ТУ

Серафима, по прозвищу «фрау», отличалась от среднестатистических барышень пузырящимся темпераментом и укоренившейся привычкой «семафорить». «Семафорила» Серафима, как проявленными наружными органами, так и скрытыми органами чувств, желая привлечь внимание тех эротических сил, что способны раздвоить личность любого миллионщика и бросить в её объятия нужную из двух половин. Другой же, оставшейся половине, позволялось заколачивать деньгу, хиреть в финансовых джунглях и возвращаться к домашнему очагу под речитатив, - Как же я устал, мать твою… Как же я устал…

Однако, то ли от того, что внимающие ей силы были силами среднего ранга, то ли от козней каких недружественных сущностей, а только прорывалась к ней, по прошествии времени, пренебрегаемая ею половина раздвоенного буржуина. После чего Серафима приобретала переливчатый бланш под глазом и выслушивала пылкий напутствующий монолог. А получив выходное пособие и, кинув на прощание брезгливое, - фррр, - (от чего и имела прозвище «фрау»), Серафима удалялась.

С недельку она страдала, пуская слезу незашибленным глазом, потому как зашибленный слезить не мог по причине наложения на него ватки со свинцовой примочкой, обиженно шмыгала носом и бодрила себя воздушными пирожными «Эклер». Когда же пирожные кончались, и возвращалось устойчивое бинокулярное зрение, Серафима брала себя в ногти и начинала всё сызнова – «семафорить» и устраивать раскол личности следующей жертве межполовой горячки. А пройдя по очередному кругу, вновь прибегала к реактиву на основе плюмбума и радовала кондитеров оптовыми закупками сдобы. Одним словом – жила интересно, но с неминуемым офтальмологическим ущербом и угрозой расползтись по швам.

И вот как-то раз в лихую минуту отчаяния её более удачливая подруга и дала Серафиме совет обратиться к настоящей ведьме – бабке Авдотье, потому как на ней, на Серафиме, такая порча, что аж смердит свинцовыми испарениями и даже похоже уже начинает шелушиться. А предупредив, что бабка Авдотья – баба грубая, так как в детстве диких коров доила да к пчёлам в улей лазала, и что тут Серафиме придётся потерпеть, подруга черканула адресок, сделала чмоки- чмоки и пустила Серафиму во все тяжкие.

Бабка Авдотья и впрямь оказалась женщиной грубоватых эпитетов. Она внимательно посмотрела на страдалицу и спросила, - Это что ж прям по морде охаживают? – а услышав в ответ «угу», продолжила, будто в растерянности, - Это ж зачем? Для этого дела Господь людЯм задницы понаделал, - а потом, как опомнившись, заключила, - это всё от того, что прописанные технологии не соблюдаются, а отсюда пренебрежение к ГОСТам и сплошное своеволие – то есть ТУ. Вот оно это ТУ у тебя на морде и пропечатывается. После чего вздохнула и спросила, - А чего пришла? Хочешь, чтоб я на них какую хворь наслала? Чтоб у них руки поотсохли, да так чтоб им их холуи соплю из носа доставали?

Серафима потупилась и покачала головой.

- А чего ж тогда хочешь-то?

- Хочу чтобы у меня внутри у самой…

- У само-о-ой!? Эка ты, девка, хватила. Да чтоб у тебя внутри у самой что-то перевернулось, тебя ж надобно как Аннушку под паровоз пристроить или как Жаннку снизу подпалить. А это дело хлопотное… Нет, за это не возьмусь. А вот совет дам. А ты – хочешь прислушайся, а хочешь и дальше так живи.

Серафима поерзала на стуле, посмотрела на ведьму, а увидев её глаза, обречённо вздохнула и, кивнув головой, прошептала, - Хочу…

- Ну, раз хочешь, так значится слушай. Я же тебе уже говорила, что все беды наши от того проклятого ТУ. – тут Авдотья задумалась, помолчала и добавила, - да ещё от чрезмерного богатства русского языка… Уж так он богат-то – язык-то, так богат… Тут одних синонимов, как антонимов. А суть от этого размазывается… А каждая веешь свою суть должна проявлять однозначным макаром! И тогда никаких тебе раздвоений и лукавства... Вот и ты себя определяй – не в бровь, а в глаз и без всяческих поблажек. А как определишь – оно всё само собой и наладится.

Серафима задумалась, а ничего не надумав, спросила, - А как же я сама себя могу определить?

Бабка Авдотья усмехнулась и ответила, - Как, как? Да очень просто. Вот я кто? Ведьма старая, но ни от кого не зависимая. А ты кто?

Серафима пожала плечами, на что Авдотья хмыкнула и приговорила, - А ты – бл… на доверии. Одним словом – семафорка. А то, что ты там за это эклеры жрёшь да кока-колой запиваешь – сути дела не меняет. Потому как Ту – оно и есть ТУ.

Что случилось с Серафимой после этой встречи неизвестно. Но говорят, что прозвище «фрау» от неё как-то само собой отлипло, а в разговорах она всё чаще говорит о великой силе родного языка…