Мераль боится умереть

- То есть вы утверждаете, что ваша дочь боится умереть? - мужчина средних лет с залысиной тяжело вздохнул, а затем, взглянув на большие круглые настенные часы, мысленно рассчитал время, оставшееся до конца приёма.

- Понимаете, - женщина поправила подол длинного зелёного платья, разгладив складку на коленях, и откашлялась, - Мераль говорит, что он приходит во сне... – взглянув на дочь, равнодушно блуждавшую взглядом по душному кабинету, тихо спросила.- Так ведь, милая?

   Девочка молча кивнула, остановившись на ярко-синей фигурке медведя, стоявшей на верхней полке высокого белоснежного шкафа.

- Мераль?- женщина осторожно дотронулась до ладони дочери.

- Да, именно так, - ответила девочка, попробовав улыбнуться.

- Тогда, может, ты расскажешь доктору?

- Хорошо... Пожалуй...

   На самом деле, доктору было совсем не интересно, что поведает ему девчонка с карими, как у его дочери, глазами, ведь все истории - одинаковы. Всем снятся страшные сны, даже ему, что уж скрывать, и зачем делать из этого трагедию? Кошмары всего лишь воплощение страхов, отрицательных эмоций, которым нужен выход.

- Да, Мераль, ты можешь мне всё рассказать, - улыбнулся он, поправив очки, и незаметно ото всех вздохнул.

- Дело в том... – девочка вдруг замолчала, взглянув на мать.

- Ах, да, - сказала та, вставая. – Я подожду за дверью.

   Мужчине было плевать, где будет ждать свою дочь эта женщина. Сегодня был день рождения его матери, надоедливой стервы, но всё же матери, и если он опоздает хоть на пять минут – да даже на чертову минуту – остаток вечера придется выслушивать тысячу упреков, которые будут литься из её рта непрекращающимся потоком. Попробуй, отмахнись!

- Так кто приходит к тебе во сне? – поспешил он спросить, даже не попрощавшись с матерью девочки, не пожелав приятного вечера.

- Саннимэн.

- И как он выглядит, этот Саннимэн?

- Всегда по-разному. Иногда он высокий и худой, иногда маленький, словно ребенок, а иногда похож на кого-то из знакомых или соседей.

- Но все равно он Саннимэн? – мужчина бегло прочел данные анкеты, заполненной матерью девочки – обычная бумага, которую секретарь в приёмной протягивала всем пациентам, а затем приносила ему.

- Когда-то Саннимэн был счастливым человеком, – сказала Мераль, взглянув на дверь, словно желая убедиться, что та заперта, а не прикрыта. - Он съедал свой сэндвич с беконом и сыром, обязательно оставляя маленький кусочек Боббидогу, и, прихватив жёлтый сачок, выбегал из дома, попадая сразу на зеленую-презеленую лужайку. Нужно было поймать хотя бы одну бабочку, лучше, если красную с черными пятнами. А если попадалась желтая, ее нужно было сразу отпустить, немедленно!

- Иначе? – вопрос застыл в воздухе, между круглым деревянным столом, за которым сидел доктор, и мягким диваном с голубыми подушками, на котором сидела Мераль, аккуратно положив ладони на колени.

- Иначе случалась беда. Саннимэн не сразу понял, что между желтой бабочкой и бедой есть связь. Прошло несколько месяцев, прежде чем он вначале заподозрил, затем засомневался, затем вновь заподозрил и, наконец, убедился.

- А не мог он просто перестать ловить этих бабочек? - судя по данным анкеты, Мераль было двенадцать лет, никаких отклонений или тяжелых недугов, аллергии на препараты или черепно-мозговой травмы не отмечалось – обычный здоровый ребенок.

- Нет, нет, конечно, не мог! – воскликнула Мераль. – Это было исключено.

- Почему это? – спросил мужчина, ухмыльнувшись. – Нет ничего проще, чем прекратить делать то, что тебе не нравится, - навряд ли можно было придумать утверждение глупее этого, однако, изо дня в день он повторял его пациентам, стараясь быть как можно убедительнее.

- Он должен был ловить бабочек, каждый день. Только не желтых, лучше не желтых. Можно чёрных или синих, или даже красных, зеленых, но...

- Только не желтых, я понял, - улыбнулся доктор. Оставалось пятнадцать минут до конца приёма, затем двадцать три минуты – чтобы успеть переодеться к ужину, затем пятнадцать – до дома матери. Мужчина вновь незаметно вздохнул.

- Если бы Саннимэн перестал ловить бабочек, он бы умер, - произнесла Мераль, взглянув на большие настенные часы. – А он совсем не хотел умирать. Никто не хочет умирать.

- Верно. Этот Саннимэн... Он давно тебе снится?

- Давно, но это совсем не важно. Если Саннимэн поймает желтую бабочку...

- Я понял, Мераль, - внезапно перебил доктор. – Случится беда.

- Он принесёт её мне. В сачке.

- И что ты должна с ней сделать?

- Сделать то, что он скажет. Иначе...

- Случится беда?

- Иначе я умру.

   Мужчина снял очки, тяжело вздохнув. Эта девочка, она совсем не была похожа ни на избалованную малышку, желавшую заполучить побольше внимания, ни на несчастного ребенка, лишенного родительской любви, ни на глупышку, насмотревшуюся страшилок по телеку, и если бы не день рождения ненавистной матушки, он бы с радостью поговорил с ней свыше установленного времени приёма, попытался разобраться в причинах волнительных сновидений, не прописывая легкое успокоительное или витамины, но только не сегодня, когда ему ну никак нельзя было опаздывать.

- Мераль, - постарался он произнести как можно серьезнее и убедительнее, - ты не можешь умереть только потому, что тебе приснился сон. Это невозможно. Это просто неприятный кошмар, не более того. Это неправда, вымысел. Все это глупости, в конце концов, - сказал он, улыбнувшись. – Всё это не по-настоящему.

- Саннимэн тоже так думал, когда не понял, что всё это по-настоящему.

- Но Саннимэна не существует. Это сон. Еще никто не умер от сновидений, поверь мне.

- Вы правда так считаете?

- Конечно. Сны – они порой такие настоящие, что хочется поверить. Но это не делает их правдой.

- Если сегодня вы не умрете, я буду очень рада.

   Тишина и неловкость застыли в воздухе, между круглым деревянным столом, за которым сидел доктор, и мягким диваном с голубыми подушками, на котором сидела Мераль, по-прежнему аккуратно положив ладони на колени. Эта девочка, она, видимо, шутила, но тогда это была очень плохая и неприятная шутка, а она - не столь невинна, какой казалась на первый взгляд.

- Как это понимать, Мераль?

- Когда Саннимэн приносит мне жёлтую бабочку, я должна умереть или найти того, кто умрёт.

- Это какая-то игра? – спросил мужчина, пытаясь скрыть внезапно появившееся внутри раздражение.

- Нет, вовсе нет. Просто каждый должен делать то, что должен. Саннимэн не может перестать ловить бабочек, а я... А я не могу перестать делать то, что он скажет. Иначе...

- Иначе ты умрешь, - сказал доктор, громко и четко, словно поставил точку кончиком шариковой ручки.

- Да, именно так, - Мераль выдохнула с облегчением, и вновь принялась разглядывать фигурку медведя.

- А когда была последняя желтая бабочка? – спросил он внезапно для самого себя, отметив, что осталось пять минут, и станет не важно, когда девочка видела бабочку во сне.

- Сегодня ночью, - ответила Мераль, не отводя взгляда от фигурки.

- И что сказал тебе Саннимэн, когда принёс эту бабочку?

- Если хочешь ты взлететь, кто-то должен умереть. Коль другого не дождется, умереть тебе придётся. Начинаю я считать, выбирай, кому летать.

- Это какая-то страшная считалочка, Мераль? Где ты ее услышала? В школе, по телевизору? Или...

- Нет же! – воскликнула девочка, резко поднявшись. – Вы не верите, поэтому вы умрёте.

   Мужчина хотел было возмутиться или даже прикрикнуть, но, сделав глубокий вдох, в очередной раз взглянул на часы. Всё, ни минуты больше!

- Мераль, продолжим в следующий раз. Хорошо?

   Девочка молча кивнула и вышла из кабинета, тихо прикрыв дверь. Мужчина подошел к высокому белоснежному шкафу, встав на цыпочки, протянул руку, чтобы достать ненавистную фигурку синего медведя, подаренную не менее ненавистной матушкой. Ему вдруг захотелось упаковать безвкусную безделушку в аляпистую шуршащую бумагу и подарить матери этим вечером. Громко выругавшись, положил фигурку в ящик стола. Противная девочка испортила и так отвратительное настроение.

- Может, зайдём и слопаем по биг маку? Что скажешь? – спросила женщина, остановившись возле небольшого кафе с яркой неоновой вывеской.

- Пожалуй, - ответила Мераль, улыбнувшись.

   На самом деле, ей совсем не хотелось ни биг мака, ни картофеля фри, ни кока-колы. Ей стоило быть добрее к доктору.

- Мелинда опять бросала фантики под парту, а потом сказала учителю, что это я намусорила, - сказала Мераль, когда мать вернулась с подносом.

- Не обращай внимания, милая.

- Я всё думаю, мам, может, мне рассказать и Мелинде?

   Женщина замерла, словно перестав дышать вовсе. Удушающий страх схватил за горло, сжав изо всех сил. Не сводя взгляд усталых глаз с дочери, она задыхалась изнутри, моля о помощи, но не девочку вовсе.

- Мам? Тебе нехорошо?

   Женщина вдруг подумала о психотерапевте, у которого они были буквально час назад, затем ей вспомнилась старушка с кладбища, торопившаяся к покойному мужу на тот свет, учительница начальной школы – прекрасная и милая девушка, ворчливый дед с соседней улицы, постоянно околачивавшийся возле их дома – десятки лиц всплывали в памяти, одно за другим.

- Мама? – голос Мераль показался чужим.

- Нет, всё в порядке, - с трудом смогла выдавить из себя.

- Так что ты скажешь? – заискивающий взгляд. – Мелинда очень плохая девочка, правда. И я бы могла рассказать ей...

- Просто будь добрее, Мераль, - перебила женщина.

   Когда Мераль впервые приснился Саннимэн, она тут же побежала к папочке, и, забравшись под теплое одеяло, рассказала ему всё-всё: и про жёлтую бабочку, и про Боббидога, и про страшную считалочку, повторив слово в слово, не забыв ничего. «Не бойся, малышка, это просто сон», - прошептал отец и, поцеловав в кончик носа, уснул.

   Следующим был священник с бархатным голосом, который тяжело вздыхал, качая головой. «Безусловно, семилетнему ребенку трудно справиться с потерей отца в одиночку», - сказал он матери Мераль, крепко сжимавшей ладонь дочери. Неделей позже они пришли в церковь, и девочка рассказала ему о сне, приснившемся этой ночью.

   Затем на небеса улетела бабушка Мераль, как сказала мама, достав из шкафа чёрное платье, которое надевала, когда не стало папочки.

   Прошло несколько месяцев, прежде чем Мераль вначале заподозрила, затем засомневалась, затем вновь заподозрила и, наконец, убедилась в том, что всё это по-настоящему.

   Сама не зная, почему, но мамочке она боялась рассказывать про страшный сон. А вдруг бы та тоже улетела на небеса? Но молчать Мераль побаивалась, а еще она очень, очень сильно не хотела умирать. Ведь никто не хочет умирать. Разве нет?

   В начале девочка делилась странным сновидением с одноклассниками и детьми в парке, даже рассказала учительнице, а еще старой женщине, с которой они встречались на кладбище, когда приходили проведать папочку. Но потом всё стало иначе – все эти люди, один за другим, улетели на небеса, и Мераль стало совсем страшно. Тогда она решила рассказать всё мамочке, но только не в тот день, когда Саннимэн принесёт желтую бабочку. Только не в этот день. Мама долго молчала, глядя в сторону. А когда школьный психолог, к которому они обратились четыре года назад, отправился вслед за остальными, заплакала. «Просто каждый должен делать то, что должен», - сказала Мераль, обняв мамочку. И женщина поверила. Теперь каждый делает то, что должен.

- Ну что, дождь закончился, - сказала девочка, улыбнувшись. – Можно пойти домой.

- Тогда пойдём. Уже слишком поздно.

   Тем временем доктор Сильвегер вернулся со дня рождения ненавистной матери. В квартире было невыносимо душно, поэтому он поспешил открыть окно, в которое сразу же влетела желтая бабочка.