Изумрудный город (миниатюра)
- Тебе надо уехать! Это болото, и, оставшись здесь, ты утонешь в нём.
- Не могу. Город не отпускает.
Каждый раз при подобном разговоре, Рита мысленно переносится в прошлое, когда, ещё будучи студенткой Худграфа, она даёт клятву.
Стрелки часов показывают ровно полночь. С замиранием сердца Рита шагает под арку. Она уже не помнит, откуда взялась эта байка о том, что если пройти в полночь под Тарскими воротами, то можно обрести величайший дар. Главное условие - искреннее желание его получить, но в этом Рита не сомневается. Взамен нужно пообещать городу что-нибудь сокровенное, и чем ценнее будет плата, тем сильнее окажется дар.
И вот молодая, талантливая художница Маргарита Ветрова в состоянии снимать лучшую мастерскую в самом центре города. Из окон открывается волшебный вид на зелёные крыши Омска. Одного взгляда на улицу хватает, чтобы начать творить невообразимое. Магическим образом на полотна переходят свет и мгла, тепло и холод, пространство, запахи, чувства, и картины оживают.
В круговерти персональных выставок работы разлетаются молниеносно, и только одна не покидает стен мастерской. Эта картина как магнит, она манит и завораживает всякого, кто на неё смотрит. Рите же она даёт силы, питает её творческой энергией, не даёт зачахнуть в минуты тоски и тревоги.
На ней изображён вид из окна мастерской. “Изумрудный город” - так называется полотно. И кажется, будто вся история в рамках холста, словно художнице удалось запечатлеть саму душу города…
- Тебе надо уехать! Это болото, и, оставшись здесь, ты утонешь в нём.
Теперь эта фраза всюду сопровождает её, вырывается и несётся к ней из уст каждого встречного, обволакивает, увещевает.
- Я оставлю тебя здесь, - шепчет Рита “Изумрудному городу”. - С тобой частичка моей души, и я не нарушу клятву.
Серое небо Питера давит на грудь, в новой мастерской душно, - и дар ослабевает.
Шумная бурлящая Москва будто засасывает в водоворот, - и дар ослабевает.
Париж, гирлянда цвета и чувств, здесь всё должно быть иначе! И в самом деле, дар утерян окончательно.
Что бы ни писала Рита, каждый раз выходит разговор о своём - о доме, о Сибири. Бездарный, нудный, унылый разговор.
- Тебе надо вернуться, - говорит она себе. - Иначе ты погибнешь.
Утренний самолёт на прощание машет ей крылом, навсегда оставляя дома.
Рита идёт по знакомым улицам, и ветер треплет волосы и кроны деревьев, и всё вокруг зелено, и ярко, и залито золотым солнцем, и небо так высоко. Как хорошо!
- Ну, здравствуй, Изумрудный город!
Я уж года два как собираюсь, никак не соберусь.
Расскажи хоть потом то)
Я тока собираюсь (года два как уж) такую растопырку организовать. Чёт руки не дошли пока.
Я вот нарыла землю на даче) вместе с желудями (как оказалось), и теперь у меня дома 3 дуба)), маленькие ещё. Златой цепи тока нет, кота говорящего и русалки.
Я б себе тоже такое нарыла. Где только это поле чудес?)
Но и эта хороша.
Здесь чуть застопорилась вот в этом месте: «Что бы ни писала Рита, каждый раз выходит разговор о своём, о доме, о Сибири. Бездарный, нудный, унылый разговор». Перечитывала пару раз, чтоб вникнуть.
В данном случае «своём» — существительное. Возможно, сбивает, надо подумать.
Мне это напоминает образ бледнолицей девицы декларирующей с пафосом стихи. И в миниатюре есть девица, но нет пафоса. Как-то так, наверное.
Автору удачи!
Эта понравилась меньше.
Это болото, и, оставшись здесь, ты утонешь в нём.
На более эмоциональное и простое, как будто говорит кто:
Это же болото! Ты утонешь, если останешься!
Про болото если менять, получится немного иной ритм текста, мне бы не хотелось менять его. Но я подумаю над вашим предложением, спасибо)