Крик чайки

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
JusTsaY
Крик чайки
Аннотация:
Вот и озвучены финалисты Квазара. Думаю, чего бы не скинуть проё... неоценённый рассказ. Старался, не пропадать же. Наверно
Текст:

Двушкина передёрнуло: цирковой шатёр, отрастив восемь гигантских ног, потащился к горизонту. Солдат опустил калаш, встряхнул головой - не привиделось ли? Посмотрел на часы. На старых потёртых Casio секундная стрелка шла ровно - если забыть завести утром, к вечеру стрелка двигалась дёргано. Получается, заводил, да и сам помнил, как занимался ими накануне. Выходит, в своём уме. Поднял глаза, шатёр с ногами - так и не думал развеиваться, семенил куда-то. Позади раздался щелчок, будто второй взрыв. Но броневик и так раскурочен, взрываться нечему.

Обернулся.

Старшина, не вынимая ног из завала обломков транспорта, прицеливался из противотанкового. Им и задел обгоревшую обшивку.

Пальнул.

Снаряд диким шмелем метнулся к ногам шатра, врылся в землю, зашипел. Взрыв! Земля словно в порывах спазма выплюнула своё нутро; шатёр пошатнулся; с одной стороны оборвало огромные ноги - как будто хворост обломался, а не гигантская голень. Двушкин закрыл уши руками; опущенный калаш упал в траву. По ушам дало то ли взрывом, то ли шатёр завыл. А шатёр ли? - не какой-нибудь механизм, не экипаж? Но, если шатёр сам отрастил себе ноги, Двушкин уже ничему не удивится.

Стенки бродячей палатки с одной стороны задрожали. Показалось нечто, похожее на пушку, и, подавившись снарядом, изрыгнуло. Но вылетело не ядро, не граната - вспорхнула сиреневая бабочка, закружилась над полем брани и штопором рухнула на обломки. На старшину.

Взрывная волна окатила Двушкина, сбила с ног. Далеко ли улетел от того места, где стоял? Сержант не смог бы ответить - земля и небо поменялись местами, слились , смешались, разделились. Правым глазом Двушкин видел небо, левый засыпало землёй. По ушам текло что-то тёплое. А старшина? Нет старшины.

Даже испугаться не успел, не то что жизнь пережить. Задело ли его самого? - Двушкин прислушивался. Сейчас вообще что-то определённое сказать было невозможно. 

Помнится, минут десять назад они всем отрядом заворожённо наблюдали за светящейся бабочкой из окна. Поспорили: светлячок или белянка. Вот только какой светлячок при дневном свете-то, а белянка так не светится. Скрылась где-то наверху, из-за броневика не разглядеть. Да и на шатёр не обратили никакого внимания, только приближались к аномальной зоне.

Борька заявил, что голыми руками бабочку поймает, тогда и посмотрим. И водилу за плечо тронул. Двушкин тогда даже подумал, что из-за него, из-за Бори перевернулись - не понял. Никто не понял. Только потом взрыв расслышал. И как-то так получилось, что телами закрыли. Выбирался-то он распихивая, с матами, не заметил, как всего кровью залило. А как выбрался, не поверил, на войне ещё ни разу не был. Первая мысль: где-то враг. Вот и схватился за первый попавшийся калаш, да осматриваться начал: кто стрелял, откуда? Про часы зачем-то вспомнил, когда как про других вспоминать надо было.

Сейчас лежит контуженный и сквозь пелену контузии раздумывает. Жив ли Боря? Да какой там! Взрыв второй бабочки доконал обломки. Тут и про себя не поймёшь, живой ли. К тому же ещё и такое: бьёт без промаху, ноги отращивает.

Снова взглянул на часы. Потёртое стёклышко потрескалось; пружины вылезли. А ведь обидно. Если бы руку оттяпало, было бы не так обидно. Боря доверил, и вот: ни Бори, ни его часов. Говорил, его отец через Афган протащил, да побоялся, что сам убьёт их за год срочной. Двушкин ещё посмеялся, дескать, чего убивать-то в мирное время. Вот тебе и мирное время.

И всё-таки интересно, что это? Пришельцы? Как в кино с гигантскими кораблями над Капитолием или огромными треногами. Тогда какого чёрта им прикидываться цирковым шатром? Ерунда какая-то... Да и кто нынче в цирк ходит. Тем более на таком отшибе.

И ведь действительно лесной отшиб, перемежающийся небольшими полянами. И дорога - сплошные ухабы. Но ведь, когда шатёр ноги отрастил, чётко прослеживалась линия горизонта. Словно плотная лесозона резко обернулась в степь. Нет, ну само собой такое бывает, вот только где пролесок, из которого они вывернули на бронетранспортёре? Опушка располагалась по левую руку, но вот удлинялась ли к горизонту? Не вспомнить.

Двушкин пошарил рукой там, где лежал. Трава сухая, словно бы высушенная солнцем, точно степная. Да как, если вчера весь день лил сентябрьский дождь? Приподнялся. А ведь тяжко, голова кругом, не до конца отошёл. 

И точно - степь, нездешняя такая... молочная. А небо! Оно не было голубым, а с... сиреневым оттенком. Словно в выси расстилалось не небо, а цветущий сад: облака не пушились, а собирались причудливой вереницей, пронизывая небо; переливались малиновым (будто и правда куст малины) и искрились похожие на северное сияние росчерки в небе. А закат! Солнечные лучи на горизонте отливали тёмно-фиолетовым, хотя на руки и форму падал их отчётливый золотистый свет.

Двушкин встряхнул головой. Ну точно контузило. Но и нарочно такое привидеться не может. Хотя... Сержант припомнил про шагающий шатёр, отвёл взгляд от горизонта к поверженной махине. Лежит, целыми, не оторванными ногами перебирает на месте. И... купол шатра как бы... вздымался? Что за чёрт!

Двушкин, шатаясь, доковылял до оброненного калаша. Трава-то невысокая, разглядеть его было нетрудно. Поднял, проверил - исправен. И к шатру.

Думал сержант: выкинет что это чудо, деться некуда - местность-то открытая. Но враг был занят другим - пытался подняться на четырёх оставшихся ногах. Да не удавалось - ноги только с одной стороны остались, с другой обломки. Двушкин присмотрелся. На "пузе" как будто дощатый пол, но откуда ноги?! Приблизился, вздёрнул полы шатра и ахнул. Пушка, из которой вылетела бабочка, смотрела прямо на него. Такие же располагались по всему периметру, но вроде не шумели, добить солдата не торопились. А дальше? Темнота. Ничерта не видно. Только пушки покачивались.

Двушкин зажёг спичку (фонарик не прихватил, да и не подкуришь им). И темнота в том шатре оказалась... осязаемой. Словно темнокожий великан, согнувшись в три погибели, прятался под полосатым цирковым навесом, испугавшись публики. Многоногий темнокожий великан.

Вдруг осязаемая темнота отозвалась на спичку. Снова послышался глухой кашель - будто чёрный сгусток собирался что-то выплюнуть. Двушкин в панике попятился, выставил калаш, дал залп. Мутная чёрная жижа облепила лицо, руки, форму, а существо засвистело, дыша. Всем необъятным телом стало вздрагивать, где-то сжалось, словно справляясь с позывом исторгнуть что-то из себя. Или, напротив, исторгала? Или собиралось отстреливаться, как и сам Двушкин в страхе за свою жизнь? Тогда всё, что сейчас мог солдат - палить на опережение.

Выстрелы застрекотали и потухли - патроны в магазине не бесконечны. Зато и та чёрная гуща под шатром перестала пульсировать, только сжималась там, где попасть получилось кучней. Словно что-то пулей задело, что выплюнуть пыталось. Внезапно вздулась и... Хлопок! Чёрные ошмётки гущи раскидало по поляне. Тускло светящееся крыло бабочки мягко падало на облепившую землю погань. Чернь впитала земля, и лишь продырявленный навес циркового шатра мирно лёг поверх раскуроченной уродливой туши.

Двушкин сел - как стоял. Лицо, руки, берцы облепило что-то вязкое, источающее смрад. Остались ли патроны? - принялся шарить по карманам. Три магазина, не повоюешь.

Измучила жажда. Глотнул из фляги - чуть-чуть на дне осталось плескаться. А дальше? Может, если пойдёт обратно, наткнётся на колонну, с которой разминулись. Только где это обратно? Из ориентиров: обломки да поваленный "шатёр". К тому же местность странная, небо. Колонна вряд ли тут когда-нибудь проходила.

Но что ещё было, хоть и едва приметно, так это колея от транспортёра. Шла от обломков небольшим отрезком и обрывалась. А дальше? Всё та же степь. Двушкин подумал, что тут, где колея заканчивалась, он и найдёт выход обратно - нечто вроде невидимого портала. Портала? Что за глупость! Но как ещё объяснить? Не приснилось же (конечно, приснится контузия, как же), всё въявь.

Протянул руку - ничего. Пусто, лишь воздух обшаривал. И разом усталость навалила, что аж ноги подкосились. Всё, капец! Никуда он не вернётся. И никому не расскажет про шатёр, про старшину, про ребят, про... Борю. Может и хорошо, что не расскажет. Не перенесёт он горе его матери. А ведь она такие пирожки готовила! Мягкие, горячие, как прибегут с Борькой с улицы замёрзшие, так руки согревали. И всегда с вишнёвым вареньем. Больно Боря вишню любил, вот Евдокия Викторовна на весь сезон припасала. И в казарму к ним посылкой приходили пирожки, но не те уже: холодные, чёрствые. Как подумал Двушкин, что одна такая до сих пор в пути, на сердце защемило. Ну как так? - посылка есть, с любовью, вниманием собранная (бывало, раскроют, а оттуда домом пахнет), а адресата уже и нет.

Как про пирожки вспомнил, в животе заурчало. Найдёт ли чего тут поесть, или подыхать голодной смертью? Вдали показался дым. Люди? Чёрт его знает, тут всё вверх дном. Но на месте высиживаться тоже не дело. Может там кто живой, может даже подскажет, что к чему. Поднялся - опёрся об калаш, поплёлся.

Время уже давно было к закату, а солнце так и не думало заходить. Светило раскрывшейся фиалкой, не сдвигаясь с горизонта. Как картинка, приколотая к стене, каких так не хватало в казарме. Припомнилось: хотели они с Борькой свой кубрик как-нибудь обустроить, не по-уставному. Вместе думали, одному такое и в голову не придёт. Обоих в одну часть определили, в одну роту - раздолье! Уже и жизнь строевая не так страшна, когда чувствуешь плечо товарища. Что угодно учуди, двоим отвечать - не одному. Да не абы кто, свой, разделит ответственность. Сколько раз по стойке смирно сутками измывались на тумбе, сколько в противогазах круги наматывали. И тяжело, и пот градом, а как взглянешь сквозь запотевшие стёкла противогаза на друга, так легче. Понимаешь: фигня это всё, прорвёмся. И прорывались. Молча выслушивали ругань старшины, а к вечеру опять самодельную бомбочку из остатков не отстрелянного пороха в унитаз спускали. А сейчас один...

Да что ж такое! Всё об одном - о другом нынче думать нужно. Не растачать внимание по пустякам, а выхватывать как можно больше из того, что видел. А перед ним расстилалась степь с пожухлой травой и будто бы обхоженной. Была она не ровной, как плац, а холмистой, и из-за холмов долго не разобрать, что дымилось: костёр или из избушка какая? А всё вокруг такое лиловое, под лучами фиолетового светила, а столб дыма-то обычный, серый, вздымался к небу, чуть сдуваемый ветром. Как привычно видеть, и к этому привычному и стремился Двушкин. И не сказать, сколько времени шёл, часы-то сломались.

И вот возвышенность, на которую поднимался Двушкин, заканчивалась, впереди показался скос. Холм, словно насыпь, в конце концов скатывался, а с его вершины должен был открываться обширный вид. Там и осмотрится.

Закат так и не думал потухать, сумерки - сгущаться. И ведь насколько мирная тишина кругом! Только вдали что-то постукивало, как стучат поезда, проносясь. Подумалось Двушкину, что он и увидит за холмом железную дорогу, но увидел другое. Город. Причудливые трёхэтажные здания облюбовали поляну полукругом; одни с черепичной крышей, другие с крышей из склёпанных железных пластин - блестели, отражаясь в лучах светила. Из-под навесов выглядывали редкие окна.

Радость переполнила сердце Двушкина: люди! Он уже было сорвался в объятья цивилизации, но непонятная догадка его удержала. А людей-то не видать. Дома есть, но улицы пусты. И дым валил не из печной трубы, с другого места, не разглядеть. И как понял всё, тут же прильнул к земле.

Это был не обычный город, да и город ли? В широком смысле скорей поселение "домов". Зданий, которые сами ходили, покачиваясь, суетились, перебирая своими ручонками - а с виду трубами, козырьками и ставнями - что-то мастеря или обустраивая. Просто очень медленно, сразу и не понять, что не людская обитель. Шатёр, подорвавший бронемашину, был же, почему бы и поселению таких же шатров не быть? Только покрепче, кирпичных, что ли.

Двушкин задумался: а какого чёрта и цирковой шатёр и это поселение так причудливо выглядят? Если мир другой, то отчего столько странных параллелей? Будто нарочно. Зачем тому шатру цирковой навес, зачем этим существам подобие кирпичной кладки на боку и черепица на башке? Хотя не задавался, почему сам в форме цвета хаки, а на гражданке так любил таскать кислотно-зелёный балахон. Может та зелень и что-то значит в высоком понимании для "других" - кто в мире Двушкина был бы как он сам в этом, чужом и непонятном. Может, чтобы хоть как-нибудь ориентироваться, приходилось собирать в голове прочные ассоциации и от них отталкиваться, а на поверку всё имело иной смысл? Так во что верить? Но нутром Двушкин чуял подвох, хоть и озвучить сам себе не сумел бы.

А тем временем "дома" неспешно расхаживали взад-вперёд, чем-то себя занимая. И, будь причудливое поселение привычным городом, можно было бы выделить кузницу, обнесённую ковками и деталями, инструментом и углём для горнила; гостиницу с парадной, увешанной масляными фонариками, ратушу, выше и стройнее прочих, с колоннами и примыкающим к ней висячим садом. Но то лишь догадки Двушкина - из циркового шатра же не высыпали ни акробаты, ни клоуны, а выпорхнула смерть. С чего бы от других "зданий" ожидать иного? Может то была лишь одежда, что надевают на себя кузнецы, градовые... солдаты. А настолько причудливо знакомые - не такими ли причудливыми казались бы "городу" одеяния крохотных суетливых людишек?

Двушкин притаился, наблюдал. "Дома" неспешно ползали по своим делам, неуклюже расступались друг перед другом, контактировали, правда как-то странно: не говором, не звуком, а будто стайка мельтешащих насекомых пролетала между ними. У Двушкина разболелась голова. Ну не мог он при всём желании понять устройство этого мира. Уже не говоря о том, что ему тут делать.

Наблюдения солдат вёл через бинокль. Потрёпанный - не могло не задеть взрывом, но хоть что-то. И сам себе казался невидимкой: крохотной букашкой в высокой траве (хаки на фоне степной растительности почти не выделялся). А блики стёкол бинокля, казалось, не смогут ни смутить, ни вызвать подозрений (да и есть ли блики при здешнем солнце?) И не заметил, как один "дом"  отделился. Ну полз себе и полз по своим делам, Двушкину что с того? Потом, двигался-то неспешно, так сразу и не разберёшь: ползёт или всё ещё стоит.

Внезапно отделившийся "дом" - увешанный  трубами, железными пластинами, даже странными изогнутыми кольями - резко сорвался в сторону Двушкина. И не предвидеть было, что такая громадина может так двигаться! И за счёт чего? Еле приметно из-под "основания" проглядывались гусеницы, но не привычные, как у гусеничной техники, а мягкие, неделимые, похожие на тряпичные (или кожаные?), которые лишь приминали траву, не оставляя на ней борозды. Но вот напором ничуть не уступал тому же танку. Точно шёл на Двушкина, куда же ещё?

Двушкин мигом поднялся и ринулся прочь. Не оглядывался, но "дом" отчётливо слышался позади бряцаньем труб, пластин. И нагонял. Ноги у солдата коротковаты, не оторваться. А что ещё поделать?

Сняв с плеча автомат, Двушкин в пол-оборота прицелился, на ходу дал залп. Рука дрожала, дыхание сбилось: не попал бы при всём желании, на что рассчитывал? Однако "дом" замедлился. Несколько пуль таки отрикошетили от пластин. "Дом" остановился, грузным телом немного наклонился, словно в любопытствующем замешательстве. Тем самым дал солдату фору. И Двушкину воспользоваться бы, да не заметил замешательства преследователя (или не сообразил), продолжал стрелять на бегу.

Патроны в магазине быстро иссякли. Двушкину на бегу не сподручно было менять магазин, но рукой потянулся к набедренному карману, где находились сменные. Из-за того, что потянулся, умудрился оступиться, и повалился на бок. Что-то огромное пронеслось над самой макушкой. Лёжа, Двушкин увидел, как "Дом" размахивал увешанными на нём железками, словно саблями. И если бы не оступился, не сносить ему головы. Но вот "Дом" замахнулся изогнутым колом и опустил на солдата. В самый распоследний момент успел откатиться. Кол прочно застрял в земле, и даже такому грузному габаритному существу непросто оказалось его вытащить. Двушкин двумя движениями сменил магазин, дал прицельный залп. Затрещали пули по пластинам, кое-где брызнули чёрные кляксы, осели на траве. "Дом" загудел. Пластины, трубы на нём затряслись, забряцали, будто пытались укрыть то, что находилось под ними, от жалящих укусов калаша. Но кол так и остался пригвождён к земле. Застрял.

Двушкин снова на ногах, но не уматывал, стоял, высматривал, куда бы пальнуть. И что-то чёрное, пульсирующее показалось средь пластин. Навёл. Спустил курок. Пули вошли кучно, пробили то, что за пластинами. Струя чего-то чёрного потекла обильно, как будто прорвало канализационную трубу. "Дом" вздрогнул, осел. Только чёрная кровь его продолжала орошать иссохшую траву.

Двушкин выдохнул. Опустил автомат, сам присел на корточки - словно груз с плеч сбросил. Словно смерть обогнал. Проверил магазин: половина. Ещё один в кармане, и всё. С такими запасами новой стычки не переживёт. И так чудом жив. А может, ну его? Пулю в голову, и всё, никакой войны против "этих", никакого преодоления. И чёрт с ней, с этой аномалией, в топку и всех новых срочников-попаданцев.

Окончательно присел на траву, задумался. Ну что он будет делать, не беря в учёт пулю в лобешник (хотя из автомата в лоб несподручно). Выроет в земле убежище и полевой крысой будет делать вылазки за необходимым? Изучая, приспосабливаясь. Так себе перспективы. Невольно вспомнилось далёкое лето и как с Борькой они открыли охоту на мышь. Полевую-не полевую, чёрт его знает, зато точно не обычную. Она поселилась возле амбара с зерном и устраивала набеги на запасы. Причём ни яд, ни мышеловки её не брали, а кто-то даже заметил, что часть зёрен она собирала с собой в каком-то крохотном мешочке. Ну не делают так мыши! Двушкин с Борькой решили включиться в войну с грызуном, даже разработали целый план: раздобыть шланг и тару с водой, чтобы затопить норы, а затем гоняться за ней с палками. Выбрали подходящий день, когда всю ночь лило как из ведра, так что воды у них было предостаточно. Наломали веток и...

Мышь юркнула из затопленной норки прямо в лес, не размениваясь на баталию с мальчишками. А потом вернулась. Её ещё долго не могли вытравить и, вроде, со временем сама сдохла. А что, если то была не совсем мышь? Если грань между различными мирами так тонка, почему пришельцы не могут просачиваться и незримо присутствовать в обыденном? Примерно, как сам Двушкин сейчас.

Ещё больше разболелась голова. Ну не создан он для глубоких экзистенциальных дум. Поесть бы чего. Может в том поваленном "доме" что-нибудь да отыщется? Чем чёрт не шутит?

Где-то вдали послышался крик чайки. Да такой громкий, будто кричала целая стая. Двушкин поднял голову. Нечто огромное парило в небе и не было похоже ни на очередной "дом", ни на самолёт. Нечто овальное перекатывалось по веренице облаков вопреки законам физики. Вопреки известным законам.

И это оно летало над Двушкиным, спускаясь как по спирали. Стрелять по такому как палить в воздух - ну не попадёт он. А опыт уже научил: что-то попало в поле зрения, скорее всего по твою душу. Двушкин вскочил, помчался - только куда от этой твари деться в чистом поле? Нечто ещё кричало так противно, так настойчиво заявляло о себе! Вот-вот на него спикирует, но вот откуда ожидать?

Вдали показались обломки бронемашины, поваленный шатёр. И всё ближе, ближе. И сам Двушкин, судя по том, как запыхался, был ещё живой. Вот и колея от транспорта проглядывалась, а там, где она обрывалась, в небольшом промежутке воздух будто мерцал. Ближе, и в том мерцании стали проявляться  размытые картинки, словно отражение в мутной воде. Но отражение! - его, Двушкина родного мира! Уже не заботясь об порхающем эллипсе, солдат машинально притопил. Вот-вот добежит, вот-вот запрыгнет, а там всё родное!

Тень от фиолетового солнца накрыла Двушкина. И свет почти померк, как...

...

Трава такая мокрая, но такая душистая! И холодно, спина промокла, но вставать не хотелось. Только слезами получалось ещё больше намочить траву.

Шумел лес. Спокойно так, сладко. И знакомо! Главное - что знакомо. И эти шишки на земле, и промозглый ветер, серые облака, через которые иногда выглядывало голубое небо. И золотистые лучи солнца на верхушках деревьев. И звуки: лес, стук дятла, зов кукушки. А вот крик чайки был незнакомый...

+3
21:45
389
22:12
+1
Взъярённым шмелем зажужжал Двушкина передёрнуло

Щас нипонел, у кого из героев пушистая жопа.

Калаш с большой буквы — это такая фича?
опущенный Калаш упал в траву

Или погоняло пассивного зека?

Я тут пониже спустился и понял, что вы при выкладке напортачили. Поправьте, у вас продублировалось.

22:21
+1
Продолжаем наш аттракцион шуток-самосмеек.
шатёр пошатнулся

Шепелявые в вошторге

слились и разделились, смешались и отторглись

Резануло это «отторглись», как жало взъяренного шмеля по опущенному Калашу

Показалось дуло чего-то большого

Падаю со стула

что, подавившись снарядом, изрыгнуло, казалось, навскидку

Не надо нам навскидок, мы просто посмотреть

Сейчас же лежит контуженный, переваривает

Бабочку?

где-то сжалось, как бы справляясь с позывом отторгнуть что-то из себя. Или, напротив, отторгала?


Я понял. Слово вам нравится.
Только если из себя, то исторгнуть, а если отторгнуть, то я пошел.

Ладно, я дальше не полезу, а то из-под стола неудобно печатать.
Скажу только, что мне показался очень странным авторский стиль с кучей -то (пошел-то, знал-то, и т.д.), а также описания с кучей восклицательных знаков. Ух ты, степь МОЛОЧНАЯ!!!111
Это ИМХО, может, кто-то любит авторскую экспрессию.
Ну и литературные тропы просто восхитительны, да.
22:32
+1
Щас нипонел, у кого из героев пушистая жопа.

У точки, которая пропала(
Шмейтешь-шмейтешь, а кто-то, мешду прошим, так говорит и думает… и пишешт
22:36
+1
Там целый кусок повторяется, посмотрите повнимательнее. Точка тут вообще не при делах)

Шмейтешь-шмейтешь, а кто-то, мешду прошим, так говорит и думает… и пишешт


Если вы тут говорите о себе, то вот вам квиточек на одну шутку про картавых. А если нет — то все равно берите, где-нибудь, да пригодится.
22:42
Увидел, убрал, thanks
Квиточек? На шутку? Эмм… Мож со мной что не так, но не понял посыл
00:04
Талончик, если угодно.
Комментарий восхитительный! bravoПойду рассказ почитаю. crazy
12:31 (отредактировано)
+1
Мне понравилась идея — миры, столь одинаковые внешне, но бесконечно разные в своей сути. Красиво.
Написано атмосферно, но настроение рассказа несколько заунывное, контуженное как герой. Не знаю, может такая задумка и была, но постоянные возвращения назад, к тому, что уже было сказано, создают у меня, как читателя, эффект спирали — сюжет топчется вокруг, только чуть-чуть двигась вперед.
Стилистические недочеты:
1) из завала от обломков транспорта --> завал чего-то, а не от чего-то
2) взметнулся к ногам --> метнулся к ногам
3) северные сияния --> северное сияние
4) Сержант припомнил про шагающий шатёр (хотя о нём и не забывал — засмотрелся), --> вот тоже, к чему это возвращение припомнил, хотя и не забывал, но припомнил, хотя и не забывал… Мне кажется лучше определиться с действием героя.
5) Мутная чёрная жижа облепила лицо, руки, глаза. --> Что Двушкин после этого видел? А судя по тексту, он что-то видел.
6) патроны в магазине не бесконечные --> не бесконечны
7) Лицо, руки, берцы облепило что-то вязкое, источающее смрад. --> Опять?! Да что ж его все облепляет, а потом отваливается в никуда.
8) Вероятно, что колонна никогда тут и не проходила. --> вероятно?
Вообще, автор, больше уверенности! откуда все эти «что-то», «нечто», «чем-то», «зачем-то», «почему-то», «словно», «будто», «казалось». А их в тексте (не нужных, на мой взгляд) не менее 40 штук. Вот еще, например, "«Дом» вздрогнул и как бы осел." Не надо «как бы», осел он, черт возьми!, или не осел?
9) Не перенесёт горе его матери --> не принесет
10) об калаш --> о
11) Всё об одном — о другом нынче думать нужно. --> Всё об одном! О другом нынче думать нужно.
12) отражаясь в лучах светила, редкими окнами. --> лишняя запятая
13) от рикошетили --> отрикошетили
14) С чем чёрт не шутит? --> Чем чёрт не шутит?
13:24
+1
Спасибо за обстоятельный обзор) буду править)
Загрузка...

Другие публикации