Пепел
Мне есть имя Огнея.
Как разгорятся дрова смоленые в печи,
так разжигаю во всяком человеке сердце.
/из старинного заговора/
Стук засова, тяжёлый стол - к двери, хоть на какое-то время их остановит.
- Приди, вызываю тебя, приди, вызываю тебя…
Нитка агатовых бусин, раньше пёстрая, а теперь почти вся чёрная, ковшик с кровью.
- Именами Трёх Предстоящих, шепчущих и стоящих…
- Открывай, сучье отродье!
- Ведьмачка!
- Тварь!
Удары в дверь и крики, кто-то застучал в ставни, пытаясь выломать тяжёлые доски.
- Призываю тебя, именем Камня, именем Огня...
Больше ничего нет, но уже ничего и не нужно – сдёргиваю с пальца бабушкино кольцо и кладу его в кровь.
- Приди.
Поднимаю голову и вижу твой смеющийся взгляд в зеркале.
- Мне кажется, у тебя большие проблемы. Там снаружи половина деревни собралась.
- Я знаю.
- Чего же ты хочешь? Кровь, кольцо.
Я застыла, смотря в твоё нечеловечески красивое лицо, представила себе, как ты выглядишь по эту сторону зеркала.
- Быстрее, дева.
Снаружи выстрел, и лай Мухтарзема оборвался.
- Внутри она!
Это Яков, кто же ещё. И Теня кричит, как ушибленный поросёнок.
Закрываю глаза и сосредотачиваюсь.
- Ветром Северным, убивцем и помором, Ветром западным...
Ты прижался к стеклу со своей стороны, смешно распахнул глаза, начавшие отсвечивать красным.
- Обойдите мой дом сиротский, обойдите сени пустые...
Звук толпы снаружи затих, я слышу только твои утробные вздохи и скрежет острых ногтей по стеклу.
- Я ваша до скончания веков.
Глухой удар в дверь. Какая-то далёкая возня за стенами.
Ты наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь, в комнате заметно потеплело.
- Как имя твоё, дева?
Солнце, бабушкина поляна в глубине леса. Запах трав и жёлтые с синим бабочки.
- Я помру, а ты сама лечить станешь, добро людям делать.
Ночь. Громкий разговор.
- Ну, приворожи её, что тебе стоит?!
- Да и не проси, нехристь! Ишь, удумал!
- Ведьма!
Глухой удар и бабушкин крик.
Пьяный Яков, шатаясь, опрокидывает кадушку с водой и выбегает в сени.
Дождь. Свежая могила. И шёпот за спиной
- Бесовка.
Бесовка. Ведьмачка. Шишига. Отродье.
Шёпот, окрики. И Василь, смотрящий мимо, пытающийся скрыть смущение.
- Да с тобой по деревне пройти стыдно, что люди скажут?
Люди.
Люди днём шептались за спиной, по ночам носили мне деньги за то, что пряталось в Чёрной тетради.
А сейчас собираются сжечь меня заживо в собственном доме.
- Подпаливай! - Сорочихин голос.
Что-то бьётся о стены, ставни, падает на крышу.
- Полина.
Ты утробно вздыхаешь. По зеркалу змеится трещина.
Люди.
Запах дыма из-под двери.
Кровь в ковшике загорелась, зеркало с натужным звоном лопнуло и выплеснулось на пол осколками, по которым ты вышел из рамы.
- Дай руку, дева,- ты расправляешь широкие плечи и тянешь ко мне свою ладонь.
Дороги назад нет. Кровь догорает на полу, дым заполняет комнату.
Наши ладони соединились, и ты грубо прижал меня к себе.
- Ты моя теперь.
Твои руки, как железные скобы. Пальцы с когтями, я почувствовала, как по спине потекла кровь.
Моя кровь.
Твои губы растянулись в улыбке, обнажая заострённые зубы.
- Это только начало.
И тотчас ты вспыхнул. Огонь ударил в лицо и ослепил.
И меня накрыла боль. Я сама стала болью. Болью и твоим шёпотом.
- Я просто сгораю от желания.
Боль. Боль. Наверное, я пыталась кричать.
Как можно описать ощущения от отваливающейся плоти?
Зрение вернулось резко, как по команде.
Я вижу твоё изменившееся лицо, сложенное из синего огня, вижу горящие стены моего дома.
Я разеваю рот, как пойманная рыба, изумляясь тому, что ещё жива, что продолжаю терпеть.
Из моего рта вместо крика показалось жёлтое пламя. Ты ловишь его своим ртом, смеясь.
- Терпи. Это плата. Плата и твоя новая жизнь.
Ты обхватил меня ещё крепче и приник к моему раскрытому в безмолвном крике рту.
Синий огонь течёт в меня, добавляя страданий, я бьюсь, силясь вырваться, и ощущаю, что тело моё уже ничего не весит.
Ничего не осталось, кроме огня.
Сцепившись в объятиях, мы взлетели вверх, потолок и крыша, уже объятые огнём, разлетелись, как от взрыва.
Снизу кто-то истошно вопит, а я, прижатая к тебе, вижу толпу перед своим домом.
Разинутые рты, вытаращенные глаза. За спинами людей, ставших серыми, маячат сверкающие белые фигуры, сбившиеся в кучу.
Какие-то бегающие огоньки внутри марева, застившего всё.
Ты обманул меня?
- С чего ты взяла?
Они до сих пор целы и невредимы.
Ты, наконец, оторвался от моего лица тоже ставшего пламенем.
- Сделай это сама,- сказал и отбросил меня от себя, а я, неуклюже взмахнув руками, упала прямо в толпу.
Столб огня взметнулся вверх.
Крики боли. Я сама кричу, но их крики заглушают мои, проходя сквозь меня розовыми вспышками, на секунду гася мои страдания. Поднимаюсь, мгновение смотрю на свой развороченный дом,
а потом колесом жёлтого огня бросаюсь на остальных.
Что же ты натворила, Полюшка.
Те, кто на месте остался, в землю врос от страха – как спички вспыхивают, когда я сквозь них пробегаю, перепрыгиваю.
Кто-то бежать принялся, да разве от огня убежишь, когда ему в спину злоба ветром дует?
Кому в спину плюю, кому ноги сбиваю. По плечам охаживаю, по волосам глажу.
Прямо мне под ноги свалился Яков, прикрывая обожжёнными руками глаза.
Э, нет, милый, с тобой мы ещё поиграем. Обошла его кругом, пощипала за ноги, за руки.
- Полина!
Оторвалась. Кто, интересно, теперь имя моё припомнил?
Василь.
Лицо в синяках, руки в кровь, а за спиной испуганной дугой Белый застыл,
последний, наверное, в деревне, кто не бросил своего человека, посверкивает на меня своими гляделками.
- Полина.
Где же ты был раньше, друг мой ласковый? До сего дня, когда тебя отец с братьями в подпол засадили да меня жечь отправились? Почему не упредил?
Белый колеблется, но не отступает, знает, что пока рядом стоит, я не подойду.
Перевела взгляд на корчащегося Якова. Вытянула руку в хлыст и принялась охаживать его поперек груди, живота.
- Полина, хватит! Это же люди!
Ах, люди.
Провожу Якова по волосам и купаюсь в его пурпурном крике, как в роднике.
- Тварь! Отойди от него!
Вот и приехали. Белого прочь отнесло от Василя крика, а я в один шаг рядом со своим милым.
Не слышит он ничего, только рёв моего жёлтого огня, не чует, что стал разом таким же серым, как остальные, что ненависть его прямо к смерти толкнула.
Да и не надо.
Прижимаюсь к нему и целую в губы, разом всё лицо его красивое спекая в один сплошной ожог.
Люди.
Белые сиротливо жмутся по краю выгоревшей деревни.
Ты хохочешь сверху, полыхая ультрамарином, зачем-то показывая им средний палец на правой руке.
Нет больше людей здесь. Одно марево серое, и когда меня над землёй подняло и начало засасывать в раскрывшуюся воронку, только пепел меня проводил.
Несколько раз прочёл и нихрена не понял:
С чего толпа ГГ жгла?
Бабка ж вроде лечить должна была научить, а не демонов вызывать?
" — Чего же ты хочешь? Кровь, кольцо." — пять раз пробежал текст, прежде чем врубиться. Был бы предлог «за», хватило б одного.
«Белого прочь отнесло от Василя крика» — кто такой белый? Персонаж? А дальше:
«Белые сиротливо жмутся по краю выгоревшей деревни» — тут совсем запутался.
С самого начала нет экспозиции — без повторного чтения ничего не понять. Много недосказанности. Как художественный приём сработал бы, если бы к концу ниточки соединялись и замыкались. Пример:
«Что-то бьётся о стены, ставни, падает на крышу.
— Полина.» — бессвязно, если не помнить, что несколько абзацев (!) назад демон спрашивал имя ГГ. А учитывая — без экспозиции в голове и так чехорда, ещё больше путает. Или в отрезе от контекста может показаться, что это Полина бьётся о стены и ставни)
Но текст классный
Толпа пошла жечь ГГ потому что:«Люди днём шептались за спиной, по ночам носили мне деньги за то, что пряталось в Чёрной Тетради.
А сейчас собираются сжечь меня заживо в собственном доме.»
А по поводу нарратива — я попробовал отказаться от конкретного в этом тексте. Чтобы был ни акториальный, ни аукториальный, а свой смешанный.
Вероятно, решение спорное, утяжеляет восприятие, но раз вы, например, хвалите по итогу, то значит что-то из задуманного, но получилось_)
дрова смоленые в печи а кто смолил дрова?
в ты можно запутаться, какого они пола и сколько их?
что-то времена как-то скачут
оторвался от моего лица зпт
отбросил меня
от себячто за Белые?
По дровам — видимо, природа смолила. Опять же цитирование — Марина Власова «Новая Абевега
русских суеверий» Санкт-Петербург, «Северо-Запад», 1995.
Белые — это условные ангелы-хранители, условные, потому что текст принципиально не соответствует библейским канонам, а демонологии в Православии, как известно, нет.
За запятую — спасибо.
О, ну коль запятые…
«Снаружи выстрел,_ и лай Мухтарзема оборвался» — сюда. Чо за имечко у собакена непривышное?
«Звук толпы снаружи затих, я слышу только твои утробные вздохи(
,) и скрежет острых ногтей по стеклу» — сюда не.«Кровь в ковшике загорелась, зеркало с натужным звоном лопнуло и выплеснулось на пол осколками, давя которые, ты вышел из рамы.» Ой. Чота корявстенько «давя которые ты вышел»…
«Синий огонь течёт в меня, добавляя страданий, я бьюсь, силясь вырваться, и ощущаю,_ что тело моё уже ничего не весит.» — эту нада.
«Ничего не осталось,_ кроме огня.
Сцепившись в объятиях, мы взлетели вверх, потолок и крыша, уже объятые огнём,_ разлетелись, как от взрыва.» — и эти.
«Какие-то бегающие огоньки внутри марева,_ застившего всё» — эту тоже.
«Кто-то бежать принялся...» — э-мбэ… а так можно?
" Кто,_ интересно,_ теперь имя моё припомнил?" — сюда два штуки.
«До сего дня, когда тебя отец с братьями в подпол засадили(
,) да меня жечь отправились?» — эту не надо, бо «да» здесь в значении «и», а не в значении «но».Все плохие,
Вы не одобрите?
можно.
услышал в чувашской деревне, в Самарской области.
В вашем исполнении это, конечно, выглядело бы так:
— Ну, давай, бабуль, я фиксирую.
— Ну, значится, кутырялась через ножи и становилась ведьмой. Превращалася в колесо, в собаку.
— Бабуль, нет такого слова — кутырялась, и говорить надо — превращалась.
— А ещё мялки были, какими прядево мяли. Вот она и скинулась мялкой.
— Превратилась.
— Чего, милок?
— Превратилась, говорю, что за слово — скинулась?
— Милок, иди на хер.
на сем дискуссию прекращаю
Поддерживаю.
У нас в деревне, по крайней мере.
В данной ситуации — «Всё понятно» — для меня самое ценное.
По поводу среднего пальца — самое смешное, что он был оставлен в тексте, как намёк на современность, но потом выяснилось, что жест этот очень древний, средние пальцы ещё древние греки друг другу демонстрировали в дохристианские времена, так что противоречия на «стародавние времена» тут тоже нет.
Наверное, все мы хоть раз, да испытывали чувство, когда хочется отомстить любой ценой.
А пана Анджея — нет, ввиду не имелось, у него своя собственная мифология,
подогнанная под его Мир. В великорусских поверьях — ведьмак — это же не наёмный убийца чудовищ, а ведьмачка — одно из наименований именно злой ведьмы.
Я бы сам с Кэрри сравнил, которая от Стивена Кинга.
С сюжетом сложнее. Уж сколько раз твердили миру, что:
— ведьма или старая уродина или юная красавица;
— что она(в случае красавицы — особенно) вся такая добрая-предобрая, а вокруг все такие злые-презлые;
— что рано или поздно ведьму несправедливо обвинят;
— что потом её не утопят, не камнями побьют, не повесят на осине — непременно сожгут…
Концовка так вообще — натуральный эпизод из «Кошмаров на улице Вязов». Эдакий Ф, Крюгер в женском обличье да сельского разлива получился.
В общем повторение писанного — переписанного. Зачем? Видно ведь — автор способен на большее.
И учитывая общее поверье, что подозреваемую в колдовстве надобно хотя бы ударить наотмашь, то счёт искалеченных женщин просто невозможен.
Есть занимательная книга (её можно найти в сети) — «Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков» Наталии Будур — там описываются эпизоды с расправами на «ведьмами» по простому окрику:«Бей колдунью!».
Скажу больше — мою прабабку, в конце двадцатых годов, на Смоленщине, обвинили в порче скота, в итоге прапрадеду пришлось отослать её к дальним родственникам в Вязьму.
Мне всегда было интересно — а что было бы, если бы хоть одна из обвинённых женщин реально умела бы колдовать?
По поводу сюжета — я постараюсь в дальнейшем не обмануть аванса похвалы —
спасибо вам за отзыв, всегда приятно встретить знакомого.
— Почему здесь нет вопросительного знака?
— некрасиво не образно написано…
— вообще не к месту.
Текст. Местами красивый местами так заляпан, что выпадаешь из сюжета.
Сюжет. Ведьма призывает дьявола (предполагаю, правда красота его очень сомнительна) для того чтобы отомстить людям, которые собираются её сжечь. Не раскрыта тема почему же люди её жгут. Ведь Всё-таки ходили к ней, значит она им нужна была, кстати тут после запятой должно быть либо «А» либо «НО» То что она кому-то там нравилась и отказывала не повод… И кто такая Сорочиха имя звучит, а образа нет — пустота…
Конечно, здесь абсолютная противоположность героини Куприна, там она вызывает сочувствие, а здесь что? Сочувствия нет, уважения нет, страха нет, любви героиня тоже не вызывает, какая-то она не «объемная». В этом направлении надо поработать. В первую очередь создать образ героини. Здесь он есть, но не яркий… Все остальные картинки: огня, зеркало, демона, затмевают её образ, она теряется за этой голливудчиной…
То что написано мазками-образами мимолётными, это интересно, но эти образы не всегда дорисованы, есть ощущение нехватки штрихов… При такой подачи рассказа нужно и дорисовать и не переборщить, найти баланс — это непросто…
Удачи!
Признаюсь, хотелось стилизовать текст с одной стороны под быличку — устный рассказ о нечистой силе, фольклор, с другой — повернуть повествование так, чтобы оно было хоть мало-мальски литературным. И ещё, была попытка уйти от глубокой проработки персонажей — оставить только действие-фабулу, с минимально допустимыми описаниями,
ведь, по сути — толпа-обвинённая в ведьмовстве-бабушка-демон — это уже штампы штампованные, брать читателя на таком поле можно только подачей, а навыков не хватило,
хотя я лично доволен — раз получил разные оценки и повод подискутировать.
Ещё раз спасибо.
Про палец — добавлю только то, что он оставлен намеренно.
Я уже писал выше (на этот момент обратили внимание), что жест был оставлен в тексте, как намёк на современность, но потом выяснилось, что жест этот очень древний, средние пальцы ещё древние греки друг другу демонстрировали в дохристианские времена, так что противоречия на «стародавние времена» тут тоже нет.
Спасибо за отзыв.
Если очень объективно, то как для самостоятельного рассказа «фундамент» хлипковат — в этом смысле в комментарии Се очень чётко всё сформулировано.
Немного сумбурно получилось там, где происходящее сейчас и воспоминания ГГ — переходы смазаны. Думаю, это может сбить читателя. И то, что курсивом, может лучше дать прямой речью в кавычках — это же тоже мысли ГГ.
Лучше разделить, а то непонятно.
Я на самом деле очень счастлив — получить отзыв — уже хорошо, а мне насыпали целый букет исправлений и мнений, по которым можно работать и работать.
Со знаками препинания работу уже провели, спасибо предшественникам.
Автору — удачных сюжетов и хорошего их исполнения.