелось, и поставил ногу на кресло, откуда только что подорвался Тека. Поглядел на сбитый круглый нос чёрного ботинка, поскрёб его ногтем, будто к нему что-то пристало. Он носил высокие ботинки армейского образца, которых никогда не касались шнурки. Толстая подошва делала Шеридана ещё выше, хотя он и так никогда не жаловался на свои сто восемьдесят семь.
— А в позапрошлый раз ты оставил пистолет в машине, — сказал Ферреро.
— Случайно.
— Знаешь, что бы я хотел случайно увидеть?.. Как ты сдаёшь тест на стрельбище, Шеридан.
— А я бы хотел увидеть голую Скарлетт Йоханссон, и совсем не случайно, — отозвался тот, исчерпав возможности для увёрток.
— И тест на наркотики, — Ферреро всё ещё улыбался, но он улыбался так, что ему сразу хотелось сдаться и протянуть руки за браслетами.
— Скарлетт Йоханссон с сестрой, — с досадой сказал Шеридан. — Кэп, я в полном порядке. Незачем меня проверять — я здоров, как бык!..
— Шеридан.
— У меня туча бумажной работы!.. Я пошёл!.. — он соскочил со стола и вымелся из кабинета, пока Ферреро не приказал ему сдать оружие и значок.
А то он мог.
Капитан Тейлор Ферреро возглавил отдел грабежей и убийств всего полтора года назад, до этого пятнадцать лет проведя в детективах, занимаясь всей этой беготнёй, стрельбой и бумажной работой. Детективом его Шеридан не застал, но, говорили, было на что посмотреть. Этот маленький голубоглазый красавчик отлично стрелял, быстро бегал и быстро соображал. Неудивительно, что именно его продвинули в капитаны.
Впрочем, Шеридан не собирался на него заглядываться и не собирался ему исповедоваться. По всем правилам — должен был, но на правила ему было положить.
Он вернулся за свой стол, посмотрел на недописанный рапорт о задержании. Незаметно окинул взглядом соседей — все были заняты своими делами, в его сторону никто не смотрел.
Он взял ручку, подождал, пока стихнет тремор и она перестанет дрожать в пальцах. Вдохнул, выдохнул, примерился к пустой графе…
— Двойной с сахаром и шоколадом! — Тека сунул ему под нос стаканчик, Шеридан отпрянул, чуть не опрокинув кофе себе на рубашку.
— Твою гавайскую мать!..
— От ирландской собаки слышу, — гордо отозвался тот. — Как всё прошло? Ты ему сказал? Что он сказал, когда ты сказал?..
— Тихо!.. — зашипел Шеридан. — Мы же договорились!..
— Никто нас не слышит!.. — с энтузиазмом зашипел в ответ Тека. — Что он сказал?..
— Ничего!
— Ты ему не сказал?..
— Нет!
— Ты сказал, что ты скажешь!..
— Я знаю, что я сказал!.. Видишь, мне нужно закончить отчёт!.. — Шеридан отпихнул напарника. — Тебе, кстати, тоже!
Тека отошёл от его стола с лицом, полным обиды.
Шеридан, оглянувшись ещё раз, достал из ящика плоскую фляжку, плеснул в кофе и сжал ручку в трясущихся пальцах.
«…в 1:10 РМ в полицию поступила жалоба о подозрительном шуме из соседнего дома…»

II

Фонтан шелестел, лопотал толстыми струями, похожими на стеклянистые сморчки с вытянутыми шляпками. Туристы ходили возле него кругами, вскидывали к глазам фотоаппараты и телефоны, бросали в воду монетки.
Фонтан был, честно сказать, так себе. Паршивый фонтан. Какие-то толстые каменные рыбы, задрав хвосты, застыли в каменном круговороте. Они пучили глаза и разевали пустые рты на радость публике. В таких фонтанах улов всегда небольшой, даже несмотря на то, что туристы — люди богатые и суеверные, и часто кидают в воду не только мелочь, а четвертаки и доллары. Иногда там попадались евроценты, рупии, лиры, рубли и красивые железные пуговицы с ушками. Шеридан собирал и их. Вот только в обменниках такой металлолом не принимали, а выкидывать деньги он не мог, так что пришлось завести дома специальную банку под валюту.
Бродя в фонтане по колено в воде, он дружелюбно помахивал рукой туристам, которые снимали его на телефон, и подбирал деньги. Не то чтобы он был недоволен своей зарплатой или ему приходилось голодать — нет. Просто он привык экономить на всём, и то, что можно было получить бесплатно, он предпочитал получать бесплатно.
Например, стирку. В его доме не было стиральной машинки (а за воду и электричество он вообще не платил) поэтому ему приходилось стирать одежду в прачечной и сушить во дворе на верёвках. А чтобы стирать одежду в прачечной, нужна была мелочь.
Высыпав тяжёлый и мокрый ком монет в карман, он выбрался из фонтана. Сунул ноги в оставленные на бортике ботинки без шнурков, развернул джинсы. Пока он шёл до своего пикапа, горячее солнце подсушило мокрые пятна на одежде.
Сев за руль, Шеридан пересчитал добычу, раскладывая монеты в столбики на сиденье рядом. Прачечные жрали монеты за милую душу, им всегда было мало, и сколько бы он ни насобирал, через неделю приходилось идти собирать ещё. Сегодня ему в руки упало пять долларов и тридцать центов. Негусто, но лучше, чем ничего.
В ближайшей прачечной было жарко, влажно и малолюдно. Пахло отдушками стирального порошка, густой смесью ароматов освежителей для белья и грязной одеждой. Морозная свежесть сливалась в экстазе с цветущим лугом, порождая в итоге что-то новое — происшествие на парфюмерно-кондитерской фабрике, устроенной в спортзале для тяжелоатлетов.
Насвистывая себе под нос мотивчик от прицепившегося хита, услышанного по радио (слов, кроме «хей, бэби» и «давай, давай», Шеридан не запомнил, а вот мелодия застряла в голове, как лист салата в зубах), он поставил на стол рюкзак, взял корзину и начал выкладывать в неё вещи.
С одеждой вечно была проблема: не продерёшь сам в погоне за очередным шмырём, так прострелят или порежут. Шеридан одевался исключительно в сэконд-хэндах, чтобы подешевле и попроще. Чтобы не жалко. А бельё и носки брал упаковками по двадцать пар в «7-11».
Стиральные и сушильные автоматы стояли рядами, белые, блестящие и хромированные, почему-то похожие на полк имперских штурмовиков из Звёздных Войн. Под потолком бормотал телевизор, автоматы шумели, набирая и сливая воду. В одном грохотали забытые в одежде ключи.
— Пусть прошлое умрёт, — повторил Шеридан навязчивую фразу из трейлера и усмехнулся. — Убей его, если нужно, — с трагическим пафосом сказал он, запихивая в распахнутую пасть машинки ком из рубашек, маек, носков, трусов и футболок. — Только так можно стать хозяином своей судьбы.
Захлопнув круглую дверцу, он выставил режим стирки, и автомат зашумел, всасывая в себя воду. Шеридан привычным жестом зачесал назад длинную рыжеватую чёлку, глянул на часы. У него было сорок минут, которые надо было убить на что-нибудь.
Он вышел на улицу.
День был жарким. Солнце пыталось выжечь ему сетчатку, но тёмные очки успешно блокировали эти попытки. Через дорогу от прачечной предлагались разнообразные развлечения: бургерная, тату-салон и библиотека, баннер на которой извещал, что сегодня у них День настольных игр: шашки, шахматы, Монополия и всё, что принесете с собой.
Книги Шеридан не любил, с новой тату в дополнение к имеющимся спешить не хотел. Оставалось самое доступное развлечение: пожрать, тем более что время давно было послеобеденное.
Шеридан вообразил вкус хорошего, сочного бургера с маринованными огурчиками и плавленым сыром. Как славно будет взять его с пакетом двойной картошки и кетчупом, сесть возле окна и глазеть на улицу, никуда не торопясь, а потом открыть бутылочку холодного пива и спокойно закончить этот обыкновенный день.
Как обыкновенный человек.
Шеридан перебежал пустую дорогу. Проходя мимо огромных окон библиотеки, глянул внутрь. Не смог удержаться от искушения издалека позавидовать нормальным людям. Простым людям, у которых есть жёны, дети… Кто сидит там сейчас, бросает кубик по очереди или собирает паззл, сгрудившись над столом всей семьёй.
Но внутри было пусто.
Шеридан замедлил шаг, потом остановился. Вгляделся в просторный зал с высокими книжными стеллажами.
Внутри горел свет. За столиками не было ни единой живой души.
Шеридан хмыкнул, огляделся вокруг, заинтересованно поднял брови. Оглянулся на выставленный к дороге треугольный знак, поверх которого не значилось никаких отменённых мероприятий. Прошёл немного назад, к входным дверям. Посмотрел на флаеры, приколотые к пробковой доске под стеклом. Всё верно, День настольных игр. Сегодня, сейчас.
На одном из мониторов в компьютерной секции переливалась надпись «Вы погибли. Загрузить последнее сохранение?». На столе неподалёку лежала горка деталек от паззла, часть просыпалась на ковер, будто их неловко смахнули. На соседнем столе была начата Монополия, карточки и банкноты валялись на стуле.
Под стулом лежала поразительно знакомая обёртка с карандашными самолётиками.
Адреналин, как холодный азот, пролился по венам из какой-то внутренней дамбы, которая прямо сейчас открыла все шлюзы. Безмолвная сирена в голове надрывалась.
Внутри дети. Внутри опасность.
В Бостоне, полгода назад, он не был в нужное время в нужном месте. Он не был там, где погибли его жена и дочь, у него не было шанса предотвратить…
А сейчас был.
Шеридан машинально потянулся к кобуре, но остановил руку. Двинулся в обход здания. Вокруг было тихо, как может быть тихо только на окраине города. Редкие машины прокатывались по улице, оглашая её густыми ударами басов или сочными завываниями однообразных рифм. Роза-грёза, мать-перемать, любила-забыла-была ты кобыла. На собачьей площадке слышались голоса и смех, жизнерадостный лай и весёлое тявканье. Такая идиллия, что сами собой в голову лезли мысли, как прямо сейчас кто-то привязал кого-то к стулу и тихо режет ножиком, мурлыча под нос детскую песенку.
Здание библиотеки опоясывал неширокий зелёный газон. На велосипедной парковке стояли яркие велики. От одного их вида Шеридану стало дурно. Тошнота накатила, как от похмелья, скрутилась в животе в узел, пробежалась по спине холодными мурашками. Руки похолодели и вздрогнули, он сжал кулаки, двинулся дальше вдоль глухой стены.
Что-то случилось, но что?.. Кто внутри?.. Чего хотят?.. Есть ли у него время?..
Прижавшись спиной к стене, он заглянул за угол.
У заднего входа стоял белый фургончик, расписанный детскими рисунками. Судя по логотипу и названию, это была компания, торгующая школьными принадлежностями: ручками, красками, фломастерами и прочими мелками.
Возле водительской дверцы курил человек в униформе. Он казался расслабленным — стоял, прислонившись к капоту, выдыхал дым вверх, поглядывал по сторонам. Задняя дверь библиотеки была закрыта.
Шеридану всё это не нравилось, но на основании одних лишь подозрений и чутья далеко не уедешь. Нужно снять водителя и попасть внутрь. Только тихо. Остальные, кто бы это ни был, могут быть совсем рядом. Если они что-то услышат, могут запаниковать, начнётся стрельба… А внутри дети. Нельзя рисковать.
Шеридан скрылся за углом здания, прижался к стене, обдумывая план. Пульс частил, качая по венам кровь и адреналин. Он закрыл глаза, вдохнул, выдохнул… и достал телефон.
— Детектив Тека Макани, слушаю вас.
— Чува-а-ак, — протянул Шеридан, отталкиваясь от стены, и доверительно выдохнул в трубку, выворачивая из-за угла к фургону: — Чувак, выручи, а!..
— Шеридан?.. — изумлённо спросил тот.
— Я шмотьё в прачечной скинул, надо забрать — а у меня, прикинь, эти козлы — я тока отвернулся — и без ключей!.. — вдохновенно выдал он, достоверно изображая бухого в дымину утырка. Его внешний вид сейчас этому полностью соответствовал: мятая одежда, всклокоченные волосы, расхлябанные ботинки, будто найденные на помойке. И драные джинсы. Не художественно продырявленные, а по-настоящему драные на коленях и протёртые до опасной белизны на жопе.
Водитель фургона настороженно глянул на Шеридана, дёрнулся рукой к поясу, но оружие доставать не решился. Прижав трубку плечом к уху, Шеридан, подволакивая ноги и балансируя одной рукой в воздухе, двинулся в его сторону, второй рукой нащупывая пачку сигарет в кармане рубашки.
— Где ты находишься? — бодро потребовал Тека.
— Я ща дам тебе адрес, — пообещал Шеридан. — Это на перес… персчен… э, мужик! Эй, — он махнул рукой, обращая на себя внимание водителя, будто тот и без того не следил за ним. — Друг!.. Зажигалка есть?.. Умираю, хочу курить, — он подобрался поближе, изобразил пальцем характерное движение.
— Не курю, — недружелюбно отозвался тот.
— А в машине, — Шеридан не отлипал, — там же есть такая фиговина…
— Шеридан, я выезжаю, — отрапортовал Тека, — где ты?
— Слышь, это что за улица?.. — доверительно моргая прищуренными глазами, спросил Шеридан у водителя. — Библиотечная?..
— Это улица Пошёл-на-хер, — отозвался тот и толкнул его в грудь.
— Э, ты чё такой грубый! — пьяно возмутился Шеридан. — Я культурно спросил, ну!..
Водитель раздражённо глянул в сторону, явно проверяя, есть ли свидетели — и едва он отвлёкся, ладонь Шеридана ребром врезалась ему под кадык. Оглушённый и задыхающийся, мужчина выкатил глаза, захрипел, но спазм трахеи не выпустил воздух. Шеридан добавил коленом в пах, и мужчина упал к колёсам машины.
Шеридан отбросил телефон в сторону: он был больше не нужен. Разоружил водителя, качнул стволом в сторону задней части фургона:
— Открывай.
С красным от удушья лицом, держась одной рукой за горло, тот подчинился.
Фургон оказался пуст. Шеридан закрыл в нём водителя, проверил, что дверь надёжно захлопнулась. Вытащил ключи из замка зажигания, сунул себе в карман.
Итак, что тут могло случиться?.. Вряд ли кто-то решился ограбить библиотеку. Что там брать — книжки?.. Это же не букинистический магазин с антикварными раритетами. Кассы в библиотеке нет. Да там вообще ничего ценного быть не может. Какого хера тут тогда происходит?..
Шеридан потянул на себя заднюю дверь. Та легко поддалась. Внутри был короткий освещённый коридор и никаких признаков жизни. Шеридан опять рефлекторно дёрнулся к кобуре, опять остановился. Внутри люди и дети, нельзя рисковать их жизнями. Своей можно, но не их. Если он промажет, если рука дрогнет…
Он даже думать об этом не мог.
Он тихо скользнул вперёд, прислушиваясь к каждому шороху. Вдоль коридора тянулись двери, одна была приоткрыта. Впереди, за поворотом, послышались голоса, он скользнул в открытую дверь и прижался к стене.
Это было книгохранилище. Здесь было очень сухо, громко жужжала вентиляция. Плотными рядами стояли стеллажи с пыльными книгами, подшивками журналов и газет.
А возле одного из стеллажей, примотанный к стулу скотчем, сидел капитан полиции Тейлор Ферреро с заклеенным ртом. Он очень выразительно (и почему-то совсем не удивлённо) смотрел на Шеридана.
Шеридан не менее выразительно посмотрел в ответ, приложил палец к губам, будто капитану нужно было объяснять, что нужно вести себя тихо (будто капитан вообще был в состоянии вести себя громко). Голоса приблизились, остановились у двери.
— Ну, сколько ещё?.. — спросил один.
— Откуда я знаю? — огрызнулся второй. — Сказано — ждать, вот и жди. Тебе за вопросы не платят.
— Надо грохнуть копа, пока он не вызвал своих.
— Чем он их вызовет? По батарее постучит? Давай, иди и торчи там.
— Да я не могу тут весь день торчать, — взвился первый, — у меня других дел нет?.. У меня есть!..
— Заикнись об этом Мартинесу, и он тебе вырвет язык, чтоб соображал, что плетёшь. Пошёл, — дверь от толчка распахнулась, внутрь втолкнули мужчину.
Это был невысокий, жилистый латинос в мешковатой одежде. Закатанные рукава открывали по локоть шрамированные руки. Он выругался, нахохлился. Шеридан застыл у него за спиной, не дыша. Капитан смирно сидел, обмотанный скотчем, и даже глаз на него не косил.
— Придурок, бля, — огрызнулся кто-то за дверью и зашаркал назад.
Шеридан скользнул вперёд. Поймал латиноса в жёсткий захват. Тот захрипел, пытаясь вывернуться, но Шеридан держал надёжно, сжимал горло, пока тот дёргался — и ещё успевал подмигивать капитану, мол, всё под контролем.
Мужчина затих, грузно потяжелел. Шеридан оттащил его подальше, в проход между стеллажами. Тратить наручники не хотелось, он огляделся, присматривая, что можно использовать. На одном из стеллажей углядел катушку серебристого скотча. Замотал обморочному неудачнику ноги и сведённые за спиной руки и занялся капитаном Феррари.
Первым делом сорвал ему со рта липкую ленту.
Капитан шепотом выругался, поморщился, пошевелил ртом. Шеридан знал это чувство — не из приятных.
— Кэп, что за херня тут творится?.. — он шмыгнул за спинку стула, чтобы освободить Тейлору руки.
— Там пять человек, я не знаю, кто они, — шепотом ответил Ферреро. — Все вооружены. В зале заложники: несколько подростков и взрослых. Одна женщина убита.
— Что они требуют — выдать им читательский билет?.. — сопя, спросил Шеридан. Под рукой не оказалось ничего острого, и он наклонился, чтобы надкусить скотч. Запястья Тейлора пахли цветами и апельсинами, вот же пижон. Запах защекотал нос, Шеридан едва не чихнул.
— У них нет требований, — отозвался Ферреро. — Насколько я понял из разговоров, они просто кого-то ждут.
Скотч, намотанный в несколько слоёв, треснул и разошёлся. Капитан освободил руки и лодыжки, встал, растирая запястья.
— Ты ведь не вызвал подкрепление, прежде чем полез сюда?.. — спросил он.
— Зачем?.. Сами справимся! — бодро ответил Шеридан, возвращаясь к бессознательному парню, чтобы обыскать его. — Делов на пару минут.
— Их пятеро.
— Но нас-то двое!
— Шеридан!..
— Мы не знаем, что происходит, а они могут начать убивать заложников в любую минуту, — серьёзно отозвался тот. — И если подкрепление едет к ним, медлить нельзя.
Ферреро неодобрительно покачал головой.
— Нам нужен план, — сказал он.
— У меня есть план, — сказал Шеридан, выпрямляясь с чужой винтовкой в руках, по армейской привычке придерживая её у груди. — Убить всех плохих, спасти всех хороших.
— Дай мне свой пистолет, — потребовал Ферреро.
Шеридан залез в кобуру, проверил заполненность магазина и протянул оружие рукояткой вперёд.
— Если заклинит — я вас предупреждал! — шепотом сказал он.
Они прокрались по коридору вперёд, уткнулись в дверь, за которой были слышны голоса. Шеридан бесшумно приоткрыл дверь, чтобы оценить обстановку. Это было довольно трудно: зал библиотеки был просторным, но книжные шкафы сильно мешали обзору.
— Где заложники?.. — едва слышно спросил Шеридан, откидываясь к стене. Тейлору пришлось сунуться ему почти в самое ухо, чтобы ответить.
— Справа, в углу, отсюда ты не увидишь. Они не просматриваются из окон.
В зале слышались взбудораженные голоса.
— Парни из Феникса должны были приехать двадцать минут назад!.. — нервно сказал один. — Всё идёт не по плану!
— Знаешь, что пошло не по плану?.. — спросил второй. — То, что ты убил девчонку!..
— Забей, Мартинес, она заслужила, — вальяжно отозвался третий.
— Да! Ты её слышал? — снова спросил первый. — Эта сука решила нас обокрасть!
— Можно было всего-навсего вмазать ей, но теперь на нас ещё и труп! — резко отозвался тот, которого назвали Мартинесом.
— Ребята из Феникса говорят, они в десяти кварталах от нас, — послышался новый голос. — Скоро будут.
— Что с копом? — вальяжно спросил третий. — Я бы его грохнул.
— Лучше бы ты заткнулся, — резко сказал Мартинес. — Он кого-нибудь видел?..
— Нет, — отозвался вальяжный. — Только Джо, когда тот говорил с библиотекаршей.
— Ничего он не видел, я к нему не поворачивался!.. — взвился первый. — Эй, стой!.. Ты чего?..
Грохнул выстрел, кто-то упал, кто-то вполголоса выругался.
Шеридан обернулся к Тейлору:
— Они сейчас сделают за нас всю работу. Их уже четверо.
— И они явно ждут подкрепления, — напряжённо сказал Тейлор. — Надо действовать.
— Пит, иди карауль у фургона, — раздался короткий приказ, и Шеридан переглянулся с Тейлором. Нельзя было допустить, чтобы Пит поднял тревогу, не найдя на месте водителя.
— Я займусь, — Тейлор быстро и бесшумно скользнул по коридору к выходу и скрылся за поворотом. Шеридан притаился за дверью.
Она раскрылась, пропуская человека в маске. Шеридан дал ему пройти, хотя так и подмывало выпустить пулю в массивный затылок. Но шуметь было нельзя, и он стоял, не дыша, пока тот не скрылся из вида.
Пригнувшись, Шеридан скользнул в зал, спрятался за стеллажом. С его места были видны трое в лыжных масках. Ещё один, в униформе, как у водителя, неподвижно лежал у их ног, из-под него натекала тёмная лужа.
Пальцы мелко дрожали. Шеридан сжал и разжал кулаки, обежал взглядом помещение. Открытое пространство пересекали высокие шкафы, составленные вместе змейками и трёхлучевыми звёздами. Шеридан скользнул вдоль стены, пользуясь тем, что книжные шкафы загораживали его от людей в масках. Бесшумно перемахнул через полукруглую стойку рецепциониста. За ней лежала девушка в неброском костюме, с платочком на шее. Во лбу краснело отверстие, тонкая струйка крови из него подсыхала возле переносицы. На её лице ещё сохранялось рассерженное выражение.
Шеридан обыскал полки под стойкой, но там не было ничего полезного: рваные детские книги, потрёпанные обложки, коробки с фломастерами и восковыми карандашами, коробка с длинными брусками мела, раскраски и прочая ерунда. Нашёл только канцелярский нож с широким лезвием. Шеридан выдвинул его на две трети, зафиксировал лезвие. Выглянул из-за стойки — трое в масках переминались на одном месте. Они казались расслабленными. С этого угла было видно, что за ними сидят связанные попарно заложники: несколько испуганных подростков и взрослых. Медлить было нельзя.
Возле ножки стола с начатой Монополией лежали кубики. Шеридан дотянулся до них, зажал в кулаке и швырнул в сторону. Грохоча, они поскакали по полу, все встрепенулись.
— Проверь, — Мартинес махнул рукой в сторону шума. Шеридан притаился за стойкой. Когда человек подошёл ближе, он выпрыгнул на него снизу вверх, как пружина. Канцелярский нож вошёл на всю глубину под подбородок, человек рефлекторно дёрнулся к нему рукой, захлебнулся кровью и начал оседать.
Шеридан метнулся в укрытие к ближайшему шкафу, передёрнул затвор винтовки, взял её наизготовку.
— Это полиция! — крикнул он. — Бросайте оружие!..
Выстрел сшиб книги у него над головой, бросил в лицо бумажную пыль.
— Считаю до трёх! — предупредил Шеридан. — Один!
— Бросай винтовку и выходи, — отозвался Мартинес. — У меня тут парочка напуганных малышей. Ты же не дашь мне застрелить ребёнка?..
— Ты не уйдёшь отсюда живым, если кого-то тронешь!
— А ты никого не воскресишь, если грохнешь меня. Не торопись, — предложил Мартинес. — Представь, как объясняешь родителям, что их ребёнка пришили, потому что ты, гордый ублюдок, не ведёшь переговоры с такими, как я. Считаю до двух, — жёстким тоном сказал он, и Шеридан почувствовал, как у него панически подскочил пульс.
— Хорошо, хорошо!.. — крикнул он, перекрывая счёт. — Ладно! Ты считаешь лучше меня!
Он выбросил винтовку в проход между шкафами. Медленно высунулся сам. Обежал глазами открывшееся помещение. Нашёл взглядом заложников — группу людей, приткнувшихся друг к другу под самым окном. Четыре женщины, один мужчина. Детей было семеро. Они сидели на полу, за низким стеллажом с комиксами. С улицы их было не видно.
Мартинес держал палец на спусковом крючке.
Шеридан замедлился, загипнотизированный видом чёрного дула.
Из такого же застрелили Эмбер. И Джулию.
Они смеялись: кто в наше время называет дочь Джулией?.. Мы!.. Джулия Шеридан станет знаменитой актрисой и затмит Джулию Робертс…
Не станет.
Чёрное дуло смотрело ему в глаза, несло смерть, всем — кроме него. Шеридана смерть избегала. Будто брезговала. Забрала у него всё, что могла, выпила душу, — теперь он болтался, как живой труп, который вот-вот возьмёт тление.
Мартинес сковал ему руки сзади его же наручниками, подтолкнул и бросил к другим заложникам. Шеридан не сопротивлялся. Чёрное, беспробудное уныние придавило его к земле, оглушило, будто ударило.
— Тихо, тихо… спокойно, — послышался голос Ферреро. — Не будем волноваться.
Шеридан поднял глаза. Капитан, с чужим пистолетом у затылка, с поднятыми руками, двигался к ним. За его спиной маячило трое вооружённых людей.
— Это ещё что за сюрпризы?.. — спросил один из новоприбывших.
— Сюрпризы, твою мать? — зло отозвался Мартинес. — Где вы были?
— Пришлось задержаться.
Капитану снова скрутили руки, толкнули к заложникам. Один из мальчишек, на вид лет двенадцати, испуганно дёрнулся к нему.
— Эй, всё хорошо. Всё будет хорошо, Чейз, — мягким тоном сказал Ферреро.
— Вы что, вы знакомы?.. — Шеридан постарался включиться, пытаясь сообразить, что тут делал бездетный капитан с каким-то Чейзом.
— Долгая история. Потом, — сказал капитан.
Чейз, по виду больше несчастный, чем напуганный, постарался подвинуться к Ферреро ближе, прижался к его плечу. Ферреро что-то шепнул ему в макушку.
— Вы опоздали на полчаса! Льюис, мы так не договаривались!.. — сказал Мартинес.
— Где товар? — оттеснив двух своих товарищей, вперёд вышел широкоплечий кабаноподобный мулат — видимо, Льюис. — Мы берём его и уезжаем. Вот это всё, — он качнул головой в сторону заложников, — нам не интересно.
— Это всё — из-за вас, — Мартинес ткнул пальцем в детей. — И вы поможете разобраться с проблемой.
— Не наша проблема. Не нам разбираться.
Они стояли, трое против двоих, одинаково массивные и злые.
— Слушайте, это кем надо быть, чтобы опоздать взять товар?.. — встрял Шеридан. — Народ, вы чего, остановились взять пиццу?.. Да кто вообще так делает?
Руками за спиной он ощупывал свои наручники: замок прощупывался, он мог бы открыть их, если бы было, чем.
— Мы берём товар и уезжаем, — сказал Льюис. — Где Полли?
Мартинес кивнул на стойку, за которой лежала девушка.
— Там.
Один из новых отправился проверять. Остановился, оглядел тело. Глянув на своего главного, многозначительно покачал головой.
— Вы что, спятили?.. — со злостью спросил Льюис. — Зачем?..
— Она украла товар на десять штук. Думала, никто не заметит.
— Босс, — громила, проверявший Полли, наклонился, поднял коробку с мелками и поставил на стойку.
— Кретин, — агрессивно сказал Льюис. — Ты во что нас впутал?.. Всё работало, как часы!.. Что ты теперь будешь делать, — он кивнул на стойку, из-за которой торчали ноги девушки, — с этим, — и ткнул винтовкой в заложников, которые ахнули и попытались отпрянуть, — и с этим?..
— Да, кретин, — подхватил Шеридан, — ты что тут устроил?.. Тихо пришёл, положил и ушёл — вот какой была твоя задача!..
— Ты мне мешаешь, — Льюис сунул ему ствол прямо в лоб.
Шеридан усмехнулся, глядя бандиту прямо в глаза. Потом глянул на капитана:
— Смотри, они прям как мы. Прям как в тот раз, когда я сказал тебе про этот дебильный гвоздик в ухе.
— Дебильный гвоздик?.. — оскорбился Ферреро, мгновенно поддержав импровизацию. — Это бриллиант! Полтора карата, подарок на годовщину!
— Я бы такое не подарил, кэп, он дебильный, правда, ну это же прошлый век, кто так но…
Сильный удар в челюсть заставил его опрокинуться на грудь капитану. Он врезался носом в его стильный галстук в рубчик, замер ненадолго, приходя в себя. Попытался выпрямиться, пошатываясь. В голове была глухота.
— А вот одеколон у тебя хороший, — пробормотал он. — Апельсинкой пахнет…
— Флердоранжем. И это не одеколон.
— Прости, рубашку заляпал, — Шеридан приподнялся, встряхнул головой, растерянно моргая, будто не мог прийти в себя от удара. Облизал разбитую губу, качнулся — и завалился на пол, уронив под себя Ферреро. В суматохе возни цапнул его за ухо, схватил зубами булавочную головку гвоздика в ухе, спрятал во рту.
Их грубо оттащили друг от друга, наподдав для верности. Шеридан моргнул капитану заплывающим глазом, языком перекатил во рту гвоздик, незаметно сплюнул на пол. Подобрал сцепленными за спиной руками.
— Делайте с ними, что хотите. Мы тут ни при чём, — сказал Льюис. — Мы берём то, за чем приехали, и уходим.
Он кивнул своим людям, те скрылись в подсобке за стойкой, вынесли оттуда две объёмные коробки с весёлым логотипом. Шеридан проводил их взглядом, прищурившись. Он яростно ковырялся в замке наручников, но язычок соскальзывал и не цеплялся. Руки мелко подрагивали. Он стиснул зубы. Ну же, давай…
Двое с коробками в руках отправились в задние помещения. Когда они скрылись, Шеридан опять подал голос.
— И ты дашь им уйти?.. — теперь он переметнулся на сторону Мартинеса. — Они насрали тебе на голову, а ты утрёшься?..
— Я сказал — заткнись!.. — тот сунул дуло винтовки ему в лоб, надавил, заставив откинуть голову.
Замочек поддался, наручники щёлкнули и раскрылись. Шеридан ударил по винтовке снизу вверх, выстрел разбил лампу на стене. Ферреро бросился в колени ближайшему противнику, сбив его с ног. Перехватив ствол, Шеридан дёрнул его на себя, уронил Мартинеса на пол, ударил в лицо прикладом его же винтовки. Вырвал её из пальцев и вскочил, не глядя пальнул в последнего, кто стоял на ногах.
Бандит, которого сбил Ферреро, взял капитана в захват, приставил пистолет к голове.
— Бросай ствол или ему конец.
— Ладно, — кивнул Шеридан, не отрывая взгляда от глаз капитана. — Ладно, хорошо, хорошо… сделаю всё, как скажешь.
В глазах капитана зажглось понимание, он моргнул, что принял сигнал — и резко дёрнулся вниз. Шеридан выстрелил бандиту в запястье, тот выронил пистолет, вскрикнул. Шеридан передёрнул затвор, прицелился ему в лицо. Ногой отбросил пистолет подальше.
Совсем рядом резко взвыла сирена, и полицейский автомобиль влетел в стекло библиотеки, осыпав пол градом осколков.
— Полиция!.. Не двигаться!.. — из машины выскочил маленький темнокожий полицейский. — Никому не двигаться!..
— Эй, Тека, — Шеридан махнул ему рукой и улыбнулся. — Ты, как всегда, вовремя.
Когда двое оставшихся, относившие коробки к фургону, вбежали в зал, их встретили три ствола, направленные им в грудь. Одну винтовку держал Шеридан, вторую — Ферреро. Тека стоял в агрессивной позе, похожий на очень злого суриката.
— Кэп, тебе не идёт, — бросил Шеридан, не спуская глаз с бандитов, которые с раздражённо-унылым видом подняли руки. — В таком костюмчике и с винтовкой?.. Не-е…
— И это сказал мне парень, который никогда не шнурует ботинки?.. — с напряжённым смешком отозвался Ферреро.
— Ну, не люблю, когда ноги потеют, — Шеридан мигнул Чейзу, и тот пяткой толкнул ему наручники. — Так, ребята, вы арестованы по обвинению в нападении на офицеров полиции, соучастии в захвате заложников… Кэп, у тебя с собой есть наручники?..
— У меня есть, — деловито бросил Тека. — Возьми, там… ты знаешь. На поясе. Сзади.
Шеридан опустил ствол, когда уцелевшие бандиты оказались скованы. Глубоко вздохнул, отошёл к полицейской машине и сел под колесо. Его мутило.
— Эй, Тека, — позвал он. — Я же не давал тебе адреса.
— Я отследил телефон, — бодро отозвался тот. — Нашёл прачечную, потом услышал выстрелы. Увидел тебя через стекло и решил воспользоваться эффектом неожиданности. Умно?.. Умно! Так поступил бы Спок!.. Если бы был копом… если бы Спок был копом, — забормотал он. — Коп Спок… Спок — коп.
— Вот и проси тебя забрать бельё из прачечной… весь кайф обломаешь.
Шеридан закатил глаза. После удара в голове всё плыло. Хотелось просто лечь на пол и отключиться…

III

Шеридан вздрогнул всем телом, подорвался с места, на котором лежал, рухнул на пол, вскочил, оглядываясь. Вокруг было незнакомое светлое помещение, обставленное так, словно в нём не жили, а только показывали его фотографам из модных интерьерных журналов. Шеридан видел такие в домах знаменитостей, которых находили в собственной красивой гостиной застрелившимися из красивой Беретты.
Ладно, это лирика.
Это чей-то дом.
Он забрался в чей-то дом и уснул на чужом диване?..
Его вызвали на убийство, а он прилёг на минутку?..
В голове шумело, и это совершенно не позволяло определиться, где он и как он сюда попал.
Он огляделся ещё раз, пристальнее. Длинное светлое пространство, не разделённое стенами, тянулось вперёд: не разберёшь, где кончается гостиная и начинается столовая. Где-то рядом что-то стучало, как нож по разделочной доске, и бормотал чайник. Шеридан пошёл на звук. Тут явно был кто-то живой, может, даже хозяева. Кто-нибудь, кто мог бы прояснить для него, какой сегодня день, месяц… год.
— Я был в коме три года, так что мне нужны… — начал он и осёкся, увидев за кухонной стойкой капитана Феррари. Тот стоял в чёрной футболке с надписью через всю грудь «Консерватор, христианин, натурал», украшенной золотыми и розовыми блёстками. Вид капитана без его вечных костюмов и галстуков поразил Шеридана в самую печень, так что он даже забыл, что ещё хотел сказать насчёт комы и вытребовать себе под её предлогом.
— Как я сюда попал?..
Шеридан не был робким, но, попадая гостем в чужой благополучный дом, он всегда испытывал неловкость и свою неуместность.
— Доброе утро, Шеридан, — невозмутимо сказал капитан, коротко глянув на него, будто не стоял тут, такой домашний, и не строгал зелень, готовясь отправить её в миску салата — а держал в руках папку с новым зверским убийством.
Шеридан незаметно пощупал себя за штаны, чтобы убедиться, что они на месте. Учитывая, что он не помнил, как он тут оказался, а капитан был того-этого, беспокойство казалось не лишним.
— Утро?.. Вроде только что был день?..
Шеридан глянул в окна, но те были залиты солнечным полуденным светом, подтверждая, что тот день давно кончился.
— Вчера, — кивнул капитан.
— А твой муж знает, что ты таскаешь домой мужиков с работы?.. — небрежно спросил Шеридан и стащил из корзинки сочный оранжевый апельсин.
Ферреро вздохнул, неопределённо повёл бровями.
— Мы разводимся, — сдержанно сказал он.
В тех нередких случаях, когда Шеридан чувствовал социальную неловкость, он предпочитал решать её максимально радикальным способом: игнорировать. Игнорировать стерву до тех пор, пока она сама не сбегала. Он потёр апельсин о рубашку, подышал на него, потёр снова и начал расковыривать руками.
— Ещё помиритесь, — оптимистично сказал Шеридан.
— Бумаги уже подписаны, — сказал Ферреро. Обвёл глазами дом, тихо вздохнул. — Отсюда придётся съехать. Один я такой дом не потяну.
Шеридан хотел что-нибудь сказать, но он не умел оказывать поддержку. Ему всегда казалось, что проявлять слабость — позволять другим видеть твою грусть, например, высказывать сожаление вслух — это что-то слишком личное, слишком интимное. Ты со своей грустью, со своим горем всегда должен быть один на один. Он не знал, что сказать, поэтому начал методично разделять апельсин на дольки.
— Всё к лучшему, кэп, — сказал он и непринуждённо обсосал пальцы, перепачканные соком. — Перемены — это хорошо. Сегодня здесь, завтра там. Свободных мужиков много.
Неожиданная мысль о том, не связано ли его появление на этом диване с тем, что Ферреро расходится со своим мужем, заставила его внутренне вздрогнуть. Он с прищуром глянул на капитана.
— Всё-таки, как я здесь оказался?.. В смысле, когда я просыпаюсь и ничего не помню про вчерашний вечер, я могу проснуться на скамейке в парке, на пляже, один раз было на пожарной лестнице… — он увлёкся воспоминаниями, — в больнице, и это было даже несколько раз, в участке, на работе, в машине…
— У тебя богатый опыт в подобных вещах, — сказал Ферреро. Он выглядел почти впечатлённым.
— Но я ещё никогда не просыпался на диване своего босса, — с подозрением сказал Шеридан и уставился на него так, будто хотел пронзить взглядом насквозь. — Что я тут делаю?..
Капитан улыбнулся с видом самой очаровательной невинности:
— А почему тебя это так беспокоит?..
Шеридан вынул изо рта ненадкушенную дольку апельсина.
— Почему меня это так беспокоит?.. — возмутился он. — Потому что меня это, блин, беспокоит!..
Он начал нервничать, хотя не должен был — не с чего. Он очнулся одетый и на диване в гостиной, а не голый, в чужой спальне, сжимая в руке толстый резиновый член.
Сука, воображение только ухудшило ситуацию. Шеридан нервно зачесал назад лохматую чёлку, постарался принять самую непринуждённую позу.
— В общем, меня это беспокоит, — начал объяснять он, — потому что когда я пьян, я могу делать разные вещи.
Он торопливо скользнул языком по зубам — чужого вкуса во рту не чувствовалось, хотя в этом похмельном дерьме было бы не разобрать. По крайней мере, там точно не было чужих волос… что, сука, абсолютно не доказывало, что он по пьяни не отсосал своему капитану.
Он вообще не знал, откуда у него в голове возникла идея, что он в принципе мог бы, но она возникла, устроилась и навела панику.
— Я могу делать дикие вещи, — сказал он, уже почти уверенный, что между ними вчера что-то было. — Однажды в Мексике, — с напором начал он и остановился, вспомнив, что это не та история, которую можно было бы рассказывать вслух — это была та история, о которой со стыдом забывают. — В общем, меня почти взяли за непристойное поведение, хотя если разбираться, виноват был не я, а та обезьяна, которая стащила с меня газету… И когда я говорю «обезьяна», я имею в вину настоящую обезьяну, с хвостом и лапами.
— Шеридан, — позвал Ферреро, — Остановись. Я не хочу ничего знать про тебя и твою обезьяну. Я и так плохо сплю, не добавляй мне кошмарных видений.
— Эй, кэп, я не хотел сказать, что у меня…
— Просто остановись, — попросил тот. — Успокойся, ты мирно храпел всю ночь на диване. Остаток ночи, по крайней мере, — поправился он с неожиданной улыбкой.
— Так, а… а что я делал первый остаток ночи?.. — спросил Шеридан, готовый услышать уже что угодно, чтобы не томиться в неизвестности. Он оперся двумя руками о столешницу и навис над ней, угрожающе глядя на капитана.
— Ты совсем ничего не помнишь? — спросил Ферреро таким до чёртиков тактичным тоном, будто не знал, как подступиться к рассказу о том, что Шеридан танцевал у него на столе, прикрытый одними только сапогами, размахивая босым членом.
— Так, я пошёл, — Шеридан хлопнул ладонью по столешнице. Дикое желание свинтить из этого дома раскручивалось в нём, как торнадо. — Надо бежать. Где здесь… — он пошарил глазами вокруг себя, но выход нашёл только один: через стеклянные раздвижные двери на террасу, откуда открывался вид на холмы и чужие дома, рассыпанные по ним. — Ладно, найду. Спасибо за приют, я домой, — он отсалютовал апельсиновой кожурой, впопыхах схваченной вместо дольки, и широко шагнул назад.
— Домой?.. — с непроницаемым лицом спросил Ферреро, перемешивая в миске пышную зелень с вкраплениями белого и красного. — И где же твой дом?..
— Ну, как — где, — оскорблённым тоном начал Шеридан.
— Да, хороший вопрос. Где? Хочешь знать, почему ты вообще проснулся здесь? — капитан поднял на него глаза.
Шеридан затормозил. Вопрос был интересным. Интригующим. Почему, в самом деле, Ферреро привез его к себе домой, если не брать в расчёт внезапно вспыхнувшую между ними страсть?.. Которой, не стоило забывать, очевидно — не было.
Правда, если её не было, тогда становилось непонятным паническое желание оказаться подальше от капитана. Но Шеридан предпочитал не задумываться о таких вещах. Хочешь пить — пей, хочешь бежать — беги. Делай так, как подсказывают тебе инстинкты, а они не подведут.
Инстинкты сейчас подсказывали задержаться и послушать историю своих похождений, чтобы потом знать, от чего яростно отпираться.
Что он помнил о вчерашнем дне?.. Нападение на библиотеку, ему дали по голове, потом они долго всё оформляли и брали показания у перепуганных свидетелей, потом они отправились в участок… По дороге он перехватил где-то бутылку бурбона, и дальнейшее помнил смутно.
— Ну и… почему?.. — спросил он, когда любопытство пересилило.
Он смотрел на капитана настороженно, как на гремучую змею. В офисе, при всех, он вполне мог отпускать в его адрес двусмысленные шуточки, но наедине с ним, вот в такой домашней обстановке он испытывал робость, как безнадёжно тупой и неуправляемый подросток, отстающий по всем фронтам — перед ботаником, старостой класса, гордостью школы, отличником и красавцем.
— Я хотел вчера подкинуть тебя до твоего дома, но оказалось, что адрес, по которому ты живёшь — это фикция. Заброшенный пустырь с котлованом, — сказал Ферреро.
Если бы Шеридан не разучился краснеть ещё в далёкой юности, он бы сейчас выглядел в точности как помидор, который капитан резал на дольки.
— Его просто ещё не достроили, — объяснил он, жестикулируя апельсиновой кожурой. — Ты знаешь, как это бывает: попадётся ненадёжный подрядчик или строительная компания обанкротится… тысячи людей потом страдают!.. Я приглашу тебя на новоселье, когда они закончат, — бодро пообещал он и торопливо шагнул назад, приближаясь к спасению.
— Шеридан, ты бездомный? — спросил капитан, не поднимая глаз от доски.
— Что?.. Нет! — с возмущением отмахнулся тот. — У меня есть дом!.. Будет. Когда достроят. Тебе только и надо было тихонечко выгрузить меня там, и всё было бы отлично!..
Он не собирался признавать, что дома как такового у него нет. Дома, в котором была бы кухня, кровать, что там ещё бывает в домах людей… нормальная ванная. Он всегда пользовался душем в участке, стирал в прачечной и платил за это найденными в фонтанах монетами. Разогревал еду в микроволновке или заказывал в забегаловках завернуть с собой.
У него был дом — давно, дом для Эмбер и Джулии, а сейчас…
Сейчас он жил в заброшенном коттедже, покинутом прежней семьёй, с пыльной мебелью, крыльцом, усыпанным сухими листьями, и ржавыми гаражными воротами. Сквоттеры и бездомные вынесли оттуда всё, что могли, но оставили сломанный диван с клетчатой обивкой и деревянную лошадку-качалку с нарисованными голубыми глазами и волнистым верёвочным хвостом. Шеридан заплёл этот хвост в канат, и лошадка теперь смотрелась несколько демонически. Она стояла посреди комнаты, глядя в угол, и иногда угрожающе покачивалась, когда Шеридан проходил рядом по гнущимся доскам.
— У меня в доме даже будет конюшня, — поделился он, будто эта деталь должна была окончательно убедить капитана в том, что у него всё под контролем.
— О, конюшня, — с пониманием сказал тот. — Конечно. Это всё меняет. Будешь кофе?..
Он предлагал так просто и буднично, что отказаться было почти невозможно.
И, если честно, Шеридан был голоден. Последний раз ему удалось поесть вчера днём, а потом, вечером, он взял в автомате в участке пакетик M&M's и сырные чипсы. Не ахти какой ужин. Отказаться было почти невозможно, соглашаться было неловко, так что Шеридан попытался вывернуться:
— Я бы с удовольствием, кэп, но по утрам я всегда делаю сэндвич с Нутеллой, а у вас её наверняка нет, так что я поеду к себе, поджарю тост, намажу Нутеллой, так чтоб аж капало…
Капитан обернулся на полки позади себя, Шеридан глянул туда же и, чёрт возьми, обнаружил на полке ополовиненную банку Нутеллы.
— Можешь взять себе всю, — небрежно предложил Ферреро. — Я не ем шоколадную пасту, это Дерек любил.
Деваться было некуда. Шеридан зашёл за столешницу, схватил банку и свернул крышку жестом, которым можно было бы сворачивать шею.
— А что с Дереком?.. — спросил он, чтобы избежать неловких разговоров о себе и начать неловкий разговор о ком-то другом. — Встретил другого парня?..
Ферреро пожал плечами, отправил в тостер пару кусков хлеба.
— К этому давно шло, — сказал он. — Ты вряд ли поймёшь. Просто мы решили, что не подходим друг другу. Ему не нравилось, что я не могу закончить работу в шесть и вернуться домой в половину седьмого. Жаль, что с Чейзом так вышло, — он нахмурился.
— Вчерашний пацан?.. — вспомнил Шеридан. — Кто он?
— Мы хотели его усыновить. Он проходил свидетелем по одному делу пару лет назад, ещё когда я был детективом. Тогда мы и познакомились. Отец в тюрьме за убийство, мать умерла… Сейчас он живёт в патронатной семье. Из-за развода всё осложняется, — Ферреро глубоко вздохнул, — Не знаю, получу ли я теперь разрешение усыновить его. Служба опеки — это какие-то-монстры, — с чувством сказал он. — Вчера я хотел рассказать Чейзу, что дело затягивается, но… — он неопределённо взмахнул рукой, — так и не вышло.
У Шеридана ноги приросли к полу. Теперь он не мог сбежать, даже если бы это был вопрос его жизни и смерти.
— Ему стоит знать, — сказал он.
— Да, стоит, — печально согласился капитан. — Я хочу попробовать ещё раз.
— Больше не води его в библиотеку, — сказал Шеридан. — Опасное место!
— Да, — вскинулся капитан, будто вспомнил что-то, — кстати. Пришёл отчёт из лаборатории. Представь себе, мы случайно накрыли канал транспортировки наркотиков.
— В библиотеке?.. — изумился Шеридан. — Я хочу знать подробности!.. Давайте, как всё было, с начала!
Он машинально выхватил горячий тост, начал намазывать пастой.
— Мы с Чейзом пришли туда на День настольных игр, — начал Ферреро. — Я думал, это будет тихое место. Нам нужно было поговорить. Я хотел рассказать, что происходит, чтобы он не был в неведении. Предупредить о сложностях. Минут через десять, мы только начали партию в Монополию, приехал фургон и доставил партию канцтоваров. Пять больших коробок мелков.
— Пять коробок?.. — переспросил Шеридан. — Куда им столько мела?..
— Мне тоже стало интересно, но девушка за стойкой сказала, что это от благотворительной организации, которая готовит День рисунков на асфальте.
— Что было потом?..
— Потом курьер, который привёз мел, заболтался у стойки. Чем больше он болтал, тем сильнее он нервничал. Начал кому-то звонить, что-то выяснять… выглядело это всё подозрительно. Потом я заметил, что когда он отошёл в туалет, девушка вынесла из подсобки маленькую коробку мела и спрятала под стойкой. Но курьер заметил её, они начали спорить…
— А потом он вытащил пистолет и убил её, — закончил Шеридан.
— И нас взяли в заложники, — кивнул Ферреро. — Остальное ты видел сам.
— Так что сказала лаборатория?..
— В мелках было двадцать килограмм кокаина, — сказал Ферреро. Шеридан присвистнул:
— Потянет на миллион по нынешним ценам.
— Мы сейчас проверяем отчётность, но, похоже, эта схема работала не первый год. У них был там перевалочный пункт. Кокаин привозили в библиотеку раз в месяц, оттуда его забирали представители некоего благотворительного фонда. Девушка явно была в доле, но, похоже, решила, что ей недоплачивают.
— На зарплату библиотекаря не разгуляешься, — кивнул Шеридан и почесал в затылке. — Так что, значит, дело раскрыто?..
— Его заберёт Управление по борьбе с наркотиками, но наша работа сделана, — кивнул капитан. — Благодаря тебе.
— Я всегда считал, что книги — зло, — Шеридан пожал плечами. — Лучше сводить мальчишку в магазин комиксов.
— Я волнуюсь, как он это воспримет, — негромко сказал Ферреро. — Ему и так нелегко. Я надеялся, что уже скоро смогу забрать его домой, но теперь и дом придётся менять, — он с грустью оглядел удобную белую кухню, — и с Чейзом неизвестно, что выйдет.
Шеридан разглаживал по тосту шоколадную пасту, хотя она уже была такая гладкая, что на ней можно было бы проводить соревнования по фигурному катанию, если чуток подморозить.
Большую часть детства он провёл в приёмных семьях. Он ненавидел эту систему. Его брали, не справлялись с его характером, возвращали, подыскивали кого-то ещё… нет, семьи, может, были не такими уж гнусными, но там было полно чужих детей, а подростком он ни с кем не умел ладить. Он и сейчас не умел.
Эмбер умела… Он машинально прокрутил на пальце тяжёлое обручальное кольцо, которое так и не снял после смерти жены.
Из капитана вышел бы хороший отец. И пацан, кажется, уже был к нему привязан. Малышню усыновляют чаще всего: новорождённых и тех, кому год, два, три… Но чем ты старше, тем меньше шанс, что ты приживёшься, привяжешься, что тебя полюбят. Шеридан будто сам ощутил, что парень воспримет эту новость, как предательство. И служба опеки, эти упыри-бюрократы, может встать на уши. Типа, давайте-ка подождём, ваше эмоциональное состояние после развода должно прийти в норму, мы пока не можем позволить вам взять ребёнка на воспитание.
— Я нормально лажу с детьми, — небрежно сказал Шеридан. — Могу поехать с тобой и прикрыть, если опять что-то начнётся.
Ферреро взглянул на него с удивлением.
— Это очень чутко с твоей стороны, Шеридан.
— Мне просто некуда деть свободный день, — тот пожал плечами, — а вы наверняка пойдёте в клёвое место, где есть мороженое, сладкая вата и поп-корн.
— Кажется, это хорошая идея. Я согласен, — капитан смотрел на него удивлённо, но с большим интересом. — Я позвоню семье Чейза и договорюсь о встрече.
Шеридан ответил на взгляд и залип. Ферреро смотрел серьёзно. Прямо. Красивый мужик. Невыспавшийся, но всё равно красивый. Слегка грустный, так, что хотелось подарить ему десяток щенков, чтобы улыбнулся.
— Отведи его в зоопарк, — сказал Шеридан. — Клёвое место. А потом купи собаку. Нет ничего лучше шерстяной четырёхлапой зверины, уж я-то знаю.
— Я буду обращаться к тебе за консультациями, Шеридан, — странным тоном, но с улыбкой сказал Ферреро.
— Замётано, — тот кивнул. — Оплату возьму пивом и чипсами.