НА ПРИВАЛЕ.

                                      НА ПРИВАЛЕ.

Был чудный зимний вечер, Нашу часть отвели в тыл на отдых и доукомплектование. После сытного ужина солдаты собрались у костерка… и понеслись байки за жизнь. А сидел у самого костерка незаметный мужичок. Скрутив самокрутку, он с удовольствием слушал остальных и время от времени похохатывал, мотая головой: «Ну, вы даете!».

Вот уже и солнце село, рассказчики устали и солдаты, было, собрались на покой. И в это время этот незаметный мужичок, а все звали его Матвеич, поднял голову, пыхнул очередной самокруткой и произнес:

- Вот вы тут всякие небылицы рассказываете, а теперь послушайте быль, в которой мне лично пришлось участвовать.

Матвеич замолчал, вспоминая:

- Было это в лесах Белоруссии. Нарвались мы тогда на укрепленный немецкий пункт. Как положено, с пулеметами, гранатами и всеми остальными причиндалами. Бой был жестокий, но одолели-таки мы вражью силу. Но и у нас были потери, особенно раненых было много. Вот и меня тогда зацепило в левую руку. Но своих не бросили, а все ходячие тащили кто на чем лежачих на ротный медпункт. Доползли еле-еле, спустили их в траншею, ждем, пока санитары да медсестры окажут первую помощь. Помню, с нами был ротный, очень тяжелый, все время бредил. Так его наша санитарка уж как могла, обихаживала. Ну, а нам досталось ждать местных эскулапов.

Матвеич вновь замолк, оглядел притихших у костра солдат, и продолжил:

- И вдруг из соседнего лесочка появилась группа немцев, человек пятьдесят. Как потом выяснилось, из окружения пробивались. И у них тоже были раненые. Так что, когда они увидели наш медпункт, обрадовались и, видать, решили задарма разжиться медикаментами. А заодно и с «русскими иванами» маленько рассчитаться за свои невзгоды.

В общем, чуть ли не гиканьем помчались они к нам. Кто из наших был при оружии, пытался оказать сопротивление, да куда там. Сшибли немцы нашу оборону, и стали спрыгивать в траншею.

Не скрою, в это время в голове бегала бешеная белка и кричала: Всё пропало! Вот она смертушка!

В это время из землянки, где, собственно, и находился медпункт, появилась медсестра Клава.

Тут Матвеич замолчал, и как-то мечтательно возвел очи горе.

-Во-о-от… увидев это безобразие, Клава схватила первое, что под руку попалось. А попалась ей малая саперная лопатка. Здесь нужно сказать, что Клава была женщина в теле, ее корме мог позавидовать линейный корабль. Так что когда Клава ринулась на немцев, размахивая шанцевым инструментом, честно скажу, как-то сразу полегчало.

И ведь не зря. Ловко орудуя лопаткой, Клава ловко порубала немцев, что были в траншее. А и было их не менее семи человек. После этого с завидной легкостью, вскинула свое тело, в котором было не меньше центнера с гаком, из траншеи и пошла крушить немцев, стоявших возле нее.

Увидев эту разъяренную фурию с лопаткой в руке, немцы прифигели, хотя все были с автоматами. Но ни один не стал стрелять.

В это время из землянки выскочили еще санитары, быстро оценили ситуацию, выскочили из траншеи и, чтобы вы думали? Они стали останавливать и успокаивать Клаву, которая разошлась так, будто собиралась с одной лопаткой идти до самого Берлина. Один из санитаров, крупный мужик, ласково, но нежно, обхватил Клаву за талию, прижал ее руку с лопаткой к бедру, и стал что-то ласковое на ушко шептать, поглаживая по голове. Остальные же, пока немцы были в шоке, взяли их на мушку, в смысле, захватили в плен, А немцы и не сопротивлялись особо, тут же побросали оружие и сдались в плен. Вот такая, братцы история приключилась в моей жизни.

И Матвеич окончательно замолчал.

- А дальше-то, что было?- спросил кто-то из сидящих.

- А ничего не было. Нас перевязали, на телеги уложили и усадили, да и отправили в тыл, в госпиталь. Клава тоже перевязывала и показала себя весьма квалифицированным специалистом.

- И все?- разочаровано произнес все тот же солдат.

- Всё. Правда, слышал, что Клаву наградили медалью «За отвагу» за этот бой. Но тут, за что купил, за то и продаю, ибо сам не видел этого момента.

Какое-то время на привале звенела тишина. Потом кто-то растянуто произнес:

- Есть женщины в русских селеньях.

И все как-то мечтательно вздохнули.