Спираль

Дверь оказалась незапертой. Я чуть приоткрыл её и на секунду замер, пытаясь предугадать, заскрипят ли ржавые петли. Но, похоже, их всё-таки иногда смазывали, и я бесшумно проскользнул внутрь скромного жилища.

Через ничем не занавешенные окна в небольшую комнату лился холодный лунный свет. Стоявшая на столе кружка отбрасывала вытянутую тень. Казалось, из-под неё растекалась лужа густого тёмного напитка и, просочившись сквозь доски, из которых был сколочен стол, лилась на пол.

Я шагнул вглубь комнаты и остановился у неширокой кровати. На ней, раскинув руки, безмятежно спал юноша, почти мальчик. Похоже, сон просто свалил его, сбил с ног, и он упал прямо поверх одеяла, не снимая одежды, в рубахе и штанах. Давно нестриженые волосы разметались по подушке. Я не знал, какого цвета его глаза, но мне почему-то казалось, что они должны быть светлыми.

Помедлив ещё минуту, я запустил руку в складки плаща и достал нож. Аккуратным коротким ударом вонзил его в грудь юноши. Ровное дыхание сменилось судорожным хрипом, его глаза распахнулись, но было ясно, что умер он мгновенно. Я не стал вынимать нож из раны. Ещё секунду постояв у неподвижного тела, я развернулся и шагнул в сторону окна. Там, на деревянном мольберте, стояла картина, укрытая сверху куском светлой ткани. Не снимая ткань, я забрал картину с мольберта и, не оглядываясь, вышел в холод ночи.

Первые заморозки прихватили по-летнему зелёную траву, и она слегка похрустывала под ногами, когда я, стараясь ни о чём не думать, шёл в сторону рощи, где привязал своего коня.

Два дня пути по размытым дождями дорогам под низким осенним небом. Два мрачных и тяжёлых дня до встречи с Магом. Я застал его сидящим у стола, заваленного книгами и картами. Картина тяжело упала на стол перед ним. Я опустился в кресло рядом и устало вытянул ноги. Только теперь Маг поднял взгляд от книги, лежащей перед ним, взглянул на меня, поднялся, налил вина в высокий бокал и молча протянул мне.

Я проглотил вино залпом и сам наполнил бокал до краёв заново. Маг опустился в кресло напротив.

- Ему было не больше 17! – наконец глухо сказал я.

Маг хранил молчание.

- Ты послал меня убить спящего мальчишку! Ты не мог эту картину просто купить у него? Он был беден!

Маг откинулся на спинку кресла и наконец произнёс:

- Он написал бы другую.

- Тебе так важно, чтобы картина у тебя на стене существовала в единственном экземпляре? Давно ли ты начал коллекционировать предметы искусства? – я чувствовал, что холодная злость на моего старого друга вот-вот вырвется и обрушится на него, но Маг смотрел мне в лицо, не отводя глаз.

- Я не коллекционирую картины. И тебе это прекрасно известно.

- Я никогда не задавал тебе лишних вопросов. Ты просил помочь – я помогал. Не задумываясь, зачем тебе это нужно. И мне не раз приходилось убивать. Но не беззащитных!

Маг поднялся и шагнул к столу, где так и лежала картина, завёрнутая в ткань, изрядно испачкавшуюся за время пути. Он, едва касаясь, провёл пальцами по ткани и обернулся ко мне:

- Я ведь когда-то рассказывал тебе, что мир людской похож на раковину? Распили её пополам – и ты увидишь спираль, витки которой становятся всё крупнее и крупнее, но спираль по-прежнему остаётся раковиной. Это значит, что всё повторяется. Не полностью, не дословно, конечно. Но то, что происходит в мире сейчас, когда-то уже было…

Маг снова замолчал. Я не понимал, почему именно сейчас он заговорил об устройстве мира, но, хорошо зная своего друга, всё же слушал, чувствуя, как волна вины и злости оседает внутри меня.

- Мы думаем, что это эпоха рождает художников, поэтов, музыкантов, - продолжил он негромко, - но на самом деле люди, наделённые даром творить, влияют на мир не меньше. Сегодня скульптор создал статую, повторяя что-то, подсмотренное в прошлых эпохах, но добавил в неё что-то своё, что-то новое. И его творение восхитило современников, её установили во дворце или даже на главной городской площади. Вокруг статуи появились цветы или фонтан, люди стали задерживаться на площади, торговцы открыли новые лавки, город вырос… Что произойдёт дальше? Город будет процветать, и в нём родится следующий творец, который вознесёт искусство скульптуры на недосягаемые высоты? Или, возможно, на город, завидуя его богатствам, нападут и разграбят? По-разному может сложиться, но всё началось с того, что гениальный мастер создал своё творение. Бывает и наоборот: уродливая статуя, кому-то показавшаяся красивой, может изменить наше будущее, породив целое направление в искусстве. И это направление повлияет на наше отношение к миру. Мастера создают эпоху за эпохой. Спираль закручивается, новые витки вырастают из старых…

Маг взял со стола тёмную чашу, всегда стоявшую перед ним, и протянул её мне:

- Смотри.

Я посмотрел в чашу, в которой, казалось, была налита простая вода. Вдруг по поверхности воды пробежала лёгкая рябь, и, словно поднимаясь со дна чаши, передо мной открылась картина мира, такого знакомого мне, но всё же такого пугающе чужого, что я с трудом узнавал его: одиноко торчащие обгоревшие стволы деревьев, разрушенные до основания дома, серое от кружащегося в воздухе пепла небо.

Маг решительно взял картину и швырнул её в огонь камина. Как только огонь лизнул и проглотил остатки холста, вода в чаше вздрогнула. Чёрную гарь сменили яркие краски осени, низкое небо было серым не от пепла, а от облаков, наполненных осенними дождями.

Я взглянул на Мага. Меня осенила догадка.

- Картина была так ужасна?

- Я не видел ничего прекраснее, - ответил мне мой друг и разбросал кочергой по камину остатки пепла.