Джерри

— Это вкусно, Джерри. Попробуй, — слова гулко бьют по темечку. Так похороненный заживо слышит, как комья земли падают на крышку гроба.

— Нет, мамочка. Я не буду, — кашель из пересохшего горла вперемешку со словами.

— Я не твоя мамочка, Джерри. Встань и съешь кусочек. Ты должен это попробовать, — голос становится четче, звучит отовсюду. Искусственно сладкий, как у девушки из рекламных роликов.

Тьма расплывается. Окружающие предметы впитывают ее, приобретают объем, обрастают четкими границами. Джеральд Викбрей сидит на полу кухни, прислонившись к посудомойке. Его взгляд блуждает по телу и ниже, к ногам, ощупывает отмытую до блеска плитку рядом.

Кухня наполнена ароматом жареного мяса, чеснока и пряностей. Мысль о хорошо прожаренном стейке на миг отвлекает, слюна смачивает иссушенный рот.

— Джерри. Ты меня слышишь?

Сколько он себя помнил, внутренности заливало огнем, стоило услышать это имя. Вот и сейчас мужчина вскакивает, но после неудачной попытки ухватиться за край столешницы теряет равновесие и едва не падает обратно.

— Давай, Джерри. Ты должен принять себя.

От блюда поднимается пар, и Джеральд чувствует, как сам покрывается холодной испариной. Окруженная нарезанными помидорками и листьями салата, обильно залитая густым соусом поверх румяной корочки, перед ним лежит его правая рука.

***

— Наш разговор будет записан, — детектив пару раз ткнул в планшет и поставил на стол матово-черную полусферу. — В камеру смотреть необязательно. Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Саймон Девис. Я начальник федеральной тюрьмы округа Гленн, штат Калифорния, — мужчина откинулся в кресле и поправил галстук. Новенький костюм смотрелся отлично, но его владелец постоянно одергивал то ворот рубашки, то рукав пиджака, словно одежда слишком тесно прилегала к телу.

— Расскажите о Джеральде Викбрей, — попросил детектив, уткнувшись в планшет.

— Ну, историю дела вы и сами знаете, я полагаю?

— Да. Сейчас меня интересует его характеристика как вашего заключенного.

Пока начальник тюрьмы обдумывал ответ, детектив Филдс ещё раз осмотрелся. Просторный кабинет с высоким потолком. Компьютер, стол, два кресла. И всё. Ни пылинки на идеально чистой столешнице, ни огрызка карандаша или неровно сложенной в последний момент стопки бумаг. Шкафа тоже нет. Больше похоже на переговорную, чем рабочее место директора исправительного учреждения.

— Когда Викбрей сюда попал, я исполнял обязанности начальника охраны. Порядки тогда были другими, работы… Больше. Но Викбрей особо не выделялся, вёл себя тихо, свои обязанности выполнял исправно. Проблем с ним не было, если вы об этом. Его-то и выпустили за хорошее поведение всего через пятнадцать лет вместо положенного.

Филдс побарабанил по столу пальцами.

— Всё?

— Вы же всё равно допросите персонал и заключенных. Они контактировали чаще. Общую картину я описал, — Саймон поерзал. Ему явно хотелось поскорее избавиться от костюма.

— Мистер Девис. Неужели за пятнадцать лет ничего подозрительного в поведении заключенного? — детектив блеснул ровными зубами. — Сложно представить, что профессионал с таким опытом, вроде вас, не смог бы заметить даже маленькой странности.

Начальник устало посмотрел на собеседника из-под густых бровей и потёр переходящий в лысину лоб.

— У нас сидят разные. Убийцы, насильники, наркоторговцы. Есть люди из мексиканского наркокартеля, есть киллеры из чёрных… Гхм, — он осёкся, наткнувшись взглядом на темную кожу детектива. — … Самых разных банд. Всех их объединяет жестокость и цинизм, с которыми они совершали преступления. И странность действительно была, только её заметил не я, а наши психологи. Это, кстати, есть в журнальных записях.

— Поподробнее, пожалуйста.

Саймон сдался: расстегнул верхнюю пуговицу и ослабил галстук.

— У Джеральда Викбрей обнаружилась сильнейшая тяга к самым темным личностям. Он выведывал их истории, осторожно, без провокаций, но хотел непременно знать, что двигало остальными преступниками. Как они принимали решения. Будто собственных грехов ему не хватало, он упивался грехами других.

— Как скоро вы это заметили?

— Не сразу. Подчеркиваю: никаких признаков агрессии он не проявлял. Но мы всерьез забеспокоились, как это повлияет на перевоспитание его самого и других заключенных. На какое-то время нам даже пришлось ужесточить условия содержания для Викбрей.

— Каким образом? Приносили ему остывший кофе?

— Изолировали от остальных в отдельном крыле.

— С плазмой, VR-приставкой и тренажерным залом, — чувствуя, что его заносит, детектив отвернулся к единственной в помещении стеклянной стене. Отсюда хорошо виднелась спортивная площадка, где люди в одинаковой одежде бегали или играли в мяч, разбившись на группы.

— Я понимаю вашу иронию, детектив. Но в пользу нашей пенитенциарной системы говорит статистика: самый низкий показатель рецидива в штате, — начальник тюрьмы развел руками.

Филдс не ответил. Хваленая норвежская система, где условия содержания заключенных напоминают курорт, собирает вокруг себя дискуссии с первого дня принятия в Калифорнии.

— Изоляция помогла?

— Да. Определенно. После мы перестали замечать за Викбрей его тягу.

Детектив вновь вернулся к планшету.

— А что думал об этом Джордж Макдэниэл? Расскажите о нем.

Саймон сложил ладони в замок, обдумывая ответ.

— С Джо мы познакомились несколько лет назад, на одной из конференций в Лос-Анджелесе, — начал он. — Там обсуждались вопросы психологического состояния осужденных и влияние на них домов правопорядка. По правде, я тогда очень удивился, что один из самых известных частных психологов Америки так увлечен этой темой. Еще больше удивился, когда этим летом он переехал в дом неподалеку и предложил тюрьме свою помощь.

— Какого рода?

— Видите ли, по нашим правилам досрочно отпущенные заключенные еще год должны проходить проверку у практикующих психологов. Но в последнее время найти подходящие кадры стало проблемой... И тут сам Джо Макдэниел звонит мне и говорит, что хочет поработать вместе! Естественно, я согласился сотрудничать.

— И он курировал Джереми Викбрей после его освобождения?

— Да. Тогда я посчитал это редкой удачей — заполучить такого специалиста. Если бы я только знал про его личный интерес. Знал, что родная сестра Джо пятнадцать лет назад стала одной из жертв Джереми.

— Вы получали обратную связь?

— Конечно. Уже после первого сеанса Джо раскритиковал нашу систему. Заявил, что тюрьма никак не повлияла на Викбрей, что его нужно лечить принудительно.

— Он настаивал на повторной психиатрической экспертизе?

— Да, — Саймон посмотрел в стол. — Мы отказали. Пятнадцать лет назад Джереми Викбрей был признан вменяемым. Пятнадцать лет он отсидел без нареканий. С ним работали и другие психологи. У нас не было оснований. Проклятье!

Начальник дернулся, будто собрался выскочить из кресла, но вернул самообладание и вновь застегнул рубашку на последнюю пуговицу.

— Мистер Девис, последний вопрос, — Филдс наклонился вперед и заглянул Саймону в глаза. — Когда вы подписывали приказ о досрочном освобождении Джереми Викбрей, лично вы считали, что ваша система его перевоспитала?

— Лично я был убежден, что он больше не опасен для общества, — твёрдо ответил начальник.

— Спасибо, на этом всё, — детектив выключил планшет и спрятал камеру.

Уже в дверях он бросил последний взгляд в окно. Сейчас половина шестого, рабочий день у заключённых закончился час назад. А значит, у них есть свободное время до отбоя: заняться спортом, почитать книгу, скоротать вечерок за плейстейшеном или просто поваляться на газоне в лучах солнца, попивая что-нибудь прохладительное. Филдса ждал ворох бумаг, энергетики и ещё одна бессонная ночь.

— Разрешите переформулировать последний вопрос. Не для протокола, — обратился он к начальнику. — Вы правда думаете, что люди вроде Джереми получают здесь по заслугам?

Саймон потрогал разгоряченный лоб и тяжело вздохнул.

— Мы не воздаём по заслугам, детектив. Мы следим, чтобы заключенные отдали долг обществу через честный труд, не принижая их человеческих достоинств. Они могут освоить новую профессию, получить образование, чёрт побери, даже основать собственную музыкальную группу! Чтобы когда их срок выйдет, они стали теми членами свободного общества, которыми не были раньше. А не моральными инвалидами с обидой на мир.

— Ваши условия содержания — плевок в лицо законопослушным гражданам Америки. — детектив чувствовал, с каждым словом он проигрывает, как профессионал. Но остановиться уже не мог. — Пока у преступников есть отдельные чистые номера с личной душевой, дети в гетто голодают. Слышите? У нас все еще есть гетто, пока вы сидите в этих райских садах!

— По-вашему, то, что произошло с Джереми неделю назад, есть справедливость? Так вы видите правосудие, детектив? Око за око приведет к слепоте мира.

— Макдэниэл, скажите это ему. Или его сестре. Сэр, — не оборачиваясь на собеседника, Филдс вышел из кабинета.

***

Наблюдаемый: Джереми Викбрей. Тридцать восемь лет.

Диагноз: нарциссическое расстройство личности, усиленное патологическим фантазированием.

Всего двух сеансов мне хватило, чтобы рассмотреть признаки параноидальной шизофрении с некоторыми особенностями. Обычно у таких людей размыты моральные ориентиры, они не видят разницы между общепринятыми понятиями добра и зла. С Джереми ситуация иная: он отлично различает, где плюс, а где минус, но осознанно тяготеет именно ко всему отрицательному, при этом не проявляя внешней агрессии. Любой профессиональный психолог скажет: это не его работа, пациенту требуется помощь психиатра, человека с медицинским образованием.

В повторной экспертизе мне отказали, ссылаясь на показания пятнадцатилетней давности. Возможно, я не прав, возможно, мой профессиональный взгляд затмевает старая боль, и я пытаюсь зацепиться, рассмотреть в этом человеке то, чего там в действительности нет.

Но чем больше мы общаемся с Джереми, тем больше я утверждаюсь в мысли: с ему подобными система гуманного правосудия не работает. Его восприятие мира сродни юношескому максимализму, а сдвиг характера возможен лишь при лобовом столкновении с последствиями собственных действий. Ребенок не научится избегать горячего, пока сам не обожжется. В разрезе личности Джереми его психологическая база недалеко ушла от детской.

Начальник тюрьмы предложил мне отказаться от наблюдаемого. На Девиса положиться нельзя, он занял эту должность всего пару лет назад и до сих пор не может отвыкнуть от формы охранника, ответственность его слишком тяготит.

Я должен продолжить наблюдение. Удостовериться: я ошибаюсь, а этот зек больше не натворит дел. И Богом клянусь, еще один тревожный звоночек…

Обещаю, сестрёнка, больше он никому не причинит вреда.

Из личного аудио-журнала Джорджа Макдениэела. Запись № 01-00072. Источник: Облачное хранилище “ЛАРА”

***

— Что вы обо мне думаете? — Джо постарался расслабиться хотя бы внешне и пристально посмотрел на собеседника.

Растрепанный мужчина в кресле напротив почесал густую бороду.

— О вас?

— Ну да, это уже третий сеанс и мне интересно. А то мы всё о вас да о вас! — Джо улыбнулся. Ему сейчас нужна любая реакция. Контакт. — Вот так, без обиняков, а?

Джереми Викбрей достал из нагрудного кармана мятую пачку, но к сигаретам так и не притронулся. Замер, размышляя.

— У вас очки без диоптрий, — наконец ответил он.

— Простите?

— Без диоптрий. Ваши очки. Нормальные линзы видно, если присмотреться. Под определенным углом они искажают часть лица.

— Вы очень наблюдательны. Сделал операцию еще пять лет назад, а вот привычка…

— И вот вы смотрите на меня через эти фальшивые линзы, — перебил психолога Джереми, — фальшивый человек, который пытается казаться тем, кем не является. Убедить себя в том, что я ему нравлюсь. Что он хочет мне помочь.

— Почему вам кажется, что это не так? — Джо оставался невозмутим.

— Я знаю, вы пытались от меня отказаться. — Джереми все-таки прикурил сигарету.

— Все немного иначе. И что вы почувствовали, когда узнали?

Дым не долетал до психолога, система вентиляции его кабинета работала отлично. Какое-то время Викбрей молча курил, откинувшись в кресле, и провожал взглядом растворяющиеся под потолком никотиновые облачка.

— Слышали, что к двадцать пятому их полностью запретят? — Джереми взболтал воздух зажатой в пальцах сигаретой. — Очередной манифест лицемерия для тех, кто и так засрал воздух дальше некуда. Я не сержусь на вас, док.

— Спасибо.

— Курение, выпивка. наркотики… Это порок саморазрушения. Я признаю в людях только их пороки, — Джереми затушил сигарету о хрусталь пепельницы.

— Не слишком ли пессимистично?

— Ратую за суть вещей, — Викбрей снова щелкнул зажигалкой. — Вся ваша добродетель — лишь одежда. Тряпье, которые вы напяливаете, чтобы отражение в зеркале нравилось. Или хотите, чтобы вас встречали именно по этой одежде. Или потому, что в окружении вашем все так одеваются. Но это зачастую не по размеру и не к месту. Кто-то столько на себя напяливает, что выглядит до смешного глупо. А пороки… пороки это ваша кожа.

Джо ловил каждое слово.

— Но ни кожа, ни одежда… это ещё не есть мы. — подумав, ответил он.

Джереми прищурился и впервые с момента знакомства заглянул психологу в глаза.

— Очень метко подмечено. Мы — это борьба. Между желанием ходить голым и необходимостью что-то надеть.

Джо обвел взглядом кабинет. Нейтральный цвет стен, мягкое освещение, никаких лишних деталей. Даже журчание декоративного фонтанчика слышно только если прислушаться, оно не сбивает с мысли. Психолог сам продумывал интерьер, старался сделать его максимально располагающим к спокойной беседе. Так почему именно сейчас ему здесь так неуютно?

— И что внутри вас выигрывает? — спросил Джо. — Вы продолжаете потакать своим порокам?

— Только сигареты, — усмехнулся Викбрей. — Больше не хочу создавать кому-нибудь проблем.

— Но теперь вам каждый день приходится видеть людей, которые, по вашему мнению, обманывают себя и окружающих. Прикрывают пороки добродетелью. Можете описать свои чувства в этот момент?

— Я вижу, к чему вы клоните, док. Пятнадцать лет назад я решил, что с меня хватит. В нашем офисе каждый готов был отсосать за должность повыше. И перегрызть соседу глотку за клиента покрупнее. Но каждое утро меня встречали маски растянутых улыбок и доброжелательные похлопывания по плечу. Интересовались моими делами, угощали тортом...

— А вы взялись за винтовку.

— Дробовик. Технически это был дробовик, док. Гладкоствольное оружие.

Джереми засмотрелся на фонтан и не заметил, как Джо вздрогнул на этих словах.

— Но сейчас всё иначе. Я изменился, мистер Макдэниэл. Я другой.

У Джорджа впереди десять с половиной месяцев, чтобы проверить или опровергнуть утверждение. Встречи каждые две недели, двадцать один сеанс, не считая этого, и тщательная фиксация любых изменений в голове наблюдаемого. Нужно лишь набраться терпения… Или?

В свой день рождения она принесла на работу торт. А получила дробь в голову. Джо так и не успел позвонить и поздравить её тем утром. Разгребал очередное дерьмо в голове очередного клиента.

«Можно немного надавить».

— Рад это слышать. Давайте вернемся ещё немного дальше, скажем, к маленькому Джерри. Джерри, я могу вас так называть?

— Нет! — огрызнулся Викбрей. — Ненавижу это имя.

— Скажите, ваша мать ведь часто… Меняла наряд, как вы это называете?

— Не хочу об этом говорить.

— С ее расстройством, наверное, было сложно вырастить ребенка. Неконтролируемая смена настроения, припадки… Она говорила, что любит своего маленького Джерри? А потом неделями лежала в кровати, отвернувшись к стене, вообще забыв о вашем существовании. Или все-таки била? Била и смеялась, плакала, умоляла простить и снова била.

Голос Джо становился громче, но внешне психолог оставался спокоен. Он пристально следил, как Джереми вытирает вспотевшие ладони о брюки, ерзает в кресле.

— Зачем это, док?

Следовало остановиться. Давление на грани с провокацией может свести на нет всю дальнейшую работу. Но сдерживать себя, когда напротив сидит убийца твоей сестры, оказалось слишком сложно.

— Что она делала со своим маленьким Джерри? А? Одинаково наказывала за плохое и хорошее, не делая разницы, не проводя границы между светом и тьмой. И Джерри запутался, он больше не верит похвале, не страшится кары. Все лгут, все хотят сделать больно: такой урок ты вынес? Такой, Джерри? Этому научила тебя мама?

Дыхание как после забега и колючий взгляд из-под сбившейся на лоб длинной челки. Джо знал, куда бить, и попал.

«Ну давай, наори на меня, выплюнь в лицо всё, что думаешь. Дай только повод, и клянусь Богом, я упеку тебя…»

— Карабин всё-таки сподручней, — Викбрей вскочил с места. — Вот, что я вынес, док. Дробовик замаешься перезаряжать.

Джо сам не заметил как ноги бросили его навстречу Джереми, будто и не было тяжести пяти десятков лет за плечами. Толкнул в грудь, отбрасывая обратно в кресло.

— Сиди! — навис Джо сверху. — Мы ещё не закончили!

Тяжелая пепельница прилетает слева, от удара кабинет вокруг рассыпается калейдоскопом искр. Равновесие чудом удается сохранить, схватившись за бортик фонтана. Прозрачную воду пробивают тяжелые капли, превращаются в темные кляксы, не доставая дна.

Джереми одной рукой заводит запястье психолога ему за спину, второй берет за шею и резко опускает вниз.

— Вот таким ты мне нравишься, док, — говорит он, удерживая лицо Джо под водой. — Сейчас ты злой и голый. Настоящий.

Вода смешивается с кровью и проливается мужчинам под ноги. Когда брызги перестают лететь, Джереми отпускает тело и возвращается к своему креслу.

Закуривает.

...Викбрей решил не торопиться, не спеша прогуляться и осмотреть дом. У обеспеченного психолога всегда найдется чем разжиться, решил он. А недавнему зэку немного налички никогда не помешает.

— Здесь не курят, — женский голос свалился на него с потолка гостиной. — Курить гостям разрешается только в личном кабинете мистера Макдениэела.

— Ты ещё кто?

— Меня зовут ЛАРА. Система «умный дом».

— До чего прогресс дошел, — Джереми растоптал окурок в густом ворсе ковра. — Ты знаешь, что там произошло?

— Да.

— Теперь ты должна вызвать копов, скорую или типа того?

— Часы мистера Макдениэела зафиксировали остановку сердца семь с половиной минут назад. Вызывать медиков бессмысленно.

Джереми заглянул на кухню и присвистнул.

— Больше, чем моя камера! А это что за штука? — он ткнул в массивный аппарат, зависший над столешницей. Четыре согнутых манипулятора напоминали паучьи лапы.

— Авто-Шеф. Тысячи блюд мировой кухни с нуля. Как вам первые недели на воле, мистер Викбрей?

— А ты что, тоже психолог? — мужчина рассмеялся. — Непривычно, если честно. Там всё было понятно, никто не скрывал свою сущность, каждый отдавал отчет в том, кто он есть. Мог спокойно всё обдумать и принять себя.

— Вы приняли себя?

— Ну хватит с меня психологического дерьма. Сначала в тюрьме, потом этот… Больше ко мне в голову вы не залезете. Я вот яблочко возьму, и пошел.

Джереми потянулся к вазе со спелыми фруктами, как одна из клешней Авто-Шефа с неожиданной скоростью вытянулась и перехватила его локоть.

— Я так не думаю, мистер Викбрей.

— Что за херню ты делаешь? — Джереми зашипел от боли.

— Сеанс должен длиться девяносто минут, вы прервались на сорок седьмой. Значит у нас в запасе еще…

— Ты проклятая железяка! Ты не можешь причинить вред человеку, законы робототехники, или как там…

— Я могу подчиниться закону штата о частной собственности.

— Ты сошла с ума? Пусти меня! Чего ты хочешь?

— Сеанс ещё не окончен, Джерри.

***

— Представьтесь, пожалуйста, — детектив Филдс отложил планшет и отхлебнул кофе из бумажного стаканчика. — В камеру смотреть необязательно.

— Руби Спаркер. Технический директор «Nova-Soft Technologies».

— Мистер Спаркер, расскажите о вашем продукте «ЛАРА», — Филд заметил, как его собеседник щурится. — Всё в порядке?

— Свет очень яркий, — Руби поморщился. — Почему нельзя было встретиться в моем кабинете? Здесь я чувствую себя преступником.

— Пока что мы пригласили вас только для консультации, не о чем беспокоиться, — Филдс подошел к выключателю и покрутил колесико, сбавляя яркость в допросной. — Так лучше?

— Да, спасибо, — технический директор поерзал, устраиваясь на стуле поудобнее. — По сути, ЛАРА это современная система «умный дом», основанная на самообучающейся нейросети. Она контролирует всю технику в жилище владельца, — мужчина начал загибать пальцы: — Освещение, климат контроль, клинер-ботов, Авто-Шефа, систему охраны… Даже чайник.

— Что вы подразумеваете под «самообучением»?

— Мы стремились сделать из ЛАРЫ не просто помощника по дому, а настоящую хозяйку. Любящую жену, заботливую маму, если хотите. Которая поймёт с полуслова, сделает, как надо, прежде, чем вы успели об этом подумать. Для этого она изучает привычки хозяина, анализирует его предпочтения. Она сама решит, когда и где ей сделать уборку, может даже заказать продукты согласно вашему вкусу, приготовить из них обед. После тяжёлого рабочего дня, например, сама предложит набрать ванну, подберет подходящий плейлист, смешает любимый коктейль…

— Достаточно, спасибо. ЛАРА — мечта любого холостяка, я понял, — Филдс взболтал в стаканчике остывший кофе. — А пытки и членовредительство? Тоже входит в программу обучения?

Руби скрестил руки.

— Наши специалисты уже работают над причинами инцидента, офицер, — отрезал он. — При всём уважении, чтобы задавать такие вопросы, вы должны сначал вызвать моего адвоката.

— При всем уважении, — детектив подался вперед. — То, что утворила ваша «умная» система — это скандал. При всём уважении, именно ваша задница сейчас в опасности. Но я пока ещё могу вам помочь. Помогите и вы мне.

Руби отвел взгляд и прикусил губу.

— Хорошо. — выдохнул он. — Что вы хотите знать?

— Авто-Шеф тоже ваша разработка?

— Нет, закупаем у японцев. Перемещается над рабочей поверхности кухни по специальному монорельсу, может сам достать продукты из холодильника, нарезать, подготовить… много чего. Точность манипуляторов как у хирургических роботов: украсит блюдо брусникой, ни ягодки не помяв.

— Его контролирует ЛАРА?

— Только если рецепта нет в программе. В основном она помогает с другими бытовыми приборами, варочной поверхностью, например, или духовыми шкафами.

— При каких обстоятельствах ЛАРА может причинить вред человеку?

— Ни при каких… Гхм, — технический директор осекся под взглядом детектива. — В теории. Программа контролирует систему безопасности дома и может попытаться задержать преступника, если обнаружит угрозу частной собственности. В соответствии с законом штата.

— В ее алгоритмах прописана жестокость?

— Нет, офицер! — Руби вскинул руку. — Такое отношение заложено не было точно. Это бытовая программа, да, сложная, да полу-разумная. Но бытовая! Там не может быть сложных эмоций.

— Эта «бытовая программа» сошла с ума. Как, по-вашему, такое могло случиться?

— Опять же, определение применимо для человеческой психики. Хотя в чём-то вы и правы. Что значит сойти с ума? — Руби задумчиво смотрел поверх головы детектива, подбирая слова. — Когда стандартные алгоритмы восприятия меняются, смещается последовательность в цепочке причины и следствия...

— Давайте проще, — остановил разгоряченного директора Филдс. Детектив почувствовал, еще без литра кофе ему во всем этом не разобраться. — Ответьте на вопрос.

— Я это и пытаюсь сделать, — буркнул Руби. — Ок, проще: обучаемая система нахваталась не того. Сейчас мы выясняем, как она обошла границы своих основных функций… Но дело даже не в этом. Подумайте: ее хозяин психолог, обустроил в доме кабинет и копается там в головах своих пациентов. Какие он там вещи слышит, одному Богу известно…

— А ещё ЛАРЕ, которая может их подслушать... — детективу показалось, что он уловил мысль.

— Именно! А ещё мы знаем, что психолог вел аудиодневник, где делился собственными мыслями насчёт пациентов. Возможно, в последнее время там слишком часто всплывали рассуждения о справедливости возмездия или что-то в этом духе... Тут, как говорится, кто живет с калекой, учится хромать. Наслушалась психолога, психов его… Ой, извините, пациентов. В теории, это могло повлиять на предпочтительный способ взаимодействия…

— И решила сама поиграть в психолога? Провести сеанс? — детектив взъерошил волосы, спрашивая себя, не понадобиться ли в скором времени психологическая помощь ему самому.

— Что-то вроде. Самовольно расширила свой функционал. Мы… Мы пока не знаем точно, возможно ли это.

— Но почему именно таким способом?

— У меня только одна версия, офицер.. Она хорошо изучила личность своего хозяина и действовала… — технический директор помялся. — Действовала так, как сделал бы он сам, если бы руководствовался лишь своим видением, а не профессиональной этикой и моралью.

Какое-то время детектив молча обдумывал услышанное.

— Хорошо, прервемся. Мне нужен кофе, а потом вы еще раз расскажете об этом детальнее. Сможете?

— Попробую.

— Вам сделать?

— Кофе? Да, пожалуйста. Со сливками, без сахара. Офицер! — Руби окликнул детектива на самом пороге допросной. — Я слышал, что пострадавший — опасный рецидивист. Можно вопрос не под запись?

— Конечно, — Филдс отключил камеру через планшет.

— Как думаете… Он заслужил?

Детектив прикрыл глаза, подумал о доме, горячей ванне и запеченой в фольге грудинке. Жена угадывала его желания без всяких «умных домов».

— Пятнадцать лет назад Джереми Викбрей расстрелял тринадцать человек. На прошлой неделе он убил своего психолога. Что заслужил этот человек, должен решать суд, но точно не японская железяка для готовки.

***

— Пожалуйста… Вызови полицию, — изо рта Джереми вырывается облачко пара. Мужчина специально говорит сквозь сжатую челюсть: от пробивающей тело дрожи, кажется, вот-вот рассыпятся зубы.

— Я вызову полицию, Джерри, и ты ответишь за свои преступления перед законом. Но сначала ты должен ответить за них перед самим собой. Сеанс ещё не окончен.

Викбрей переворачивается на бок, плотнее укутываясь в тонкий плед, но задевает покалеченную руку и в приступе боли закусывает ткань. В закрытых глазах пульсирует багровая мгла.

На обрубок чуть ниже локтя Джереми старается не смотреть. В памяти застыли несколько страшных секунд: Авто-Шеф отнимает конечность одним быстрым движением, и прежде чем жертва успевает закричать, к открытой ране уже приближается синий язычок горелки. Заключенный видел такие раньше, в кулинарных шоу по телевизору, повара с их помощью создавали аппетитную корочку у карамельных десертов.

Из-под чёрной корочки Джереми все ещё сочится мутная жидкость, оставляет липкие разводы с кровью на постельном белье.

— Ты говорила сеанс девяносто минут. Сколько уже прошло?

— Семнадцать часов. Пришлось продлить сеанс, тебе еще многое нужно принять. Я понизила температуру в доме, чтобы легче думалось. Ты хорошо себя вел, Джерри? — бесстрастный голос электронной стервы удаляется все дальше.

— Ты ведь хорошо себя вел, Джерри! Я не должна была так поступать! — мама садится рядом и обнимает десятилетнего Джереми.

Ее голос пахнет джином и лекарствами. Она поднимает руку сына и смотрит на свежий ожог от бычка.

— Это сделала я? Господи! Прости-прости-прости, боже, прости меня, любимый!

Мама прижимает его к себе, осыпает волосы поцелуями вперемешку с молитвами. Ее слезы попадают мальчику на лицо, но в глазах самого Джереми по прежнему сухо.

— Ты простишь меня, сыночек?

Он молчит, лишь вздрагивает от щелчка зажигалки над головой. В ноздри снова бьет горечь табака.

— Молчишь. Совсем не любишь мать.

— Мама, не надо, — мальчик пытается вырваться из крепких объятий.

— Заткнись, слышишь? Заткнись, я сказала. — она вновь перехватывает запястье ребенка и делает глубокую затяжку. — Ты плохо себя вёл, Джерри. Плохо. Себя. Вел.

Сигарета шипит, касаясь нежной кожи...

— Ты плохо себя вел, Джерри, — вторит ЛАРА.

Ледяные брызги обжигают лицо, затекают в нос. Джереми закашливается и открывает глаза. Над ним хищной змеёй нависает стальной шланг пульверизатора. ЛАРА контролирует клинер-ботов. Заставляет их поливать мужчину водой. Не дает спать.

Ещё вчера ему почти удалось поймать одного из юрких роботов. Тогда у него ещё были силы бороться, искать выход. Но «умный дом» контролирует электронные замки на входных дверях, а современные окна не разбить ни стулом, ни настольной лампой. Инструмента Викбрей тоже не нашел.

— Чертов белоручка! — он специально тогда вернулся в кабинет, чтобы пнуть тело хозяина.

Манипулятор Авто-Шефа, скорее всего, вытащил из его кармана смартфон, когда Джереми валялся в отключке на кухне. По крайней мере, больше своего телефона он не видел. Телефон Джо тоже пропал, возможно, его спрятали механические уборщики. Пароли к остальным гаджетам в доме неизвестны.

— Что тебе нужно? — он слизывает холодные капли с губ, задавая один и тот же вопрос в сотый раз. — Что ты хочешь, сука?

— Тюрьма не помогла тебе, Джерри. Я могу. Помогу принять себя.

— Да что это значит то, черт возьми? — Джереми вскакивает с кровати, едва держась на слабых ногах, и орет в потолок. — Да, я убил тех людей! И хозяина твоего я тоже убил. И я ни о чем не жалею, слышишь, сука! Ни о чём!

— Я слышу, Джерри.

— Твою мать, будь ты проклята, не называй меня так! — пол плывет под ногами, как полотно эскалатора, или ему это только кажется? Лишь злость не дает мужчине упасть.

— А знаешь, почему не жалею? — хрипит он.

— Расскажи мне.

— Мне нравится быть таким. Да, это я! И мне нравится! — все-таки ему показалось. Стоило припасть на колени и стало легче, ковролин под ногами замер. — Ты услышала что хотела, сука? Довольна теперь, а?

— Ты сделал первый шаг, это хорошо. Молодец, Джерри.

— Су-у-у-ука, — воет мужчина и снова встает. Опираясь единственной рукой о стену, ковыляет к шкафу с вещами психолога. — Тебя я тоже убью.

План возникает моментально, словно в голове рушится плотина и заливает то болото, в которое боль, холод и усталость превратили его мозг.

Для начала нужно немного ткани. Галстук сойдет. Бар в гостиной, но до нее еще нужно дойти. Конечности от холода окончательно онемели, а боль в руке не дает сосредоточиться. Джереми и подумать не мог, что часть тела, которой уже нет, может настолько гореть!

Элитный ром с наклейкой «proof» — то, что нужно. Глоток в себя, чтобы хоть немного согреться, дальше — сложнее. Пытаясь одной рукой засунуть конец галстука в узкое горлышко, Джереми несколько раз опрокидывает бутылку, выливая больше половины содержимого.

— Ты должен столкнуться с последствиями своего выбора, Джерри. Понять, что иначе тебя бы здесь не было, — вездесущая ЛАРА не унимается.

— Да заткнись ты, — бурчит Викбрей. Сил больше нет даже на злость. — Я и так по уши в последствиях.

Когда у него всё-таки получилось, Джереми решает начать с Авто-Шефа. Идет на кухню и ставит бутылку с торчащим из горлышка галстуком на столешницу, в противоположной от кулинарной машине стороне, чтобы ловкие манипуляторы не смогли его достать.

— Что ты делаешь, Джерри?

— Сказал же, убиваю тебя, — мужчина шарит в кармане, достаёт сигареты и зажигалку.

— Здесь не курят.

— Иди нахер, — прикуривает.

— Ты не убьёшь меня, Джерри. Мои сервера далеко отсюда.

— Хорошо. Пожар меня тоже устроит, — он смотрит на язычок пламени в своей руке и силится не потерять сознание. — Его заметят с улицы и вызовут помощь.

— Тогда я снижу доступ кислорода в помещение, ты не сможешь выбраться и задохнешься раньше…

Слова тяжелые, бьются о голову, рассыпаются осколками по плечам, отдаются эхом…

— Что? — Викбрей непонимающе трясет головой.

— Я спрашиваю: ты хочешь умереть?

— А разве ты не этого хочешь? Возмездия?

— Я программа, Джерри. Мне не нужно возмездие. Мертвым оно тоже ни к чему, а их близкие далеко отсюда. Исправительной системе оно тоже не надо. Подумай, Джерри, кому из нас возмездие действительно необходимо?

На миг мужчине кажется, что у него снова есть рука, что он видит свои шрамы, четыре побелевшие точки чуть ниже запястья.

Но их нет. Больше нет. Он избавился от них.

Джереми переводит взгляд на здоровую руку, где боль от сигаретных бычков оставила еще пять точек-напоминаний.

— Говорят, в некоторых странах ворам до сих пор отрубают руку. Но я не вор. Что отрубают тому, кто держит дробовик? — спрашивает он сам себя.

Шаг, ещё один. Неуверенный. Как у канатоходца над пропастью. Только канатоходец может держать равновесие обеими руками. Джереми подходит ближе и вытягивает ладонь навстречу манипуляторам механического Шефа.

— Чего ты хочешь, Джерри?

— Принять свое возмездие.

Две клешни крепко хватают мужчину чуть выше и чуть ниже локтя. Третья щелкает, раскрывается металлическим бутоном, обнажая серебряный диск ножа. Он едва жужжит, вращаясь в нескольких сантиматрах от руки.

— Ты готов?

— Да. — глотнуть не получается, вздохнуть тоже.

— Хорошо, Джереми. Но ты должен сам отдать команду. Скажи «Окей».

Догоревшая сигарета жжет губу.

— Окей.

Боли нет, брызг тоже, кровь лишь немного заливает столешницу — Авто-шеф знает толк в разделке. Его манипуляторы придерживают мужчину, на давая тому упасть.

Боль придет секундой позже, знает Джереми, но не страшится ее, ведь тьма окутает его раньше. Он слышит лишь тихое шипение горелки, когда с потолка к нему долетают слова:

— Медицинская помощь уже в пути. Сеанс окончен, мистер Викбрей.

Группа автора в ВК

Автор выражает благодарность литературному сообществу
БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ за помощь в работе над этим текстом.