Чужаки

Возле сарая старосты, что у самого большака расположен, забивали насмерть законников. Бил и стар и млад. Кто кулаком приложит, кто дрекольём кости в ногах-руках сломает.
А ведь ещё на рассвете, когда старый сенелец вместе с двумя учениками-молокососами в деревню заявился, их чуть не хлебом-солью встретили. Никому с Велемиром - владыкой земель и лесов окрестных - ссориться не с руки. Вот и улыбались городским чужакам, что восемь дней из столицы в их глухомань добирались. Поди все зады в телеге отбили. Староста лично гостей привечал. В горницу отвёл, велел порося зарезать по случаю.
К полудню шепоток пошёл: сенельцы, дескать, не просто мимо проходили. А под вечер к большаку весь народ на крики сбежался. Мужики хмурились и кулаки сжимали, когда законники Майю и сыновей её - близняшек пяти лет от роду - к сараю волокли. Ворчали под нос. Дескать, Майя своя, деревенская. И негоже пришлым над ней суд вершить.
Староста, как мог, вымаливал прощения для соседки. Говорил, что невиновна. Что ошиблись городские, нечистый дух в ней и в детях углядев. Старый сенелец только плечами пожимал. Никто этим троим не помогал. Да и не просили пришельцы о помощи. Заперли Майю с детьми в сарай, хворостом вокруг обложили.
Поджечь дровишки им, конечно, не позволили. Ни колдовская сила, ни умение драться не помогли. А пара ожогов молодёжь только раззадорила.
Когда молокососов прикончили, старик-сенелец взвыл белугой. Проклятия до этого насылал, а тут в слёзы ударился. Дескать, добра вам, дуракам, желаем. Бесова изнанка себя покажет.
Деревенские только рассмеялись в лицо городскому. Кто он такой? Чужак! Слова законника - ветер в поле. Своих никогда в обиду не давали.
Трупы рядком прямо у дороги сложили. Хворост растащили, ворота распахнули. Майя всё не решалась выйти. Староста, хоть и раздумывал о том, как следы смертоубийства от слуг Велемира скрыть получше, но ласковыми словами звал соседку. Мол ничего тебе и деткам не угрожает.
Выползла. Народ ахнул. Старухи за сердца схватились, ребятня за мамкины юбки попряталась. Обернулась Майя. Бесовский облик приняла. Дети тоже тут. Три головы у твари. Две детские, белобрысые. А посередине голова Майи. Тело что у таракана какого. Майя недоверчиво на народ перепуганный косится. Молчат деревенские. Только староста тело сенельца мыском сапога подтолкнул к ведьме. Угощайся...
Дети вмиг лицо законника обглодали. Майя всё глаз от старосты не отводила. Жгла недоверчивым взглядом. Потом тоже к трапезе приступила. Когда, насытившись, трёхголовый оборотень сапог старосты лизнул, тот довольно причмокнул.
Сенельцы, конечно, своё дело делают. Но Майя - своя. А они - чужаки...