Девушка из таверны

– Ну что, любимая – так странно мы свиделись последний раз! Меж нами времена и страны, и всё на свете против нас. Ты весела – и я в восторге: танцуй, люби, шали, звени! Ты не уместишься в каморке – в глазах твоих горят огни; весь мир твоей каморкой будет – такой размах! Танцуй, танцуй – тебе не голову на блюде, а сердце я преподнесу!

Кружись в испанском, красном, ярком – так соблазнительно-легко… Пусть солнце лижет жарко-жарко нам лица знойным языком.

Плевать, что будущего нету у нас – об этом не грущу, и до последней до песеты я нынче золото спущу. Играй, скрипач! Пляши, таверна! Желает рому капитан! Проездом из Гель-Гью в Каперну привёл я славный караван. Нет моряку роднее места, чем порт после пустыни вод. Лицо продублено зюйд-вестом, и так идут за годом год. Вкус на губах – то соль и ветер; слезой смолистой плачет борт, и солнце лупит жаркой плетью по чёрным спинам, словно чёрт…

Трактирщик, рому! С Кубы, с Явы, с Ямайки! Ждать я не люблю! Да шевелись, ленивый дьявол, иль пулями потороплю!..

– Возьми, моряк, меня с собою: я пропаду на берегу! Я здесь одна. Я здесь завою, я больше жить так не могу! Тут место самое на свете безрадостное… Слушать страх, как, путаясь, рыдает ветер в рыбацких сохнущих сетях! Мне скучно – о, как мне уныло! Я рождена совсем другой. Мне всё здесь до того постыло… Возьми, моряк, меня с собой! Я буду петь тебе – ты хочешь? Я буду вечно весела. Мой капитан! Над нами ночи пройдут без счёта и числа. Скажи лишь – брошусь без оглядки, порву судьбу свою, как нить, и ты поймёшь, как сладко-сладко умеет женщина любить!

– Не дружит Посейдон с Амуром… На море мой закон – кулак. Меня считают самодуром, и это в самом деле так. Ты знаешь старую примету о женщине на корабле? Мне лично наплевать на это, но экипаж… Гори в огне мой экипаж! Я сам не смею коснуться твоего огня! Хоть жалость не к лицу злодею, но это даже для меня, пожалуй, слишком… Как мне больно! Смотри на море – вот оно, так широко и так привольно, и радужных надежд полно. Ты молода – дождись же чуда под сенью алых парусов! Я за тебя молиться буду, хоть не умею…

– Ты суров!.. Как боги злы ко мне – и люди!

­– Нет, я люблю тебя! Потом ты всё поймёшь. И не осудишь… Трактирщик, чёрт возьми, где ром?! Обрежу уши!

Боже правый, как ты красива! Всё бы я отдал – все деньги, честь и славу за то, чтоб ты была моя!

– И я того же всей душою желаю! Что же ты молчишь? Вот я! Я вся перед тобою – возьми!

– Нельзя. Пойми, малыш, меня ждёт смерть.

– И я с тобою! Мне всё равно здесь пропадать! Меня пугаешь ты судьбою? О, женщину не запугать! Ты сам боишься? Полно, милый! Прости мои слова, прости! Поверь, во мне достанет силы все трудности перенести!

– Станцуй, Ассоль, последний танец – принадлежит он только нам, а завтра я чуть свет отправлюсь вослед бегущей по волнам… Я знаю: мой конец ужасен, и говорю тебе, любя: союз со мной тебе опасен. Да, я боюсь – но за тебя. Я плавал средь акул, бывало, я грудью шёл на пистолет, но здесь – боюсь… Не так уж мало – сломать судьбу. Твою? О, нет! Забудь меня. Прости, коль сможешь. Поплачь – невелика беда. И я тебя забуду тоже? Нет, не забуду никогда. Пускай я сам хожу по краю, пусть даже мною правит бес, ты будешь счастлива, я знаю!

Я обещаю – Вильям Гез.