Ночной таксист

отправляюсь на дачу, в Тверские леса.

Там, в деревне, в глуши, в тишине гробовой
я лечу то, что сломано шумной Москвой.

Вот и нынче, почувствовав некий предел,
я в порядок себя привести захотел.

Из ночной электрички под крики совы
выхожу на перрон за сто верст от Москвы.

Но пока до стоянки я скромно трусил,
ушлый местный народ расхватал все такси.

Что ж так в жизни не прёт! И ведь именно мне!
Мне ж до дачи ещё восемнадцать кэмэ!

Никого. Лишь совенок в ночи голосит.
Вдруг огни. Неужели! Да, это ж такси!

- В Дальний угол возьмёшь?
- Может быть, и возьму.
- За пятьсот повезешь?
- Может, и повезу…

Тихо ноет шансон и иконки висят.
Лес вокруг, темнота, а мы - сто пятьдесят.

- Не боишься лося в лобовое поймать?
- Ну, так что ж, ничего…. Будет хоть, что пожрать.

Я смотрю на него: вроде бы не урод.
Только будто в земле пролежал целый год.

Будто, ожил покойник и пялит глаза...
Интересно, он в курсе, что есть тормоза?

Усмехнулся он, чувствуя мой интерес.
Промелькнул острый клык и мгновенно исчез!

Может это иллюзия, или обман?
Тут на всех скоростях мы влетаем в туман.

Не туман - молоко. Только космы висят.
А ему хоть бы что. Скорость - сто пятьдесят.

А ещё, что за морок! Ну, ты посмотри!
И снаружи туман и, как будто, внутри.

Ангел святый, спаси! Я ищу образа.
А водила хохочет, тараща глаза.

А в глазах тех лиловые тлеют огни.
И меня, словно цепью, сковали они.

Туго что-то сдавило мне шею и грудь.
Ни с того ни с сего захотелось уснуть.

Помню лишь: перед тем, как забыться во сне,
два лиловых зрачка приближались ко мне…

Сколько времени спал я, не знает никто.
Просыпаюсь - всё тот же таксист и авто.

Впереди деревенька родная и лес.
Я водиле пятьсот отдаю за проезд.

Деньги взял он как будто сухую листву.
Повертел их в руках и швырнул в темноту.

- А ты смелый пацан,- ухмыльнувшись, сказал.
И опять огоньки в отведенных глазах.

Я - «пока» и бежать. Мысли темя сверлят:
«Да, какой я пацан? Мне почти пятьдесят!»

Только что- то сейчас я не чувствую лет.
Новый мир мне открыл полнолуния свет.

Я - листва и трава! Гравитация прочь!
Ах, как хочется жить! Я люблю эту ночь!

Вот и дача. Дверь настежь. Чернеет проем.
Чей-то наглый фонарь шарит в доме моём.

Видно, снова в жилище орудует тать...
«Ну, так что ж, ничего… Будет хоть что пожрать!»