В рубашке

Вроде бы все в порядке, ровно, налажено, точно по мерке, новое и наглажено. Стирки, починки не требует. Смысл возиться? Пятнышко? Сразу на выброс. Не пригодится.

Ой, не смеши. Что хранить? Чувств обрывки? Три по цене одного, всюду скидки, акции, визги реклам, предложения, можно в кредит и с рассрочкой: для продолжения тех отношений и пары слов в день довольно. Не велики проценты. Больше не больно, больше не сладок горький абсент вместо ужина.

Что ты вцепился в рубашку? С чего бы вдруг нужная? Мятая, жмёт в плечах, дай-ка выброшу! Пуговиц цокот прочь «с мясом» вырежу. Где мои ножницы? Спрятаны все вместе с бритвами? В сказках двоих дают за одну дуру битую, в жизни, мой дорогой, по-другому. Ты все убрал, прописал покой, но балкону в принципе все равно с кем проститься: с глупым, слепым котом или птицей, падающей прямо вверх в той рубашке. Любит? Не любит? — точный ответ у ромашки. Но за окном не май — смерть цветочкам, ягодки съели все. Вкусно?

Точно знаешь все наперёд: дом — работа. Может, пойдем в кино? Неохота в кучу себя собирать, одеваться, двери на ключ запирать, напрягаться —темень в подъезде. Вечно и неизменно. Темень ему верна. Что, смешно? Это верно счастья такой залог: жить в потёмках, только наощупь, едва дыша, и по кромке снова и снова бродить неуверенно. Вечное в жизни одно — то что временно: так, заскочить на кофе, на жизнь остаться, из-за твоей рубашки смешно подраться. Пуговица! Вот оторва! Пришить не надо? Возле воротничка «Джунгли ред» — след помады.

Нынче трещит по швам на тебе, мне в пору, в ней и пойду сейчас в кухню по коридору. Буду два шага идти вечность целую.

Дурой не будь, сними!

Так и делаю.