Тонкая грань

  • Опубликовано на Дзен
  • Достойный внимания
Автор:
Василиса Ветрова
Тонкая грань
Аннотация:
Жизнь – это баланс между двумя крайностями: смертью от рака и смертью от старения. Смогут ли технологии будущего удерживать человека на этой тонкой грани вечно, или необходимо нечто большее?
Текст:

– Нет киборгам Антихриста! Нет бездушному отродью! – надрывалась толпа.

Обычное начало рабочего утра.

Покровский притормозил перед воротами, ожидая, пока датчики считают чип-идентификатор машины. Воспользовавшись заминкой, профессор опустил стекло и взглянул на митингующих сквозь скан-очки. Почти все оказались модификантами. У мужчины с плакатом вообще четверть мозга занимал нейроимплант. Душу потерять не боялся, значит, когда мозги апгрейдил. Так чего орать?

Наконец ворота дрогнули и поползли в стороны. Покровский въехал на территорию научного комплекса.

В любом случае сегодня всё закончится. Перенесут сознание Штайнберга в андроида и заткнут глотку всем этим приспешникам религиозных культов.

– Видели? – кивнул спецназовец, дежуривший у входа. – Сегодня их в два раза больше стало!

Учёный подождал, пока пропускная рамка считает показатели личности и загрузит обновлённые коды доступа.

«Покровский Александр Викторович, личный код девять-девять-один-шесть, вы авторизованы», – сообщил тихий голос в клипсе наушника. Стеклопластиковые двери разъехались, повинуясь взмаху руки.

– Я вообще удивляюсь, как эти религиозные предрассудки дожили до нашего века. Неужели люди настолько тупы? – на ходу пробормотал профессор.

Охранник поджал губы и отвернулся к дверям.

«И этот туда же, – огорчился учёный. – Двадцать третий век, высокие технологии. А копнёшь поглубже, так те же тараканы».

В операционном блоке всё было готово. Над капсулой с андроидом переговаривались технические специалисты, а медики в очередной раз проверяли системы жизнеобеспечения биоложа, которое пустовало.

Вся исследовательская группа стоит на ушах, а Штайнберг опаздывает. Что взять со взбалмошного миллиардера? И не скажешь ничего: контрольный пакет акций корпорации «Бионика» и полное финансирование проекта «Новая жизнь». Молиться, что ли, теперь на него? А почему, собственно, нет? Он-то и принесёт человечеству бессмертие в цифре. Официально.

Только наивный обыватель мог полагать, что первый эксперимент по переносу сознания сразу опробуют на миллиардере. Ещё до получения сертификата на проведение исследований группа Покровского «оцифровала» пять человек. И это если считать только тех, у кого не выявили повреждения личности. Потом их ещё год мурыжили всякими тестами на сохранение стабильности. К этому времени профессора уже тошнило от проклятого корабля. Но к сожалению, нейтральные воды – лучшее место для исследований, запрещённых законом.

Наверное, пришлось бы проторчать там ещё лет десять, если бы Штайнбергу не приспичило. Врачи давали ему не больше года. Чтобы выбить резолюцию на снятие ограничений, бизнесмену хватило двух месяцев.

В тот день личный фалькон миллиардера совершил посадку на платформе корабля.

– Собирайте вещички, профессор, – заявил он, едва перешагнув порог лаборатории. – Я достал вам путёвку на родину. Вы, наверное, скучали по России? Я выбрал эту страну специально для вас.

Покровский до сих пор думал, была ли эта фраза шуткой или Штайнберг действительно мог выбить сертификацию в любой стране? Вообще, за полтораста лет можно накопить порядочно связей и опыта, не говоря уже о деньгах.

Так что сегодня рекламная акция. Уже готовы тысячи андроидов для следующих желающих. Штайнберг собирался поставить дело на поток.

На плечо профессора легла прохладная рука.

– О чём задумались, док?

– О вашем бессмертии, – проворчал застигнутый врасплох Покровский. – Занимайте биоложе!

Штайнберга уложили в капсулу и приготовили к процедуре сканирования мозга.

Покровский вспомнил, как в фильмах его молодости сознание человека загружали на флешку или в компьютер. Сейчас это кажется смешным. Коллеги-программисты провалили свою задачу, потому что хотели оцифровать мозг. А Покровский решил вопрос как физиолог, не пытаясь втиснуть человеческий разум в сочетание нулей и единиц.

Что есть личность, память, сознание? Совокупность нейронных связей в мозгу. А привычки и поведенческие рефлексы – это наиболее часто используемые связи.

Профессор просто воссоздал 3D-структуру мозга, но в другом материале. Графеновые нейроволокна проводили импульс даже быстрее органических. В уже готовом синтетическом мозгу связи нейронов можно было строить под действием магнитного поля. Создать структуру, идентичную мозгу подопытного, задать приоритетное распространение импульса по определённым путям и дать ток. Дальше, уже под действием собственных электромагнитных импульсов будут формироваться новые нейронные связи: запоминание и обработка информации, создание ассоциативных рядов. Вот он, венец эволюции – человеческий мозг, увековеченный его же руками!

Покровский усмехнулся.

Это на словах так просто. А на деле – более ста вариантов конфигураций нейроволокон. Годы на разработку магнитного манипулятора высочайшей точности. И десятки взбесившихся андроидов, с которыми поди пойми, что пошло не так. Штаб биологов, инженеров, программистов и прочих специалистов, работающих на стыке физиологии и кибернетики. Вся эта каша варилась каких-то тридцать лет на минус десятом этаже лаборатории «Бионика». А когда дело дошло до переноса сознания – и вовсе переехала на исследовательское судно.

Профессор посмотрел на Штайнберга. Пациента практически не было видно из-за нависших над биоложем сканеров, манипуляторов, систем жизнеобеспечения. Сонастройка полным ходом: по визуальному каналу одно за другим транслируются изображения, компьютер отмечает ассоциативные ряды. А вблизи андроида, наоборот, убрали все приборы, чтобы не искажать действия магнитного манипулятора, встроенного в капсулу. Зато скан-очки технических специалистов пестрят картинками. Покровский прибавил зум и смог разглядеть лицо – точная копия миллиардера. Только выглядит посвежее. Конечно, Штайнберг пользовался последними достижениями регенеративной медицины и на свои сто пятьдесят никак не тянул. Андроиду же не дашь больше сорока. Подтянутый овал лица, чёрные густые волосы, радужка глаз вроде поярче.

Даже мелкие мимические морщины воспроизвели по просьбе клиента: не хотел выглядеть совсем юнцом. Пока учёный разрабатывал начинку, биотехнологи потрудились над внешностью андроидов. Синтетическая кожа на силиконовой подложке на вид, да и на ощупь, не отличалась от настоящей.

По сути, на металлокаркас можно было нарастить любую псевдобиомассу. Вот надоест ещё через сто лет Штайнбергу видеть своё лицо в зеркале, пожалуйста: несколько часов в лаборатории – и новый имидж готов. Технология отработана ещё в прошлом веке на имплантах: искусственная кожа, искусственные кости, мышцы, сухожилия, глаза, волосы. Покровский продолжил список, создав искусственный мозг. Теперь из всего этого собрали андроида.

Профессор снова вспомнил утренних митингующих: «Что ж, на роль души могу предложить мощный аккумулятор. Самая сердцевина киборга».

Процедура подходила к концу. Учёный решил не томить общественность долгим ожиданием и заодно перестраховался. Базовую структуру воссоздали ещё вчера. Сегодня – просто фаза сонастройки и дозапись последних воспоминаний. Следующий этап – глубокий сон для переноса подсознательного функционала нейронных сетей. Это завершающий цикл. Перенос закончится, пациент проснётся…

Проснувшись, Штайнберг тут же предпринял попытку вылезти из биоложа. Фиксирующие ремни не пустили.

Свет в блоке был приглушён. Не слышно переговоров специалистов, писка приборов, коммуникаторов. Покровский сидел рядом и, судя по всполохам цветных бликов на линзах, просматривал что-то через скан-очки.

– Что пошло не так? – прохрипел миллиардер. После сна голос сел, одеревеневшее тело не слушалось, нейроимплант не отзывался, установить связь с охраной не удавалось. – Покровский!!!

Профессор повернулся и грустно взглянул поверх очков.

– Всё так. Перенос завершён, эффективность 98,9%. Технология отработана. Что могло пойти не так?

– Почему я всё ещё здесь? В этом дряхлом теле?! – взвыл Штайнберг.

– А где вы рассчитывали оказаться? Только не говорите, что хотели проснуться в теле андроида, – попросил учёный.

– Да! Вы должны были меня перенести! – получился бы крик, но голос сорвался на хрип на середине фразы.

– Марк, – развёл руками профессор, – ну мы же с вами это обсуждали. Мы повторили конфигурацию вашего мозга в андроиде. Ваша личность воссоздана с максимальной точностью. Это всё, что можно сделать.

– Меня перенести… – начал Штайнберг и осёкся, встретившись взглядом с учёным. – Вы что задумали? Мой нейроимплант не работает! Где связь? Кто купил вас?! Отвечайте!

Покровский подождал, пока истерика закончится, и невозмутимо, словно читая нотацию нерадивому студенту, принялся объяснять.

– Ну вот вы органический мозг. Что мы можем сделать с этим куском биомассы? Куда его нести? В череп к андроиду? Эта попытка была предпринята более ста лет назад, и от неё отказались. Старение органики сводит всё на нет. На заре этих исследований мы с вами обсуждали цифровое бессмертие. Можно воссоздать точную копию органического носителя. Я говорил, что по факту это действительно будете вы, поскольку личность будет скопирована идеально. Каждый, кто будет общаться с вами, тысячи тестов – никто и ничто не заметит разницы. Отличие будет только для вас самих, поскольку вы остаётесь в теле, потому что вы и есть тело! Помните, что вы тогда сказали?

Покровский вопросительно посмотрел на притихшего миллиардера, но ответа не дождался.

– Хорошо, я напомню. У меня есть запись, – очки профессора снова замелькали картинками. – Вот. Вы сказали: «Никакой непрерывности сознания всё равно нет. Мы – это информация, память. И нет разницы, где она будет воссоздана: в органике или в цифровом носителе – это всё равно будем мы. Засыпая, мы теряем непрерывность сознания, но не боимся умереть. Так почему же такой вопрос возникает при переносе сознания в андроида?» Вспомнили теперь?

Штайнберг кивнул и тут же мотнул головой.

– Вы… мы ошиблись! Сделали бездушное отродье! Давайте уничтожим. Я всё исправлю, выпустите!

– Не получится. Исправлять нечего. Бездушное отродье только что прошло все тесты и подтвердило свою личность, – профессор сделал паузу. – После чего одобрило уничтожение биологического тела.

– Что? Как? Нет-нет-нет! Покровский, не вздумайте! Вам аукнется, это точно! Это убийство, а не какое-то там уничтожение тела. Перед вами не просто тело, – Штайнберг снова попытался вырваться из плена фиксирующих ремней. – Я здесь, я живой человек!

– Вы сами всё устроили, – вздохнул профессор. – В контракте чётко прописано: «одновременное существование двух идентичных личностей недопустимо». А я вам говорил тогда. Эх, Марк, лучше бы мы пошли по пути биологического бессмертия. Дались вам эти киборги. А что теперь?

– Точно, – ухватился Штайнберг за соломинку, – киборги – это пустышка. А я живой, Александр, вы же не сможете меня убить. Я с душой!

– Душа – это не по адресу, – возразил Покровский. – Это к тем, что под забором у нас кричат! А у нас тут наука. Без всякой мистики.

– Нет! Вы не можете вот так. Это же я финансировал исследования, мы столько всего вместе…

Профессор приложил указательный палец к губам и пристально посмотрел на пациента.

Штайнберг замолчал. Обычно волевое лицо его приняло умоляющее выражение. Когда они ещё обсуждали проект, Покровский знал, что этот момент настанет. И, кроме банального «я же говорил», в голову ничего не шло.

Учёный склонился над биоложем и тихо произнёс:

– Чтобы жить вечно, нужно умереть. Такова цена вашего кибербессмертия.

Лёгкое нажатие на сенсорной панели, и укол тонкой иглой, которого миллиардер даже не почувствовал, положил конец этому спору.

Лицо Штайнберга, спонсора исследований, партнёра и, странно признаться, друга, расслабилось и стало по-детски беззащитным. Система жизнеобеспечения зафиксировала смерть пациента.

– Лабораторный журнал, дата 05.06.2223. Реакция после переноса идентична остальным испытуемым. Ожидание пробуждения в теле андроида, отрицание дееспособности киберкопии. До оцифровки пациент был ознакомлен с условиями эксперимента и выразил полное согласие. Видимых повреждений мозга не обнаружено. Скорее всего, имеет место функциональное расстройство, связанное с применением магнитного поля. Требуется дальнейшее изучение.

Покровский закончил запись, отключил коммуникатор и бросил последний взгляд на биоложе.

– Н-да, умирать страшно всем. Что бы ни говорили, у нас получилось не бессмертие, а чёрт знает что...

***

«Горите в аду, бессмертные ублюдки!» – кричало граффити на воротах «Ди-Эн-Эй Текнолоджис».

Покровский отвернулся от ветрового стекла и откинулся на сидение, дожидаясь, пока фалькон минует ворота и войдёт на стоянку. Столетия проходят, а люди не меняются. Память услужливо преподнесла ассоциацию с событиями почти двухвековой давности. Кто бы мог подумать, что он переживёт всех? И даже войну между живыми и неживыми. Интересно, куда теперь приведёт новый путь?

Биологическое бессмертие. После того как производство андроидов встало на поток, профессор выдвинул Штайнбергу ультиматум: хочет заниматься биобессмертием – и точка. С киборгами он закончил.

– Да пожалуйста! – махнул рукой Штайнберг-андроид и выделил учёному лабораторию. Продажа киборгов приносила огромные деньги, и новое исследование не слишком обременило миллиардера.

Тогда Покровский удивился, с какой лёгкостью получил желаемое; теперь он был почти уверен: это входило в расчёты Штайнберга, которые, к несчастью, оправдались.

Пока мир трясла киберлихорадка, учёный собрал группу и спокойно занимался исследованиями.

На тот момент считалось, что старение органики не победить, но у Покровского была своя гипотеза. Со всеми известными факторами, вызывающими старение, уже пытались справиться: технологии защиты клеток от свободных радикалов, удлинение теломер, репарация повреждённого генома – всё это позволило продлить жизнь человека максимум до ста пятидесяти лет. Да и то, подобные манипуляции могли себе позволить богачи вроде того же Штайнберга. Средний класс доживал в лучшем случае до сотни. То есть, по сути, значимого эффекта не наблюдалось. Поэтому искать ключ надо не во внешних воздействиях, старение – механизм, запускающийся изнутри. И учёный нашёл-таки группу генов, «включающих» этот процесс,и окрестил «сенесцентными».

Казалось бы, дело за малым: подавить их экспрессию – и старость побеждена. К сожалению, когда играешь против природы или мироздания, всё оказывается гораздо сложнее. Сенесцентные гены также регулировали синтез половых гормонов. При их «выключении» гормональный баланс менялся так, что бессмертный становился бесплодным. Ещё была загвоздка с рожавшими женщинами. У них при блокировании генов уровень половых гормонов падал до критического, начинались нарушения обмена веществ, что приводило к быстрой смерти.

Мать-природа оказалась предусмотрительной, она будто насмехалась: «Ну, что ты теперь будешь делать с таким бессмертием? Тебе не переиграть меня, глупый человечек, отступись, пусть всё и дальше идёт по кругу».

Отступиться профессор не успел. Грянула война с неживыми. Погибли все, кто работал с ним плечом к плечу. Учёный едва спас разработки, да и сам числился погибшим.

Дверца фальконаотошла в сторону, и навигатор прервал размышления, сообщив о прибытии в пункт назначения. Учёный вышел из машины в просторный холл стоянки. Слева, поджидая его, мигала красным колонна идентификатора.

– Авторизация, – произнёс он в браслет-коммуникатор.

Настройки защитного поля изменились, открывая частоту для сканирования.

Идентификатор личности засёк сигнал индивидуального модуля и пискнул, признавая своего.

«Александр Лоуренс, первый заместитель Премьера по вопросам биологических технологий, личный код ноль-два, пожалуйста, проходите», – доложил компьютер.

Вход по чипу – это привилегия членов правительства, связанная с безопасностью биоматериала. Остальные обязаны подтверждать свою личность через ДНК. После войны с неживыми с этим строго, система специально была разработана, чтобы выявлять андроидов. Профессор представил, как он подносит палец к сенсору. Тонкая микроигла касается кожи, чтобы взять капельку крови, и... врубается сигнал тревоги по всему корпусу. Вот это был бы фокус!

Покровский давно привык и к новому имени, и к новому лицу – полной противоположности прошлого образа. Вместо русых волос – чёрные, глаза не серые, а карие, кожа на тон темнее. А что оставалось делать? Ведь автора цифрового бессмертия до сих пор проклинают по всему миру.

Учёный вздохнул. Людям лишь бы найти виновного. Век от века ничего не меняется.

Теперь у них новый герой, Александр Лоуренс, а на деле – всё тот же Покровский. Всё-таки иногда судьба забавно шутит.

Биологическое бессмертие стало новой надеждой для людей, которых едва не истребили собственные творения. Оно было тем фундаментом, на котором Командор сопротивления Джеймс Морган выстроил государство. После окончания войны он стал бессменным лидером, провозгласив себя Премьером нового правительства.

Покровскому дали несколько лет на исследования после анонса разработок бессмертия в СМИ. Он собрал новую группу учёных. Но им так и не удалось справиться с проблемой бесплодия. Общество устало ждать и начало волноваться. Тогда Морган решил вопрос по-своему. Квоты на бессмертие выдали только избранным: инженерам, военным, выдающимся учёным. Первымиполучившими бессмертие были объявлены сам Александр и Премьер. Ещё одна политическая акция.

Покровский ненавидел политику всеми фибрами души. Дали бы спокойно заниматься наукой, так нет!

Минуя холл, он наконец добрался до лифта и выбрал на панели минус пятнадцатый этаж. Исследовательский центр, совмещённый с бункером, – хорошая традиция, когда-то это спасло ему жизнь.

Вместо Ле Бланк, заведующей лабораторией, профессора встретила её заместитель Джулия Хорвитц. Как всегда сама аккуратность: светлые волосы собраны в пучок, медицинский костюм подчёркивает стройную фигуру, полное отсутствие косметики и украшений. Ни дать ни взять прилежная студентка первого курса – на лице ни морщинки. Джулия давно подтвердила своё право на бессмертие. И не скажешь, что ей уже под пятьдесят. Только старомодные скан-очки выдавали исследовательницу.

– Джули, избавились бы вы от этих чудовищ! – поморщился Покровский. Он украдкой коснулся коммуникатора и увеличил мощность защитного поля на 40%. Скан-очки – штука грубая, но действенная. – Имплант пятого поколения уже вышел, отличная визуальная картинка.

– Не могу, доктор, привычка, – покачала головой девушка. – Знаете, именно привычки делают нас людьми. Что от нас останется, если их отобрать? Киборги Покровского?

– Вообще-то – андроиды, – заметил учёный и чуть улыбнулся.

Коллеги частенько поминали альтер эго профессора не в самых лучших выражениях. Нет семьи, которая бы не хранила память о погибших в страшной войне с неживыми.

– Пойдёмте в переговорную, - попросила девушка.

Ему показалось, или её голос дрогнул? Точно, волнуется. Значит, Ле Бланк опять с головой ушла в работу и заставила подчинённую встречать важную особу из правительства. А он ещё над её очками пошутил.

Под цокот миниатюрных каблучков девушки они вошли в небольшой офис-переговорную. Дальше без сменной одежды нельзя. Сквозь бронестекло двери, ведущей в исследовательскую часть лаборатории, было видно светлый коридор, через который можно попасть в научные и медицинские блоки. Профессор вздохнул, отвернулся от манящего вида стерильных боксов и уселся в предложенное кресло.

– Как продвигаются исследования? – учёный решил завязать разговор, пока Ле Бланк не соизволит оторваться от работы. Минут пять-десять он подождёт, коллега никогда не позволяла себе задерживаться дольше.

– Увы, – девушка небрежным жестом смахнула со стола невидимую пылинку и уставилась себе под ноги. – Пока обыграть природу не получилось.

– Есть предположения, когда получится? – поинтересовался профессор.

– Если это вообще возможно! – девушка бросила на стол скан-очки и потёрла глаза. Профессор заметил, что они у неё красные и припухшие. Ле Бланк их сутками работать заставляет, что ли? Замотала девчонку.

– Как же всё-таки некстати это бесплодие у бессмертных, когда нас так катастрофически мало после войны с неживыми. Проклятые киборги! – пожаловалась Джулия, и голос её снова дрогнул. Она судорожно вдохнула, набирая в грудь воздуха, и явно собиралась продолжить. – Знаете…

Сейчас снова про андроидов придётся выслушивать. Когда уже люди успокоятся? Лет через сто? Покровский улыбнулся и перебил собеседницу.

– Ну, история древности знает и куда меньшие цифры. Пятистам миллионам вымирание точно не грозит! Оглядываясь на прошлое, мы считаем нормой десяток миллиардов, но по факту до войны с андроидами планета была перенаселена. Вы же не застали то время, не помните, во что превратилась Земля?

Джулия растерянно помотала головой.

– Сейчас я вам расскажу из первых уст, – учёный ненадолго прервался и прижал руки к вискам. Как будто память шевельнулась внутри черепной коробки и причинила ему дискомфорт. – Города, накрытые противогазовыми куполами, в которых всё равно невозможно дышать. Вырубленные леса, океаны с целыми континентами пластика. Мусора было столько, что не успевали перерабатывать. Прибавьте ко всему радиоактивное и химическое загрязнение. Власть имущих в основном интересовало только личное обогащение. Тех, кого ещё не обессмертили в цифре. Разум людей был затуманен алчностью, стремлением урвать кусок покрупнее. А в нижних слоях общества проблема голода стала катастрофой. Биофермы уже не справлялись. В то время как одни меняли фальконы как перчатки, другие умирали от голода. Ограничение рождаемости, вполне логичная мера, вызвала первую массовую акцию протеста против андроидов – ведь их в правительстве был большой процент. Наверное, это был последний раз, когда они пытались изменить систему мирным способом.

– И тогда решили уничтожить людей? Тех, кем они когда-то являлись? Тех, кто дал им бессмертие? – не выдержала девушка.

– С точки зрения популяционной биологии, в этом нет ничего удивительного. Они осознали себя как новый вид. Причём вид, превосходящий человека, стоящий выше на лестнице эволюции. Их потребности для выживания были гораздо скромнее, чем у людей. При необходимости они могли создавать новые копии себя. Альтернативная неорганическая форма жизни, почему бы и нет? По сути, мы создали искусственный интеллект. Отсутствие гормонального комплекса и химических реакций сделало недоступными для них глубокие эмоциональные переживания. Память и привязанности стёрло время. Сколько нужно, чтобы перестать быть человеком? Годы? Десятки лет? У них было достаточно времени и на подготовку к войне в том числе. Если бы учёные не разработали МКТ-излучение, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

– Правду говорят, что сотрудники лаборатории Покровского приложили к этому руку? – подала голос Джулия.

– Вполне вероятно, – улыбнулся профессор. – Кому как не создателям знать механизм противодействия. Возможно, разработки велись параллельно с созданием андроидов. Я бы так и поступил. Но спросить теперь некого. На месте лаборатории до сих пор выжженный котлован. Хорошо, успели передать схемы по инфосети другим НИИ. Кстати, ваша руководитель, Магдалена Ле Бланк, в юности успела поработать на производстве МКТ-излучателей.

Девушка вздрогнула и перевела взгляд куда-то за спину профессора, в сторону медблоков. Губы её задрожали, лицо побледнело.

У неё что, нервный срыв? Доработалась? Точно надо с Ле Бланк поговорить о трудовом режиме.

– Джулия, – позвал учёный.

– Ле Бланк в коме.

– Что? – профессор не поверил своим ушам. – Простите, что вы сказали?

Она явно не в себе. Такого быть не может. Он бы знал!

– Магдалена Ле Бланк ввела себя в искусственную кому. Сама запрограммировала медицинскую капсулу и легла туда, – голос девушки стал тверже. Синие глаза пристально смотрели на собеседника.

– Но почему? Когда это случилось? Почему мне не доложили? – профессор поднялся с кресла.

– Сядьте, прошу вас, – произнесла девушка. – Я сейчас вам всё расскажу. Всего две минуты, и вы поймёте почему вас не вызвали сразу, хорошо?

Учёный кивнул и опустился в кресло. С ума сойти!

– Она оставила отчёт о своём состоянии. У Магдалены был рак четвёртой стадии. Непонятно, как она продержалась так долго и не выдала себя.

– Я же ей говорил, что пора проходить репарацию! Сайленсеры – это хорошо, но повреждения генома никто не отменял! – воскликнул Покровский. – А она всё не могла найти времени, тянула.

– Подождите, – Джулия поднесла руку к губам. – Это ещё не всё. У неё был рак всех тканей: кости, мышцы, печень, мозг. Везде тератомы. Это из-за сайленсеров.

– Что?! Из-за подавления сенесцентных генов? – возмутился Покровский. – Это смешно. Семьдесят лет терапии – и всё нормально. А теперь вдруг?

– Она написала обоснования в своём отчёте. Вероятно, есть группа генов-антагонистов, которые работают только у эмбрионов, а потом выключаются из-за действия сенесцентных генов. Мы их заингибировали и тем самым убрали защиту. Конечно, был ещё какой-то блокирующий механизм, но со временем он отказал. Пошли тератомы. Она даже эксперимент провела, на себе! – всхлипнула девушка. – Отменила очередной приём сайленсеров и смогла затормозить рост опухолей. Но не остановить. Она умирала и вела исследования, собирала биоматериал. Понимала, что это очень важно и вмешательство не позволит собрать «чистые» данные.

– Жизнь на алтарь науки, – произнёс профессор. – В каком она блоке? Я хочу её видеть.

– Она без сознания, – начала было девушка, но, встретившись взглядом с профессором, добавила. – В девятом. Сейчас выдам вам санитарный костюм для посетителей.

Джулия встала, подошла к лабораторному шкафу и извлекла оттуда комплект. Бахилы, маска и защитный комбинезон.

– Вот, – она протянула профессору запаянный пакет.

Покровский рванул тонкий целлофан. Происходящее больше походило на дурной сон. Почти то же самое он испытал, когда андроиды начали истреблять людей. – Значит, все мы рискуем?

– Она была одной из первых, кто получил бессмертие. После вас третья, – Джулия испуганно посмотрела на учёного. – Вы не заметили? Вы же проверяете своё состояние? Премьер?

– С нами пока всё в норме, – поспешил успокоить её Покровский. – Думаю, Ле Бланк «повезло» с генетикой. Или тут снова пол играет роль. Помните эту ситуацию с рожавшими женщинами? Тем не менее мы все в группе риска, хотя организм у всех разный и сроки индивидуальны. – Пойдёмте.

Профессор надел санитарный комплект за минуту. Личный рекорд. Только сейчас это его мало волновало.

По ярко освещённому коридору они дошли до девятого блока. Учёный толкнул дверь. Там в изолированной медицинской капсуле действительно лежала Магдалена Ле Бланк.

Рыжие волосы слегка взъерошены, черты бледного лица заострились. Тонкие белые руки неподвижно покоились вдоль тела. Показания системы жизнеобеспечения находились на критическом уровне.

Профессор поднёс пальцы к переносице. Старая привычка, осталась с тех пор, когда он ещё носил скан-очки. Ну почему Ле Бланк не попросила о встрече? Ведь они были достаточно близки. Она одна из тех, кто знает. Чего она опасалась? Что он не даст ей умереть вот так? Таилась до последнего и легла в капсулу, оставив подробный отчёт. Отличный план, коллега!

– Да уж. Хуже не придумаешь. Такое действительно нельзя по инфоканалу передавать. Как бы он ни был защищён.

– Поэтому я и дождалась вас, чтобы лично сказать. Вернее, Магдалена дождалась. Знала, что вы приедете за сайленсерами. Всё случилось вчера вечером.

– Сейчас важно собрать максимальный объём данных по Ле Бланк, – заключил учёный. – Найти этот механизм во что бы то ни стало.

– Я каждые три часа отбираю материал для выделения тотальной РНК и на анализ протеома, – отозвалась Джулия. – Массив данных огромный. Что-то должно обнаружиться.

– Хорошо, нужно продолжать, но пусть теперь этим займутся коллеги. Я сейчас кину распоряжение в сеть научного центра: вы теперь заведующая лабораторией. Переведите толковых людей из других проектов. Я даю на это полномочия. Ваше исследование будет в приоритете. Официальная версия, – Покровский слегка помедлил, – генетическая мутация у Ле Бланк, которая привела к активации «молчащей» группы генов, что и вызвало тератомы. Почти правда. Про сайленсеры – ни слова.

– Конечно. Я всё сделаю, – кивнула девушка.

– Естественно, это лишь предварительный план действий. Информация как снег на голову, – профессор вздохнул. – Нужно всё обдумать. Завтра заеду во второй половине дня. Кстати, где отчёт Ле Бланк?

– Я записала для вас на носитель, – девушка протянула профессору металлическую пластину. Руки её дрожали.

– Хорошо, а вам надо выспаться, – заметил профессор. – Биоматериал коллеги соберут. Завтра вы мне нужны со свежей головой.

– Как тут спать, когда она там! – начала было Джулия.

– Значит, принять снотворное, – строго произнёс профессор. – И ещё, партия сайленсеров для Премьера готова?

– Да, конечно, – спохватилась девушка, – вы ведь за ними и приехали. Только теперь непонятно, стоит ли.

– Джулия, мы в отличном состоянии, – заверил её учёный. – Думаете, если из-за отмены сайленсеров у Премьера начнётся гиперстарение, будет лучше?

– Сейчас принесу. Надо спуститься в Хранилище, – девушка выскользнула в коридор, аккуратно затворив за собой дверь.

Профессор подошёл к капсуле и положил руку на холодное стекло. Как же так, Магдалена?

Через несколько минут вернулась Джулия с автономным криоконтейнером.

Покровский взял у неё ношу.

– Не провожайте меня, – отмахнулся он. – Я дорогу знаю, а у вас ещё много работы. Встретимся завтра. И, ради бога, выспитесь.

Учёный уже покинул медблок, а Джулия всё стояла перед капсулой. Магдалена, укрытая стеклянной полусферой, лежала абсолютно неподвижно. Почему-то вспомнились древние украшения с насекомым: бабочками, жучками, застывшими в капле янтаря. Они бы давно рассыпались в прах, но благодаря янтарю сохранились на столетия. Кто-то называл это бессмертием. Девушка подумала, что она тоже такая букашка, застывшая вне времени. Жизнь куда-то бежит, а ты не понимаешь, для чего всё это: цели, стремления, суета – ведь внутри янтарного кокона ничего не меняется. Ты не можешь создать семью, потому что никогда не родишь детей; ты не можешь отказаться от сайленсеров, потому что умрёшь от гиперстарения; ты не можешь отказаться от работы, потому что нечем будет платить за инъекции. Может, Магдалена просто хотела освободиться, разбить свой кокон? И не упустила шанс.

Покинув лабораторный корпус, Покровский задал фалькону новый маршрут. Пока мобиль выезжал со стоянки, учёный коснулся коммуникатора и вызвал на сетчатку недельный график встреч:

– Всё летит к чертям, все планы. Биофабрика – пришлют отчёт, альтернативные источники – аналогично, пресс-коференция – да плевать!

Учёный убрал в лист ожидания все встречи, кроме вечерних. Эти отменить нельзя. Итак, есть несколько часов, чтобы просмотреть данные по Ле Бланк, подумать и подготовиться к разговору с Премьером.

Здание элитного комплекса «Ренессанс» высилось над побережьем бирюзовым шпилем. Одна из тех высоток, где у Покровского есть личная посадочная площадка на крыше. Это большой плюс, когда летишь по высокой выделенке для правительственного транспорта. Под фальконом учёного в три уровня сновали потоки мобилей. Два нижних занимали простые смертные, а третий, самый безопасный, предназначался для бессмертных. Машин на нём было немного. После получения квоты люди старались не рисковать бесценной вечной жизнью. Многие переходили на удалёнку или переезжали в жилой комплекс, аффилированный с рабочим зданием, чтобы совсем не выходить на улицу.

Фальконвошёл в радиус действия сканеров.

– Система безопасности «Ренессанса», подтвердите личность, – передал запрос бортовой компьютер.

Профессор открыл частоту для сканирования.

– Доброго дня, мистер Лоуренс, – послышалось в динамиках через пару секунд. – Ваша посадочная площадка готова.

Ещё бы она была не готова, в собственном доме!

Чуть сбросив скорость, Покровский переключился на ручное управление. Один из полукруглых куполов-ракушек на крыше здания открылся, разъезжаясь в стороны. Фалькон на несколько секунд завис над оранжевым кругом и, используя воздушную подушку, мягко приземлился.

Через несколько минут учёный уже расположился в рабочем кресле и вывел данные с носителя на голографическую панель.

– Посмотрим, что ты расскажешь мне, коллега, – задумчиво произнёс он и включил запись. – Лабораторный журнал, дата 10.08.2343 двадцать три сорок три, десятое августа: Пациентка Ле Бланк, Магдалена, 2241 года рождения, получила первую инъекцию в тридцать два, за три года до точки невозврата. Итого семьдесят лет терапии.

Ага, высокий уровень р53 месяц назад. Прошла виротерапию. Репарация генома – устранены незначительные точечные мутации. Повторная проверка – р53 зашкаливает. Появились другие онкомаркеры. Сканирование обнаружило тератомы.

После отмены сайленсеров рост тератом замедлился. И никаких признаков гиперстарения! Но победить рак окончательно Ле Бланк не удалось. Значит, защитная система дублировалась. Найти бы, за счёт чего.

Список предполагаемых генов! Неплохо. Значит, есть с чего начать.

Пару часов профессор изучал отчёт и делал пометки. Затем он открыл ещё одно окно, вышел в инфопоток и авторизовался в медицинской базе данных.

– Компьютер, мне нужны результаты обследования всех бессмертных с 2241 по 2251 годы рождения, а также их личные данные.

– Идёт сбор информации, – отозвался динамик.

– Проанализировать данные на предмет отклонений от нормы.

– Задача в очереди на выполнение.

Учёный встал и прошёлся вдоль панорамного окна. Открывавшийся отсюда вид на морское побережьерасполагал к размышлениям. Подумав с минуту, Покровский снова коснулся коммуникатора:

– Елена Болтовская, звонок по защищённому каналу.

– Соединение установлено, – отозвался компьютер.

Глава диагностического сектора не отвечала почти минуту. Покровский хотел было сбросить вызов, но в клипсе наушника раздался взволнованный голос.

– Добрый день, мистер Лоуренс. Простите, что заставила вас ждать. Сегодня большая загруженность.

Елена говорила быстро, будто куда-то спешила. Интересно, что это такое случилось, что высокое руководство занято по уши? Неужели началось? Ну нет, ему бы сообщили. Хотя после сегодняшнего визита в лабораторию он уже ни в чём не уверен.

– Бессмертные вам проходу не дают? – шутя поинтересовался профессор.

– Нет, что вы. С ними всё в порядке, – отозвалась женщина.

А с чем тогда не в порядке? Или ему уже кажется? Ладно, достаточно на сегодня плохих новостей, влезать ещё и в это Покровскому не хотелось. Потом можно будет запросить отчёт.

– Елена Алексеевна, нужно добавить в плановые анализы бессмертных некоторые параметры. Это необходимо для исследований по устранению бесплодия.

– Неужели что-то нашли? – женский голос оживился.

Нашли, да не то. И вообще, скорее оно само нас нашло.

– Пока рано о чём-то говорить, – аккуратно ответил Покровский. – Я высылаю вам файл со списком.

– Хорошо, мы обязательно всё включим, – заверила Елена.

– Спасибо. До связи.

Профессор сбросил вызов и взглянул на часы. Имплант проецировал таймер на сетчатку в левый верхний угол поля зрения. Очень удобно. Хотя некоторые всё равно ухитрялись опаздывать. Чтобы не пополнить их число, нужно было собираться на встречу. Время, отведённое на размышление, вышло.

– Мать-природа – Покровский, один – ноль, – прокомментировал учёный и свернул панель. – Но ещё есть шанс отыграться.

В «Роботс Индастриз» профессор проложил маршрут вдоль побережья. Лавировать между частоколом высоток ему надоело. Полумиллиарду людей в Австралии становилось тесновато, приходилось строить небоскрёбы. Но Премьер не спешил вновь заселять выжженные войной континенты. И не только из-за того, что в одном месте сохранять контроль было легче. Восстановление биосферы планеты занимало не последнее место в планах Моргана. Вдалеке на тёмно-синей водной глади виднелся «кислородный остров» – пористый кремнийорганический носитель, заселённый сине-зелёными водорослями. На биоферме Уэллсли их производство поставлено на поток.

А там, вдали, на горизонте можно разглядеть плавающие очистители. Когда-то давно (Покровский не застал тех времён) вода в океанах была бирюзовая. По прогнозам специалистов, ещё через сотню лет благодаря работе таких вот очистителей цвет воды вернётся. Продержаться бы.

Профессор перестроился в нижний ряд и стал заходить на посадку. По статусу ему полагался водитель и охранник, но он предпочитал управлять мобилем в одиночку и носить личное оружие. Лишние уши были ни к чему.

Снова чип-идентификация и скоростной лифт. В этот раз не под землю, а на самый верх монолитной башни из стеклопластика и бетона. В зале для переговоров ждали. Учёный поприветствовал лёгким кивком неприметного мужчину среднего роста. Марк Стайер, глава службы безопасности в сфере робототехники. Ещё один прикормленный Премьером бессмертный, в верности которого сомневаться не приходилось.

– Кофе? Чай? – безопасник коснулся коммуникатора.

– Нет, спасибо, – Покровский сел за круглый стол из тёмного стеклопластика и кивком указал собеседнику на кресло напротив. – Дело, по которому я пришёл, не стоит доверять инфоканалам, а у вас тут отличная переговорная: глушилки скана работают прекрасно.

Марк кивнул, ожидая продолжения.

– Рабочий цикл андроидов заканчивается, скоро отправится корабль на Марс. Вы, конечно же, в курсе деталей?

Безопасник кивнул снова.

– В этот раз нам нужно дополнительно запустить некоторое усовершенствованное производство. Информация на носителе, – профессор протянул руку с пластиной. – Здесь схемы для изготовления, добавьте их к задачам андроидов нового цикла. Через десять лет заберёте груз в отдельном контейнере.

Покровский немного помедлил и решил, что демонстрация доверия не помешает.

– Там разработки нового источника автономной энергии. Проект засекречен и не должен попасть в чужие руки.

– Хорошо. Я понял, – колючий взгляд тёмных глаз на мгновение впился в учёного. – Задание будет выполнено с усиленными мерами безопасности.

– Да, – Покровский поднялся. – Скиньте мне отчёт, как идут приготовления к отбытию. Без упоминания новой разработки, естественно.

Получив ещё один кивок, учёный попрощался и направился к выходу.

Что ж, проект оправдал своё существование. Покровский признался себе, что был неправ по двум пунктам. Первое – что мятежные андроиды не пригодятся. Второе – что перенести на Марс тяжёлое производство не удастся. Конечно, там были месторождения как металлов, так и энергоносителей. Но производить батареи всех типов, энергоблоки и более сложные механизмы вроде фальконов – это казалось слишком.

Итак, осталась только одна встреча, самая важная. В этот раз Покровский направил фалькон к центру Нового Сиэтла и набрал высоту. В здании Правления у него тоже была личная посадочная площадка на крыше.

Приземлившись на чёрную пробковую поверхность, учёный вышел из мобиля и подставил лицо тёплому вечернему ветру. Датчики зарегистрировали девятнадцать с половиной процентов кислорода – поднимается потихоньку, не зря Морган старается. Солнце стремилось к горизонту; ещё немного – и зеркальные шпили высоток окрасятся в закатные тона. Можно было бы ещё постоять здесь, но заставлять Премьера ждать – не лучшее решение.

Как оказалось, томиться ожиданием пришлось самому Покровскому.

– Проходите, мистер Лоуренс, – одетый в лёгкую броню охранник проводил учёного в переговорную. – Премьер задерживается на важной встрече. Если что-то понадобится, служебная частота открыта.

– Спасибо, Майкл, – кивнул профессор.

Вторая переговорная. Морган знал, что она нравится учёному больше остальных. Высокие потолки, тёмные тона мебели и прозрачная стена, через которую открывался вид на побережье. Покровский подошёл вплотную к бронестеклу и уставился на море: гладкое, спокойное, тёплое, уже готовое принять в себя огненный шар солнца. Когда-то в древности здесь жили аборигены, каждый вечер благодарили море за дары и наблюдали вот так закат.

Может, действительно взять и всё бросить к чёртовой матери, и пусть будет, как было? До всей этой каши с бессмертием люди жили гораздо счастливее. И без прогресса, возможно, тоже. Может, несколько десятков лет, проведённых в простом труде рядом с родичами, вечерние посиделки у костра всем племенем были ценнее длинной жизни, превратившейся в гонку за комфортом и материальными благами, высшее из которых теперь – бессмертие?

Но если всё бросить, какой смысл в его жизни? Какова цель?

Покровский не знал. Тогда почему просто не пытаться, не идти дальше вперёд? Всё равно природа в своё время расставит точки над «i». Даже если снова всё обернётся поражением, жизнь продолжит существовать. Может, не в той форме, за которую они так усердно борются.

– Бессмертие индивида ставит под угрозу выживание всего вида. Такой вот парадокс, – пробормотал учёный. – Природа щедра на парадоксы.

Когда на улице совсем стемнело, Покровский плюхнулся в кресло и активировал ТВ-стену.

По федеральному каналу снова крутили интервью с Мадонной Миракл.

– Вы понимаете, это такое счастье для женщины! Иметь семью, быть любимой, – вещала миниатюрная блондинка в голубом комбинезоне. – Быть матерью – это бесценно. А мой муж недавно получил статус бессмертного, он позаботится обо мне и о наших детях.

Классическая семья сливок общества: бессмертный муж и смертная жена с кучей детей. Это они сделали социум таким. Квоты давали в первую очередь мужчинам, заявки многодетных отцов рассматривали быстрее. Общество с чудовищным неравенством полов, но лучше ничего придумать не удалось. Когда у людей есть надежда, они могут подождать, потерпеть. Тем более новые бессмертные поддерживают правительство, и низшими слоями управлять стало легче. Бессмертный консультант по СМИ и придумал это социальное шоу с Мадонной. А благодаря технологиям регенеративной медицины она минимум лет пятьдесят будет оставаться молодой и цветущей внешне. Что собирался сделать к этому времени Премьер, неизвестно. Может, закрутить гайки ещё сильнее.

«Интересно, вернёмся ли мы к рабовладельческому строю», – подумал про себя Покровский. И сам удивился, куда его завела логическая цепочка мыслей.

– Здравствуйте, Александр, – Джеймс Морган вошёл быстрым шагом делового человека, поднял руку в приветственном жесте, улыбнулся и добавил уже по коммуникатору: – Анна, два кофе, пожалуйста.

Покровский поморщился. Снова придётся выливать любимый напиток. Надо же, это его ещё заботит. Удивительно, время стирает мелкие привычки медленнее всего. В первую очередь уходят почему-то идеалы, моральные принципы, привязанности. Вот почему Джулия не расстаётся со своими скан-очками. Ну ничего, значит, и он ещё живой. Кофе.

– Иван говорит, удалось выйти на крупную лабораторию по производству «левых» сайленсеров, – Морган взмахом руки отключил ТВ-стену и уселся в кресло напротив.

– Правда? – оживился учёный. – Жаль, она не единственная. Товар пользуется спросом. Похоже, наши предупреждения по федеральным каналам люди игнорируют.

– Ну вы как вчера родились! – рассмеялся Морган. – Кто же верит правительству? А первые смерти, кстати, уже начались. Отдел диагностики завален работой. Иван встречался сегодня с Болтовской. Решили не пользоваться инфоканалами во избежание утечки. В СМИ пока не решили, под каким соусом подать информацию.

– Чтобы доказать обществу, что это люди умирают от некачественной подделки, а не правительство зачищает неугодных? Действительно – задача не из простых!

– Может, устроить признание, а потом показательные казни? – предложил Премьер.

– Дремучее Средневековье! – всплеснул руками профессор и, поймав улыбку на лице собеседника, уже спокойно заметил: – Вообще-то мне нужны подопытные для нового проекта.

– Какого проекта? – весёлый тон Премьера сразу улетучился. – Не припомню, чтобы мы обсуждали новые исследования.

А вот и момент истины. Понятно, почему Джулия так мялась. Огорошить руководство такой новостью – задача не из приятных.

– Сам только сегодня узнал. Мои сотрудники тоже решили не доверять инфоканалам. Зачем только мы тратим столько денег на цифровую безопасность!

– Бережёного бог бережёт, – заметил Морган. – Так что там?

– Сайленсеры вызвали рак у Ле Бланк, она в коме.

Секундная заминка, пристальный взгляд серых глаз, плотно сжатые тонкие губы.

– Продолжайте, – потребовал Премьер.

– Возможно, такая участь ожидает и остальных бессмертных. Я сделал запрос в базу: наши клиенты следят за здоровьем и регулярно сдают тесты. Первичный анализ с помощью компьютера не выдал никаких отклонений. Пока они все отлично себя чувствуют.

– Вы уверены, что у Ле Бланк всё началось из-за сайленсеров? – поднял бровь Премьер.

– Да, я читал её отчёт. Конечно, когда речь идёт о генах, сложно быть в чём-то уверенным до конца. Мы тоже не ожидали таких последствий. Столько лет прошло.

– Кто знает о ситуации? – спросил Морган.

– Джулия, её правая рука. Больше пока никто. Я её успокоил, сказал, что мы с вами себя отлично чувствуем, – развёл руками профессор. – Дал ей полномочия руководителя и распорядился собрать группу. Рабочая версия – мутация у Ле Бланк.

– И каковы ваши прогнозы? – Морган закинул ногу на ногу и забарабанил пальцами по столу.

– Ле Бланк была в числе первых, кто получил бессмертие. Самое худшее – через некоторое время, несколько месяцев или в пределах года, бессмертные начнут умирать пачками, а мы ничего не успеем сделать. Лично я склоняюсь ко второму варианту: у Ле Бланк действительно была предрасположенность или генетический дефект. Но это не значит, что у остальных со временем не начнутся проблемы. Однако при таком положении вещей у нас гораздо больше времени, чтобы найти механизм и решение. И тут есть неплохие возможности. Я предполагаю, что те гены, которые вызывают рак, и сенесцентные можно удержать в балансе. Тогда, возможно, мы решим проблему бесплодия!

Морган какое-то время молчал, устремив взгляд в стену. Наконец, его пальцы перестали отстукивать ритм по гладкой поверхности стола, а профессору достался оценивающий взгляд.

– Док, вы меня поражаете. Провал и блестящие перспективы в одном флаконе?

– Это уж как повезёт.

– Ну что ж, собирайте группу подопытных, исследователей, привлекайте всех, кого сочтёте нужным. У вас достаточно полномочий для этого.

– Если среди задержанных завтра окажутся бессмертные, это будет большой удачей. Время так поджимает, нам даже некогда ставить эксперименты на животных, – пожаловался профессор. – Нужно сразу искать механизм у людей!

– Насчёт бессмертных – сильно сомневаюсь, я бы на их месте не стал так рисковать. Хотя люди часто нелогичны. Все, кого поймаем, ваши, – Морган сощурился. – Но, несмотря на тотальную занятость, у меня для вас есть дело. Поручите кому-то из своих.

Профессор наклонил голову.

– Безопасники взломали базу торговцев поддельными сайленсерами, теперь у нас есть данные покупателей. Мы найдём пациентов и окажем помощь. Всё будет широко освещаться СМИ по инфопотоку. Ужасные рассказы о приближающихся симптомах, признание, раскаяние.

– Да? А как мы их вылечим? – поинтересовался Покровский. – У них же весь геном перекорёжен!

– А я и не прошу никого спасать. Тогда все подряд пойдут за подделкой, а потом к вам на исцеление. А вот с облегчением страданий придумайте что-нибудь. Может, такие пациенты вам тоже пригодятся. Как там, – Премьер поморщился, вспоминая. – Случайности двигают науку?

Морган помолчал, что-то обдумывая, и добавил:

– Дай бог, чтобы с Ле Бланк был как раз такой случай.

– Кстати, о религии, – Покровский вспомнил утренний инцидент. – Сегодня я видел граффити на воротах. В каком состоянии наш культ смертных?

– С Божьей помощью, – ответил Премьер, – дела налаживаются. Если всё так пойдёт, то лет через пятьдесят мы будем иметь несколько тысяч адептов, не испорченных вашими инъекциями. Что в свете последних событий очень актуально. А граффити – это плохо. Экстремизм нам ни к чему. Надо сказать Кальману, чтобы взял на вооружение какую-нибудь древневосточную философию.

– Мы собирались сделать его бессмертным? – уточнил профессор.

– Естественно, – кивнул Премьер. – И сделаем. Время ещё есть?

– Сколько ему? Тридцать два? Я бы сказал, на пределе.

– Хм. Ладно. Пусть ваши ребята им займутся. Конфиденциально, конечно. Будет большой скандал, если вскроется.

– Само собой, – Покровский покачал головой. – Нам бы другого скандала избежать.

– Н-да, возможно, в будущем этот проект позволит сохранить нам человечество как вид. А вы всё религии ругаете. Религия – вещь крайне полезная для правительства, при правильном применении, конечно.

– Главное, чтобы в итоге мы не получили сумасшедших фанатиков. Войны с неживыми мне вот так хватило, – Покровский поднёс ладонь к горлу.

Коммуникатор в браслете Премьера запищал, и тот взмахнул рукой с поднятым вверх большим пальцем. Дверь, повинуясь команде, отъехала в сторону.

На пороге возникла стройная девушка в деловом костюме. Одной рукой она держала поднос с двумя фарфоровыми чашечками. Вторая рука оставалась свободной и непринуждённо лежала на тонкой талии рядом с закреплённым на ремне «пульсаром» последней модели.

Секретарша, она же телохранитель класса А, кокетливо прищурилась, поставив перед Морганом миниатюрную чашечку. Стоило признать, что в безупречно сидящем чёрном костюме худощавый светловолосый Морган смотрелся весьма привлекательно. По учёному девушка лишь скользнула взглядом.

Ещё одна бессмертная.

Как только дверь за девушкой закрылась, Покровский водрузил на стол криоконтейнер.

– На десерт – инъекции сайленсеров для вашего бессмертия.

– Замечательно, а что, уже пора? – Премьер поднёс коммуникатор к боксу, и тот удовлетворённо пискнул. Передняя стенка отщёлкнулась, открывая шприц, заряженный тремя микроампулами. – Безумных денег стоит. Даже жалко.

Три тихих щелчка – Морган разрядил шприц в чашку с горячим кофе, взболтал и вопросительно посмотрел на учёного:

– Разложились уже?

– При такой температуре? Мгновенно, – вынес вердикт профессор. – Ни один анализатор не найдёт.

Морган направился к утилизатору, стоящему в углу, захватив по дороге чашку Покровского. Послышался всплеск.

– Двойное кощунство, – поморщился Покровский.

– Что делать, конспирация, – пожал плечами Премьер.

Он снова сел напротив и заговорщически посмотрел на учёного:

– Как там заказ на усовершенствованные батареи для нас?

– Сегодня встретился с Марком. Передал информацию, он всё сделает, – Покровский нахмурился, будто вспомнил что-то неприятное.

– Что, и здесь что-то не так? – взгляд Премьера сразу стал внимательным, острым.

– Да нет, всё прошло хорошо, просто... – профессор замялся. – Просто всё-таки это чудовищно, обнулять их вот так каждые десять лет.

– Что за сентиментальность? Это болезнь Ле Бланк на вас так подействовала? Ну давайте дадим этим андроидам возможность помнить и развиваться, – в голосе Премьера послышались нотки сарказма. – Чтобы они лет через тридцать уничтожили нас ударом с Марса. Ресурсы для этого у них есть. Это ведь ваша теория: у них было время осознать себя как новый вид. Они начали борьбу за среду обитания.

– Хм, да, – улыбнулся Покровский. – А где гарантии, что мы с вами вдруг не решим истребить человечество?

– Вот, – Премьер задумчиво поднёс руку ко лбу, – мне сегодня как раз приходила мысль, не проще ли было уничтожить глупых жадных людишек, чем играть в шахматы с природой с этим вашим биобессмертием? Заберём наших братьев в цифре с Марса, отлично заживём.

– Шутите, – сощурил глаза учёный.

– Конечно! Никуда мы с вами от этого человечника не денемся. У нас есть Цель, связанная с людьми. Исчезни они как вид, что останется от смысла жизни?

Премьер встал и подошёл к стене из бронестекла. Там внизу пульсировал яркими огнями ночной город.

– Вы, Покровский, прирождённый исследователь, ваша Цель – найти это пресловутое бессмертие, разгадать генетический код, обыграть природу. Без таких вот загадок жить вам неинтересно.

– А вам?

– А мне надо много-много людей, чтобы играть в цивилизацию, – улыбнулся Премьер.

– Управлять судьбами? Решать за других? – Покровский тихо подошёл к стене и встал рядом.

– Всё никак не можешь простить то, что я всё-таки перенёс твоё сознание в андроида? – Морган повернулся и заглянул учёному в глаза. – Ну и как бы ты тогда продолжил своё исследование по бессмертию?

– Ничего ты не перенёс, они оба умерли: и Покровский, и Штайнберг, – покачал головой профессор. – Мы всего лишь копии.

– И снова наш старый спор, – развёл руками Премьер. – Что мы есть? Память, информация, совокупность привычек, моральных установок, стремлений, и всё это, – Морган постучал пальцем по лбу, – здесь. Это и есть мы!

– Знаешь, – заметил Покровский, – твой носитель так не считал. Особенно когда ты отдал приказ о его уничтожении. Мне. И вот за это я тебя не прощу.

– Я подожду, – улыбнулся Штайнберг. – У нас впереди уйма времени.

– Не так уж много, – отозвался профессор. – И поэтому, я хочу сделать то же самое. У Ле Бланк имплант пятого поколения. Конфигурация мозга записана.

– Покровский! Вы меня поражаете! – светлые брови Штайнберга взлетели вверх.

– Она поймёт, я уверен. Мне нужны специалисты такого уровня, – профессор пристально посмотрел на собеседника и добавил: – Я хочу успеть до того, как наши бессмертные начнут падать замертво.

– Ну, если что, возьмём её с собой на Марс.

– Это значит да?

– Под вашу ответственность, – уточнил Премьер. – Хотя какая тут ответственность, если всё снова вот-вот запылает синим пламенем!

– Завтра пресс-конференция... – начал было учёный.

– Идите работайте, – отмахнулся Морган. – Спасайте наших бессмертных. Без вас обойдёмся.

– Спасибо, – пробубнил Покровский выходя.

Уже миновав бронедвери, профессор подумал, что, в конце концов, именно усовершенствованный мозг андроида помог ему найти способ сделать живое бессмертным. Может, в этот раз удастся довести дело до конца. Конечно, без Штайнберга ничего бы не получилось. Ни в тот раз, ни в этот. Кому бы вздумалось проверять на модификации Премьера и его правую руку?

Покровский подошёл к фалькону, припаркованному на крыше, и задержался, наблюдая за огнями ночного города.

Ле Бланк… кажется, он понял, почему она так поступила. Жизнь – это тонкая грань между тленом распада и алчностью раковой опухоли, не рассчитанная на долгий баланс. Штайнберг прав: идти по ней бесконечно долго можно, но только если тебя ведёт Цель. Нет ничего страшнее, чем потерять её и остаться без пути, не имея причин жить дальше. Это ещё предстоит понять новым бессмертным. 

Другие работы автора:
+5
22:24
729
21:12 (отредактировано)
+3
Рассказ в шорт-листе конкурса рассказов на АТ. Победитель. Всем рекомендую.
К тому же название мне близко до боли))))))))
Хм. Так-то да. А содержание? Победитель, говорите. Больно длинно. Надо попробовать.
23:56
+3
Что, содержание? Содержание в рассказе.
Это длинно не больно, смотрю, избаловались миньками))))) Мини-рассказы, микро-блоги… Скоро будем только комменты читать
laughТак есть.
Почти поголовно.
00:15
+1
печаль-беда
00:20 (отредактировано)
+2
спасибо за отзыв. Ну не победитель, а всего-то в шорт-листе с другими 10-ю авторами. Виктория, а почему название близко?
00:21
+2
У меня рассказ с таким же есть)
Из 150 в 10, считай, победитель
Да название такое привлекательное, так и хочется что-то им назвать. У моей подруги роман похоже называется)
Ну не, это ещё не победитель)) хотя конечно, неплохо )
00:32
+2
еще видела дубли Исполнение желаний с вариациями)
21:36
+1
История может быть и длинная, но написана так увлекательно, что читаешь, не оторвешься.
Добротная научная фантастика с глубоким философским смыслом. Понравилась! Аплодирую стоя! bravo
Спасибо за отзыв!
да, длинное по нынешним временам недостаток)) Здорово, что вам понравилось!
22:02
+1
Интересное длинным не бывает, его всегда мало.
может бахну потом проду)
22:43
+2
А почему бы и нет?
08:13
добротно.
Обидно, что при этом убийственно серьёзно. До суровости. Тот уровень, когда по шкале Пощады не будет: Юмор — ноль.
Даже, можно сказать, близко к абсолютному нулю.
Уж и не говоря о тотальном отсутствии котов.
Эт вот сильножаль.

«Перенос закончится, пациент проснётся…» — за каким? чтоб тут же на свалку. Показалось чисто притянутым за уши, единственный смысл — «поговорить об этом».

По мелочи — попадаются слепленные слова.

Плюс.
04:23 (отредактировано)
+1
Да это слабое место. Все про него говорят. Просто сам рассказ родился из спора с коллегой, который говорил, что круто, если бы его оцифровали, то он бы жил вечно. И доказать ему, что это не он, о просто копия не удалось. Оказалось еще половина моих знакомых верит в какой-то перенос сознания, который произойдет при копировании. Или говорят, какая разница, если всё будет идентично, то норм. У меня подгорело и родился этот первый кусок))
А ещё я плохо могу в юмор)
05:57
ну, юмор и немного розовых сопель («котеки») — эт же просто дополнительные цеплялки для читателей, кому, помимо занимательной идеи и крепкого сюжета ещё непременно «душевность» требуется и «атмосфера». Когда основа имеется, цеплялок же можно спецом налепить, чтоб работали.
Да, надо обратить на это внимание. Я ж начпис совсем, о таких вещах не думала)
Загрузка...
Анна Неделина №2