Дед Мороз и Санта Клаус

Под старость прожитого года, когда декабрь идёт вразнос, он вспоминается народу – наш старый русский Дед Мороз. Из мглы заветных детских сказок, мечты, угасшей не совсем, он – царь сосулек и салазок – является во всей красе: метелью, снегом, звонкой стужей, той атмосферой без забот, когда ночные тени кружат предновогодний хоровод.

Пусть мир меняется – мы сдюжим. Так захотел, как видно, бог. Но с тем, что нам меняют душу, смириться лично я не смог: нет, я отнюдь не против фанты – уж лучше так, чем водку пить – но всё же иностранным Сантой в угоду моде заменить родного Деда? Нет, увольте. Такое, может, и сойдёт, допустим, где-то в Верхней Вольте – но чтоб у нас? Вы чё, народ?! В чужих привычках мало толку: в чём, не пойму, особый прок, когда подарки – не под ёлку, а в этот, как его, чулок?

Да знаю я про Вольту, знаю: там ныне Буркина Фасо. Вот пусть фасист и поживает на свой буркинистый фасон. А нам обычай – не игрушка, я говорю об этом вслух. Ведь даже негр, простите, Пушкин воспел – и как! – наш русский дух.

Так почему, скажи на милость, от своего такой отказ? И что такого изменилось, что запад поселился в нас? Ах, Санта пролетел над миром! Ах, засечён он ПВО! Нашли, подумаешь, кумира… Он нам не значит ничего. Бездумно всё перенимая, чужой примеривая путь, так можно и дойти до края, и этот край перешагнуть: ведь за игрою светотени нам уследить бы за детьми… Какие, вашу мать, олени?! Какие эльфы, чёрт возьми?! У нас – на тройке с бубенцами, да так, чтоб захватило дух! Под рюмочку, да с огурцами, да с песней – так, что просто – ух! А ваши рамки слишком узки. И в Новый год не напоказ я бы хотел сказать по-русски, чтоб точно, чтоб не в бровь, а в глаз: пусть ваш бокал искрист и пенист – но водка русская пьяней, и «шёл бы, Санта, ты на пенис» по-нашему звучит сочней.

А что Снегурочка? Ах, нету? Вам не нужна такая роль? А что вам нужно? Сигареты? Наркотики и алкоголь? О, сколь беспамятных придурков! Но я сегодня зол и лют: неуважение к Снегурке – за это, знаешь, морду бьют! Забвение своих истоков, незнание своих корней – оно аукнется жестоко, причём чем дальше, тем сильней. Неужто мы настолько глупы?

А Дед Мороз есть Дед Мороз: он улыбнётся – горько, скупо, без жалоб и сопливых слёз. Бесснежье, чернота и сырость, и эта слякоть в Новый год… Природа сильно изменилась. Не объявил ли нам бойкот старик, обиженный предвзято?

Что? Не сбивать вам аппетит?

Да ешьте вы свои салаты… Он добрый. Может, и простит.