Скажи мне кто твой друг (часть 3)

Продолжение

− Ммм… − вырвался стон из груди, как только закрылась дверь. Пришлось доставать обезболивающее. Рядом на тумбочке стоял стакан с водой, предусмотрительно поставленный сестрой. «Сейчас, ещё чуть-чуть и всё пройдёт», − запив таблетку, Жанара снова легла, и, чтобы отвлечься от боли, посмотрела по сторонам. Это была их с Карлыгаш детская комната, ничего в ней не изменилось − старый ещё бабушкин фанерный шкаф с зеркалом, из которого на Жанару смотрела исхудавшая бледная женщина с короткой стрижкой и огромными черными глазами, чёрные брови траурными птицами застыли на бледном высоком лбу.

Рядом со шкафом стояла кровать сестры, письменный стол у окна, два стула. Деревянный пол застилался паласом лишь зимой. Всё. Ничего нового, как и остальное в этом доме. Десять лет назад удалось лишь убедить Карлыгаш заменить деревянный забор на сетку рабицы, да поставить железные ворота, чтобы можно было загонять свою первую, тогда ещё, машину. Правда после смерти родителей приезжать получалось совсем редко.

Вскоре боль начала отпускать, веки отяжелели.

− Здравствуй, дочка.

Жанара резко открыла глаза и огляделась. Возле неё, придвинув стул, сидел старик.

− Отец? - Жанара заморгала. − Отец!

− Слушай дочка и не перебивай, − старик печально вздохнул. – Знаю зачем ты приехала. Хочешь у Акбека ата здоровья просить. Я уже просил за тебя, он сказал болезнь твоя − болезнь не тела, а души, и её излечить куда сложнее. Сколько бы ты не молила, предки не помогут.

− Отец, какая душа? О чем ты? У меня рак, все врачи от меня отказались, даже за границей.

Отец поднял руку приказывая молчать.

− Иди к тому, кого обидела больше всех, только он ещё в силах тебя спасти. На могилы не ходи, ищи помощи у живого, − он встал, с грустью посмотрел на Жанару. − Опасайся тёмных, они за тобой след в след идут, слишком близко ты их подпустила пока в городе жила.

Голова закружилась и в глазах потемнело. Когда головокружение прошло в комнате никого не было. «Привидится же такое, − Жанара нахмурила брови и ударила кулаком по кровати, − ох, отец, да кого я могла обидеть. Меня обижали сильно, а я лишь защищалась. Чужого никогда не брала, всё своим горбом заработала».

***

− Карлыгаш, Карлыгаш, ты где? − Жанара вышла на крыльцо и стала прислушиваться. С заднего двора слышался шум, похоже сестра возилась со скотиной.

В будке что-то зашевелилось, зазвенела цепь, и раздался приглушённый лай Карабаса. Появилась сестра со старым ведром в руках.

− Кур кормила. А ты зачем встала. Отдыхала бы.

− Мне отец приснился.

Карлыгаш приподняла брови:

− Отец?

− Да. Странные вещи говорил про болезнь.

− Ну-ка пойдём в дом. Давай помогу.

− Не надо. Мне уже лучше, сама могу идти.

Карлыгаш ничего не ответила и пошла сзади, готовая поддержать в любой момент. «Какой была такой и осталась и болезнь её не усмирила – своенравная», − она грустно посмотрела на сестренку. Красавица, умница, любимица родителей, поздний ребёнок. Ей позволялось всё. Когда она без спросу уехала в город и без мужа родила там ребёнка, родители были просто вне себя от горя, но вскоре смирились и приняли внучку, со временем перенеся всю свою любовь на неё. Через двенадцать лет отец с матерью умерли в один год. «И хорошо, что не дожили. Совсем бы теперь обезумели от горя». Она помогла сестренке сесть на стул.

− Фрукты будешь?

− Давай.

На столе появилась миска с абрикосами.

− Вот, ешь, они уже мытые.

Жанара взяла один и принялась крутить в руке, разглядывая спелые бока огромного абрикоса.

− Видно зря приехала. Отец сказал на могилы не ходить, никто мне не поможет.

− Как не поможет? Не мог он такого сказать.

− Не мог, а сказал, − Жанара зло ухмыльнулась. − Видно не простил мне городскую жизнь, да Аиду.

− Ты что такое говоришь? Он внучку больше чем тебя любил. Ну-ка рассказывай, что он сказал.

Жанара стала рассказывать сон.

− Талгат, − неожиданно вскликнула сестра.

− Что Талгат?

− К нему идти надо, − Карлыгаш смотрела в упор, сдвинув брови к переносице.

− К Талгату? Глупость какая. С чего я к нему пойду? Я его больше двадцати лет не видела.

− То и пойдёшь. Про него отец говорил. У него прощение просить надо.

− За что это? А? Я перед ним не виновата. Он сам во всем и виноват.

− Он?

− Да, он. Я его тогда звала с собой, он мне что сказал? Мать больная, ухаживать надо. Значит её мне предпочёл. Сам свой выбор сделал, и за себя, и за меня. А то, что после на другой не женился, так это его проблемы, я об этом не просила.

− Он, Жанара, не женился потому что тебя любил, а как ты могла ему предлагать больную мать бросить? Так что свой выбор ты сама сделала, из дома сбежала, и через два года родителям Аиду привезла.

− Ты меня теперь этим упрекать будешь? Вспомнила, − лицо Жанары стало ещё белее, руки затряслись, абрикос упал на стол, покатился и шмякнулся об пол, разбрызгивая во все стороны сладкий янтарный сок.

Карлыгаш быстро нагнулась, подобрала его и выкинула в мусорное ведро.

− Не сердись сестрёнка, что было, то было, всё в прошлом, но отец о Талгате говорил. Я уверенна.

− Не пойду я к нему. Что скажу? Прости, виновата, что здесь не осталась? А почему я должна была оставаться? Я ему не жена была, а если б стала, как жила? Да у него сейчас в доме, уверенна, ничего не поменялось и не появилось. Как в детстве из советских пиалушек чай пил, так, наверное, и пьёт. И тем же лоскутным одеялом укрывается. А у меня всё есть, свой бизнес я из ничего создала, никого не обокрала, вот этим самым горбом, заработала, − Жанара ударила себя по шее рукой. На лице разгорелся нездоровый румянец и глаза заблестели.

− Ты с этим бизнесом болезнь себе заработала, − тихо ответила Карлыгаш.

Жанару как будто камчой хлестнули, из глаз брызнули слезы.

− Ничего ты не понимаешь. Ты не знаешь, что значит ребёнка без отца растить, чтоб он ни в чём не нуждался, как все что б рос. Да моя Аида в лучшей школе училась, за границу ездила. Самое лучшее что появлялось, у неё первой было, − губы сестрёнки кривились и голос срывался.

− Да, детей у меня нет, но ты разве не помнишь почему?

Карлыгаш в восемнадцать вышла замуж за одноклассника, через месяц его в армию забрали, а через пять месяцев привезли в посёлок в цинковом гробу из Афганистана. Ребёнка она тогда потеряла, не доносив до срока. Замуж больше не вышла, так и осталась вдовой. Младшая сестренка тогда совсем маленькой была, мало что понимала.

Жанара прикусила язык. Никогда в доме это не обсуждали, и сейчас она чувствовала, что сказала сестре непозволительные слова.

− Прости Карлыгаш.

Сестра махнула рукой и спокойно произнесла:

− Иди к Талгату. Про него отец говорил.

− Куда? На джайлау? У меня не внедорожник. Или ты хочешь на себе меня тащить?

− Если надо, то и потащу. Только Талгат уже давно баранов не пасет. Теперь там Кайрат.

− Кайрат? Тот алкаш, который жену с детьми по всему посёлку гоняет?

− Не пьёт он уже давно.

− А что так? Не на что?

− Акбек ата вылечил.

В глазах Жанары вспыхнул злой огонёк:

− Значит алкашей Акбек ата лечит, а меня не хочет.

− Успокойся, Жанара. Не гневи Аллаха.

− Да ладно, я привыкла ни на кого не надеяться, − снова злые слёзы предательски заблестели в глазах, − Так и чем же Талгат занимается?

− Он травы собирает, сушит, сборы лечебные делает, настои разные.

− Так он теперь лекарь? Интересно.

− Талгат травник. К нему много народа за целебными травками приходит. Он в субботу-воскресение людей принимает, а в другие дни живёт недалеко от летнего пастбища, он там себе юрту поставил.

− Богачом, наверно, стал наш Талгат, сейчас больных много.

− Совсем ты забыла какой Талгат. Да он себе ни копейки ни возьмёт. Только если продукты привозят, да и те старикам относит, себе почти ничего не оставляет.

− Выходит права я была, когда замуж за него не пошла. Как был голодранец, так и остался.

− Кто прав, жизнь рассудила.

− Да если б не моя болезнь, ты не представляешь как бы я жила. У меня уже почти документы готовы были. Мы с Аидой в Швецию должны были переехать. Всё прахом пошло. Сколько денег на лечение потратили.

− Ты хотела уехать в Швецию? − Карлыгаш не могла поверить, – и даже словом не обмолвилась.

− Сказала бы в свой срок. Да и что теперь об этом. Какой мне переезд в таком состоянии. Аида до сих пор не верит что никуда не поедим. Злится.

− Да что ж с вами не так? Как можно хотеть в другую страну переехать? От родной земли, от могил предков? Как твоя дочь может на тебя злиться, когда она должна бороться вместе с тобой.

− Я никому ничего не должна тётя, − в дверях уперевшись руками в бока, стояла Аида, глядя на мать и тетю со злостью. − Вы не представляете, чего я лишилась.

− Помолчи. Тебя сейчас никто не спрашивает. Всё что ты думаешь, ты мне уже в городе сказала, − Жанара устало смотрела на дочь. Было видно, болезнь вместо того чтобы сблизить, наоборот сильно настроила их друг против друга.

− Ай, ладно. Нечего говорить, всё уже и так понятно. Раз сама не можешь, то и меня держишь. Знаешь, что ничем тебе не смогу помочь и всё равно держишь. Раз тебе плохо, то и мне плохо должно быть, − Аида размахивала руками, по скулам пошли красные пятна и нанесённые румяна проявились неестественным морковным цветом.

− Ещё слово и ты вообще ничего не получишь. Будешь, как я когда-то, с комнаты в общаге начинать.

− Ну, давай, упрекни меня ещё раз.

В коридоре что-то звякнуло, как будто стеклянный шарик упал на пол и покатился. Аида испуганно обернулась, но звук, похоже, услышала только она.

− Всё, хватит, − громко и властно сказала Карлыгаш.

Не ожидавшие такого, женщины замолчали.

− Аида, я тебе в своём доме так с матерью разговаривать не позволю. Марш в свою комнату.

Испуганная племянница сжалась и пошла к двери. Опасливо выглянув наружу, она вышла.

− А ты Жанара, оставь свои городские замашки. Я твоя старшая сестра. Или ты будешь меня слушать, или уезжайте с Аидой в город и справляйтесь со своими проблемами одни.

− Помоги мне встать, − Жанара стала тяжело подниматься. - Я спать пойду, не хорошо мне.

В спальне Карлыгаш помогла раздеться, и уложила сестренку в постель.

Жанара молчала, глядя в пустоту, но через минуту произнесла:

− Знаешь, что еще мне отец сказал.

− Что?

− Сказал, тёмные за мною по пятам ходят, − она испугано скосила глаза на сестру.

− Да? – Карлыгаш посмотрела с тревогой, − ты только не волнуйся, пока ты дома, нечего бояться. Но, если вы так и будете собачиться с Аидой, то никто тебе не поможет, даже сам Акбек ата. А теперь спи.

− Ты только не бросай меня, − Жанара неожиданно схватила сестру за руку и прижала ладонь к губам.

− Не брошу, цыплёнок, ты у меня одна самая близкая душа на свете, мы ещё поборемся. А сейчас спи.

Продолжение следует...