Без жертв

Пять лет назад, почти ровно, лишь без одного дня, сбылась мечта сразу двух женщин: Ида Львовна и Наталья Петровна стали бабушками. Именно тогда на свет появилась «самая чудесная девочка в мире» — Марианночка. Кроме этого счастливого события совершенно разных по духу и комплекции дам больше ничто не объединяло. Ида Львовна всегда в форме: стильная, подтянутая, на вид лет на тридцать моложе своего возраста, правда, только со спины, следовала заведенному ею же распорядку с точностью, которой позавидовали бы швейцарские часы. Наталья Петровна, кругленькая и румяная, как колобок, такая же сказочно шустрая, просто до головокружения, если пытаться уследить за тем, как спорятся в ее руках куча дел, зачем-то начатых одновременно.

Глядя на них, стреляющих взглядами, занятыми словесной пикировкой, возникали большие сомнения, что противоположности притягиваются. Хотя, имя внучки — как раз результат девятимесячного противостояния под девизом: «Анна! Мария!». В споре рождается истина, а она в том, что голубоглазой (в бабу Наташу) брюнеточке (в бабушку Иду) имя невероятно шло. Жаль, что это вовсе не примирило борющиеся противоположности, а наоборот, растащило их по разные стороны баррикады.

Все вопросы решались исключительно в словесных баталиях. От прикорма:

— Морковный сок!

— С ума сошли? Сильнейший аллерген! Все европейские дети растут на шпинате.

— Сами ешьте свой шпинат. Мы и без Европ ваших вон какие красавицы, потому что все свое — доморощенное. С любовью!

— Я не позволю калечить ребенка, только потому что вам некуда девать вашу морковь!

До гигиены:

— Педиатры, светила науки заботятся о здоровом сне ребенка в дышащих подгузниках, а бабушка собирается держать родную кровиночку в мокром тряпье!

— Не в «мокром тряпье», а в натуральных, фланелевых пеленочках, прокипяченных, отутюженных с двух сторон. А памперсы ваши от лени, и нечего здоровьем ребенка прикрываться.

Родители малышки жили под пристальным наблюдением с каждой из сторон, как под прицелом. Свекровь критиковала каждый материнский шаг, а теща бурно выражала недовольство «отцом-молодцом».

Родители в бабушкиных войнах не участвовали, малышку использовали для отвлечения внимания при отступлении, то есть, позорном бегстве. Но, поскольку бабушки наперебой помогали и наперегонки неслись понянчиться с любимицей, жаловаться на положение дел было как-то неудобно. Слабохарактерные пацифисты успокаивали себя, что плохой мир лучше хорошей войны, и вообще, много любви не бывает. А в любви бабушек никто не сомневался, в ней внучка могла не только купаться, но и потонуть.

Марианночка росла, а с ней росли и масштабы военных действий.

Ида Львовна, сторонница раннего развития — обучения английскому с года и ментальной арифметики чуть ли не с рождения, нападала на Наталью Петровну:

— Совсем ребенком не занимаетесь, она у вас, как трава в поле.

Наталья Петровна защищалась, как могла, а лучшая защита — нападение:

— Родной человек хочет ребенка детства лишить!

Аргументами становились близорукость и легкая сутулость зятя, «искалеченного» в детстве шахматами.

В пылу борьбы бабушки, незаметно для себя, меняли ориентиры и шли в бой уже не со своими выстраданными лозунгами, а со спонтанным протестом.

Если одна говорила, что погода позволяет легко одеться, другая принималась кутать ребенка, сетуя, что та бабушка даже не в курсе ослабленности внучкиного иммунитета. Если первая пыталась запретить что-либо по причине опасности или глупости, вторая вставала на принцип вседозволенности: «Ребенок должен познать мир!», отпускала плескаться в луже или играть с ножом. Каждое «нельзя» тут же получало ответное «можно», каждое разрешение натыкалось на встречный запрет.

Страдали все: сбитая с толку Марианночка, загнанные в угол родители, но больше всех бабушки, выстилающие благими намерениями дорогу, известно куда. Только бабушкам эти страдания были словно в удовольствие. Они твердили наперебой, что готовы пожертвовать чем угодно ради счастья ребенка. Чаще всего в жертву приносились нервы и не только собственные. Вариант счастья без жертв почему-то не рассматривался.

Беда, исключительно в понимании бабушек, пришла, откуда не ждали — от единственного мужчины в этом цветнике. Неказистый и слабовидящий — по мнению тещи, бесхребетный и упустивший все возможности — по словам матери, отец семейства сказал одно слово: «Хватит!»

— Главное, ни с того ни с сего, — всхлипывала одна.

— И повода никакого не было, — поражалась другая.

И ровно за день до первого юбилея любимицы отлучил бабушек от его устройства. Это был удар, который обе вряд ли пережили, если бы не святое — внучкин праздник. Портить его инфарктами никто не собирался, обе приняли санкции с высоко поднятыми головами и поджатыми губами. Посланница мира вручила бабушкам пригласительные на свой «Деньражденя» с просьбой захватить с собой хорошее настроение и тортики.

— Доча, но ведь тортик можно заказать, — робко предложил осмелевший в последнее время отец.

Ответом были два испепеляющих взгляда и один недоумевающий:

— Папочка, но ведь они так любят соревноваться!

С низкого старта бабушки бросились исполнять просьбу любимицы.

***

Наталью Петровну сглазили. Абсолютно точно. Сватья? Вряд ли. Ида — мадам со странностями, но не больше.

Эх, надо было уступить той старушенции последнюю пачку масла. Но, во-первых, Наталья первая его ухватила, во-вторых, это же «Свое масло» — лучшее, что сейчас вообще можно найти. Она ж для ребенка, чтоб не дай бог чего.

Подгоревший бисквит отправился в ведро, новый заводить не хотелось. В голову лезли нехорошие мысли, руки машинально крутили смартфон. Наталья и не заметила, как нажала вызов. Из тягостного раздумья выдернуло Идино:

— Добрый вечер.

— Добрый…

Пауза затягивалась. Нужно было что-то говорить, раз уж зачем-то позвонила:

— Как пирог?

— Замечательно, — делая титанические усилия по оптимизации голоса, Ида старалась даже не смотреть в сторону своего несъедобного уродца. — А ваш?

— Как всегда.

— Калорийный?

— Зато вкусный!

— Это да… — Ида вспомнила сватьины лакомства.

Представилось, как восхитительный бисквит, пропитанный сливочным кремом, тает во рту. Потекли слюнки, за ними слезы. Наталья молодец! А вот ей что делать? Разрекламированный рецепт «исключительно полезного торта» без выпечки, яиц, муки и сахара оказался редкой гадостью.

— Зато у вас, Ида, все всегда полезное. Угостимся друг у друга.

Ида согласно кивнула телефонным гудкам. Какие-то нотки в Натальином голосе растревожили все внутри. Захотелось, чтобы та оказалась рядом, вот прямо бы на шею ей броситься. И чего они вечно спорят? Что делят? Завтра, пробуя сватьин торт, она язык проглотит, а пока глотает слезы.

***

Наталья влетела в кондитерскую, едва та успела открыться. У витрины крутилась какая-то покупательница.

— Ночевала тут, что ли? — пронеслось в голове, но мысли разбежались вслед за глазами. С витрины на нее таращились Смешарики, хмурились Энгрибердсы, Винни-Пух и все-все-все, Лунтик и его друзья умильно таращились с тортов, пестрящих всеми цветами радуги.

Только Наталья собралась сообщить о своем выборе продавцу, как за спиной раздалось:

— Машу и Медведя, пожалуйста!

И палец уперся в витринное стекло, указывая как раз на выбор Натальи.

Медленно, на глубоком вдохе, словно выполняя движение У-шу, Наталья обернулась.

— Доброе утро! — Идино приветствие будто пихнуло в грудь, Наталья пошатнулась и чуть не завалилась на витрину. Хорошо б она смотрелась сверху мультяшных вкусняшек, но сватья вовремя подхватила под руку.

— Доброе… — все, что получилось выдавить в ответ.

План провалился: ее застукали. Заливать про онлайн-уроки кондитерского мастерства теперь бесполезно.

— Вкусный, значит? — процедила Ида.

— А уж какой полезный! — парировала Наталья, во время сообразив, что и сватья сюда не поглазеть зашла.

— Пожалуйста, — продавец прервал словесный поединок. — А вам?

— Мы вместе, — в один голос отозвались взбудораженные дамы и, вцепившись в покупку, поспешили вон.

На лавочке у входа разглядывали торт: Маша корчила рожицу, попирая ногой затравленного Медведя.

— Красотища!

— Ну и как это есть? — Ида занесла над головкой сладкой девочки указательный палец на манер ножа. — Придется жертвовать красотой.

Наталья представила любимую внучкину героиню в разрезе, поморщилась.

— Разревется наша именинница.

— Не то слово.

— Сколько у нас времени?

— Праздник в шесть. Успеем?

— Вдвоем-то? Еще спрашиваете!

И сватьи, плечо к плечу, устремились в ближайший супермаркет за продуктами для самого вкусного и самого полезного торта — своими руками, с любовью и без жертв.