ВОИН.

ВОИН.

Слегка пошатываясь, в воротах крепостицы показался воин с мечом в руке. Заметив камень у ворот, воин опустился на него, после чего устало откинулся на стену крепости. Итак, задание князя выполнено: владыка горцев, который много лет досаждал тем, что руководил набегами горцев на владения князя, нанося разор и запустение, убит, убит им вместе с десятком телохранителей, которые буквально падали на меч, стремясь заслонить своего владыку… не помогло, Казалось бы, воин должен радоваться славной победе. Но чело воина хмурилось в унисон с хмурым небом, черные тучи которого вяло перекатывались от горизонта до горизонта,

Увы, на душе у воина смурно и тошно, Из двадцати отборных воинов стальной сотни, отобранной лично воином, который был сотником, остался он один. Как командир сотни он приложил немало усилий, чтобы молодые воины переняли его опыт, его умение вести рукопашный бой. И радовался, когда видел, что его усилия были не напрасны. Постепенно в сотне складывался костяк закаленных в боях воинов, которые готовы были выполнить любое задание… и при этом остаться живыми.

Вот и в этот он отобрал только проверенных в боях бойцов. И они выполнили поставленную задачу, но при этом погибли, все до одного. Да, подобное за время службы с сотником случалось не раз. Но именно сейчас было нестерпимо больно от осознания того факта, что он остался один после боя.

Сотник оглядел близлежащую окрестность, посмотрел в ров, наполненный телами павших, и, вскочив на ноги, внезапно возопил, обращаясь к небу:

-Господи, скажи, что мне делать?

Сотник и раньше задавал этот вопрос небу, но оно молчало. Однако на сей раз было не так: черные тучи внезапно разошлись, образовав широкую щель, сквозь которую ворвался узкий луч солнечного света, ударивший прямо в глаза воину. Сотник замер, наслаждаясь солнечным светом. Однако вскоре тучи снова сомкнулись и луч погас. Но того времени, что луч светил было достаточно для воина, чтобы понять замысел Бога.

- Господи, спасибо Тебе, я понял, чего ты от меня ждешь.

Воин наклонился, сорвал лист лопуха и вытер им лезвие меча, после чего бросил его в ножны. После чего  встал, и условным посвистом позвал верного коня, зная при этом, что конь, как вожак табуна, приведет остальных лошадей. И когда верный конь показался вместе с табуном, воин принялся за печальную, но столь необходимую работу. Он находил тела своих павших воинов и, вскинув на того или иного коня, привязывал павшего к седлу, так, чтобы тот не сполз наземь во время езды. При этом он знал всех коней, потому ошибки в поклаже не было.

День клонился к закату, когда воин, вскочив на своего каурого, тронулся в обратный путь. Остальные лошади, верные вожаку табуна без понукания шли вслед, везя на себе печальную ношу.

Воин не опасался погони, хотя и видел, что один из последних защитников крепости выпустил почтового голубя. Да, горцы сегодня же получат известие о смерти их Владыки. Но и только. Крепостица была скрыта в потаенном месте, до которого еще нужно доехать. А после похоронить павших ее защитников, после чего собрать на совет  вождей племен горцев, чтобы выбрать нового Владыку. Как ни крути, ранее, чем через неделю горцы не дернутся мстить. А он за это время доберется до своих.

Спустя два дня сотник спустился с гор и почти сразу у перелеска наткнулся на дозор, «Свои», - облегченно выдохнул воин и направил коня навстречу дозорным. Те тоже узнали сотника, а когда увидели, что вез табун лошадей, следующий за ним, прервали задание и сопроводили воина на заставу. Воевода, завидев процессию, вышел навстречу, помог спуститься сотнику, а когда тот потребовал стило и бересту, чтобы написать донесение князю, его пожелание тут же было исполнено. Сотник был немногословен, хотя внизу сделал приписочку, завидев которую, воевода неверяще хмыкнул себе в бороду. К тому времени, когда сотник закончил писать, по указанию воеводы молодой воин на яром коне уже был готов поработать гонцом.

Едва гонец унесся с донесением, сотник стал готовиться к погребению павших. И хотя он был православным христианином, но блюл древние воинские обряды. Блюли их и остальные воины заставы, а потому вскоре рядом с заставой был сложено огромное и вытянутое вдоль заставы кострище, на которое были уложены все павшие воины.

Вся застава высыпала из ворот, наблюдая, как сотник с пылающим факелом поджигал кострище с разных сторон. Увы, сотник имел и в этом деле определенный опыт, потому место павших вспыхнуло почти одновременно с разных сторон, вскинув к небу длинные языки пламени.

Пока горел костер, все молчали. Молчал и сотник. Через пару часов пламя костра пошло на убыль, и воины приготовились к следующей фазе погребения. Как только погребальный костер погас, появились железные щиты и деревянные лопаты, которыми воины стали насыпать курган на месте кострища. Причем, сотник принимал самое активное участие. За трудами день подошел к завершению, потому было решено тризну справлять назавтра поутру.

На следующее утро, едва горизонт на востоке стал алеть, воины приступили к тризне. Из закромов достали два бочонка настоянного меда, которые выкатили и разлили по кубкам и чашам. Первым выступил сотник, который перечислил имена павших и подвиги, ими совершенные. Потом выступали и другие, в основном, опытные воины, которые знали павших.

Но вот поток красноречия иссяк. Воевода глянул на двух молодых воинов, которые держали в руках свирели, и махнул рукой, мол, начинайте! Как только раздался сдвоенный звук свирелей, сотник оживился, вскочило на ноги и вышел в середину круга. Он выхватил из ножен меч и стал, слегка раскачиваться их стороны в сторону, входя в ХАРУ. Неожиданно действия сотника изменились, его ноги, его руки, казалось, были сами по себе. И в тоже время воин выписывал сложные пируэты, при этом делая немыслимые телодвижения.

Все сидящие, увидев танец воина, буквально онемели. Они слышали о «танце смерти», но впервые его видели да еще \в профессиональном исполнении. Сколько в танце кружился воин, пожалуй, не сказал бы никто. Но вот движения сотника замедлились, и он остановился вместе с остановкой свирельной музыки. Все были настолько зачарованы красотой танца, что не сразу стали шевелиться, хотя воин, вложив меч в ножны уже сидел на своем месте.

Но тишина была недолгой. Старейший воин заставы положил на колени гусли и ударил  по струнам. И над сидящими разнеслась героическая песня, вспоминавшая былое. Долго пел певец, перебирая одну песню за другой. Но вот и он замолк. Однако тризна продолжалась.  В круг выскочили два молодых воина, и под те же звуки свирели стали исполнять боевой танец, имитирующий схватку. Тризна текла своим чередом…до самой темноты.

А на следующее утро вернулся гонец. И не один, а в сопровождении отца Никодима, который был пастырем княжеской дружины. Он привез ответ князя, в котором сотник благословлялся на духовный подвиг. Тут-то и вскрылось, что воин решил закончить службу в княжеской дружине и уйти в монастырь.

Благословляя сотника на духовный подвиг, отец Никодим даже не стал накладывать не него епитимью за нарушение закона Божия – НЕ УБИЙ, справедливо полагая, что свои грехи воин отмолит в монастыре. Сотник тут же стал собираться в дальнюю дорогу. Провожать его вышла вся застава.

Вот так и получилось, что на заставу приехал воин княжеской дружины, а выехал БОГАТЫРЬ – человек, несущий в себе Бога.