Концентрационный остров(начало)

Уже неделю мне снится один и тот же сон. Я еду в вагоне метро и рядом со мной, чуть сзади, стоит девушка. Я вижу её отражение в дверном стекле. Лицо девушки скрывает капюшон, а мне позарез нужно увидеть его. Девушка делает движение, что бы его откинуть – и в этот момент я просыпаюсь.

Так было и в этот раз. Но несколько иначе. Девушка успела откинуть капюшон, но лица её я не рассмотрел. Потому, что меня очень грубо разбудил Гоблин. Местный вертухай.

Ветухаи все не сахар. Но Гоблин – это нечто. Остальные без надобности не бьют. Этот никогда не упустит возможности ударить. Внешность подстать характеру. Гора мышц где-то на втором метре заканчивается шишкой. То есть, головой. Лоб заменяет чёлка вечно сальных волос, рот – узкая щель, губ практически нет. Нос – чисто боксёрский, сплющен на левую сторону. Маленькие глазки спрятаны куда-то очень глубоко. Настолько глубоко, что создаётся впечатление, что скулы выполняют функции шор.

При всём при этом – сентиментален. Притащил с улицы котёнка и поселил в изоляторе. Кличку дал соответствующую – Вертухай. Один раз случайно увидел и не поверил глазам. Гоблин сюсюкается с котёнком.

Мне потом Лекарь на острове объяснил. С такой внешностью Гоблину доставалось с детства. Он накачал мышцы, что бы ни у кого не возникало желания смеяться над ним. Не помогло. Тогда он возненавидел весь мир. Вернее, его людскую часть. Без друзей, любимой женщины, среди насмешек и унижений – ему нужно было найти что-то светлое. А котёнку было наплевать на внешность Гоблина. И для котёнка Гоблин был самым лучшим человеком на земле.

Но я не был котёнком. Я получил пожизненное заключение за убийство, и никакого снисхождения мне не полагалось. Поэтому Гоблин разбудил меня ударом по рёбрам и громогласным воплем прямо в ухо

-Вставай, каторжник. Пора!

Встал. Пора, значит, пора. Действительно, сколько можно в этом заштатном изоляторе находиться? Привезли, чёрт те куда, в Тмутаракань какую-то. И гноят в камере.

Направляемый ударами в спину, вышел на улицу. Сел в перевозку. Поехали. Успел пожелать добра Гоблину. Видел, как тот скособочился.

Ехали долго, около двух часов, если судить по ощущениям. Наконец, выгрузили на небольшой пристани. Это уже было интересно. Я спросил у офицера, начальника конвоя.

-Что это?А где колония? Тот в ответ усмехнулся.

-Не терпится? Скоро увидишь.

Скоро к пристани причалил небольшой катерок. Судя по установленным пулемётам – не рыбаки. Конвоир подтолкнул меня в плечо.

-Шевелись.

-Что, на катер? Пиратами будем?

-Что-то настроение у тебя хорошее. Может, тебе в рожу дать?

-В рожу не надо. Слушай, может, наручники снимешь? А то вдруг за борт упаду? Утону?

-Ну и тони. Одной сволочью меньше будет.

Ладно. Чего с ним спорить? Для него я убийца. И спорить с ним бесполезно. Пойду на катер, пока пинками не загнали.

На катере меня отправили вниз. Даже и представить не мог, что внизу так много места. Там приковали наручниками к какой-то железной скобе. Заработал двигатель и катер куда-то двинулся.

Это становилось интересным. Про морские колонии я что-то ничего не слышал. Мелькнула мысль – отвезут подальше от берега – и за борт. Чего убийцу кормить?

Прошло немало времени. Почувствовал, что катер замедлил ход. Потом толчок. Пристань, догадался я. Через минуту ко мне спустился солдатик, отстегнул меня от скобы и вывел наружу.

Это даже не пристань. Какие-то мостки, довольно хлипкие. По ним какие-то мужики в робах таскают туда-сюда коробки и мешки. Всѐ это под надзором автоматчиков.

Наконец, движение закончилось. Конвойный пнул меня в спину.

-Иди.

Я сошёл на мостки.

-Держи. – Мне сунули в руки какую-то папку. – Теперь на берег. Тебя там встретят. Задавать вопросы было бесполезно. Всё равно не ответят. Прошёл на берег.

Встречают четыре мужика. Все в робах.

-Здорово, братан. С приехалом тебя.

-Здорово. Что-то я ни во что не врубаюсь. Что это? Куда меня привезли?

-А это тебе Князь расскажет.

-Какой князь? Вы о чём?

В ответ ржут.

-Князь Кабан. Только не вздумай так его называть. Башку оторвет.

Так потихоньку пришли к высокому забору. Через ворота без охраны прошли вовнутрь. Большой двор, несколько бараков. Именно такой я зону и представлял. Только где охрана? Ни колючей проволоки, ни вышек. Ладно, сейчас князь Кабан мне все расскажет.

Князь был в самом большом бараке. Это был здоровенный мужик, лет сорока отроду. Его лысая голова плавно переходила в могучие плечи. Широкая грудь заканчивалась обширным животом. Кабан – это то слово, которое сразу приходило на ум.

-Ну проходи, мил человек. Давай знакомиться. Я тут на острове, вроде, как самый главный.

-На острове?

-На острове, на острове. А ты не знал?

-Понятия не имел.

-Ладно. Тогда всё по порядку. Несколько лет назад нашему дорогому правительству пришла в голову одна мысль. Зачем тратить деньги на содержание заключённых, приговорённых к пожизненному? Нашли большой остров, построили самое необходимое и начали заселять. А дальше – живите, как хотите. Сами работайте, сами себя кормите. Есть мастерские, есть земля. Сажайте, выращивайте. То, что в мастерских делаем – на материк продаём. Нам по бартеру – что закажем. Так и живём.

-А кто командует? Ну, охраняет, контролирует?

-А чего нас охранять? Куда мы отсюда денемся? А командует кто? Да сами и командуем. У нас, как говорят – демократия. Тут ведь народ какой? Душегубы, убийцы. Когда некоторые борзые начали тут блатные порядки заводить, народу это не понравилось.

-И что?

-Да ничего. Собрались, поговорили. Они поняли, что их блатные понятия тут уже не канают. Тут теперь другие понятия. Куда ж им деваться? Не в лес же им идти? Остались, работают. У нас тут дело для всех найдётся. Мастерские, коровник, поля. Чего сами не можем сделать – с материка привозят.

-Но ведь, что бы хозяйство везти – уметь надо.

-А у нас тут и умеющие люди есть. Блатных тут меньше, чем мужиков. А мужики все со специальностями. Некоторые очень даже хорошие мастера. Ну, остальное в процессе поймёшь. А теперь о себе расскажи. Кто ты и что ты. Про судимость не надо. Тут, знаешь, всех либо подставили, либо по ошибке. Ты расскажи кто ты, и что ты. Нам, ведь, теперь с тобой до самой смерти бок о бок жить.

* * *

Моя матушка рассказывала мне, что когда я появился на свет, то не стал орать благим матом. Нет, в начале, я, конечно, вякнул, как положено. Типа, встречайте, я пришёл, вот он я. А потом широко улыбнулся.

-Ишь ты, - развеселилась пожилая акушерка – улыбается он. Вот артист!

К сожалению, матушка не запомнила имени этой достойной женщины, одним словом определившую мою судьбу.

Когда мне исполнилось пять или шесть лет, родители повели меня в цирк. Я ждал этого визита несколько дней, потому, что в садике слышал от нескольких друзей только восторженные отзывы.

Я решительным шагом двигался между родителями, держа их за руки. Ослепительно белый матросский костюм, вкупе с такой же белой бескозыркой, давали мне основания считать, что на этом празднике жизни я не буду лишним.

Точно так же стали считать и те зрители, которым посчастливилось сидеть вокруг нас. Очень скоро они перестали смотреть на арену, предпочитая смотреть на то, как я воспринимаю происходящее действо. И посмотреть было на что. Зрелище ничуть не уступало происходящему на арене.

Все попытки родителей как - то меня успокоить были обречены на неудачу. Но когда на манеже появился фокусник, я превратился в камень. Я смотрел, боясь пошевелиться. Там, внизу, был самый настоящий волшебник. И он творил волшебство!

До самого конца представления я был тих. Так тих, что матушка заволновалась – не заболел ли я. Дома, вечером, я задал отцу вопрос:

-Это был настоящий волшебник?

Отец улыбнулся и попытался объяснить мне, кто такой фокусник.

-А как он это делает?

-Ну, это его секрет. Это знает только он.

Короче, я уснул с твёрдым убеждением, что фокусник – это волшебник, который, почему-то, это скрывает.

На следующий день я потребовал продолжения банкета. Родители отказывались, мотивируя отказ отсутствием билетов, но с такой защитой им против меня было не выстоять. Отец сдался первым, по той причине, что мама готовила обед. И мы пошли.

Билетов в кассе тоже не оказалось. Отец подошёл к какому-то дядьке в чудной форме, поговорил с ним, постоянно кивая в мою сторону, что-то сунул ему в руку – и дядька провёл нас через другую дверь. Потом я узнал её название – служебный вход. Там дядька устроил нас на какой-то тумбочке, строго-настрого сказал никуда не соваться, и ушёл. Вокруг сновал народ, на нас никто не обращал внимания, и мы из-за занавеса смотрели на арену.

Мы успели вовремя. Волшебник как раз начинал своё волшебство. И я всё это видел с гораздо более близкого расстояния. Я снова был покорён.

Когда номер закончился, волшебник ушёл с арены к нам за кулисы. Я тут же воспользовался тем, что отец отвлёкся на какого-то артиста и подскочил к фокуснику.

-Дяденька волшебник! Как вы это делаете?

Фокусник устало посмотрел на меня и достал у меня откуда-то из-за уха конфету. Я точно знал, что за ухом у меня никаких конфет нет. Но, тем не менее, вот же она! «Белочка»!

Я подёргал фокусника за рукав:

-Дяденька волшебник! Как?

Фокусник сел на корточки и положил мне руки на плечи.

-Понимаешь, малыш, если я хоть кому-нибудь расскажу «как», волшебство кончится навсегда. Ты ведь этого не хочешь?

Я помотал головой. Фокусник продолжил:

-Ну вот, видишь. Давай договоримся – вырастешь, приходи. Научу всему, что знаю. Будешь тоже волшебником.

Поистине, люди с которыми меня сталкивала судьба, умели произносить судьбоносные фразы. Вот и фокусник произнёс. Потому, что когда я вырос и окончил школу, я нашёл его и напомнил про обещание.

Странно, но он вспомнил и улыбнулся.

-Значит, всё ещё хочешь быть волшебником?

Я тоже улыбнулся.

-Конечно. Кто же не хочет?

Потом я узнал, что у фокусника был сын, которому он мечтал передать все свои секреты. Но сын рос без малейшей веры в чудеса. Технократ и компьютерщик. Классный программист. Но без малейшего интереса к профессии отца.

Когда фокусник понял, что мечта о передаче мастерства сыну никогда не сбудется, он загрустил. Чисто по-русски. И тут появился я. Фокусник выбросил водку в мусоропровод, и мы начали работать. У меня был характер бульдога – если во что-нибудь вцеплюсь – не отпущу, хоть убей. Фокусник тоже был настроен более, чем серьёзно.

Обучение шло стремительными темпами. Буквально за год я овладел практически всеми секретами учителя. Потом, когда меня призвали в армию, я с помощью самых элементарных фокусов, в основном карточных, заслужил благорасположение дедов, сержантов и даже ротного, у которого выступил на дне рождения его жены.

После службы передо мной остро встал вопрос работы. Фокусник пристроил меня в бригаду из трёх человек – я, клоун Филя и жонглёр Витя. Мы работали на корпоративах, свадьбах и юбилеях, но на жизнь катастрофически не хватало.

Помог отец. Скажу без ложной скромности, но я, как всякий талантливый человек, был талантлив во всём. Ещё в школе у меня прорезалась способность к резьбе по дереву. И отец устроил меня к своему приятелю, возглавлявшему небольшую артель народных умельцев.

Мы делали на заказ резную мебель, шкатулки, статуэтки. Освоил ковку, начал ковать всякие штуки – от подсвечников до оград. Дела шли неплохо. На Челси, конечно, не хватило бы, но на жизнь хватало.

Так и жил. Семьёй обзавестись не успел. К счастью.

Поэтому на вопрос Князя ответил просто:

-Да ничего особенного. Немного резчик по дереву, немного кузнец. Фокусником работал.

-Фокусником? Настоящим?

Я улыбнулся и жестом попросил колоду карт, которые лежали на столе, возле Князя. Показал им несколько простейших фокусов, чем привёл в настоящий восторг.

-Ну молодец! Научишь?

Я не стал ломаться.

-Да не вопрос.

Князь явно почувствовал ко мне расположение.

-Фокусы фокусами, но от них тут толку мало. А вот, что по дереву работаешь, это хорошо. Дерева тут много. Проверим. Для начала стул мне сможешь сделать?

-Без проблем. Инструмент есть?

-Есть, кой-какой. Доски тоже есть, брус. У нас теперь лесопилка своя.

Я не смог скрыть удивления. Князь улыбнулся.

-Я ж тебе говорю, тут мастеров много. Наладили. Ладно. Тебя как звать-то?

-Вяземский Викентий Всеволодович.

нас была компания из четырёх человек. Сёмину Галку окрестили Сёмгой. Иногда звали Сёмой. Витька Бугаева – Бугаем. Лёньку Макарова, естественно, Макаром.

Мои редкие имя и фамилия вызвали некоторые осложнения. Мой отец считал, что происходит из древнего рода Вяземских. Даже уйму времени посвятил поискам семейных архивов. Мамина девичья фамилия – Нарышкина. Как считал отец – из тех самых Нарышкиных.

Поначалу меня пытались звать Викой. Но после нескольких разбитых носов, перестали. И нашли другой, напрашивающийся вариант – Вязьма. На это я согласился.

Согласился и Князь.

-Вязьма, так Вязьма. Не хуже других. Ладно, тебя сейчас отведут в барак, определят место. Пока обживайся, завтра с утра – в столярку. Покажешь, что умеешь.

По дороге в барак один из сопровождающих – Ворон – просветил:

-Скажу тебе сразу. Секс между мужиками тут запрещен. Мы не какая-нибудь Европа.

-А я слышал, что на зонах такого запрета нет.

-А тут есть. Ты же слышал – тут народ простой, убийцы. Где ты видел убийцу, который свою ж…у подставит? И силой попробуй – до утра не доживёшь. А ты что, любитель?

-Да боже упаси. Спросил просто.

-Больше не спрашивай. Мы тут другой выход нашли – резиновые бабы. У каждого своя. Вот подзаработаешь, купишь.

В бараке мне отвел нары в середине ряда. Я расположился, лёг и задумался. Перспектива у меня одна. До конца жизни сидеть на этом острове и коротать время среди убийц и резиновых женщин. Такая перспектива оптимизма не внушала.

Зато нет стен, вертухаев и колючей проволоки. Нужно пораскинуть мозгами, а нельзя ли отсюда свалить? Но для такого пораскидывания нужна была информация. Самая подробная. А пока я от нечего делать стал вспоминать, что же привело меня сюда.