Расклейщик

Я открыл дверь и залез в машину. Устроившись на потёртом сидении, я пожал руку моему новому работодателю. Это был молодой парень в футболке и трико с цветными полосками, на ногах шлепки, одетые на носки. Голова у парня была обрита наголо, и это создавало впечатление, что он только вчера пришёл из армии. Уши оттопырены, глаза голубые, на выкате. Его радостное лицо вызывало у меня некоторое отторжение. «Чего он, **ядь, улыбается», – подумал я.

– Работа простая, – начал мой работодатель, – твой район будет по ул. М.Горького, Холодильной, М. Тореза и 50 лет ВЛКСМ. Надо будет расклеить эти рекламки у каждого подъезда на доске объявлений. Как закончишь – звони, я проверю, и в среду встретимся снова, а в пятницу отдам тебе деньги, – протарахтел парень, вручая мне пачку сиреневых листовок и три упаковки клея.

– А нахрена столько клея? – не выдержал я. У меня уже был своеобразный опыт расклейки, вот только клеил я не рекламу, а листовки с призывами вешать буржуев и жечь их имущество, короче, к революции.

– Сэкономишь клей, оставишь себе, – ответил он, – ладно хватит трепаться, мне надо ещё три района обклеить. Видишь, какие у меня ноги здоровые, это потому что я дохрена хожу пешком.

Я посмотрел на его ноги. «Ноги, как ноги», - подумал я. «Не **здел бы ты парень, я-то знаю, что ты ищешь таких же ребят, типа меня, даёшь им листовки, указываешь район и платишь по 50 копеек за одно объявление. А сам ездишь на своей развалюхе, проверяешь и докладываешь своему боссу, что всё поклеил».

Я взял рекламу, клей и вылез из машины. Так начался мой первый день расклейщика объявлений.

Вообще, объявления клеить я стал от того обстоятельства, что потерял стипендию после последней сессии, когда одна **зда завалила меня на экзамене. А без стипендии я не мог оплачивать интернет, покупать своей девушке какие-нибудь побрякушки, да и банально хавать в университетской столовке. Поэтому и решил пойти поработать, но работа мне была нужна только на полдня, чтобы не пропускать учёбу. Вот так я и набрёл на вакансию расклейщика рекламы.

Вообще мне повезло, район, который мне достался, был небольшой, с удобной планировкой домов, которые стояли так, что не нужно было возвращаться к каким-то подъездам, которые я мог пропустить, пока клеил рекламу на другой стороне дороги. Я шёл змейкой вдоль домов и, приноровившись, заклеивал район за 2-3 часа, проходя километров по 8-9 в день. Часть подъездов были спрятаны внутри дворов, и подъехать к ним на машине не представлялось возможным, поэтому я просто забивал *уй на их заклейку. Я был уверен, что мой работодатель вряд ли подымет свою жопу и пойдёт туда, куда не сможет проехать на своей колымаге, чтобы проверить меня.

Я клеил рекламу три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу. Мы встречались с бритоголовым, я получал пачку листовок, обычно штук 200 каждого вида, клей, и шел расклеивать.

Реклама была напечатана на разноцветной бумаге, чтобы лучше выделялась на фоне серой доски, серой стены и серой жизни обывателей района. Цвет бумаги менялся еженедельно – варьируясь от фиолетового до ярко-красного оттенка, а текст оставался одним и тем же годами. Фирма, указанная на бумажке, предлагала сделать натяжные потолки за один день, быстро и качественно по минимальной цене и требовала звонить немедленно, так как цены и скидки действуют до конца недели. Лёгкий **еб потребителя. Скидки и цены не менялись месяцами.

Было классно, когда нужно было клеить не одну бумажку на подъезд, а две или три. Это значило, что пройти маршрут нужно было один раз, а денег получить в два-три раза больше. Правда, это было очень редко. Чаще всего я клеил, опостылевшие всем «натяжные потолки».

Клеить «фантики» много ума не надо, но когда шёл от подъезда к подъезду, от дома к дому, кто-нибудь из местных жителей ежедневно до***вался до меня. «**ядь, вам скучно, что ли?», – думал я.

Бабки, сидевшие на лавочках, постоянно спрашивали: «Чего там написано, милок?». «Реклама», – отвечал я и шёл дальше. Были алконавты, которые интересовались, сколько за это дело платят. Словно бы прикидывали, стоит ли им подзаработать на бутылку-другую. Но это были ещё цветочки. Видел я и сумасшедших старух, которые выбегали из своего подъезда, как только ты наклеил «фантик» и с безумной яростью срывали бумажку, рвали её на части и кидали в урну. При этом они орали на тебя: «Не клейте, нам это не надо». Я спокойно отвечал: «Вам не надо, а кому-то надо», – и уходил. Эти **нутые старухи целый день наблюдали из окна за улицей и ждали нас, расклейщиков.

Но даже эти бабки были не самой большой бедой расклейщика, самой большой проблемой расклейщика являются другие расклейщики. Всё дело в том, что доски для долбаных объявлений были очень маленькими, клеить рядом на стену или на дверь нельзя – за это можно было спокойно получить ***дюлей от местных жителей. Все «фантики» физически не могли влезть на одну доску, и расклейщикам приходилось либо заклеивать друг друга, либо сдирать чужие объявления и клеить свои. За это можно было тоже получить по щам, но уже от собратьев расклейщиков. Помимо рекламы на доски лепили свою информацию представили местного ЖЭКа, частные лица, неофиты религиозных сект и вероисповеданий всех мастей и видов. Самыми дикими были как раз последние. Они обходили район на несколько раз, и если я встречался с ними у какого-нибудь из подъездов, сектанты успевали схватить меня за руку, совали свои газеты и уговаривали прийти в новый коттедж (читай – храм) на молитву в ближайшее воскресение. Но самое страшное было заклеить своей рекламой их листовку, тогда они устраивали на тебя охоту по всему району и если находили, то полуторачасовая лекция о том, как ты неправильно поступил с цитатами из Библии, Бхагавад Гиты или иной **йни, была тебе обеспечена. Частные расклейщики встречались редко, их объявления были обычно написаны от руки и касались продажи какого-нибудь гаража. Но заклеивать их тоже не стоило, потому что в 9 случаях из 10, авторами объявлений были мужики лет под 50, которые сразу пускали в ход ручищи, если замечали, что ты испортил их «творение», созданное пытливым умом в купе с авторучкой.

Помимо встреч с неприятными личностями, которые поджидали тебя у подъездов, работа расклейщика связана с рядом опасностей для здоровья.

Собаки. **аные звери, которые поджидают тебя в кустах рядом с подъездом, рычат, кидаются и делают зубами клац-клац. Чем им-то я не угодил? То ли собаки охраняют вверенную им территорию, то ли от меня пахло чебуреками и сосисками в тесте, которые я ел в университетском кафетерии, или же они просто ненавидят рекламу. После пары недель хождений по району, я обнаружил несколько подъездов, где околачивались эти проклятые кусаки и впредь просто забивал **й на расклейку рекламы в их стороне.

Придурочные дети. При столкновении с детьми мне везло, они были сильно криворукие, когда кидались со своих балконов пакетами из-под сока наполненными то ли водой, то ли мочой. Однажды им почти удалось попасть в меня, если б я резко не остановился, потому что моё внимание привлекла вывеска нового банка на том месте, где буквально вчера была булочная. Я притормозил на секунду и прямо через полметра от меня рухнул картонный пакет с жидкостью. Пакет взорвался при столкновении с землёй, но брызги меня даже не задели. Я поднял голову наверх, никого не увидел, но все равно заорал: «**аные вы *уки!». Потом до моего слуха донёсся смех, я развернулся в противоположную сторону и ушёл.

Ямы, канавы, открытые подвалы и кривые ступеньки, поджидают расклейщиков у пятидесяти процентов подъездов на его маршруте. Тут в спешке или азарте расклейки легко угодить в щель между ступеньками и сломать себе лодыжку, а в худшем случае – башку. Вообще, вы поняли, что клеить «фантики» не так уж и просто, как кажется.

Я не имел привычки отлынивать от работы, поэтому ходил почти всегда в одно и тоже время, несмотря на дождь, жару или иные буйства матушки природы. На моём маршруте не было двухсот подъездов, поэтому у меня всегда оставались лишние рекламки, которые я приносил домой (на их обратной стороне можно было писать записки и иное), либо выбрасывал в урну где-нибудь на чужом районе.

Деньги за работу я получал по пятницам и был этому обстоятельству очень рад. Ведь впереди меня ждали выходные, их не омрачала даже учёба по субботам, после которой мы ехали с моей девушкой ко мне или к ней (в зависимости от того, чьих родителей не было дома) и **лись. Чудные были деньки.

Получки всегда хватало не только на обычные нужды, но и на пропой. Когда не было запара на учёбе, а он появлялся обычно только во время сессий, я пил со своим корешем – Адмиралом. Не спрашивайте, почему Адмирала звали Адмиралом, этого уже никто не помнит, ну, я так точно. Обычно мы пили вдвоём. Так было спокойнее, никаких лишних людей, никакого шума, только комп, куча пива, чипсов, и мы херачим в «Контру» или «Героев». После попоек мы обычно бродили по городу вечером, просто гуляли, иногда я провожал Адмирала домой, потому что у него был с собой ноутбук, а город у нас вечерами становился криминальным. Один раз, мы шли мимо парка, нехило нахираканые, и кто-то крикнул что-то нам или не нам, из кустов. Я взбесился, схватился за свой аэрозольный пистолет «Удар», который вечерами носил с собой, и кинулся в кусты с криком: «Всех перестреляю». Пока я продирался сквозь ветки шиповника, молодёжь, сидевшая на лавке, разбежалась. Из своего «Удара» я так и не пострелял ни в тот вечер, ни позже.

В ноябре я обнаружил ещё одну беду расклейщика, и имя ей было – мороз. Холод, от которого застывал клей в пипке тюбика, и её приходилось либо отогревать дыханием (словно отсасывал у клея), пока шёл от одного подъезда к другому, либо временно заныривать в тёплое помещение. Тем самым ты тратил драгоценное время или хавал клей. Руки мёрзли, пальцы не слушались, клей не приклеивался к доске. Я сделал себе перчатки без пальцев, но тепла от них хватало лишь на треть маршрута.

Помню, как пожаловался на качество клея своему работодателю, и он начал лекцию:

– Всё дело в том, что надо самому варить клей, для этого берёшь несколько тюбиков ПВА, кастрюлю…бла-бла-бла.

«Какая ***уй варка клея?», – думал я, не слушая его, – «Он что, решил, что я совсем **анулся?»

– И эту массу мы заливаем обратно в тюбики…

Я почесал ухо, посмотрел в окно, темнело.

– И вот такой клей, клеит абсолютно все, прилипает и к дереву, и к металлу…

«И к твоей *опе», – подумал я.

– Короче, я понял, – сказал я.

Думаете, я начал варить клей? **й там, я продолжал херачить полузастывшим клеем. Такие объявления висели пару часов, а потом лихо планировали на землю, но так как претензий ко мне не было, я не парился.

В декабре холод доконал меня окончательно, уже не спасали ни перчатки, ни тёплая одежда, все дворы завалило снегом, и никто его не чистил, клей застывал прямо в тюбике и его уже было не отогреть описанными выше методами. Приближалась сессия, я был уверен, что после неё моя стипендия опять вернётся ко мне, поэтому я решил послать в *опу работу расклейщика. Мой работодатель был огорчён, когда я сказал, что ухожу. Он понял, что теперь ему самому придётся заклеивать район или искать ещё какого-нибудь неудачника. В принципе, мы расстались на позитивной ноте, он заплатил мне за работу и мы попрощались.

Однако мои отношения с расклейкой объявлений не закончились. Уже будущим летом, когда все мои сокурсники ушли на каникулы и разъехались, я решил подзаработать деньжат. Я думал, что если раньше я за два часа клеил район, то теперь, когда у меня куча свободного времени я смогу клеить по два-три района за день. И я, правда, бы смог, если б не моя лень.

Моим новым работодателем была контора, продающая фильтры для водоочистки. Объявления я получал прямо у них из рук в понедельник утром, а в следующий понедельник мне обещали заплатить за расклейку. Контора располагалась в недавно построенном доме на первом этаже, в просторном светлом помещении. В кабинете, обставленном и обвешанном аквафильтрами, сидели два парня, лет на семь-десять постарше меня. Молодые бизнесмены. Один занимался тем, что все утро колотил свой живот с ворчанием: «Ещё не заработал, нечего жрать просить». Его желудок откликался диким урчанием на всё помещение. Второй молчал, временами смотрел на коллегу, ухмылялся, а всё остальное время чего-то печатал в компьютере. Первый вёл переговоры с расклейщиками, выдавал клей и «фантики», он был живчиком, крутился, улыбался, его живот урчал не переставая, словно тоже хотел пообщаться с нами. Нас, расклейщиков, было три человека. Я и ещё двое побитых жизнью мужиков в грязных джинсах и, лоснящихся от жира, футболках.

Работать с аквафильтрами оказалось проще простого, район мне достался ещё ближе к дому, поэтому расклейка занимала всего час-полтора. Вот только новый работодатель был жмот, клея еле-еле хватало на эти двести «фантиков».

Первая неделя пролетела незаметно, со мной даже никто из местных жителей не заводил бесед, кроме «короля мира» так я назвал мужика, который целыми дня сидел у одного из подъездов у общаги и смолил. Мужик был тощий, небритый, вечно с перегаром. Он сидел не на лавочке, как все остальные, у него было отдельное пошарпанное красное кресло с широкими подлокотниками, которое стояло под козырьком подъездной плиты. Он выходил каждое утро, садился на свой «трон» и презрительно осматривал окрестности, словно свои владения. Владения эти составляли: три здоровенных зелёных мусорных бака, убитая детская площадка с песком, превратившимся от времени в камень, и парковкой на десять машиномест. Иногда у его ног лежала одна или две бродячие собаки, словно охраняли «короля мира» от возможных посягательств подданных.

Когда я впервые подошёл к подъезду, у которого он сидел, чтобы наклеить «фантик», обе собаки неодобрительно зарычали и начали подниматься со своих мест. Я струхнул, «король» глянул на меня, цыцкнул собакам, они присмирели. Потом он жестом показал мне – типа клей, все нормально, разрешаю. Я пришпандорил объявление и уже собирался уходить, когда «король» произнёс: «Деньги зарабатываешь, студент?», – и, не дождавшись ответа, сказал, – «Хорошо, молодец». Меня всегда называли студентом, наверное потому, что я ходил в очках и был худой. Я посмотрел на «короля» и увидел, что его руки усеяны синими цветами портаков, погляди на которые подольше, и можно было потеряться в этом вихре картинок, среди наколок еле-еле проглядывала серая кожа. «Король» потерял ко мне интерес и закурил, я быстро ретировался. Но каждый день, когда я приходил к его подъезду, сцена с этим разговором повторялась, словно дежа вю. Наверное, «король» и сегодня сидит на своём троне, там, у общаги, со своими собаками.

Я отработал две недели, за одну мне заплатили, но когда я пришёл в очередной понедельник за оплатой, бизнесмен с говорящим животом сказал:

– Давай, мы заплатим тебе за прошлую неделю завтра, а сегодня вот, возьми, поклей.

Я почувствовал, что это пахнет **рьмом.

– Нет, – сказал я, – давай деньги и я поклею.

Парень нахмурился, он был чернее тучи с утра.

– Ну, и ладно, тогда нам не нужен такой работник.

Он повернулся ко мне спиной.

– Э-ээ, - остановил его я, – я отработал прошлую неделю. Отдавай деньги.

– Приходи завтра вечером, расплатимся.

– Ну, ок.

Я ушёл. Наступил вторник. Вечером я опять приплёлся к их конторе и потребовал свои деньги, получил только часть, и меня послали на **ен. Это было некрасиво. Я очень разозлился.

В то время я был очень злой. Когда сгустились сумерки, и бизнесмены покинули свой офис, я подкрался к их окнам со стороны стройки и расхирачил одно куском кирпича. Это получилось не сразу, мне пришлось кидать кирпич аж четыре раза, потому что он трижды отскочил от окна, и, когда я уже успел расстроиться, мой камень разнёс стекло вдребезги.

Через пару лет я опять кирял с Адмиралом на улице, мы стояли у подъезда и заливали в глотки пиво. Было холодно, ветер прошибал насквозь, февраль, снега почти не было. Тут из-за угла появился молодой парень, расклейщик. Он подошёл к доске и лихо пришпандорил к ней два «фантика» и отправился дальше.

Я заорал:

– Эй, друг, постой, – и кинулся за ним вдогонку. Парень понял, что лучше остановится, так как я уже почти нагнал его. Он посмотрел на меня. Я вытащил из кошелька пятьсот рублей. Я знал, что расценки у расклейщиков не поменялись.

– На, держи, – я протянул ему деньги, – а эту **йню выкинь и иди домой, нечего мёрзнуть, – я кивнул в сторону фантиков, зажатых в его, побелевшей от мороза, руке.