Звоночек

ЗВОНОЧЕК

Это был самый обычный четверг. На улице было холодно, градусов десять, не меньше. Он проснулся. Выпил чёрного кофе без сахара и после этого, одевшись, вышел во двор, где стояла машина.

Белые, как овсянка, хлопья сыпались на землю. Дверь машины примерзла и открылась не сразу. Он забрался в салон и завёл автомобиль. Пока двигатель прогревался, он закурил, а затем вытащил из багажника щётку и начал счищать с машины снег. Мысли его были спутаны, как это обычно бывает у человека спросонья. Он вообще по натуре был сова. И поэтому единственное, чего ему хотелось – это оказаться в кровати с женой под ватным одеялом и продолжать спать. «До пенсии ещё лет двадцать, если, конечно, не изменится законодательство, и срок работоспособного возраста не продлят для того, чтобы люди не только жили, но и умирали прямо на работе», – привычно подумалось ему.

До работы он доехал довольно быстро. Видимо, многие водители из-за мороза не смогли или не захотели заводить свои авто. Да оно и к лучшему, город был перегружен машинами и пробками. Место на стоянке сегодня обнаружилось достаточно быстро.

Зайдя в главное здание, он поздоровался с вахтёршей. Затем направился в регистратуру, где работала длинноногая Оля с третьим размером. Он заходил сюда каждое утро якобы за ключами, хотя последние три года у него был дубликат от его кабинета.

В вестибюле было два-три человека, поэтому он решил, что можно выпить с Олей чайку. Настроение после общения с Олей изменилось в сторону жизнеутверждающего.

Он поднялся на свой этаж, напевая какой-то весёлый мотив, однако возле кабинета сидели больные, и его настроение вернулось в первоначальное состояние. Медсестры, судя по тому, что дверь он открыл своим ключом, не было. Он зашёл в кабинет, вытерев ноги о тряпку, аккуратно прикрыл за собой дверь и только после этого посмотрел на часы. Уже было восемь. «А что же будет после девяти?» – подумал он, прикидывая количество людей, собравшихся возле кабинета. Перспектива вырисовывалась невесёлая. Да ещё и медсестра, как всегда, опаздывала. Он снял пальто, повесил его на плечики в шкаф и надел белый накрахмаленный халат, ткань которого приятно хрустела.

В десять минут девятого Анна Петровна вошла в кабинет.

В больнице курить запрещалось, но он, несмотря на этот запрет, а может, и благодаря ему всё равно продолжал курить. Николай Петрович разогнал облако дыма рукой и, не закрывая окно, молча сел за стол. Анна Петровна, переодевшись, села напротив него. В кабинет просунулась голова самого нетерпеливого пациента. Он повернулся на звук открывающейся двери, бросил свой самый убийственный взгляд и сквозь плотно стиснутые зубы произнёс: «Дверь закройте, медсестра вас вызовет». Лицо больного тут же исчезло за дверью, где остальные ожидавшие своей участи сразу же зашептались. «Ну, хоть что-то ещё из рамок приличий осталось в людях», - с удовольствием про себя подумал он. По его мнению, тишина в поликлинике была как раз тем самым последним оплотом культуры, по крайней мере, во время его приёмов. Он повернулся к медсестре и начал свой утренний монолог.

– Анна Петровна, я уже неоднократно обращал ваше внимание на то, что опоздания в поликлинике караются лишением премий, а к наиболее невосприимчивым сотрудникам может применяться увольнение? Он замолчал, ожидая каких-то оправданий, но они так и не последовали, и тогда многозначительно произнёс: «Обращал?»

– Да, – сказала она, нисколько не смутившись. Не смутилась она, потому что опоздания вошли у неё уже в привычку, точно так же, как и его утренние распекания. Она уже давно знала, что никуда он не пойдет и не напишет никаких докладных записок, потому что выносить его характер и заскоки могла только она. Николай Петрович был совершенно невозможным человеком и, как часто бывает в таких случаях, профессионалом своего дела.

– Так вот, – продолжил он со значением. В этот момент зазвонил телефон. Анна Петровна взяла трубку. Николай Петрович, прерванный столь неожиданно и в тоже время деликатно, замолчал, вслушиваясь в ответы медсестры.

– Вас Гончаров на консультацию вызывает в отделение, что-то срочное, – сказала она, закончив разговор по телефону.

– Хорошо. Тогда начинайте приём без меня. Буду через полчаса.

Когда он вернулся в кабинет, там сидела женщина предпенсионного возраста, которая о чём-то говорила с Анной Петровной. Но, как только он зашёл, разговор смолк. Доктор посмотрел на пациентку изучающе, ожидая жалоб, однако женщина повела себя странно. Достала из сумочки сотовый телефон и положила его на стол перед собой. Затем посмотрела вначале почему-то на Анну Петровну, которая ей ободряюще кивнула, а затем на него и опустила глаза.

– Что вы хотите? – начал он почему-то именно так, а не с привычного – на что жалуетесь?

– Доктор, вы знаете, у меня единственный сын, – ответила женщина на его вопрос.

– У всех нас дети, но какое это имеет отношение ко мне?

– Доктор, вы понимаете, только вы мне сможете помочь. У меня сын в тайге в экспедиции третий месяц уже.

– И что? – спросил он достаточно резко, заводясь от того, что ему ничего не могут толком объяснить.

Анна Петровна, уже не первый год знавшая Николая Петровича, мягко сказала.

– Спокойно. Сейчас я все объясню, – и затем, уже обращаясь к женщине, – так, что у вас произошло?

Женщина повернулась в сторону Анны Петровны и, всхлипывая, сказала: «Ну, я же вам всё рассказала!»

– А вы ещё раз повторите для доктора. Он, видите, с консультации пришёл.

Женщина вздрогнула, а затем торопливо начала.

– Понимаете, у меня сын геолог. Они в тайге разведкой ископаемых занимаются. Он уже третий месяц там, а до ближайшего города – 500 км, и машина к ним раз в две недели приезжает. А в том месяце дороги размыло так, а у него… – и она снова заплакала.

Анна Петровна протянула ей бумажные салфетки.

– Спасибо, – сказала женщина, вытирая слёзы. В этот момент в комнату заглянул очередной нетерпеливый больной. Николай Петрович зыркнул на него так, что голова его тут же исчезла за дверью.

– Так что у него? – спросила Анна Петровна, видимо уже знавшая окончание истории.

– У него на интересном месте покраснение и чешется, – сказала женщина.

– И что, я должен диагноз ставить на основании ваших слов?

Женщина как-то сразу подобралась и, словно не была несколько минут назад вся в слезах, сказала: «Я вам сейчас всё покажу, а он расскажет».

– Это как? – не понял Николай Петрович, который совершенно не ожидал такого развития событий.

– По телефону, – сказала женщина, взяв аппарат и нажимая клавиши.

– Как по телефону? – взволновано спросил Николай Петрович.

– Я сейчас ему позвоню, он вам всё расскажет и покажет. На этом телефоне будет изображение, и она протянула Николаю Петровичу аппарат с большим экраном.

Доктор поначалу отшатнулся, но власть клятвы Гиппократа, которую он давал около тридцати лет назад, всё еще довлела над ним. Он положил телефон на стол перед собой…