Лапы, хвост и мяу

Рассказ 11. Кешка заболела.

Все было хорошо, прекрасно и замечательно. Сын рос, мужал и умнел, дед Вася старел, дряхлел и мудрел, а мы с мужем двигались по вектору жизни ни шатко, ни валко, но вполне удовлетворительно. А Кешка? Кешка подвела.

Как - то раз сын обратил наше внимание на странную выпуклость у кошки в области груди. Она явно мешала нашей любимице в ее эквилибристских упражнениях, хотя в целом Кешка выглядела вполне здоровой и довольной собой и окружающим миром. Все-таки семейный совет постановил заняться вплотную этой проблемой, и муж с сыном отбыли в направлении ветклиники бодрым и уверенным шагом с возмущенной Кешкой в переноске.

Возвратились назад растерянные и расстроенные: у Кешки оказалась опухоль молочных желез, требовалась срочная операция.

И началась эпопея по спасению. Были пройдены дополнительные консультации врачей, знахарей и друзей - кошатников. Деньгами помогла верная подруга, консультации организовал друг, мужественный военный, совершенно, по его словам, не терпящий кошек. Соседка Мария Ивановна советовала народные средства. Но в результате осталось одно - операция, которая и была произведена симпатичной врачихой с умелыми руками, светлой головой и неиссякающим оптимизмом. Она сказала:

-- Все будет супер-пупер! -- и сделала разрез.

Кешка спала тяжелым сном под наркозом, распластанная маленьким беззащитным тельцем на страшном столе.

Выпотрошив все, что было, зашив все, как надо, чудо ветеринарной хирургии постановила:

-- Будет жить.

А сколько -- не сказала.

После операции Кешка сомнамбулой двигалась вдоль стен. Ее заштопанный живот вызывал ужас, катетер для капельниц -- чувство щемящей жалости. Мы привыкали относиться к ним как к данности и старались выполнять все назначения врача. Мы поили ее кипяченой водой, смазывали швы зеленкой, кололи несложные уколы, носили на капельницы и перевязки и переживали, переживали, переживали. Муж угрюмо вещал:

-- Кошки -- они такие несчастные!

И ставил Кешке укол. Рука у него не дрожала.

Операция и уход сделали свое дело. Кешка выздоравливала. Она много спала, много ела и много капризничала. Она намекала:

-- Мя…

И мы наперегонки бросались налить свежей водички.

Она грозно хмурилась:

-- Мя!

И мы кидались накормить страждущую.

Она томно тянула:

-- Мя - а…

И лучшее место на мягком кресле было за Королевой.

Иногда мне делалось смешно и неудобно за некоторое пресмыкание перед обычной кошшонкой, но разум твердил одно, а сердце пело о другом.

Царствование Кешки продолжалось.

Рассказ 12. Кешка уходит навсегда.

Всему приходит конец. Закончилась и наша веселая, полная маленьких чудесных событий жизнь с Кешкой.

Прошло полгода после операции. Ничто не предвещало беду. Кешке исполнилось 14 лет, и она казалось такой же энергичной и живой как всегда. Она командовала нами как хотела, а мы радостно подчинялись ее капризам. Все было обычно, пока…

-- Что - то тихо сегодня, никто не мявкает.

-- Смотрите, мисочка не тронута!

-- Где Кешка ?

Она тихо сидела в уголке и задумчиво смотрела вдаль. Не мяукала, не жаловалась, а просто съежилась в маленький беззащитный комочек. Мы растерянно толпились около нее.

-- Кешечка, ты ничего не кушала, -- озабоченно констатировал муж.

-- Кешунчик, у тебя что-то болит? -- дрогнувшим голосом спросила я.

-- Кешка, хватит пугать семью! -- присоединился сын.

-- Ребята, несите кошку к врачу. Что-то с ней очень неладное творится, -- сказал дед.

Приговор оказался простым и страшным: рак. Операция подарила нашей любимице полгода счастливой жизни, но больше сделать ничего было нельзя.

Кешка угасала. Она не ела, не пила, мало общалась, в ее миндалевидных глазах поселилось чувство обреченности и тоски. Бесконечные капельницы и другие манипуляции уже не помогали.

-- Лапочка моя, покушай немножко, это вкусно, -- предлагала я детское питание, но кошка равнодушно отворачивала заостренную мордочку.

-- Кешка, надо попить водички, -- уговаривал муж. Но больная только тоскливо смотрела вдаль.

-- Неужели ничего нельзя сделать? Не может быть! -- взволнованно и горячо переживал сын.

-- Вызывайте врача. Хватит бедному животному мучиться, -- подвел окончательную черту расстроенный дед.

И нашей Кешки не стало. Синичка постучала нам в окно, и маленькое исхудалое тельце застыло в вечном покое.

Неправда, что провожать кошек и собак не так страшно, как людей. Смерть каждого дорогого существа всегда больно рассекает любящие сердца.

-- Прощай, Кешка. Прощай, Чудо природы, -- сказал муж, а я заплакала.

Эпилог.

Прошло несколько недель. Постепенно острота утраты притуплялась, а печаль становилась все более светлой.

Мы работали, сын учился, дед писал письма.

Как-то мы с мужем стояли у раскрытого окна и молчали. Дул свежий ветер, разговаривала листва, а солнце гладило нас по задумчивым лицам.

-- Как ты думаешь, Кешка уже в океане? -- вдруг спросил муж.

-- Как так? -- удивилась я.

-- Ее ведь сожгли в специальной печи, а прах уплыл по реке далеко — далеко, к самому Ледовитому Океану. Представляешь, капельки воды испаряются, собираются в тучи и облака, и в них есть маленькая частичка нашей Кешки.

Мужчины не плачут. Я никогда не видела слезы на глазах у моего мужа, даже когда он потерял самого родного ему человека. Не увидела я их и сейчас, но сердце мое замерло.

Вдруг загрохотал гром, и крупные капли весело устремились на встречу с землей.

-- Смотри, солнечный дождь! Первый в этом году!

Солнце пылало, хохотал гром, капли самого радостного из дождей прыгали и кувыркались, и в каждой из них пушистым веселым котенком смеялась наша Кешка.