Радрадрабен

Лаборатория суперчистой любви и лаборатория гиперчистой любви являлись соперничающими структурами. Можно даже сказать – конкурентами. Так сложилось исторически. В обеих лабораториях параллельно трудились над вычленением всеобщей сущности этого необъяснимого чувства. Трудились с тем, чтобы в один прекрасный день осчастливить ничего не подозревающее человечество результатом своих титанических усилий. Периодически то один, то другой коллектив вырывался вперёд, но до окончательного решения глобальной задачи было ещё достаточно далеко. Собственно, невозможно было даже предварительно наметить сроки окончания исследований!

Любовь, к сожалению, оказалась предметом, совершенно не поддающимся планомерному изучению и хоть какой-нибудь систематизации. Тем более любовь суперчистая или гиперчистая.

Не давали результата многочисленные опыты с различными приворотными зельями – результатом возгонки обычно оказывался тривиальный винный спирт. Не приносили удачи сложные математические методы экстраполяционной обработки текстов заклинаний – полученную абракадабру отказывался воспроизводить самый изощрённый язык. Даже самые отчаянные опыты (на себе, разумеется) оказывались смехотворно бесплодными!

Заведующий лабораторией суперчистой любви магистр Яйкояр Заядлый уныло рассматривал содержимое огромной реторты, где в результате эксперимента на основе новейших технологий должен был зародиться некий вселенский разум, обладающий перманентно присущим этому разуму атрибутом – способностью к безграничной любви ко всему сущему. Однако что-то этакое новыми технологиями не было учтено (очевидно, какая-то ну уж совершенная нанопустяковина) – ибо прецизионный любограф, от датчиков которого на стекле сосуда не было живого места, рисовал безнадёжно унылую прямую безо всяких намёков на экстремум. Яйкояр представил себе, как придётся выкручиваться и какими аргументами оправдывать финансирование очередного неудачного опыта, и болезненно скривился. То-то уж будут торжествовать соперники-гиперлюбы! Нет, до пошлых обвинений в некомпетентности, конечно, не дойдёт – у самих результатов кот наплакал! – но как насмешливо будут смотреть! Как поджимать губы! Как многозначительно переглядываться!

Яйкояр до боли в глазах вглядывался в содержимое реторты, но там всё было мертво, никаких шевелений, тем более – проблесков разума, не говоря уж о любви.

– Глупостями занимаешься! – вдруг услышал он голос сзади и даже подпрыгнул от неожиданности. Как ужаленный, обернулся – и оторопел: на пресловутом любографе, гордости лаборатории, с которого Яйкояр собственноручно пылинки сдувал, не доверяя это ответственное дело никому, сидел, болтая ногами, неизвестный субъект размером с лабораторную мышь, взирая на магистра остро и насмешливо.

Если бы магистр был знаком с Бекой Арафейским, он бы поразился сходству с ним данного субъекта – сходству полнейшему, если не считать крохотных размеров и выражения лица. У прохвоста Беки лицо было обычно хитро-настороженное, как бы ожидающее от судьбы очередной каверзы, а здесь это же лицо выражало едкую иронию пополам с ленивой властностью. Но магистр не был знаком с Бекой, поэтому мысли его потекли в совершенно другом направлении.

Подумалось сразу же – а ведь не должно быть в лаборатории в это время никого постороннего! Яйкояр сам накладывал охранные чары, и добротно накладывал – вряд ли кто сумел бы обойти запрет, разве только сами главы гильдий, но уж никак не этот подозрительный тип, в котором и росту-то никакого, не говоря о магических способностях! Однако субъект реально существовал, взирая на начальника лаборатории нагло и бесцеремонно. И тут Яйкояра осенило, словно дубиной ударило: да это же эксперимент удался! Вот она, долгожданная слава, плюс постыдное посрамление конкурентов! Вот же он, результат бессонных ночей и бесконечных трудов!

– Полная чушь, – отрицательно покачал головой результат бессонных ночей, проницательно глядя на магистра. – Лабораторию советую закрыть, штат распустить и заняться чем-нибудь действительно полезным. Изучать любовь – гиблое дело, ибо невозможно найти рациональную основу в иррациональном.

Яйкояр скосил глаз на любограф: почему-то не фиксировалось никаких следов любви, ну вот ни малейшего проявления! Странно.

– Так что ты мне можешь сказать о суперчистой любви? – задал он провокационный вопрос.

– Ничего!

– Совсем ничего?! Может, попробуешь дать всеобъемлющее научное определение?

– Ну, это пожалуйста! Любовь есть самое обычное психическое заболевание. Доволен?

Гм… Как, однако, необычно! Весьма своеобразный взгляд, и с парадоксальной точки зрения! Яйкояр хотел было записать это для памяти, но тут собеседник перебил течение его мыслей:

– Всё это хорошо, но говорить мы с тобой будем совсем о другом.

– О чём же?

– Не перебивай!

– Хорошо-хорошо! Я внимательно слушаю!

– Во-первых, как я уже говорил, выброси из головы все мысли о любви. Сейчас важно другое. Во-вторых, запомни – я вовсе не результат твоего ничтожного эксперимента, как ты наивно полагаешь. Просто твой опыт создал для моего появления подходящие условия.

– И кто же ты в таком случае?

– Бог, Которого Нет. И чтобы ты в это поверил и больше не задавал глупых вопросов, мы сейчас сделаем вот что…

Крохотный бог щёлкнул пальцами, и тут же Яйкояр почувствовал, что превращается в жабу. Обыкновенную бородавчатую жабу Дах-Дах, самое низменное и презренное существо на всей земле. Все его бессознательно предпринимаемые попытки как-то помешать трансформации не оказали никакого эффекта, словно был он не грозным магистром, слову которого с почтением внимали далеко не самые слабые маги, а самым последним стажёром-недоучкой. И это при том, что именно в защитной магии Яйкояр был, пожалуй, наиболее поднаторевшим специалистом Горы.

– Теперь вот что… – не останавливался бог. – Мне нужно поговорить с вашим начальством. Со всеми разом. Притом как можно быстрее. Поэтому ты должен созвать внеочередной Верховный Совет.

Яйкояр попытался ответить и громко квакнул.

– Ладно, я думаю, с тебя достаточно, – смилостивился бог и вновь щёлкнул пальцами, теперь уже другой руки. – Ты всё понял?

– Я всё понял, – подтвердил магистр, брезгливо счищая с себя остатки слизи. – Срок на следующей неделе подойдёт?

Бог, Которого Нет, укоризненно усмехнулся.

– Я вижу, ты всё же не понял, – протянул он, тяжело глядя на него. – Заседание состоится сегодня. Сейчас. Или мне ещё раз щёлкнуть?

…Зал заседаний Верховного Совета Горы представлял собой светлый и просторный барак, оформленный в современном минималистском стиле. Интерьер отличался той изысканной простотой, которая даётся в результате упорных дизайнерских усилий. На простых дубовых табуретах расселся цвет Горы: двенадцать магов-патриархов, по одному от каждой гильдии. Гильдии заметно различались по важности – скажем, Теоретики, занимавшиеся поиском смысла жизни и достижением всеобщего счастья, были группой уважаемой и многочисленной, а Лекари, наоборот, не имели в своих рядах большого числа адептов. Действительно, ну кто будет серьёзно заниматься здоровьем там, где практически отсутствуют болезни?

Злые языки поговаривали, что гильдии по сути давно превратились в тёплые местечки, этакие синекуры, к настоящей магии отношение имевшие косвенное. Но такое мнение, конечно же, было глубоко ошибочным: имелась, имелась у каждой гильдии весьма солидная магическая мощь, что бы ни говорили идеологические противники. Бесспорно, находились и радикально настроенные маги, которые порывали со своей гильдией и уходили, так сказать, на вольные хлеба – но таких было мало. Место в гильдии гарантировало обладателю определённый статус и весьма приличное общественное положение.

Во главе стола табуретка была повыше – это было место председателя. Тут же стояла простая медная чернильница и лежала стопка писчей бумаги.

Четыре ошкуренных столба поддерживали двускатную гонтовую крышу, поперечные балки между столбами были обшиты сосновым горбылём, образуя немудрящие дощатые стены. Каждая щель в этих стенах была на месте, создавая, совокупно с остальными, тщательно продуманную систему вентиляции, а вечное лето позволяло обходиться без излишних систем обогрева.

Какой-нибудь неискушённый чародей мог бы заподозрить, что обилие дыр и отверстий весьма способствует бесконтрольному распространению обсуждаемой информации, однако это было далеко не так. Любой, допускаемый на заседание, мог собственноушно убедиться, что звуки, слышимые снаружи, ничего общего не имели с действительно обсуждаемой тематикой; различимые же через окна фигуры на самом деле находились в совершенно других местах.

Заседания Верховного Совета происходили крайне редко – не было никакой надобности созывать уважаемых и занятых магов по пустякам. Последний раз такое заседание состоялось по случаю разделения колдовского сообщества на доброе и злое направления, и помнила это событие едва ли половина от ныне живущих – как на Горе, так и в Долине Ужаса.

Председательствовал сам Херарий – верховный маг Горы. Был он сед, благообразен и упитан, бороду имел роскошную, ухоженную, спускавшуюся до пояса. В силу должности верховный маг был избавлен от уточняющего прилагательного – его называли просто Херарий, без эпитета, а в силу преклонного возраста (даже по меркам волшебников Херарий считался весьма пожилым) ему помогал секретарь – магистр Яйкояр Заядлый, самый, кстати, молодой из присутствующих. В обязанности последнего входило оперативное руководство собранием, соблюдение процедурных вопросов и ведение протокола – для истории.

Херарий медленно обвёл собравшихся усталым взглядом и сделал знак Яйкояру начинать, после чего склонил голову на грудь, прикрыл глаза и стал клевать носом.

– Глубокоуважаемые коллеги! – проникновенно начал тот. – Мы были вынуждены собрать вас сегодня в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Впервые со дня Разделения возникла возможность решающего изменения соотношения сил между добрыми и злыми магическими школами. Всю дальнейшую и полностью исчерпывающую информацию вам предоставит наш почётный гость – бог, Которого Нет.

Недоумённое шевеление и переглядывание прокатилось по рядам. Чародеи были несколько удивлены, если не сказать ошеломлены: никогда ещё в совете не принимали участия боги, а тут – сам Которого Нет! Один из Древнейших!!!

Яйкояр тем временем осторожно поставил на стол крохотное креслице, на котором, словно по мановению волшебной палочки, возник маленький, щуплый человечек – ростом чуть больше его указательного пальца. Чтобы всем было его хорошо видно, перед почётным гостем с его позволения магистр установил большую стеклянную линзу.

– Господа маги! – пискнул было тот, но тут же досадливо щёлкнул пальцами, и сразу же тембр его голоса изменился, заполнив звучным рокотом весь зал. – Господа маги! Прошу выслушать меня внимательно, не перебивать, принять нужное решение и тут же забыть о нашей встрече. Поясняю ситуацию.

Как вы, конечно, знаете, в любом мире должны существовать три основных, равных по силе артефакта, на устойчивом взаимодействии которых основан весь фундамент его бытия. Это классическая триада. Не является исключением и наш мир. Первый из артефактов – это так называемые Весы, на которых покоятся судьбы всех ныне живущих – как ваши, в мире, так и наши, богов. Второй – это долженствующий быть вам известным Радрадрабен. О третьем артефакте упоминать не будем, ибо речь пойдёт не о нём.

Каждый артефакт должен иметь своего бога-хранителя, получающего по статусу как небывалые возможности, так и значительные ущемления. Хранитель Весов, например, лишён возможности передвижения. Хранитель Радрадрабена – коим имею честь быть я – возможности действия, именно поэтому меня как бы и нет… Впрочем, время от времени находится способ обойти наложенные ограничения.

Артефакты устроены таким образом, что могут воздействовать друг на друга по системе кольца: Весы на Радрадрабен, тот в свою очередь – на третий артефакт, а третий – на Весы.

– А наоборот? – спросил один из патриархов. – Возможно ли воздействие в обратном порядке?

– В принципе возможно, но крайне нежелательно, – нехотя ответил бог. Сквозь линзу было заметно, как на его скулах ходят желваки. – Поскольку последствия могут быть непредсказуемы, вплоть до безвозвратной порчи артефактов и гибели Хранителей… Но я продолжу.

В данный момент сложилась чрезвычайно опасная ситуация, когда один из Хранителей, а именно – Хранитель Весов, пытается сосредоточить в своих руках власть сразу над всеми артефактами. Поверьте мне, сейчас он как никогда близок к обладанию Радрадрабеном. Если это ему удастся, то получение им третьего артефакта становится лишь вопросом времени. Результат для всего мира может быть катастрофическим!

Голос говорившего, приобретя металлические нотки, зазвучал так напряжённо, что заснувший было Херарий встрепенулся и недоумённо захлопал глазами, затем, очевидно, вспомнив, где он находится, важно кивнул и вновь погрузился в дремоту.

– Хранитель Весов, – продолжал тем временем бог, – нашёл способ влиять на судьбы мира определённым образом, а именно таким, чтобы отстранить меня от опеки над вверенным артефактом. И должен признать, в некоторой степени – лишь в некоторой, подчёркиваю! – это ему удалось. Какое-то время мне приходилось осуществлять присмотр под видом обычного человека, но в последнее время даже это перестаёт быть возможным. Мне становится всё труднее обретать материальную форму, даже, скажем, на какой-то жалкий век...

Буду краток. Сейчас положение таково, что Радрадрабен находится в руках у достаточно известного в определённых кругах Цудуляра – не буду скрывать, моего ставленника. Некогда я даже вложил в него часть своей сущности. В настоящее время некоторая группа адептов отрицательной направленности весьма близка к захвату артефакта. Нужно ли мне доказывать, что в случае, если их попытка увенчается успехом, баланс сил радикально изменится не в вашу пользу?

– Ты хочешь сказать, что предпочёл бы видеть Радрадрабен в наших руках? – величественно сложив губы куриной гузкой, задал вопрос один из старейшин, сидевший в дальнем конце стола – он возглавлял гильдию лекарей.

– Нет, – отрубил бог. – Артефакт должен вернуться ко мне. Это в интересах всех. В данном случае нельзя мыслить корпоративными категориями.

– А если мы не согласимся?

– В таком случае мне жаль вас. Так или иначе, вы погибнете.

– Ты нам угрожаешь?

– Уважаемые! – встрял Яйкояр, стараясь разрядить атмосферу, грозящую стать неприязненной. – Не следует забывать, что тот, Которого Нет – один из Хранителей. Прошу относиться к его статусу с соответствующим пиететом!

– Хорошо, хорошо! – согласился глава дипломатической гильдии с другого конца стола. – Только один вопрос: почему наш столь могучий гость не заключил договор с теми, из Долины? Почему он пришёл к нам? Это, простите, профессиональное отношение к делу, и такой поворот событий кажется мне подозрительным!

– Слыша такие слова, я и в самом деле начинаю сомневаться, что поступил правильно, – бог натянутно улыбнулся. – По крайней мере, там за мою поддержку ухватились бы двумя руками. И не стали бы высказывать столь откровенно глупых суждений.

Ответом на эту эскападу стало новое шевеление и переглядывание маститых. Брови хмурились, взгляды стали вызывать ассоциации с наэлектризованным грозовым небом.

– Я ещё не кончил, – холодно продолжал бог, не обращая внимание на ропот. – Могу конкретизировать ситуацию для тех, кто ничего не желает понимать.

Он поднялся с кресла.

– Прежде всего – вам Радрадрабен как таковой не нужен. Вам должно быть вполне достаточно того, что он не попадёт в руки злых – а я как бог это гарантирую. У вас прямой резон помочь мне.

– На конфликт с Долиной мы не пойдём! – тут уж встревожились все, кроме спящего Херария.

– Кто говорит о конфликте? – повысил голос бог. – Всего лишь принять меры для собственной безопасности – что может быть естественнее? И я не сомневаюсь, что вы поддержите моё предложение.

– Предложение? В чём оно заключается?

– Воспрепятствовать конкурентам получить Радрадрабен. А я выступлю на вашей стороне.

– И какова должна быть наша роль?

– Радрадрабен даётся в руки не всякому – таково его свойство. Наибольшие шансы имеет некий Робин Айтер, граф с Побережья. Я знаю, что в конце концов Радрадрабен окажется в его руках.

– И что?

– А то, что я давным-давно предвидел эту ситуацию и сформировал его мировоззрение в нужном направлении. Пришлось немало потрудиться. Работа кропотливая, неблагодарная и почти безнадёжная – однако она была проделана. Да, иногда даже богам приходится довольно долго играть роли неприятные и в чём-то унизительные… Зато теперь он влюблён в дочь Гофлареха Ужасного, Глендавейн. Единственный человек – к тому же маг, я подчёркиваю! – которому граф добровольно согласится передать артефакт – это она. Более того, я устроил так, что сейчас эта девица находится здесь. Осталось только подтолкнуть её выступить на нашей стороне. Это несложно. Она достаточно умна и сообразительна.

В отличие от туго соображавших – из-за хронического отягощения избыточным интеллектом – голов глав гильдий, Яйкояр Заядлый давно сообразил, откуда (и, главное, куда) дует ветер. Перед самым молодым членом Совета открывались радужные перспективы. Он уже видел себя спасителем человечества – да что там человечества, всего мира! И объединителем обеих школ магии – а что, ведь и такое вполне возможно, если принять во внимание теоретически вполне допустимый брачный союз магистра Горы с дочерью самого уважаемого колдуна Долины Ужасов… И, главное ведь, такой нужный для дела союз… Надо, надо бы эту возможность хорошенько обмозговать! Яйкояр как-то имел возможность мельком видеть Глендавейн. Тогда, правда, не обратил особого внимания, а теперь, как припоминается, девушка вполне ничего, симпатичная…

Мысли Яйкояра заскакали в черепе, как возбуждённые жеребцы по прерии. Так, теперь главное – возглавить движение, которое может вознести его на гребне популярности в самые верха... Вот, например, Херарий – а не пора ли старику на заслуженный отдых?!

Спохватившись, магистр поспешно поставил блок от чтения мыслей: рано, ох, рано ещё обсуждать эту тему, даже с самим собой! – и украдкой огляделся. Нет, никто из Совета ничего не заметил, только вот почему же этот странный бог так пристально и насмешливо на него смотрит?

– От имени Верховного мага Горы выражаю мнение, что Верховному Совету необходимо заняться этой проблемой, естественно, с привлечением необходимых сил, средств и ресурсов Горы, – поспешно проговорил он, искоса глядя на безмятежное лицо председательствующего. Херарий причмокнул и улыбнулся во сне. Из уголка его рта тоненькой струйкой потекла слюна: старому волшебнику снилось что-то очень приятное.

– И для рассмотрения данного вопроса, – торопился магистр, – будет создана комиссия во главе… во главе…

Яйкояр орлиным взором окинул присутствующих. Сразу поскучневшие патриархи непроизвольно задвигались, старательно отводя глаза. Немедленно возникли обмены репликами, появились не терпящие отлагательства темы для обсуждения. Явно никто не хотел брать на себя лишнюю обузу – чего это ради, если Радрадрабен достанется кому-то другому?

– Во главе с Яйкояром Заядлым! – выпалил магистр.

И тут же закончились все разговоры. Главы гильдий, степенно кивая, благосклонно обозревали ретивого молодца: ну что же, пусть, пусть его займётся на досуге, молодость на то и молодость, а у нас и без того хлопот полон рот…

– Предложение ставится на голосование! – провозгласил магистр, втайне молясь всем богам, чтобы никто из патриархов не выказал заинтересованности и не захотел вмешаться в комбинацию, которую он с таким блеском измыслил.

– Кто за?

Словно за ниточки дёрнули сидящих за столом. Даже Херарий, не просыпаясь, поднял пухлую ладонь.

– Кто против? Кто воздержался? Единогласно! Вопрос исчерпан, собрание объявляется закрытым. Уважаемые коллеги, все свободны, а мы с богом, Которого Нет, немедленно начинаем обсуждение деталей…

Сидящих как ветром сдуло, в зале стало пусто, словно и не решались только что за этим столом судьбы мира. Только Херарий, тяжело навалившись на край стола, пристроился поудобнее и явственно всхрапнул.

­– Думаю, продолжить нам будет гораздо удобнее в моей лаборатории, – подобострастно улыбаясь, предложил Яйкояр.

Бог, Которого Нет, снова сел, откинулся в своём кукольном кресле и криво усмехнулся. В линзе усмешка его напоминала волчий оскал.

-- продолжение следует --