Продавец ощущений

Глава 1. Джоан Бойль, десантница

Только тот, кто надолго бывал лишён Земли, понимает, что значит для десантника родная планета. Только тот, кто просыпаясь от искусственных трелей искусственных птиц и видя над собой осточертевший пластик потолка, может дать истинную цену за порыв настоящего горного воздуха, за подлинную океанскую волну, за... Господи, да за всю эту совокупность до боли родных мелочей, которая и составляет понятие родины! Хотя сложно говорить о родине мне, бывшему роботу, которому только в результате невероятного стечения обстоятельств посчастливилось, так сказать, обрести душу. Но всё-таки было что-то во мне генетически заложенное, что удалось разбудить Паулю – не без помощи, правда, внеземной жизни. Теперь я ничем не отличаюсь от любого человека, отмеченного прикосновением зеркальника.

Нужно ли говорить, что нам с Паулем как нельзя более по сердцу пришлось назначение в наземное подразделение десанта на почетные роли специалистов индивидуального поиска – этаких свободных охотников! Не стоит верить утверждениям, что десантника вечно манит дальний космос; наоборот, для него весь смысл бесконечного полёта заключается в ожидании встречи с Землёй. Попробуйте пробыть в пространстве хотя бы месяц – и вы увидите, как жадно после посадки ваши глаза будут ловить мельчайшие детали, которые навсегда бы остались незамеченными в иной обстановке! Насколько ярче предстанет перед вами вылизанный огнями дюз бетон посадочной площадки с каким-нибудь ничтожным муравьём – откуда только он тут взялся?! – как сладко заноет сердце от слабого запаха горячей земли. Правда, через некоторое время новизна ощущений притупляется, и ловишь себя на мысли о чёрном безмолвии бесконечной пустоты...

Собрав пожитки – наши вещи свободно умещались в чемодане и большой спортивной сумке – мы простились с экипажем "Конго" и после взаимных дружеских напутствий и шлепков по спине оказались пилотами лёгкого патрульного шаттла с бортовым номером четыре. Такой челнок мог совершать полеты как в атмосфере, так и в ближнем космосе.

Нас ждала Земля. В северном полушарии, куда мы направлялись, была в разгаре осень. Мы оба любили осень средней полосы.

Как своеобразны дни октября! Смягчая первые утренние заморозки, наползают тучи, воздух теплеет после ночи, и запоздалые запахи лета чуть пробиваются сквозь неотвратимо приближающуюся стужу. Безвозвратно исчезает сентябрьская даль и ширь, и усыпанные опавшим листом леса замирают в холодной недвижности сырого воздуха. Быстро слетают последние листья; в глубине и чаще леса кое-где ещё сохраняются остатки золотого и пурпурного одеяния деревьев, а на открытых местах они обнажены. Уже прошли затяжные дожди, почва влажная и холодная. В лесах не слышно летних птиц. Тишина. Освещённость же самая волшебная, в зависимости от туч: воздух окрашен в нежнейшие оттенки палевого и коричневого; цвета меняются с игрой облаков и ветра. Грусть, какая грусть в каждом качании былинки, в серебре последней паутины, в самом ожидании!

Говорят, в древнем Китае осенью принято было бросать в вино лепестки хризантем: их горьковатый привкус должен был напоминать о быстролётности жизни и давать полнее чувствовать тоску природы. Очень необычно и красиво.

Мы с Паулем рассчитывали провести некоторое время в полном отрешении от мира и наконец-то заняться собой, но, как всегда, вмешались обстоятельства. Включился визор, и на нас уставился взъерошенный Давид Шварценберг.

– Пауль! Джоан! Ответьте "Конго"! Приём, – не успел Большой Давид закончить вызов, как Пауль уже среагировал:

– Кто на связи? Вас не видно и плохо слышно! Повторите набор кода. Джоан, погляди, что там у нас с аппаратурой. Опять барахлит, что ли?

– Зарегистрирован вызов, кажется, из сектора 216 дробь 8, – подыграла я. – Сильные помехи. Сейчас попробую что-нибудь сделать.

– Ребята, бросьте свои штучки! – взвился Давид. – Я знаю, что вы в отпуске. Знаю! Просто больше некому. Дело очень важное. Завтра прибывает делегация космоторговцев. Да, раньше, чем запланировано. С чем связано – не сообщается. Нужно обеспечить безопасность и всё такое. Подробности уже у вас в бортовом компьютере. Соглашайтесь, другого такого шанса у вас не будет! Обслуживание на межправительственном уровне! Сто сорок восемь тысяч удовольствий! Откровенно говоря, я вам завидую...

– Кажется, на секунду что-то прорезалось, – вклинился Пауль. – Дорогая, запиши на всякий случай это в текущую директорию, я попробую повозиться и убрать шум...

Я почувствовала, как он мягко толкнулся в мой мозг, и быстро передав согласие, снова закрылась. Телепатия хороша, когда респондентов немного. В данном случае нас, "коснувшихся зеркальника", было около двух сотен. При нашей профессии и это было много: каждая смерть коснувшегося отражалась шоком на всех остальных, если их мозг был в это время открыт. А смертей – скажем, на тренировках – было предостаточно. Собственно, именно этот сдерживающий фактор и ограничивал нашу численность.

– Есть сведения, – продолжал Шварценберг, – что возможна попытка контакта со стороны русской мафии. Некто Папа Ваня необычайно активизировался в последнее время. Наземные службы запросили помощь. На карту поставлено слишком много...

– Помехи, помехи... – покачал головой Пауль. – Жаль. А ведь может быть, это что-нибудь стоящее, а, малышка?

Я едва не прыснула – так серьёзен был его вид, так сокрушённо он смотрел на экран.

– Так вот, эти торговцы... Согласно их правилам этикета, – не унимался Большой Давид, – желательно привлечение к операции наиболее титулованных и... э-э-э... ну, родовитых, что ли. Ты как раз подходишь, Пауль. Кстати, я знаю, что вы меня прекрасно слышите. Ну, как?

Мы промолчали.

– Так я на вас надеюсь, – заключил Давид и погасил экран.

Я вопросительно посмотрела на мужа.

– Я никогда не придавал этому значения, – пожал он плечами. – Знаешь, я ведь только наполовину француз: моя мать была урождённая Куракина, потомок одного древнего русского княжеского рода. Как раз она и назвала меня Павлом, или Паулем, если хочешь. Отсюда и мое знание русского языка и так далее... Вот.

.

Глава 2. Пауль Бойль, инструктор

Принц Жибаб оказался утончённо красивым, холёным и ухоженным. В сопровождении свиты, которую составляли отборные телохранители его личной гвардии, он прибыл в указанный ему космопорт в точном соответствии с протоколом. Этим он как бы подчёркивал уважение к землянам как к возможным торговым партнёрам. Стоит ли говорить, что наше начальство носилось с обеспечением безопасности этого визита, как курица с яйцом: ещё бы, всего третий в истории визит представителя космических торговцев! Первый стал достоянием истории и ознаменовался для земной науки появлением гравитационных двигателей и всего с этим связанного. Заплатить пришлось Плутоном; торговцы сами изъяли его из солнечной системы, предоставив, правда, исчерпывающие гарантии устойчивости системы остающихся планет. Во второй раз они предложили восстановители и всеобщее трёхкратное продление жизни в обмен на территорию в пятьдесят квадратных километров для устройства там своей базовой посольской резиденции.

Что они нам привезли и что решили потребовать на этот раз, оставалось только гадать.

Принц выбрал для себя образ восточного магараджи – со всем сопутствующим антуражем. Естественно, это было сделано исключительно как любезность для землян: мне как-то приходилось видеть торговцев в их истинном облике – скажем так, человека с неподготовленной психикой это, мягко говоря, несколько обескураживает... Хотя, что для торговца можно считать истинным обликом, сказать затруднительно. Я думаю, что они и сами давно забыли свой исторический архетип; а биотехнологии зеркальников, позволяющие принимать любую форму тела, для них давным-давно пройденный этап.

Кстати, эта раса обладала ещё некоторыми удивительными особенностями. Например, они никогда не лгали. Вообще никогда. Заставить торговца соврать было так же невозможно, как научить курицу дышать водой.

Я уверен, что скажи мы Жибабу, что предыдущий посланник пообещал землянам вывернуть наизнанку туманность Андромеды, он бы только спросил – к какому сроку это должно быть закончено. И, самое главное, сделал бы это не моргнув глазом – правда, придумав бы какой-нибудь неожиданный фокус, который свёл бы на нет все негативные последствия для тамошних обитателей и делающий невозможным для нас получение от этого действия какой бы то ни было выгоды.

Или ещё. В обществе торговцев не было обращения "ты" или "вы" – вместо этого положено было обращаться к собеседнику в третьем лице. Хотя местоимения "мой", "моя", "моё" присутствовали. Или ещё такая странность: у каждого торговца было два имени, совершенно равнозначных. Например, наш Жибаб именовался ещё и Трой. Ох, да мало ли...

Делегация помпезно проследовала от звездолёта во дворец, по дороге задержавшись лишь для официальной церемонии встречи. Было высказано и выслушано множество приветствий и пожеланий, сделаны приличествующие случаю подарки и назначено время начала переговоров. Семнадцать человек землян – у торговцев это было сакральным числом – временно было зачислено в штат личной охраны принца. Конечно же, мы с Джоан попали в этот список.

После официальной части церемонии принца атаковала армия журналистов – тут телохранителям пришлось как следует поработать. Мы старались держаться в задних рядах, тем более, что штатная охрана (я про себя стал называть их янычарами) вполне прилично знала свое дело.

Жибаб, отдыхая после брифинга, сидел на террасе и наслаждался зрелищем заходящего солнца. Что-что, а уж наслаждаться торговцы умеют профессионально. Землянам стоит этому поучиться. В конце концов, для чего мы и живём на этом свете?!

Солнце уже коснулось края гор. Ледники на вершинах пылали оранжевым светом. Ума не приложу, как торговцы сумели сделать невидимым свой огромный купол! Обычно с куполами проблема: на них садится пыль и они быстро теряют прозрачность, но тут купол был абсолютно незаметным. То есть, со стороны остальной земли – нет, вся резиденция скрывалась как бы под туманным полушарием, но изнутри прозрачность была безукоризненной.

Однако осень есть осень! С востока наползала тяжёлая серая туча, обещая нудный обложной дождь. Вскоре на купол упали первые капли, затем дождь усилился, и в косых лучах заката даже отсюда стали видны потоки воды, стекающие по покатой поверхности. Жибаб брезгливо повел плечами и, насупившись, удалился во внутренние помещения. В холле он распорядился задернуть занавеси на окнах, затем, грациозным движением руки подозвав меня, указал на свободное кресло рядом:

– Пусть землянин сядет.

Я опустился на сиденье. Джоан тут же переменила позицию так, чтобы контролировать сектор за моей спиной. Это было не обязательно, конечно, но так она получала возможность находиться ближе ко мне – и к центру разговора, естественно: чисто женское любопытство. Янычары расположились по периметру комнаты, умудряясь оставаться незаметными.

– На нашей планете практически нет воды, – сказал принц, – поэтому даже смотреть на так называемый дождь для представителя нашей расы несколько не по себе... Однако я хочу поговорить о другом. Один из журналистов сегодня спросил, не может ли мой товар быть продан стороннему лицу, минуя объединённое правительство. Это важный вопрос. Но тогда я не ответил. Сейчас отвечу – да. Ибо такая продажа в принципе не может нарушать таможенные правила, существующие у каждой цивилизации. Однако, всё дело в цене. Я хочу, чтобы это заявление стало достоянием гласности. Я хочу, чтобы милорд – Жибаб наклонил голову в мою сторону – позаботился об этом. Ещё раз подчеркиваю – это важно, – принц улыбнулся. – И последнее. Я хочу объявить, что именно я привез. Ощущения. Я буду продавать ощущения. Я хочу, чтобы мои слова немедленно были переданы всем.

– Желание принца может считаться уже исполненным, – ответил я. Я был уверен, что Джоан, конечно, сделает своё дело – передаст кому надо всё дословно, да и жучков-микрофонов здесь натыкано, я уверен, было множество. – Итак, желание принца исполнено; но я прошу позволить соблюсти обычаи нашего мира. У нас не принято, чтобы мужчина сидел в то время, когда стоит женщина. Пусть принц позволит даме сесть. Надеюсь, моральные нормы общества космических торговцев это допускают?

– Безусловно, – рассмеялся Жибаб. – Прошу извинить за невольное нарушение норм земного общества. Я впервые на этой планете, хотя и готовился к этому специально. Пусть дама сядет и примет участие в разговоре, – он хлопнул в ладоши. Мгновенно появилось ещё одно кресло, в которое и уселась Джоан.

– Моя супруга, – представил я ее.

– У мужа леди хороший вкус, – галантно заметил принц. – Но вернёмся к нашему разговору. Перед тем, как начать торговлю, следует позаботиться о рекламе. Милорд Бойль был выбран мною для демонстрации товара. Если, конечно, он не против (мне ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть). Отлично. Тогда милорд получит образец товара и может использовать его по своему усмотрению.

Принц выбрал из партии и протянул мне небольшой цилиндрик серебристого металла:

– Ощущения.

– Как этим пользоваться?

– Достаточно нажать вот здесь, – Жибаб указал тонким пальцем на чуть заметную кнопку, – и поднести к голове. Всё. Надеюсь, завтра милорд расскажет всем о своих опытах.

– Простите, принц, а какого именно вида могут быть эти ощущения? – задала вопрос Джоан. – Это не опасно?

– Абсолютно безопасно. Вид ощущений определяется темпераментом владельца. Аппаратура автоматически подстраивается под индивидуальность хозяина. Это что-то наподобие наркотика – о, не следует бояться такого сравнения! – но без присущих наркотикам отрицательных последствий. Эффект привыкания исключён. А в остальном... – торговец хитро взглянул на меня. – Я с удовольствием завтра ознакомлюсь с впечатлениями милорда.

– А что, если не секрет, хотят получить торговцы в обмен на свой товар? – поинтересовалась Джоан. – И почему здесь на столике все цилиндры серебряные, а вот этот золотой?

– Что получить? Я ещё не решил окончательно, – пожал плечами Жибаб. – У землян есть многое... К примеру, я бы не против купить одну из религий. Предположительно ислам. Или, скажем, сны... А что касается золотого цилиндра – это мой личный. Если внимательно посмотреть, на торце появляется образ несравненной Гаринэ. Естественно, для глаза наблюдателя изображение трансформируется в соответствии с его биологическим видом.

– Здесь изображена будущая супруга великого принца? – догадалась Джоан.

– О, да! – обворожительно улыбнулся Жибаб. – Это моя невеста. Тоже должна была прилететь. Хотела взять человечество в аренду. Я отговорил.

Время нашей вахты подошло к концу. Явилось семнадцать новых телохранителей, произошла смена караула. Мы с Джоан откланялись и отправились на отдых. Принц грациозно помахал нам вслед ручкой и также удалился в свои апартаменты.

В дверях я почувствовал чей-то тяжелый взгляд и обернулся. Начальник стражи янычаров исподлобья мрачно глядел на меня. Он поймал мой взгляд и отвернулся, но я мгновенно понял, что у меня здесь появился враг. Почему? Может быть, сам того не желая, я нарушил какой-то пункт какого-то неведомого мне кодекса?

Когда мы с Джоан вернулись в отведенное нам помещение, первое, что я сделал – это сдавил, как указывал принц Трой, цилиндрик и прижал его к виску.

.

Глава 3. Мартин Прайс, гонец

В порту было тихо, только море равномерно накатывалось на полуразрушенный пирс. Заброшенные корабли стояли у причалов, и небольшие волны тихо плескались между ржавыми бортами; на середине бухты кое-где торчали из воды обломки мачт; кораблей там было гораздо меньше, чем сгрудилось у берега. Они были разбросаны по акватории как попало, многие лежали на боку, несколько – вверх дном. Некоторые суда были выброшены на мель, и в их трюмах теперь стояла тёмная, мёртвая вода.

Над всем этим хаосом возвышался огромный портальный кран, чудом оставшийся на рельсах. Его крюк тихонько покачивался на ветру над палубой довольно крупного сухогруза с раскрытыми люками трюма.

Осторожно пробираясь между исковерканными взрывами бетонными плитами с торчащей как кусты арматурой, среди причудливых клубков железа, в которых с трудом угадывались рельсы, среди множества трухлявых ящиков, слежавшихся тюков и бочек, Мартин наконец вышел к причалу. Он и сам не понимал, зачем пришёл в это место. Порт лежал в стороне от его пути, и он дал довольно солидный крюк, чтобы зайти сюда, тем более, что это было небезопасно. Чёрт побери, а что вообще безопасно в этом небезопасном мире?

“Надежда” – интересно, почему они все так красиво назывались... Был бы жив дед – спросил бы у него, когда вернулся. Кстати, надо ещё вернуться – желательно живым и здоровым... Зачем он сюда забрёл? Последний раз он был здесь пять лет назад с Рябым. Они приходили искать оружие. Дед говорил, что в порту можно добыть оружие. Но они нашли всего только один пистолет, даже поссорились, кому достанется. Потом-то оказалось, что он всё равно неисправен, а Техник тогда ещё был сопливым мальчишкой...

Пять лет. Как будто ничего и не изменилось. Тут никто, наверное, и не был с тех пор, как...

Стоп! Что это? Этих ящиков на причале тогда не было, или это другой причал? Нет, тот же, вот этот корабль с распахнутым трюмом, вот кран, он здесь такой один стоит.

Спокойно, спиной к стене, теперь лечь. Тихо как... Ладно, они, если эти они здесь есть, давно уже могли его ухлопать. Так, подъемные крюки на ручной лебёдке заржавели, видимо, разгружали давно, минимум полгода назад. Но все-таки... Значит, кто-то здесь бывает, кто-то сюда ходит ещё? Конечно же, ходит...

Лопаткам стало холодно, ледяная струйка пота стекла по спине: показалось, что в развалинах большого склада мелькнула тень – как будто кто-то пробежал за оконным проёмом.

Показалось? Или нет? Может, крыса. Все равно, показалось, не показалось – Мартину пора двигать отсюда. И так вон сколько времени потерял. И зачем только его сюда занесло!

Он обернулся, движимый наверное не шестым, а двадцать шестым чувством. Вовремя! Метрах в пятидесяти от него из искореженных развалин, удобно пристроив ствол на торчащем железном пруте, в него спокойно целился какой-то человек.

Раньше, чем мозг успел что-либо осознать, мышцы уже рванулись и бросили послушное тело в сторону, под прикрытие. Когда он упал на щебень за треснувшей балкой, руки уже сжимали автомат. Запоздало визгнули пули. На месте, где он только что стоял, заплясали фонтанчики пыли, полетела каменная крошка. В воздухе резко закричали потревоженные чайки.

– Так, – теперь он не сомневался, что ему не показалось, и в развалинах тоже кто-то есть, – так, что теперь делать? Откуда они взялись? Ведь ни наши, ни горожане, а тем более фермеры сюда не заходят. Или это армия? Но они тоже избегают таких мест. В города они вообще стараются не заходить, разве что большими группами. Плохо дело, если их тут “большая группа”... Надо, пожалуй, отползти к причалу, иначе они зайдут сзади – и тогда всё, конец.

Дикая злоба вдруг охватила Мартина – почему, ну почему они хотят убить его?!

– Нет, подожди, – неизвестно к кому обращаясь, прошипел он.

Мартин осторожно выглянул в какую-то щель между бетонными осколками. То, что он увидел, не обрадовало его: несколько человек короткими перебежками приближались к месту, где он лежал. Он мог бы сейчас наверняка срезать любого из них, но остальные точно узнали бы его местонахождение, и тогда ему несдобровать. Мартин пригнулся, вжался в щебень и снова бесшумно пополз в сторону причала. Кто пробовал бесшумно ползать по щебню, поймёт, как он старался. Он всегда старался, потому до сих пор и живой.

Когда Мартин был уже на причале, у самых ног покосившегося крана, его опять заметили. Он понял это по бешеному треску автоматных очередей и визгу рикошетирующих пуль. Пули свистели совсем рядом. Дальше пути не было, дальше было открытое пространство до самого борта судна, нависшего над причалом. Таиться уже не имело смысла. Он опять выглянул: те приближались.

Пятеро, отметил он. И патронов хватает, иначе поберегли бы.

– Пора, – скомандовал он сам себе и, вскочив в полный рост, одной очередью срезал двоих. Остальные мгновенно залегли. Мартин тоже упал и перекатился метров на шесть. Теперь он лежал у самой ноги крана. Это был старый, солидный кран, с мощными опорами и рядами толстых стальных заклёпок, без всякого намека на ажурную решётчатость. Пирс под рельсами перерезала узкая трещина, заваленная мусором. Мартин подобрал кусок тёмной от времени доски и выставил его над грудой тюков, служивших ему сейчас укрытием. Первобытная хитрость сработала безотказно: сейчас же грохнуло несколько выстрелов, и доска вылетела из рук.

– Перешли на одиночный, экономят патроны, – мелькнуло в голове. – Хорошо ещё, что у них нет гранат.

Они словно угадали его мысли: перед его укрытием бухнул глухой взрыв. Мартин быстро отполз к самой ноге крана и осторожно поднялся за ней во весь рост. Все-таки железо надежней, чем тюки с прелой ватой. Почему он решил, что тюки с ватой, он так и не додумал. Взорвалась ещё одна граната, прямо за тюками. По железу жутко скребнуло осколками.

– Если б остался там, на старом месте – всё, конец, – жаром обдало, – но он не там, а здесь, и чёрта с два вы что-нибудь так просто получите, и у него есть, похоже, свой шанс!

В ноге крана была дверца, плотно пригнанная дверца из бугристой стали в стальной же ноге. Правда, размером маловата, в пол человеческого роста. Ничего, решил, пролезу. Рванул за ручку, дверь на месте, ещё раз, ещё! Не открывается, проклятая.

Те лежали тихо, гранат больше не швыряли; а может, у них и кончились гранаты? Не стреляли.

Не торопиться, осмотреть эту чёртову дверцу, внимательно, ощупать её со всех сторон. Так, это что? Замок? Непонятно. Ещё смотреть. Нет ничего! Тут его осенило, и уже зная, какой будет результат, Мартин несильно толкнул дверь. Ржавый скрип ударил по натянутым нервам, за тюками сразу занервничали и застреляли – сначала одиночными, потом очередь.

Он влился внутрь и плотно прикрыл за собой дверь, нового скрипа в поднявшейся пальбе не было слышно. В замкнутом цилиндре опоры оглушающе гулко отдавались щелчки пуль. Было почти темно, только откуда-то сверху сочился серый паутинный свет, вверх тянулись толстые силовые кабели. Мартин ощупал дверцу изнутри – никаких щеколд или запоров. Не задумываясь, одним махом он взмыл по торчащим из стены скобам на целый пролёт.

Площадка. Повернулся, сделал шаг, запнулся обо что-то – ступеньки, снова лестница. Труп, высох весь.

Глаза уже немного привыкли к темноте. Можно было различить, как узенькая лестничка, несколько раз изломавшись, тянется вверх, к далекому светлому пятнышку. Он постоял немного на крошечной площадке.

– Надо наверх, – подумал, – надо наверх, там будет виднее, а то в этой клетке...

Он быстро взбежал наверх и уже был у того, что снизу казалось светлым пятнышком. Это оказалась такая же дверца, но распахнутая настежь. Мартин осторожно выглянул. Дверца выходила на узкую дорожку из рифлёного железа, огороженную перилами. Он ступил на дорожку и сделал два шага. В это время внизу гулко ударил взрыв. Что-то звякнуло совсем рядом, все тело крана вздрогнуло.

Бросили гранату в дверь, понял он. Вовремя, вовремя я...

Он глянул вниз. Отсюда, с высоты, было хорошо видно, как там, у ноги, копошились четыре фигурки.

Мартин положил автомат на перила и стал целиться, ловчась одной очередью положить как можно больше этих фигурок. Они не замечали его, они не смотрели вверх. Он нажал на крючок и плавно повел стволом. Автомат забился в руках и вдруг захлебнулся. Одна фигурка упала, три юркнули в мёртвую зону, под кран. Он со злобой тряхнул автомат, отсоединил обойму – пуста, чёрт! – швырнул ее вниз, достал новую, вставил, передёрнул затвор.

Нелепо раскоряченная фигурка лежала на прежнем месте, других не было видно. Как бы не полезли сюда! Он усмехнулся, достал из сумки небольшой черный пакетик. Дверцу сначала прикроем, не скрипнула, вот так, хорошо. Он приладил пакет за прикрытой дверцей, осмотрел, поправил детонатор, опять глянул вниз – никого – и пошёл по щербатым плитам балкончика. Снизу его видно не было, поэтому шёл не таясь, не пригибаясь. Балкончик вёл к большой застеклённой кабине. Многие стёкла в переплёте были выбиты. Он подошёл к двери, подёргал ручку – закрыто, конечно; прошёл дальше вдоль стеклянной стены, мельком поглядывая на себя в уцелевших осколках – весь в грязи; попытался заглянуть внутрь. В кабине вроде бы была дверь напротив, сквозной проход, другой дороги нет. Он опять подошел к двери, дёрнул ещё за ручку, посмотрел выше – почти над самой дверью зияла чёрная дыра выбитой фрамуги. Закинул автомат за спину, осторожно, чтобы не порезать пальцы, подтянулся на руках, заглянул внутрь – полумрак, запыленный пульт, какие-то рычаги и кнопки, что-то ещё, но в такой темноте не разберёшь. Рывком забросил тело повыше, проскользнул в дыру и мягко спрыгнул на пол. Хотел подойти к пульту, но вдруг услышал за спиной тихий голос...

.

Глава 4. Пауль Бойль, инструктор

После возвращения сознания не оставалось никаких неприятных ощущений. Товар действительно был первоклассный, тут принц Жибаб оказался полностью прав. Действие цилиндрика было просто ошеломляющим. Ощущения были даже ярче, чем при слиянии сущностей у зеркальников: там было взаимопроникновение сознаний, здесь же человек становился абсолютно другой личностью. Которая, тем не менее, помнила свою предыдущую сущность.

Это было похоже на увеличение сознания – не могу подобрать более подходящего слова. Что-то вроде ментальной раковой опухоли, но несущей не зло, а безмерное обогащение личности. Да, теперь становилась понятна ценность товара, привезенного Жибабом. Мудрость. Вот как это называется, именно мудрость – объём накопленных ощущений непременно должен перерасти в мудрость; но сколько ещё надо было копить! Вот для этого торговцы и предлагали свой инструмент. Момент был подобран верно: наше общество уже в основном решило экономические задачи, теперь самое время и о душе подумать... Правда, Жибаб запросил несколько странную цену, но кто знает, что он имел в виду? В конце концов, для этого есть экономические советники, финансовый комитет объединённого правительства и тьма вспомогательных служб. Уж как-нибудь они договорятся.

Ревун тревоги подбросил нас с постели. Мгновенно накинув на себя форму, через несколько секунд все десантники уже неслись по коридору к апартаментам принца Троя, на ходу пытаясь по наручным браслетам личной связи выяснить друг у друга, что произошло. Сирена выла не умолкая, причем сразу во всех помещениях, следовательно, случилось что-то экстраординарное.

На пороге будуара принца дорогу нам преградили гвардейцы-янычары. Начальник стражи с непроницаемым лицом отдавал отрывочные приказания на языке космоторговцев.

– Что случилось? – тихо спросил я Сарычева, оказавшегося, как и мы, оттеснённым к стене пиками гвардейцев.

– Принц исчез, похищена презентационная партия товара, – вполголоса ответил он. – Ну и вляпались мы в дерьмо, братишка!

Начальник стражи выступил вперед:

– Внимание! – провозгласил он. – Внимание и повиновение! Его светлость принц Трой отсутствует. Вся полнота власти в этой ситуации принадлежит мне. Приказываю: осмелившихся поднять руку на священную особу принца предать смерти. Поскольку неизвестно, кто осуществил дерзкий акт, смерти подлежат все земляне, находившиеся в данный момент в резиденции. Выход и вход на территорию заблокированы. Всё.

Не успел я осознать ситуацию, как Сарычев прыгнул на него, но стражник мгновенно провёл перед ним пикой. Из острия пики вырвалось пламя, буквально перерезавшее Виктора пополам. Я никогда не думал, что зеркальника, мастера-десантника можно убить так легко и быстро – и был изумлён.

– Подождите! – звонко крикнула Джоан. – Нельзя наказывать невиновных за возможное – подчеркиваю, только возможное – преступление! Начальник стражи слишком поторопился!

– Нельзя оставлять безнаказанным преступление! – гневно возразил тот. – Будет так, как сказано. Ничто и никто не в силах помешать этому.

– В силах, – в наступившей тишине голос Джоан был отчетливо слышен. – Согласно вашим традициям и правилам, начальнику стражи может приказывать высший джабб.

Я вспомнил, как она несколько дней назад листала толстенный том “дворцового этикета”, знакомясь на всякий случай с нюансами поведения и запутанными системами взаимоотношений дворянского общества космоторговцев. Сам я завял на первых же десяти страницах. Моя жена с ее аналитическим умом и феноменальным терпением, оказывается, успела освоить тонкости этих интриг. Вовремя, малышка, как вовремя!

– Мой высший джабб – это принц, – холодно возразил стражник. – Поэтому ситуация не имеет выхода, на который могли бы рассчитывать земляне.

– В таком случае, я надеюсь стать высшим джаббом господина, – ответила Джоан. – Я объявляю вызов. С этого момента все остальные дела являются второстепенными и подлежат отмене до удовлетворения долга чести.

– Нет, – стражник отрицательно покачал головой, – вызов может объявлять только равный или высший по положению дворянин. Так что вызов не принимается. Стража!..

– Стоп! – протиснулся я вперед. – Может быть, милорд примет вызов от потомка княжеского рода? Или он найдет ещё какую-нибудь причину, чтобы оправдать свою трусость?

Начальник стражи перевел на меня тяжелый взгляд. На его каменном лице выступила зловещая улыбка:

– Напрасно землянин пытается оскорбить меня. Хорошо, бой состоится. Здесь и сейчас. Победитель будет объявлен высшим джаббом. Побежденный станет низшим джаббом или погибнет. Согласно правилам, противники должны состязаться без оружия, в том биологическом виде, который является их природным.

Он властным движением руки приказал освободить центр зала. Янычары отступили, организовав полукруг, и застыли у стен. Мёртвого Сарычева куда-то унесли. Джоан со встревоженным лицом подошла ко мне.

– Пауль, это особый подвид их расы, – шепнула она. – Плюс специальная боевая выучка. Будь осторожен.

– Сколько раз ваш начальник терпел поражение? – спросил я у ближайшего янычара.

– Считай, что ты уже труп, – презрительно взглянув на меня, нехотя уронил тот и отвернулся.

Мы с Джоан переглянулись. Она кивнула мне и отошла.

Начальник стражи успел снять доспехи и вооружение и теперь стоял, ожидая. Меня поразило его преображение: мощнейшие мускулы панцирем покрывали его тело, голова приняла форму бычьей, прорезались короткие и острые рога. Я понял, откуда у древних появился миф о Минотавре. Наверняка это был представитель подобной расы.

Минотавр поднял руки и медленно повернулся кругом:

– Я, Яхо-Ингур, начальник стражи, отвечаю на вызов. Соперник удовлетворён?

Я кивнул, снял форму, оставаясь в легком облегающем костюме и так же подняв руки, повернулся перед ним. Единственное, чего я не смог снять, это кольцо со среднего пальца, старый подарок Ионэла Ивашку. Оно постепенно срасталось с телом – уж как на это смотрят биологи, не знаю.

– Я, Пауль Бойль, лейтенант десанта, подтверждаю вызов. Соперник удовлетворён?

– Да, – прорычал он (с такой головой ему плохо давалась членораздельная речь). – Пусть кто-нибудь даст сигнал!

– Внимание! – отозвался кто-то из охраны. – Готовы? Бой!

Яхо-Ингур одним прыжком покрыл разделяющее нас расстояние. Я никогда бы не мог подумать, что подобная масса способна на такую быстроту движений. Чудом уклонившись, я поднырнул под руку и вышел за спину Яхо, но не успел нанести удар: он мгновенно развернулся и легко парировал мой прямой в голову. Тут же хлесткий свинг отбросил меня на другой конец холла.

Ерунда, на тренировках бывало и не такое. Я лежал, притворившись ошеломлённым, и когда минотавр занёс копыто, чтобы раздавить меня, провел быструю подсечку и тут же отскочил на безопасное расстояние. Яхо тяжело шлёпнулся спиной, но как резиновый мячик, легко вскочил и снова бросился на меня. Я применил технику “нечистой силы”, перенятую в своё время у Кутихи; ею достаточно хорошо владели лишь мы с Джоан. Эта тактика требует неимоверного расхода сил, но приносит практически стопроцентный результат. Так и оказалось: мне удалось проскользнуть за спину стражнику. Я сконцентрировался и нанес ему сокрушительный удар по бритому затылку.

С таким же успехом я мог бы попытаться пробить кулаком железную плиту. Единственным результатом стала царапина за ухом у Яхо-Ингура, а я получил перелом среднего пальца, на котором было надето кольцо. Мысленно выругавшись, я держался за спиной противника, усилием воли восстанавливая перебитую кость. Все-таки, умения зеркальника – великая вещь.

Наступило шаткое равновесие, когда Минотавр не мог до меня дотянуться, а я не знал, что мне теперь делать.

Несколько попыток атаки окончились без видимых результатов для обеих сторон, и всё внимание я сосредоточил на тщательно продуманных перемещениях, стараясь не дать Яхо шанса достать меня. Я мог выдержать такой танец достаточно долго, стражник тоже не выказывал никаких признаков усталости. Он раз или два зацепил меня кончиком рога, а я, в свою очередь, прочертил вторую царапину на его груди.

– Что здесь происходит? – внезапно раздался требовательный голос принца, и в зал вошел Жибаб-Трой в белом костюме, украшенном жемчугом. – Я требую объяснений! Что делают здесь все эти люди?

– Слава великому принцу! – воскликнул Яхо-Ингур, вновь превращаясь в человека. – Его высочество должен узнать, что в его отсутствие похищены образцы товара. Я был намерен покарать злоумышленников, но вынужден был принять вызов...

– Вызов? – принц поднял брови. – И кто же отважился на этот безрассудный поступок?

– Я, принц, – ответил я. – Сожалею, но у меня не было другого выхода.

– И милорд ещё жив?! Странно, – пожал он плечами. – Впрочем, теперь я сам разберусь во всём. Продолжение поединка не имеет смысла. Все свободны!

– Пусть принц милостиво простит своего недостойного слугу, но это невозможно. Как известно, начатый поединок обязательно должен быть доведен до конца. Я прошу...

– Не хочу слушать! – Жибаб поднял тонкую изящную руку. – Высший джабб не может отменить начатый поединок, но может приказать отложить его.

– Повинуюсь, господин, – склонился Яхо и вышел, мрачно блеснув на меня глазами.

Янычары как-то аккуратно и незаметно сумели вытеснить челядь из комнаты и теперь вновь застыли вдоль стен, слившись с обстановкой. Принц небрежным движением руки удалил их, но когда я тоже попытался оставить его, мягким движением задержал меня и указал на кресло.

– Не беспокоить! – властно бросил он в пространство. – Всем удалиться до внешних покоев! Принц будет разговаривать с гостем!

Некоторое время Жибаб стоял, прислушиваясь, затем сел в кресло напротив и откинулся на мягкой удобной спинке. Черты лица его задрожали, подернулись туманом, и через несколько секунд с кресла мне навстречу поднялась сияющая Джоан.

.

Глава 5. Мартин Прайс, гонец

– Не двигаться. Оставаться на месте. Одно движение – стреляю.

Больше всего Мартин не любил таких тихих голосов. Их обладатели, как правило, стреляли быстро и точно. У него у самого в некоторых обстоятельствах был такой голос.

Мартин замер – не шевелиться, не провоцировать. А то ведь запросто выстрелит – и кто-то сзади неслышно подошел к нему, он почувствовал, как в спину уперлось что-то твердое, и вздрогнул: слишком тот смел. Или глуп? Или он не один?

– Не поворачиваться!

Рука неизвестного безошибочно скользнула к поясу, именно туда, где висел пистолет. Потом тот снял нож и отшвырнул все это в глубину кабины. Нажим ствола не ослаблялся ни на секунду во время всей этой процедуры. Затем Мартин услышал два щелчка: автомат и сумка упали к ногам.

– Три шага вперёд, – приказал голос.

Мартин послушно выполнил и это. У него затеплилась слабая надежда. Неизвестный не нашёл второй пистолет, который имелся у каждого гонца, правда, каждый прятал его по-своему. У него пистолет был в мягкой кобуре чуть выше колена.

– Слушай внимательно: сейчас ты обернёшься. Без резких движений, понял?

– Понял, понял, – под нос пробурчал Мартин. Плавно, как во сне, он повернулся лицом к голосу. Это оказался человечек небольшого роста, седой, в какой-то мешковатой одежде. Большего во мраке кабины рассмотреть не удалось: солнце заходило, быстро спускались сумерки.

– А теперь рассказывай, кто ты такой и зачем здесь шныряешь, – бесцветным голосом произнес седой.

– Прохожий я, – ответил Мартин, несколько сбитый нелепостью вопроса и своего положения, – обыкновенный человек.

– Слишком много железа носишь с собой, прохожий, – заметил седой, – и слишком хорошо стреляешь. Дальше.

– Сейчас все железо таскают, – возразил Мартин, – и ты вон тоже. И твои друзья, что сейчас сюда топают. Чего вы хотите? – он тянул время. Ведь не железный он, седой, должен же хоть на миг оглянуться, когда за спиной грохнет. Риска тут пятьдесят на пятьдесят, а это уже кое-что. Раньше-то, когда ствол ещё в спине торчал, можно было – но кто знал, сколько их в кабине? – а теперь момент упущен, седой успеет решето сделать, пока до него дотянешься.

– Кто эти люди?

Конечно, седой не из их компании. Он уже был здесь, когда Мартин устанавливал взрывчатку. Но на «твои друзья» ведь не среагировал?

– Не знаю! – так, кажется, лезут, сейчас... – реакция обострилась до предела, тело стало легким, и Мартин одновременно со взрывом уже летел на седого, ногами вперед. Удар по сердцу – чуть выше – и ребром ладони по шее! Теперь автомат – пуля в седого, на всякий случай – и очередь по люку, хотя там и без этого достаточно. Сухой трупик скучать не будет.

Ах, чёрт, кровь! Порезался все-таки, битого стекла здесь море. Ну, неглубоко, и на том спасибо. Теперь дверь ногой и...

Он чуть не вывалился наружу. С той стороны балкончик был разрушен, впереди метров двадцать свободного полёта. Нет уж, увольте, эта птичья перспектива не для него. Куда теперь? Обратно? Из трёх одного кладём на дверцу, остается как минимум двое. Это если он засёк их всех, что не факт... И темнеет. Это и плюс, и минус.

Мартин остановился и впервые почувствовал, как он устал. Нет, расслабляться не время. Но и торопиться зря тоже не годится. Он сел, чутко прислушиваясь: наверняка загремят, если полезут, а другой дороги сюда нет (и отсюда, гм, тоже...) – и, тщательно обработав порез, наложил пластырь. Теперь обыскать седого. Тряпьё какое-то... Спички – взять. Патроны. Четырнадцать штук, подходят. Тоже взять. Нож – барахло. Банка консервов – в сумку, хоть и есть чертовски хочется, но потом. Фляжка, узкая, полупустая – что там? Вода, выпить. Так, всё. Нет, ещё большой морской бинокль, валяется у окна. Целый. С собой не возьмёшь, гонец должен лёгким быть. И этим оставлять не стоит. Он выбросил бинокль с таким расчетом, чтобы тот упал на бетон. Вот удар, и следом очередь. Конечно, не убрались, стерегут.

Так, а если финт? Ведь почти темно? Он подтащил труп седого к самому краю, затем несколько раз наугад выстрелил вниз, в темноту. В ответ по металлу защелкали пули. Мартин громко вскрикнул, застонал и столкнул тело вниз. Пусть думают, что это он – похоже, седой не из их компании. В темноте, гляди, не разберутся, а седой ещё теплый.

Мягкий удар – и с трех сторон брызнули пули. Ого, вот вас сколько! Как крыс.

Что ж, иного выхода нет. Через четверть часа совсем стемнеет, и останется совсем мало времени до восхода луны. Надо как следует подготовиться.

Мартин, осторожно ступая по стеклу – не дай Бог звякнуть! – подошел к пульту, расстегнул сумку, бесшумно открыл банку – чужую, свой запас использовать всегда успеется – и торопливо проглотил содержимое. Затем тщательно помочился – струей по стене вдоль, без звука; обмотал руки тряпьём. Ну, вроде, пора.

Он в полной темноте выбрался из кабины через верхний люк – заметил в своё время – и пополз вверх по стреле. В чёрном неподвижном воздухе сзади растворилась кабина, и Мартин распластался над бездной, ощупью передвигаясь всё выше. Наконец – казалось, конца не будет подъёму! – наконец, вот и край стрелы. Где-то тут должны быть тросы. Он повис на руках, раскачиваясь всем телом, стараясь определить положение троса. Зацепившись ногой, Мартин мгновение помедлил; решившись, он резко оттолкнулся от стрелы и мгновенно обвил руками толстый шершавый трос. Начался сумасшедший спуск. Мартин осторожно сползал вниз, иногда проскальзывая по нескольку метров – там, где на тросе ещё сохранились остатки смазки. Вскоре Мартин уже висел, держась руками за массивный двойной крюк – как он помнил, прямо над раскрытым трюмом парохода. Наверняка там ещё уцелели тюки с ватой. Теперь самое главное – не попасть ногой в щель между ними. Падать, должно быть, придется метров семь-восемь, не более. Он подогнул ноги, вытянул носки и, решившись, разжал руки.

Всё обошлось благополучно. Удар был несильный, тело привычно спружинило, гася инерцию; автомат крепко хлопнул по ягодицам. Мартин, не теряя времени, в полной темноте принялся искать выход. Невысоко над головой звёздным прямоугольником обозначалось небо, но ему пришлось затратить некоторое время на поиски трапа. Наконец, он выбрался на палубу.

На берегу было тихо, но Мартин знал, что эта тишина была обманчива. Пора было уходить. Нужно было отплыть подальше вдоль пирса, выбраться на мол – хорошо ещё, что волнения почти нет – и попытаться уйти вдоль старой железной дороги. И все это без единого звука, с автоматом за спиной... М-да.

Он проскользнул на противоположный борт и быстро привязал к перилам тонкий капроновый тросик. По-особому, чтобы можно было, дернув снизу, развязать узел и стянуть его к себе. Одно, что нельзя оставлять следов, и второе – хороший трос ещё самому пригодится. Он уже перекинул тело через ограждение, когда по нервам ударил еле различимый шёпот:

– Господин Прайс!..

-- окончание следует --

.