Пророчества сбываются всегда

Книги. Со времен Алмазной сутры, Книги мертвых, Синайского кодекса, Остромирова Евангелия и Евангелия Гаримы, человечеством было написано и издано несметное количество книг. Книги помогали строить жилище и дороги, конструировать машины, выращивать хлеб и исцелять людей, книги развлекали, книги давали пищу для размышлений, заставляли плакать и смеяться, обнажали пороки и призывали к добродетели, формировали мировоззрение целых поколений и эпох, книги были причиной кардинальных перемен, влияющих на судьбы людей и целых государств, из-за некоторых книг вспыхивали самые жестокие и кровопролитные войны, одни книги были символом власти, другие — угрозой для нее. Было время, когда книги хранили в себе великие тайны, а люди, умеющие читать и понимать их, считались чародеями или магами.

Есть книги, которые являются символами роскоши. По корешкам книг, за стеклом книжного шкафа стандартной советской квартиры, можно было судить об их владельце, его положении в обществе и достатке. Систематизированные по тематике или авторам, а чаще по цвету и размеру, идеально чистые корешки книг, говорили о том, что их, скорее всего, не читают и они служат декорацией могущества или возможностей их владельца в эпоху дефицита книг. Да, мой юный читатель, бывали в этой стране и такие времена.

Расположение книг на полках в квартире Анны Сергеевны, было весьма далеко от систематизации. Это был хаос во всем его первозданном великолепии. Хэмингуэй соседствовал с Пушкиным, Достоевский с Макаренко, Чехов и Фет дружески переговаривались с Маяковским и Буниным, разно размерные томики Толстого перемежались с Библиотекой советской фантастики, Педагогическая энциклопедия и Книга о вкусной и здоровой пище стояли рядом с Русскими народными сказками. Вальтер Скотт, Лермонтов и Мифы древней Греции, Агата Кристи, Набоков, Проспер Мериме, Фолкнер, Чуковский и Жюль Верн, Томас Манн, Агния Барто, Марк Твен, всего не перечесть... Потертые, выцветшие от времени и многочисленных прикосновений рук обложки. Здесь не было антикварных книг, во много раз превышающих стоимость самого дорого современного смартфона, но эта разномастная библиотека была ей дороже всего на свете.

Особые отношения с книгами, сложились у Ани еще с юности. Как то так получилось, что в книгах она легко находила ответы на все вопросы, которые ей подбрасывала жизнь. В любой сложной жизненной ситуации, девушке было достаточно, повинуясь интуиции, выбрать первую попавшуюся в руки книгу, открыть наугад страницу, и в процессе чтения, уже через несколько минут, подсказка находилась в диалогах главных героев или в развитии сюжета. Всякий раз, когда она следовала этим подсказкам, ситуация решалась самым наилучшим образом для всех. В этом была какая-то необъяснимая магия, в это было трудно поверить, но Анна и не пыталась что-либо, кому-то рассказывать и доказывать. Это был ее секрет.

Девушка считала совершенно недопустимым для себя осквернять книги пометками, даже простым карандашом. Поэтому, в наиболее ярких и понравившихся местах, оставляла между страницами закладки из случайных, подвернувшихся под руку клочков бумаги. Если чтение происходило на природе — в парке или лесу, закладками служили травинки, листья деревьев или кустов. В следующий раз, перечитывая книгу, она находила эти закладки, и воспоминания о прожитой ситуации, переживаниях или проблемах, волновавших ее тогда, всплывали в памяти снова, а она с улыбкой, в очередной раз, убеждалась в мудрости и истинности фразы, которая была выгравирована на Соломоновом кольце: “Все проходит. И это пройдет.” Приблизительно в то же время она придумала себе такую книжную забаву: подойти к полкам, наугад выбрать книгу, отыскать закладку, прочесть отмеченную закладкой страницу и загадать ее как пророчество. Пророчества всегда сбывались!

***

По привычке, она просыпалась без будильника с рассветом, делала несложную зарядку, кормила кота Степана, готовила себе нехитрый завтрак: овсянка, яйцо вкрутую, бутерброд с маслом и сыром, крепкий черный чай. Неспешный завтрак, обязательно совмещался с чтением, а затем обязательная прогулка. Она любила ходить пешком. В зависимости от времени года или погоды прогулка могла быть разной. От нескольких минут по проспекту до библиотеки, сквера или супермаркета, до многочасовой, на Остров или на Скалы. До Острова или на Скалы нужно было ехать на автобусе. Анна Сергеевна страшно не любила общественный транспорт и старалась выбирать время, когда городские автобусы были свободны до или после утренней толчеи спешащих на работу пассажиров.

Сентябрьский день обещал быть, на редкость, теплым и ласковым, и Анна Сергеевна решила прогуляться к Скалам. Термос с чаем, бутерброды, пакетик сырых семечек и сухофруктов были погружены в небольшой рюкзак привычными движениями, так же на полуавтомате, практически не глядя, женщина взяла книгу с полки что бы почитать в минуты отдыха. Спортивный костюм, ветровка и кроссовки. Она окинула себя взглядом в зеркале прихожей, удовлетворенно подмигнула своему отражению в нем и отправилась в путь. Спускаясь по лестнице воткнула в уши крохотные наушники: пусть сегодня будет Моцарт.

Анна Сергеевна отчаянно не вписывалась в образ типичной жительницы своего подъезда, да, пожалуй, и всего дома. Будучи пенсионеркой по возрасту, она по духу и мироощущению своему ею не была вовсе. Невысокого роста, стройная, подтянутая, с легкой пружинистой походкой, всегда улыбающаяся, она так сильно отличалась от остальных своих соседок-ровесниц, что это неминуемо вызывало зависть, злость, а местами и ненависть с их стороны. Она не смотрела телепередачи, в ее квартире вовсе не было телевизора, не участвовала в общественной жизни дома, не ходила на собрания, не сдавала денег, не сплетничала сидя на лавочке у парадной.

Еще она не стеснялась своей седины. Ее профиль, с легкой, отдаленно напоминавшей ахматовскую, горбинкой на носу, высокие скулы, длинная шея, изящные кисти, тонкие пальцы, намекали о явно аристократическом происхождении, хотя никаких аристократических корней у нее не было, так же на ветвях ее генеалогического древа не было и представителей крестьянства или пролетариата. Мочки ушей и особый, вкусный, способ произношения буквы “р” говорил о том, что в ее венах течет определенный процент Моисеевой крови.

Лес, покрывавший склоны вокруг Скал, пылал осенним желтым и красным. Пряный, пьянящий аромат умирающих листьев, кружил голову и волновал. Три километра по тропинке, вдоль ручья до первого привала, она преодолела, как всегда, легко и с радостным предвкушением встречи со Скалами. Анна Сергеевна присела на одну из лавочек, заботливо оборудованных работниками Заповедника по пути. Практически сразу же, с ближайшего дерева, спустилась белка, почти ручная. Вздрагивая пушистым хвостом, уселась рядом с женщиной. Глазки-бусинки пытливо уставились на нее. Анна Сергеевна достала из рюкзака пакетик с сухофруктами, выудила пальцами ломтик сушеной груши, протянула белке. Та, охватив крошечными лапками подношение, принялась есть. Женщина заботливо оставила на лавочке пару сушеных ранеток и горсть семечек. Глоток еще горячего чая с медом, имбирем и лимоном прибавил сил. Пора продолжать путешествие.

Через пять километров, которые дались со значительным усилием — дорога теперь все время шла в гору, очередной привал на кордоне. Перед подъемом по длинной деревянной лестнице к подножию Скал, полагалось отдохнуть и собраться с силами. На кордоне было людно. Хорошая погода привлекла к Скалам парочку ее ровесников, муж и жена сидели за широким и длинным столом. Он подливал ей из термоса чаю, а она освобождала конфету от обертки и протягивала ее ему в рот. Сцена была немного смешная, но трогательная. Чуть поодаль, группа школьников и несколько семейных пар помоложе, некоторые с детьми. Особняком держался мужчина высокого роста, внешне выглядевший как иностранец. Его одежда, обувь и очки сильно отличались от того, что было обычно одето на посетителях скал. Дорогие трекинговые ботинки, куртка, свитер толстой вязки, но главное — лицо. Выражение лица было явно не здешним.

Сегодня она решила подняться на Вторую Скалу. После достаточно удобной деревянной лестницы, немного надо пройти вправо среди валунов, затем очень крутой подъем по земляной тропинке, вьющейся между деревьев, и вот уже сереет камнями Вторая Скала. Еще немного усилий и цель достигнута. С ее вершины открывается чудный вид на многие десятки километров тайги вокруг, вдали виднеются очертания Города. Бездонное синее небо над головой, солнце, ветер. Сотни раз она уже бывала здесь, и каждый раз это зрелище вызывает восторг. Хочется петь или просто кричать от радости, от наслаждения жизнью и единения с природой.

Когда эмоции немного улеглись, она присела на прохладный камень, достала книгу, руки привычно перелистнули страницы в поисках закладки. Вот она! Клочок бумаги, сложенный пополам. Развернула. “Аня я тибя буду ждать в низу” неровный детский почерк на обрывке листа из тетради в клетку. Пунктуация и орфография автора записки соответствовала первому, максимум второму классу. Анна Сергеевна от души рассмеялась. Это была записка, в которой влюбленный первоклашка, назначает свидание своей возлюбленной.

Посмотрела внимательно на обложку книги. Колин Маккалоу “Поющие в терновнике”. Она не брала в руки эту книгу тысячу лет! После недолгих размышлений, ей пришло в голову, что скорее всего она отобрала эту записку в классе, на уроке во время передачи из рук в руки по рядам между школьниками, а затем машинально воспользовалась ею как закладкой. На минутку ей стало немного грустно и жалко того неизвестного мальчика, и ту девочку, до которой записка не дошла по ее вине. Ей вдруг подумалось что возможно он больше не написал ей, ведь мальчики часто такие нерешительные. Читать ей вдруг расхотелось. Она ощутила что, как будто невидимая сила подняла ее с камня и, подталкивая в спину, направила вниз в сторону кордона.

***

После окончания университета, Аня, по распределению, попала в одну из городских школ учителем русского языка и литературы. Ученики и коллеги полюбили ее за интеллект и эрудицию, трудолюбие и оптимизм. С первых дней работы в школе она бесстрашно входила в кабинет директора и встречала проверки самых высоких уровней. Для Ани не было невыполнимых задач и препятствий. Она с равной легкостью находила контакт как с начальством, так и с трудными учениками и их родителями. Никогда не участвовала в школьных интригах и не стремилась сделать себе карьеру руководителя. В общем идеальный преподаватель. Вот только с личным... С личным не сложилось. Претенденты на ее сердце были либо слишком прямолинейны, либо слишком грубы, но чаще попросту примитивны. И она навсегда вычеркнула мужчин из своей жизни, предпочитая мужчин из своих книг.

Мысли о таинственной записке, о том как сложилась судьба тех детишек из ее класса и воспоминания о своей работе в школе полностью поглотили ее на обратном пути к кордону, пока она спускалась по деревянной лестнице. Может быть поэтому на предпоследней ступени она промахнулась ногой и, мягко говоря, не очень изящно полетела вниз вперед головой. Зажмурив глаза и вытянув вперед руки, она приготовилась упасть и сломать себе если не шею, то ребра точно. Но ее руки, а затем и лицо уткнулись в свитер толстой вязки, пахнущий великолепным мужским парфюмом, а над ее головой раздался приятный баритон: “Sorry!”. Анна Сергеевна открыла глаза. Она никогда в жизни еще ни разу не чувствовала себя так уютно. В объятиях этих крепких рук ей захотелось вдруг остаться навсегда.

Она не ошиблась тогда, перед подъемом на Вторую Скалу. Одинокий мужчина, напоминавший иностранца, был действительно иностранцем. Звали его Колин. Фамилия только другая. На обратном пути, на ломаных ее английском и его русском, они шли держась за руки, шутили и говорили о русской литературе.