Кольцо с сапфиром

Зеленое на просвет и очень мокрое, море пахло йодистой свежестью. Песчаные крабы с глазами на палочках боком бежали за пенистой волной, потом от волны, потом опять за волной, потом обратно. Так они и бегали туда-сюда, когда утомленный океанским сверканием Константин дремал на одном из двух когда-то крашеных белым, а теперь облупившихся деревянных шезлонгов, предусмотрительно поставленных в тени двух наклонно растущих пальм. Очнулся Константин от легкого поскрипывания песка.

-- Доброе утро, я вам не помешал? -- раздался рядом вежливый голос.

-- Здравствуйте, -- отозвался Константин, поворачивая голову. Высокий, очень смуглый мужчина в длинной мятой рубахе до щиколоток и легкой мусульманской шапочке на коротко стриженых седеющих волосах сидел на соседнем шезлонге.

-- Меня зовут Ахмет. У меня бизнес в этом отеле. Я содержу ювелирный магазин, -- продолжил мужчина. -- Я видел, вы с супругой заходили туда, но ничего не купили. Вам ничего не понравилось?

Константин помнил эту лавку: ветхий сарайчик, доверху забитый кольцами, серьгами, кулонами, браслетами и другими штучками -- скучными, без фантазии.

-- Нет.

-- Может быть, вы хотели бы что-то особенное? Если вы скажете, что вам хочется, я могу это изготовить. Я -- ювелир, и мой отец был ювелиром, и отец отца. И мой сын, я надеюсь, станет ювелиром. А младший сын, -- с гордостью добавил мужчина, -- изучает Книгу, собирается в паломничество и станет муфтием.

-- Не знаю, -- покачал головой Константин и добавил, в надежде прекратить разговор. -- Может быть, потом?

-- Не хотите посмотреть камни? -- спросил мужчина. -- Если вам понравится, я могу сделать для них оправу.

"Не отстанет", -- вздохнул про себя Константин, смиряясь и кивая.

Ювелир приподнял подол рубашки и вынул из карманов мягких брюк несколько свернутых из газеты пакетиков.

-- Вот, -- негромко говорил он, разворачивая пакетики, -- Вот. Это рубины, это сапфиры. Здесь -- аквамарины, аметисты, голубые опалы. Эти -- дешево.

Константин замер. Перед ним на нечистом песке между двумя потертыми шезлонгами на мятых газетных клочках горстями лежали сокровища Али-Бабы. Ювелир терпеливо ждал. "Этого не может быть, -- думал Константин. -- Не может такого быть."

-- У меня есть камни большего размера, но я их с собой не ношу. Боюсь потерять, они очень дорогие.

-- Такие красивые! -- Константин не верил глазам.

-- Да, это неплохие камни, -- отозвался ювелир. -- Некоторые я еще не нагревал. Они другого оттенка, чем нагретые. Встречаются любители сырых камней, знаете ли. Есть неограненые камни, если вы любите так.

-- А вот этот, это -- что? -- Константин ткнул пальцем в буро-розовый кабошон величиной с ноготь. По выпуклой спинке камня скользила восьмилучевая звездочка.

-- У вас хороший вкус, -- похвалил ювелир. -- Это розовый звездчатый сапфир. Довольно редкий камень. Если хотите, я могу вставить его в кольцо или в подвеску. Для вашей жены, например. Заходите сегодня с супругой после четырех часов, подберем вам что-нибудь интересное.

Константин осторожно прикоснулся к горке сапфиров, потом покатал пальцем рубины. Покачал головой. Поднял глаза на ювелира. Тот сидел немного сгорбившись, уйдя в себя. Дунул ветер. Ювелир очнулся, потянулся к камням и начал сворачивать свои газетные кулечки.

-- Вот здесь, на этом месте я однажды встретил его, -- сказал ювелир, ни к кому не обращаясь, а как бы просто рассказывая свою историю ветру и пальмам. -- Я думаю, это был он, но -- откуда мне знать?

-- Торговля не шла, туристов не было. Я вышел погулять по берегу. Здесь, на вашем месте, сидел незнакомый мне человек. Он не выглядел туристом, но и не местный. Странное лицо, и глаза... такие... -- Ювелир приподнял руку и пошевелил пальцаи. -- Он спросил меня, не хочу ли я купить камень. Я иногда покупаю камни у людей. Это не вполне законно, но здесь они везде под ногами. -- Ювелир развел руками и оглянулся по сторонам. -- Мы небогаты, но мы живем на драгоценных камнях.

-- Незнакомец спросил, покупаю ли я камни. Я не знал, кто он такой, может быть, он из налогового управления, и я ответил, что на все воля Всевышнего. Он засмеялся и спросил, что мне известно о Его воле? Я ответил, что я не богослов. Возможно, мой сын станет муфтием, будет знать и сможет говорить о Его воле. Тогда незнакомец спросил, хочу ли я послушать правдивую историю о воле Всевышнего. "Почему не послушать правдивую историю?" -- подумал я и согласился. Я подошел к нему и сел вот сюда. -- Ювелир несколько раз погладил ладонью шезлонг, на котором сидел. Замолчал.

Море размеренно шумело, накатывалось на песок. Крабики с выпученными глазами бегали за волной и обратно.

-- Незнакомец сказал: было время, когда он исполнял волю Всевышнего. Я сразу подумал, что это должно быть сумасшедший, или радикал, или то и другое вместе. Он увидел мое колебание и уверил меня, что он не имеет ничего общего с политикой. "Мне незачем, -- сказал он. -- Я избываю собственную вину и мне нет смысла связываться с чужой," -- сказал он. Я тогда не понял. Сейчас, чем больше я думаю об этом, тем больше нахожу смысла в его словах.

"Рай был сотворен для всех, и для людей тоже, -- сказал незнакомец. -- Войти в него легко, никто не закрывал его ворот, их невозможно закрыть. Входи, на здоровье. Люди просто забыли, как это сделать. Эта ненормальная свобода воли работает только тогда, когда скрыты последствия выбора. Свобода воли -- это не дар, это необходимость. Нельзя иметь ограниченное тело и неограниченное знание. Поэтому все, что имеет тело, не обладает знанием будущего и не видит последствий поступков. Понятно?" -- спросил он меня. Я осторожно кивнул. -- "А если неизвестно, -- продолжил он, -- что к чему ведет, ошибиться проще простого. Вот люди и ошибаются. Все мы ошибаемся," -- сказал он, секунду поразмыслив.

Я, немного оробев, спросил у него, что же он делал для Всевышнего? "Помогал, -- просто ответил незнакомец. -- Мы-то знали, где рай, мы знали дорогу туда. И мы сочувствовали людям. Поэтому, когда их дела стали плохи и они заблудились окончательно, я взялся показать им, как вернуться. Я рассказал им все: как себя вести, что делать, я все объяснил. Кто-то понял, как это всегда бывает, кто-то -- нет. Я попросил тех, кто понял, рассказать другим. Поскольку каждый из них говорил своими словами, они очень скоро разбились на группы и начали враждовать. Потом -- убивать друг-друга из-за разных версий одного и того же. Я пришел к ним еще раз, попросил понявших меня держаться вместе. Тогда другие взревновали и обратились против тех, кто понял. Их обвинили в попытке узурпировать общее благо. Я вмешался, чтобы их защитить. Меня обвинили в поддержке преступников и бросили на меня войска. Конечно, я был не один. Что мне было делать? Я хотел уйти, меня догоняли. Я защищался. Мне повредили ногу. Все было очень очень плохо. Когда они откатились, я плакал. Я же хотел им помочь найти дорогу в рай, а принес рознь и ненависть. Но и они мне отомстили. Про меня теперь рассказывают, что я пытался захватить небеса и восстал против Всевышнего. А как ты против него восстанешь? Это как восстать против ветра, или вот, -- незнакомец махнул рукой, -- против океана, против земли, законов природы. Как ты это сделаешь? Ничего я не восставал. Это все выдумки. Да и рай, зачем его захватывать? Он открыт для всех, всегда готов. Теперь я никому ничего не рассказываю. Меня у вас не любят и не верят мне. Я иногда прихожу и смотрю на вас. Несколько раз меня пытались убить. Тысячелетия проходят, а вы все там же."

-- Я не знал, что сказать, -- продолжал ювелир, -- и потому молчал. Я боялся встретиться с ним глазами. Он понял это и улыбнулся. Сказал, что, похоже, его рассказ лишен для меня смысла. Может быть и так, я же не богослов. Я простой человек. Потом незнакомец пошарил под шезлонгом и вытащил из песка огромный сапфир. С мою ладонь. -- Ювелир показал сухую ладонь. -- Он спросил, сколько я дам за такой камень и предложил посмотреть поближе. Сказал, этот сапфир когда-то был на его одежде. Я убрал руки за спину и сказал, что беден и не смогу купить это. Я просто испугался. Это было невозможно дорого и я не смог бы это сбыть. Я бы боялся за свою жизнь. Он понял это, я увидел это по его глазам. Тогда он поднялся с вашего места, сильный, высокого роста, и зашвырнул камень далеко в воду. Вон туда. Где-то там, на дне лежит огромный сапфир. И пусть лежит... А незнакомец ушел. Пошел вдоль берега к соседнему отелю, я скоро потерял его из виду за пальмами. Он прихрамывал на левую ногу. Когда он скрылся, я бросился на песок и перерыл все под шезлонгами. Конечно, я ничего не нашел. -- Ювелир часто закивал. -- Камень с его одежды! Хотел бы я поглядеть на его одежду!

-- Когда я издалека увидел вас, -- ювелир печально поглядел вдоль пляжа, -- я подумал, что это он вернулся. Я хотел подойти, спросить о чем-нибудь. Знаете, он не показался мне лжецом. А потом я увидел, что это вы сидите на его месте. Мне стало грустно. Вот почему я вам рассказываю эту историю. Я подумал: вы все-равно не поверите. А потом, вы -- турист, скоро уедете. Здесь я это рассказать никому не могу: у меня хорошая репутация, а такой рассказ привлечет ненужный интерес. Вы придете после четырех сегодня? Я для вас все приготовлю. Дешевле, чем в магазине.

В обед Константин, удивляясь собственым словам, пересказал историю жене. Недоверчивые, они пришли в ювелирную лавку к четырем часам. Ювелир угостил их кофе и показал им драгоценные камни. Как и утром, он раскрыл несколько помятых газетных пакетиков, но на этот раз извлек их из ящика стола. Потом они долго обсуждали оттенки цвета. В тени было прохладно, в щелястых стенах сарайчика посвистывал океанский бриз. Константин с женой выбрали густого цвета сапфир и заказали кольцо с ним. Звездчатый розовый сапфир, тоже в кольце, наметили в подарок сыну на день рождения. Обрадованный ювелир подарил им большой аметист и предложил сделать под него еще одно кольцо. Про историю на пляже он больше не упоминал.

Через четыре дня Ахмет-ювелир отдал изготовленные кольца. Одно из них, -- простое кольцо из серебра с большим сапфиром, -- привлекало внимание своей нездешностью, при том, что не несло на себе никаких украшений, -- только гладкий толстый металл самого кольца и ободковое крепление для камня, обработанные до легкой матовости. Без опознавательных знаков. Никаких указаний на время изготовления. Ни запад, ни восток, ни мужское, ни женское, нигде, никак. И сам камень, конечно. Густо-синий, непрогретый, потому неровного цвета, со слабыми всплесками фиолетового в теле. Вкрапления других металлов в корунд создали почти неразличимую трехмерную структуру, видимую под определенным углом и похожую на фрагмент песчаного берега с островками склоненных пальм. На верхней грани камня заметны царапины от шлифовки. Заметив, что Константин обратил на них внимание, ювелир сказал, что оборудование досталось ему от отца, а тому -- от его отца, и что раньше шлифовальные машины работали грубее современных.

Рассказывая мне об этом, Константин показывал, как бегали по песку пучеглазые крабики, где сидел ювелир, как лежали газетные кулечки с камнями. На пальце его жены сидело простое кольцо с сапфиром такой глубокой синевы и такого размера, что все принимали его за пластмассу. Женщина иногда поворачивала кольцо под солнцем и вглядывалась в клубь камня, где показывались берег и пальмы. Там, на границе песка с океаном, прихрамывающий бродяга размышляет о пределах свободы и ждет времени.