Юморист

Я два месяца собирал шутки, прежде чем попасть на открытый микрофон, но материала хватило на неделю. За это время я смог продвинуться с ранних вечерних выступлений до более престижного блока с 18:00-19:00, и до заветного позднего блока оставалось успешно выступить ещё столько же, но шутки кончились. Выступая после 6-ти, я стал брать шутки из ранних выступлений, но потом пришлось повторяться по кругу, комбинируя панчлайны в разном порядке. Это было не сложно – мои панчи не были связаны между собой – просто набор шуток без каких-либо подводок, переходов и отсылок. Резерв новой публики постепенно иссякал, и смеха в зале становилось всё меньше. Публика стала использовать моё время чтобы сходить в туалет или выйти покурить. Хозяин бара «Мрак», бородатый качок с забитыми «рукавами», подозвал меня к себе:

– Касаткин, если не будешь смешить моих гостей, то я вычеркну тебя из списков, усёк?
– Да всё нормально, у меня новый материал на подходе.
– Даю тебе ещё один шанс, – Борода открыл тетрадь и начал водить пальцем по таблице. – Четверг, 17:20.
– Но это же ранний блок!
– Я мог бы тебя просто вышвырнуть отсюда.
– Хорошо, хорошо. Можно я тут посижу, посмотрю выступления?
– Закажи что-нибудь – и сиди.
– Можно мне пива?
– Касаткин, я взял огромный кредит на раскрутку клуба, понимаешь? – он начал наливать пиво. – Мне нужен топ-контент! Вы все должны отрабатывать мой кредит – иначе площадка закроется, а оно вам надо?
– Спасибо, – я взял пиво и расплатился.

В позднем блоке выступала девушка по фамилии Галимова – а я думал куда она пропала? Раньше выступала в раннем блоке, а теперь доросла до прайм-тайма. Её фишкой была тема соцсетей, и она продолжала гнуть свою линию, вынув микрофон из стойки:

Разработчики не знают, как сделать ленту умной, вы видели алгоритм Фейсбука? Это какой-то бред. Я знаю, что нужно сделать! Перед тем, как войти в Фейсбук или ВКонтакте, должен задаваться вопрос: «Чего ты хочешь?» И кнопки: «веселиться» или «грустить». Вот на хрена мне читать депрессивные статусы, если я пришла домой с вечеринки? Бухая! Я хочу смешные мемчики и анекдоты категории «Б»! Я хочу слушать «Ленинград», зачем алгоритм подсовывает мне пост-рок и дарквейв? И чтоб аватарка сразу менялась на позитивную! Фотка с пикника, где я с косыми глазами держу мятый стаканчик. А если у меня депрессия? В таком состоянии страшно открывать ленту – боишься увидеть, как другие веселятся. Нужно, чтобы лента выдавала только грустные посты. И твои посты должны видеть только те, кому плохо. Я не хочу, чтобы Катька из отдела продаж видела, как я страдаю. У всех же есть фейковые аккаунты? В состоянии депрессии человек становится другой личностью с другой аватаркой. А тут нажал кнопку «грустить» – и не нужно перелогиниваться! В списке друзей видны только те, кому сейчас реально херово. И лайки настоящие, а не злорадные. И рекламу можно продавать эффективно! Под депрессухой столько всего можно заказать! Я не понимаю, почему соцсети до сих пор так не сделали. И не нужно бороться с фейками! А вы что делаете под фейками? Что? Гневные комментарии? Понятно. Нужна ещё одна кнопка: «Чего ты хочешь?» – «Гневаться»! Все, кто на неё нажмёт, попадут в резервацию троллей. Пусть ругаются друг с другом, не боясь, что их забанят. И всем станет хорошо! У меня всё, спасибо! Подписывайтесь на мои соцсети: на Фейсбуке я грустненькая, в Контакте весёленькая! Всем пока, ваша Галимова!

Она молодец, она нашла свою тему. Но с другой стороны, кто сказал, что другим нельзя говорить на эту тему тоже? Я задумался. Мне стало грустно от того, что другие так легко могут находить темы, а я нет. У меня всё слишком просто, как лента твиттера с шутками на 140 знаков. Или сколько там сейчас, 280? Вот и новый панч подъехал: в «В твиттере были шутки за 140, потом за 280, скоро будут шутки за 300». От этого панча мне стало ещё грустнее. Я чувствовал себя Сергеем Бессмертным, которого скоро попрут из Камеди Клаба.
– Извините, здесь не занято? – спросила прекрасная незнакомка.
– Нет, присаживайтесь, – ответил я, убрав колено, чтобы незнакомка смогла залезть на соседний стул.
В этом баре я повидал много симпатичных девушек, но незнакомка была особенной – её красота имела хоть и бесспорные признаки, но всё же не такие яркие, чтобы на неё обращали внимание все вокруг. Степень её красоты имела сбалансированную дозу, не такую убийственную, чтобы однажды вызвать отторжение, но достаточную, чтобы стать пожизненно зависимым. Бармен ушёл в зал разносить заказы, Бороды за стойкой тоже не было, незнакомка терпеливо ждала.

– Любите стендап? – решил я воспользоваться моментом.
– Да, очень! – вежливо улыбнулась мне незнакомка.
– У Вас есть любимый артист?
– Мне нравится Галимова.
– Она только что закончила выступление.
– Эх, значит, я опоздала. А Вы тоже любите стендап?
– Я сам стендапер!
– Серьёзно?
– Касаткин, – я гордо протянул ладонь.
– Новикова, – она пожала мне руку. – Альбина.
– Очень приятно. Часто здесь бываете, Альбина?
– Почти каждый день.
– Странно, я Вас вижу в первый раз.
– Честно говоря, я тоже Вас не видела.
– Это потому, что у меня ранние выступления.
– Я так рано не бываю – у меня работа.
– А я поздно не могу – у меня отдых!
Она рассмеялась. На сцену вышел Борода – его глупые татуировки заблестели в свете софита. Неуклюжий качок взял микрофон:

– Добрый вечер, уважаемые гости! Прежде чем на сцену выйдет Щербанюк, я хочу напомнить, что с недавнего времени бронь столиков действует только на один блок! Если вы хотите остаться на следующий блок выступлений, пожалуйста оплатите депозит! Задний столик и два вот этих слева – пожалуйста, оплатите заказ или освободите место! И ещё, если кто забыл – пиво больше не входит в сумму депозита!
В зале загудели. Я повернулся к своей соседке:
– Во дура-а-к. Он так всю публику разгонит.
Альбина ухмыльнулась мне в ответ. Борода продолжил:
– Но, хочу обрадовать – сумма останется прежней – 1500 рублей!
В зале послышались смешки. Я снова повернулся к Альбине:
– Сказочный идиот.
– И ещё одна хорошая новость, – продолжил Борода, – в меню появился бюджетный бургер всего за 200 рублей! Спрашивайте «Скупербургер» в нашем баре и весёлого вам вечера! А сейчас на сцену выйдет Щербанюк, прошу аплодисментов!
Борода вернулся за барную стойку и, заметив Альбину, поцеловал её в губы. Кожа под моей рубашкой покрылась липким потом. Какая неловкая ситуация. Захотелось провалиться сквозь землю. Я боялся посмотреть в сторону соседки, после того, как оскорбил её парня.
– Касаткин, ты ещё здесь? – обратился ко мне Борода. – Делай заказ или освободи место для гостей!
Я отодвинул недопитую кружку и сбежал из заведения, поджав хвост.

Дико захотелось набухаться и я зашёл в первый попавшийся магазин, где взял четушку водки и литр пива. Потом я вернулся и сел на автобусную остановку напротив клуба «Мрак». Возле клуба толпились люди и постоянно парковались машины. Я сделал три больших глотка пива из горла и перелил туда водку. Полчаса назад я наконец-то понял, ради чего хочу выступать в позднем блоке – из-за девушки своей мечты. Всего полчаса назад я был воодушевлён до предела, мне хотелось блистать остроумием и чувством юмора, мне хотелось творить, написать разрывной материал, стать звездой вечернего шоу и покорить сердце Альбины. Но у неё есть парень. И этот парень – дебил. И что ещё хуже – мой работодатель. Я такого про него наговорил… Какой конфуз! Она теперь меня ненавидит. Она всё ему расскажет. Боже, что она в нём нашла? За что она его полюбила? Неужели только за внешние параметры? Самовлюблённый, грубый, алчный, глупый. Ну почему? С этими мыслями я просидел до закрытия клуба, пока Борода и Альбина не вышли из подвала – он нёс в руке два шлема, она шла чуть позади него, они свернули за угол, откуда вскоре выехали на чоппере и унеслись в даль. Я остался сидеть на остановке. Я был пьян и на душе было скверно. Я решил, что больше не хочу заниматься комедией. У меня больше нет желания писать новый материал. В четверг я выступлю в последний раз. Возьму идею у Галимовой про соцсети – просто Фейсбук заменю на Инстаграм, чтобы не было явным плагиатом. «Ёрш» в бутылке закончился, и я побрёл домой.

Дома я лёг спать пьяным и голодным. Долго не мог заснуть, ворочаясь и постоянно поправляя простыню. Думал, а не вернуться ли мне обратно в свой Задрищенск, ведь всё хорошо было – тамадой работал, праздники вёл, концерты – денег много заработал. Теперь все накопления спустил здесь, так никем и не став. Устроился офисным клерком. Лучше бы работал как раньше – барменом или официантом за те же деньги. Может мне поискать другую стендап-площадку? Некоторое время буду выезжать на старом материале, а потом и новое что-нибудь придумаю. Альбину очень жалко, намучается она с Бородой. Такая приятная девушка, но связалась с дураком. Этот дурень весь свой бизнес погубит с такой политикой. Народу всё меньше и меньше ходит. А это сказывается на атмосфере. Чем меньше народу в зале – тем хуже заходят шутки. Отсюда заблуждение, что комедианты плохие. Вот и уходят из клуба юмористы. И я уйду. Или остаться? Ради Альбины. Даже если это безнадёжно. Она меня, наверное, ненавидит. А вдруг она во мне что-то разглядит? Для этого нужен материал, а его нет. Творческий кризис. Нужен хороший материал, чтобы прославиться, выступать на ТВ, на корпоративах, завести ютюб-канал, ездить по стране с концертами.

К четвергу я подготовил новый материал. На самом деле это была изменённая концепция выступления Галимовой, в котором действие перенеслось в Инстаграм, и у кнопок другие названия. Но когда я зашёл в гримёрку, то мои планы рухнули – там сидела Галимова.
– А ты почему здесь в это время? – спросил я у неё.
– Ты не слышал? Борода решил взымать плату с выступающих в прайм-тайм.
– Плату? Он совсем ку-ку? Это он должен платить нам!
– У него своя логика: мы используем его площадку для прогона материала и для карьерного роста, поэтому должны платить.
– И что, ты отказалась выступать в позднем и перешла в ранний блок?
– Нет, это моё последнее здесь выступление. Я просто хочу снять его на видео для ютюба, а Борода и за это хочет денег.
– Он и за съёмку требует денег?
– 10 тысяч за съёмку в позднем блоке, 5 в среднем и 2 тысячи в раннем.
– И куда ты уходишь?
– Щербанюк сказал, что через месяц открывается новый клуб неподалёку. Мы сваливаем отсюда. Мумладзе с Гинзбургом последний месяц работают. Остальные думают.
– Я бы тоже ушёл.
– Ну смотри, там стендап будет только по выходным – всех не возьмут. У тебя должен быть очень хороший материал. Ну ладно, мне пора на сцену.
– Что ты будешь читать?
– Про кнопки настроения.

Как только она ушла, я впал в отчаяние. После неё я не могу выступать на ту же тему. Нет, это конец. Пожалуй, нужно заканчивать со стендапом. Всё равно клубу «Мрак» хана. Да и в новый клуб меня не возьмут с моими тупыми шутками. Когда подошло моё время, я всё ещё не знал, что буду говорить со сцены. Галимову провожали аплодисментами. Я попал на разгорячённую публику.

– Всем привет, я Касаткин. Знаете, почему у игроков в Блэкджек маленькие члены?
– Потому что если будет 21 сантиметр, то член станет очком! – крикнули из зала.
– Я смотрю, вы хорошо знакомы с моим творчеством.
– Касаткин, давай что-нибудь новое, а? – крикнули откуда-то справа.
– Хорошо, – я вынул из стойки микрофон и отошёл в сторону от света, собираясь с мыслями. – Недавно Твиттер увеличил количество знаков. Сначала шутки были за 140, теперь за 280. Ещё немного и шутки будут за 300!
– Отсоси у тракториста! – недовольно крикнули с ближнего столика.
Публика была настроена скептически. Кто-то уже успел выйти в туалет, кто-то начал искать сигареты, другие потянулись в бар за пивом. Я в последний раз оглядел зал: место было хорошее, уютное, жаль, что бару не повезло с хозяином. Борода наливал пиво и ехидно на меня поглядывал. Пауза затянулась, и я начал импровизировать.

– Тут у всех выступающих есть свои фишки. Галимова любит рассказывать про соцсети, Гинзбург про своих родственников, у Мумладзе фишка – медицинские байки, Щербанюк критикует городские власти, у Хамдамова любимая тема про социальное неравенство – у всех свои особенности. У меня тоже есть особенность… Я тут единственный русский.

Зал оживился, шутка зашла.
– Я всё думал, какой же мне выбрать образ. У меня же плохие шутки, да?
– Да! – послышалось со всех сторон.
– Мне нужен образ, который бы усилил глупость моих шуток. Например, сделать смешные татуировки. Забить «рукава» полностью. Тут китайские иероглифы, там японские и корейские. И всё вперемешку. И криво, как каптча! Чтобы нельзя было перевести на русский, потому что там нет смысла. Но сначала нужно подкачаться, чтобы больше влезло татух. Да.

Зал постепенно начал догадываться, кому посвящена эта сатира, и начал отпускать искренние смешки. Поначалу смеялись осторожно, посматривая в сторону бара, потом более раскрепощённо. Поймав кураж, я продолжал:
– Вы задумывались над тем, почему качки всегда с набитыми татухами? Они покрывают тело татухами, чтобы не расслабляться. Потому что если не заниматься в тренажёрке, то тело сдуется и шрифты станут мелкими. А зрение у качков падает! Где у меня левая рука? – я понизил голос и стал рассматривать свои руки, изображая полуслепого. – Здесь где-то была подпись… А, вот нашёл – «пра-ва-я». Чтобы мои шутки стали смешнее, мне просто нужно быть убедительнее. Самые убедительные люди – это страшные люди. Поэтому я хотел бы быть качком с татухами и бородой. Да, борода придаёт брутальности и лучше убеждает. Добрый вечер, уважаемые гости! – я снова понизил голос и расправил руки, изображая культуриста, – Я хочу напомнить, что с недавнего времени мои шутки действуют только на один блок! Если вы хотите смеяться в следующем блоке, то мои шутки не будут смешными!

Кажется, на жаргоне стендаперов, это называется «разрыв», когда выступление удалось, а люди не только аплодируют, но и свистят.
– Да, мои шутки теперь платные! Чтобы смеяться дальше, оплатите депозит! Пиво не входит в мои шутки!

Давно такого шума я не слышал в этом зале. Меня было не остановить:
– Задний столик, а вы чё ржёте? Вам нельзя смеяться, вы не продлили депозит! Пожалуйста, оплатите мои шутки или освободите место! Все слышали? Вы все здесь работаете на меня! Мне нужна топ-публика! Вы все должны онанировать… тьфу, аплодировать на моё выступление – иначе площадка закроется, а оно вам надо? Но есть и хорошие новости! Среди моих шуток есть и бюджетные шуточки! «Скупершутки!»

Зал буйствовал. Смеялся даже бармен, убирающий со столов. И тут я заметил Альбину – она стояла в самом дальнем конце коридора, рядом с выходом и внимательно следила за моим выступлением.

– Если вы скупердяй, бомж и неудачник, то заказывайте «Скупершутки»! Специально для вас, нищебродов, всего за 200 рублей! Хорошего вам вечера, я Касаткин, всем пока!

Я уходил под овации, думая лишь о том, как бы незаметно выйти из клуба, не попавшись на глаза Бороде и особенно Альбине. Но не получилось – Альбина ждала меня у выхода.

– Привет, это было здорово! – она смотрела мне в глаза и улыбалась.
– Привет, ты шутишь?
– Почему? Я серьёзно. Ты просто порвал этот зал!
– А тебя не обидело, что я пародировал твоего парня?
– Это же стендап, глупо на это обижаться.
Мы перешли улицу и сели на остановку.
– Не ожидал, что ты придёшь в это время, – я подавлял смущение.
– Захотелось посмотреть твоё выступление, Касаткин.
– Значит, тебе понравилось?
– Конечно! Это было так смешно, так точно!
– Борода меня убьёт.
– Не думаю.
– Я его оскорбил, это же очевидно.
– Для него главное, чтобы публика смеялась. Это был успех. И это ещё ранний блок! Страшно представить, что будет вечером, когда набирается полный зал! Тебе нужно обязательно выступить с этим материалом в завтра в прайм-тайме.
– Я решил покинуть клуб.
– Но почему? Боишься последствий?
– Ну… да.
– Оставь телефон, я поговорю со своим и перезвоню.
Я продиктовал номер и мы разошлись. 

Офигеть – она попросила мой номер телефона. А вдруг я ей симпатичен? Возник стимул развиваться, я снова хочу творить! Я буду писать новый материал, наконец-то у меня появилось вдохновение. Я останусь в клубе «Мрак» ради Альбины. В тот же вечер я сел за стол и начал писать. Про ситуацию, если бы Борода завёл бьюти-блог в инстаграме. Или что было бы, если бы Борода похудел. Про список указов, если бы Борода стал президентом. Или если бы Борода стал бомжом. Встав рано утром, я продолжил писать – темы сыпались рандомно и были очень смешные. Про то, как Борода открыл бар на необитаемом острове, про то, если бы бар «Мрак» стал «Голубой Устрицей», про Бороду в Макдоналдсе и так далее. Я бы не остановился, если бы не звонок Альбины: выступление сегодня в самое лучшее время.

Я сам подошёл к Бороде. Мне хотелось узнать из первых уст, что он обо мне думает.
– Привет, Касаткин, – он протирал полотенцем бокалы и смотрел на меня загадочно.
– Привет, – неуверенно поздоровался я в ответ.
– Сегодня мы наделали кучу Скупербургеров. Знаешь почему?
– Хорошо продаются?
– Верно. Особенно вчера, после твоего выступления. Все начали подходить и просить бургер для нищебродов.
– Ты не злишься?
– Знаешь, – Борода убрал бокалы и по-хозяйски облокотился на барную стойку, – они все так на меня смотрели, как на обезьяну в цирке. Шуточки постоянно отпускали в мой адрес. Но кассу я вчера снял неплохую. Сегодня я должен продать все Скупербургеры. Так что, отжигай, Касаткин.

И я отжёг. Борода унижался, но касса собиралась. В субботу ещё раз повторили. Потом я стал выступать в прайм-тайм на постоянной основе. Мой репертуар был богат, тема оказалась неисчерпаемой. Борода стал местным мемом и народ снова повалил в клуб. Однако Альбина принесла нехорошую новость. Мы сидели на автобусной остановке:
– Он хочет поднять стоимость депозита до 2 тысяч.
– Но мы с таким трудом вернули народ в клуб!
– Это ещё не всё. Он хочет сделать вход платным.
– Он с ума сошёл? Чего он добивается?
– Он просто хочет сделать бизнес прибыльным.
– Но это не просто бар! Это сложная атмосфера стендап-клуба, как он это не понимает? Здесь всё зависит от посещаемости. Будь я управляющим, я бы всё организовал по-другому. Я знаю эту индустрию, я работал барменом. Во-первых, я бы увеличил число мест.
– Но здесь по санитарным нормам нельзя сделать больше 50 посадочных мест.
– В том-то и дело, что «посадочных»! Я бы сделал позади столиков длинную барную стойку по радиусу от сцены, чтобы люди могли смотреть комедию сидя за стойкой бесплатно. Это увеличит вместительность больше чем в два раза. Людей за столиками слишком мало, чтобы создать шумную атмосферу, поэтому я бы сделал ставку не на депозиты, а на увеличение посещаемости. Тогда и комедиантам станет легче заводить зал, это в свою очередь повысит отдачу и будет работать на качество юмора. Я бы вернул всех стендаперов, которые разбежались, и платил бы им за выступления. Однажды здесь захотят выступать лучшие стендаперы со всего города! Вход был бы бесплатным, пиво дешёвым, а Скупербургер стоил бы 150 рублей. И в скором времени у входа будет стоять очередь, я клянусь! Да сюда инкассаторы будут приезжать два раза за вечер! Я бы быстро отдал этот кредит, который взял Борода.
– Ты так искренне переживаешь за этот клуб.
– Да я не за клуб переживаю…
– А за что?
– За себя. Понимаешь, без этого клуба я никто. Мой репертуар специфический, это «внутряк», как говорят стендаперы – тема, понятная только среди своих. Не будет Бороды – не будет и моей карьеры. У него хороший клуб, но из него хозяин никакой, ты уж прости за откровенность. Если Борода погубит клуб – я исчезну как артист. Именно поэтому я переживаю за клуб. Кроме того… не будет Бороды – не будет и тебя.
– А я тут причём?
– Ты мне нравишься. Хотя я всё понимаю. Ты не подумай ничего такого. Ты мне нравишься даже на дистанции, и я не собираюсь её нарушать. Просто знай об этом. Я хочу помочь Бороде вернуть кредит и сохранить этот клуб ради тебя.

Мы замолчали на пару минут, лишь потом Альбина решила ответить:
– Он не брал кредит.
– В смысле?
– Это мои деньги. Он уговорил меня вложить эти деньги в стендап-клуб и стал управляющим. Он даже не хозяин – формально клуб принадлежит мне.
– Ничего себе новости…
– Знаешь, Касаткин, он не оправдал моих надежд.
– Это мягко сказано, как управляющий он совсем плох.
– Не в этом смысле. Благодаря этому бизнесу я узнала, что он за человек. Первым делом он купил мотоцикл за миллион сказав, что это важно для имиджа клуба. С утра до обеда у него стилист, бассейн, тренажёрка. Он тратит на свою внешность больше чем я, за мой же счёт. Считает себя гением бизнеса только потому, что до клуба открыл барбершоп по франшизе. И самое главное – я для него просто низшее существо со случайными деньгами. «Я знаю, как управлять деньгами, не лезь не в своё дело». Это не мой человек.
– Не знаю, что и сказать. То ли радоваться за тебя, то ли сочувствовать.
– Я только сейчас поняла, что продолжаю с ним отношения только из-за денег, которые ему поручила. Это так унизительно.
– И что же теперь будет с клубом?
– Как думаешь, может сменить название? – она уставилась на вывеску «Мрак».
– Для начала, назови его «Полумрак», в качестве аванса на пути к светлому будущему.
– Так и назову! А ты не хочешь заняться устройством новой барной стойки?
– А как же комедия?
– Чтобы сохранить клуб необязательно заниматься комедией.
– А как же Борода?
– Он уволен.