Поезд счастья часть 5

Возвращение

Всегда славно возвращаться домой, даже если в гостях очень понравилось, если оставила там настоящих друзей, даже если впереди не ждет ни чего хорошего. Дом он как родители его не выбирают, правда, в отличие от Папы с Мамой его можно реконструировать или вообще перестроить.

Все случилось как нельзя лучше. Оба охранника безмятежно посапывали в караульной, причина такой почти смертельной усталости валялась под столом, и даже кажется не одна. Перерывы между поездами по вечерам не большие, но и их достаточно для разведчика чтобы подняться на ферму. Настя сначала влезла по лестнице и не обнаружив перехода, даже запаниковала, но вспомнив, что в вагон она впрыгнула, полезла по веревке. Тяжело пришлось с сумками, но своя ноша не тянет. В свой мир она уже спускалась по ПЭ образным ступенькам заменяющим лестницу. Спряталась под высоким берегом, ну вот и дома.

К хорошему, человек привыкает сам, причем очень быстро, а к плохому приходится приучать, и то не у всех получается. На ужин Настя съела пшенной каши с мясом, из консервной банки, и запила водой из речки. Да не мартини с соком лайма, и оливкой. Надо отсидеться до полночи и потом, надев прибор ночного виденья, пойти в деревню. Но спать сейчас нельзя, чужая территория, глазом не моргнешь, как повяжут, мост виден со всех сторон. Пускай в сумерках, но заметить могли многие.

От моста до южной заставы, где то километров двенадцать, зимой шли часа четыре. Сейчас почти лето дорога покороче, можно идти по лесу, да и с ночной панорамой не надо особо прятаться все видно метров за двести. Поэтому крадущегося мальчишку Настя увидела за долго до того как тот стал чего-то подозревать.

– Вылезай, я тебя вижу, – выкрикнула она так громко что мальчишка даже вздрогнул. Он прятался в нижних лапах ели, но прекрасно был виден в тепловизор, – вылезай, а то гранату брошу.

– Ежли ты меня видишь то, что я показываю, – огрызнулся заморыш, оттопырив средний палец.

– А за это ты задохлик отдельно получишь по ушам.

– А, что так сразу по ушам, – заскулил мозгляк, вылезая из-под елки, на вид ему было не –более четырнадцати, но этот первый взгляд бывает обманчивым, кто знает в каких условиях он жил, – я проверял, а ты и в правду видишь? Ты вообще где?

– Перестань болоболить. И держи руки на виду.

Настя вышла из-за раздвоенного ствола дуба, панорамный прибор ночного виденья тускло освещал лицо, и в темноте это выглядело очень эффектно. В руках она держала пистолет Макарова, говоря всем своим видом, что без сомнения отстрелит мелкому голову.

– Говори быстро, и не переспрашивай. Ты кто такой.

– Я, – смог едва пролепетать мальчишка. Он оторопел соляным столбом, выпучил глаза, как челюсть не отбила ногу загадка. Все что он мог из себя выдавить, не строилось не только в предложения, это не было похоже даже на слова, набор каких-то междометий. Потом видимо собравшись, выдал: – вот это ботинки.

– Да отличные ботинки, и удобные между прочем. А теперь говори кто таков. А то пристрелю.

– Стреляй в этой жизни ни чего, более прекрасного, я уже не увижу. Так чего тянуть.

– По умничай мне тут. Вон сумки взял и вперед, куда скажу, ты теперь мой.

– Стану твоим если ботинки дашь потрогать.

– Если только лицом! – Настя спрятала в кобуру пистолет, – и смотри без глупостей, меня полгода одним мясом кормили, догадываешься из кого. Да и на рефлексах меня тоже не переиграть, как что вон сумки, а рюкзак так и быть понесу сама.

– Звать меня Гришка, я вон от туда с озер, кто то пришел с набегом я убежать смог, три дня тут кругами хожу. Голодный, аж желудок слипся, я наверное вообще есть теперь не смогу.

– На, держи, – Настя достала недоеденную за ужином галету. И бросила мальчишке. Тот на лету поймал и откусил кусочек. Восторгу не было границ.

– Что это за чудо?

–Обычный армейский сухарь. В сух пай кладут вместо хлеба.

– Дай еще добрая хозяйка, – вновь заскулил заморыш.

– У меня больше нет, зачем много брать когда уже почти дома.

– У, злая хозяйка, сама все слопала, а раба покормить забыла, не будет у тебя хорошего дома, и печь потухнет и замуж ни кто не возьмет.

– У меня действительно нет, не брала я с собой еды, вот правда сникерс есть, но если ты его попробуешь, то язык проглотишь и говорить уже не сможешь.

– Рабу нужны руки, а язык и вовсе не к чему, дай скикис добрая хозяйка, всю дорогу буду про нашу деревню рассказывать, ни чего не утаю.

Настя извлекла из кармана шоколадный батончик и вновь кинула Гришке. Тот практически мгновенно надорвал упаковку, та же Настя так и не научилась этого делать. И откусил очень маленький кусочек, сразу завыл от счастья.

– Из чего это сделано.

– Я не знаю, я их не очень то люблю, у меня их друг любит, вот по привычке в магазине и купила, у кассы. Он такой есть чего куснуть, а ты ему вот такую шоколадку, и он рад как маленький ребенок.

Мальчишка остановился, и обернулся худощавым лицом к Насте, и пристально посмотрел на нее. Уже светало. Настя сняла панораму с глаз, и спрятала ее в специальный чехольчик, Гришка продолжал рассматривать свою новую хозяйку, потом серьезным почти взрослым голосом спросил:

– Кто ты?

– Я Кипренская Анастасия Николаевна, – представилась она, – возвращаюсь домой из удивительно прекрасной поездки. Если я начну тебе вот сейчас, что-то рассказывать то ты все равно не поверишь, скажешь сказки мол. Поэтому расскажу попозже, когда будет чего показать.

– И там тоже едят людей? Я вижу, что мясо ты ела всласть.

– Нет, там за это жестоко наказывают, людей вообще нельзя убивать. Там для этого специальные службы есть и куча разных ограничений. А мясо, мясо действительно ела в огромных количествах только, говядину это коровы, свинину, баранину, курятины много. Мясо там не очень дорогое двенадцать к одному к картохе.

– И ты от туда ушла? – ужаснулся заморыш.

Гришка искал возможности поймать взгляд Насти, он напоминал маленького очень милого котенка, такого, лобастого, с голубыми глазками и треугольным хвостом. Ему очень хотелось спокойствия, есть, и обычного человеческого и тепла. Он так искренне, с такой надеждой пытался достучаться своими чистыми глазами до самого сокровенного, просочиться в саму душу. Девушка со спокойствием выдержала его взгляд, и попыталась объяснить, как ей казалось само собой разумеющееся вещи:

– Ты пойми у меня здесь все, община, семья, дом, друзья. А там, подруга, правда настоящая, таких вообще очень мало, да друг тому, что я этот сникерс купила. Была еще старушка, что меня приютила, только ее убили, просто так ради забавы. Ты не поверишь, но это было первое умышленное убийство за последние три года. И через это я увидела, или даже почувствовала правду. Останься бабуля со мной, было бы ради чего там жить, обзавелась новыми связями, проросла корнями, как гриб грибницей, тоненькими, но очень крепкими. И уже не вернулась бы. А так вот я здесь.

– А сколько надо работать за вот такой скикис, – мозгляк продемонстрировал остатки так и не извлеченные из фабричной упаковки. Вот сколько надо иметь силы воли, что бы не заглотнуть его целиком. – Сколько…

– Да нисколько у них гематоген, это батончик сладкий такой детям очень полезный, вообще бесплатно, в любом магазине стоит аппарат, на кнопку нажал и от туда конфета, вот только ее ни кто не ест. А вот…

– Сколько сортов разных таких скикисов за деньги? – не дал договорить Гришка.

– Да много, но я их не считала. Я сырокопченую колбасу, в первой день посчитала. Это такая сухая, но очень вкусная, жевать очень долго можно. Так вот ее семьдесят семь сортов. А ты слышал, что ни будь про авокадо.

– Да, в каталоге сниженных цен видел, судя по названию должно быть очень вкусным.

– Отвратительная гадость, маслянистое такое, его только в салаты или в суши это рисовые комочки а с верху там рыба, или водоросли.

– Хозяйка давай вернемся, – у заморыша выступили слезы, дернулось веко и затряслись губы, – я буду хорошим рабом, я столько всего умею, давай вернемся на сумрачный поезд.

– А как же твои, их же еще наверняка можно через купцов найти, выкупить. Я помогу. Потом отработаете и вернетесь, снова вместе будете. Тебе нельзя их сейчас бросать, отпилят ноги, продадут диким.

– Да пошли они лесом! – взорвался Гришка, – если есть выбор, я выбираю набитое брюхо, место у печки и вот такие ботинки. Если есть хоть один шанс пристроиться…

– Помолчи немного. – Настя перебила мозгляка, прислушалась, быстро достала пистолет и мальчишке шепотом: – сюда идут люди, много людей. Выходи на середину поляны и кричи.

– Они меня убьют.

– В противном случае тебя убью я, – резко прекратила прения девушка уже из кустов.

– Не убивайте меня! Не убивайте меня! – выбежав на середину поляны, во всю горло заорал мальчишка.

– Громче давай а то могут мимо пройти, – послышалось уже с другого места.

Крики продолжились. Через минуты две, с большой опаской вышел человек вооруженный охотничьим ружьем. Но переговоры стал вести кто-то из-за куста.

– Хватит орать, а то пристрелим.

– Если я перестану, меня пристрелят кода куда быстрее, у нее пистолет. А у вас какое-то жалкое ржавое ружье и туда же пристрелят они! – снизив громкость на тон, проговорил мальчишка, но его рвало на части от собственной значимости, – а еще у нее арбалет, две базуки, и целый рюкзак скитесов. И всех вас она держит на прицеле по тому, что на лице светящаяся маска.

– Заткнись, мелюзга, а то сейчас язык отрежу.

– Ладно, можешь помолчать, – крикнула Настя уже из-под веток ели, – дед Михей ты что ли.

Ответом на вопрос стало гробовое молчание. Даже мужчина, выставленный на показ для переговоров, с какой-то надеждой обернулся назад.

– Михей я же узнала тебя по голосу. Признавайся это ты.

– Настюха, ты что ли. Живая?

– Ну да. Ты с нашими.

– Да. Выходи, давай. Покажись.

Настя, не выпуская из рук пистолета, лишь опустив его стволом в низ, вышла на встречу уже появившимся из-за деревьев и вставшим из травы людям. Она без труда узнала всех это же второй мобильный отряд охраны. Здесь и Виктор должен быть, сердце зашлось, болью предчувствия. Но через мгновения она увидела его, какое же счастье что он такой трус.

– Настя!? – Виктор остановился в метре от нее, – Настя ты такая.

Она, не стесняясь, обняла друга, еле сдерживая слезы радости.

– Неужели поезд счастья, – проскрипел Дед Михей.

–Он самый. Ах, ребята я так всем вам рада, я конечно потом сильно пожалею но это будет потом! – девушка все-таки не сдержала слезы, – все теперь будет хорошо, у меня два калаша, семена новые, лекарств набрала, часы там всякие, так что скоро все изменится!

На радостях отряд решили развернуть обратно, ведь появление Насти в корне могло поменять весь образ жизни деревни. По этому, расположились на легкий привал, чтобы решить какой дорогой идти.

Виктор, подкараулив момент, когда ни кого не оказалась рядом, резко повернулся и обжог серьезностью взгляда. Потом спокойно, но со значением сказал:

– А где Сашка? Он прыгул за тобой. И на мосту его не оказалось.

– Я не знаю. Я долго ждала, как договаривались на последней остановке, там бабулька была она еле шла за ней уже ни кого не было. В вагонах даже свет выключили, а его выключают, когда последний пассажир выходят. Они там по камерам наблюдения отслеживают. Я узнавала. Его в моем поезде точно не было.

– Неужели миров больше чем два.

– А почему неужели. Если есть еще один, в чем я могу засвидетельствовать, то может и второй и третий. Вот пусть ему только повезет. И из того мира не захочется сбежать, как захотелось мне.