Арифметика

Антон Фёдорович Зыбкин вполне сносно владел арифметикой, а потому не сильно расстроился, когда от него ушла третья жена. Потому как согласно строгим математическим законам при первом разводе ты - единожды один – и значит один, при втором - дважды один – и тут тебя двое, ну а при третьем, ты трижды один – а это уже компания из тебя самого, но в трёх лицах. Когда же ты троелик, то в тебе открываются определённые перспективы и возможности.

Здесь, к примеру, и безбоязненное к агрессии алкоголизма питие крепкого, хоть и в одно горло, но в три лица, и задушевное исполнение романсов «цыганским» трио, и даже вполне увлекательная игра на троих в преферанс. Сама же многоликость, по глубокому убеждению Антона Фёдоровича, возникает в женолюбивом человеке от единства и противоположностей темпераментов воспитывающих его жён. Потому как жена – она, как сила Гука в пружине, всякого, прицепившегося к ней грузом, заставляет дрыгаться… Но при этом, каждая по-своему. А отсюда в претерпевшем от различной «пружинности» индивиде и возникает неминуемый разрыв личности, что совсем неудивительно, так как в первом опыте он может быть Антончиком, во втором – Антошей, а в третьем – откликаться на нежное звание дебила. И тут уж ни для кого не секрет, что эти трое, теснящиеся в одном туловище, совершенно не похожи друг на друга.

Интрига же возможных последующих бракосочетаний для многоликого гражданина заключается в том, насколько верно он сможет угадать величину «коэффициента упругости» избранницы, для того, чтобы подсунуть ей того своего персонажа, которому было бы комфортнее всего дрыгаться в новом семейном счастье.

А так как Антон Фёдорович был хроническим женолюбом и ставил семейное счастье, пахнущее борщом и солянкой, превыше всего, то и принялся он за поиски новой спутницы в надежде на удачу и на закон сохранения энергии. Потому как энергии в нём было уже не в избытке и её требовалось лелеять и сохранять.

Удача улыбнулась ему в лице очаровательной Анны Павловны, дамы облетевшей по орбите земли не более сорока раз от своего рождения. Была она миловидна, немногословна, с неугомонными пальчиками постоянно стремящимися сплестись в древнеиндийские мудры. Увидав такую красоту, Антон Фёдорович «выделил» из себя Антошу, облизнулся, а облизнувшись, взял, да и женился.

Тихое счастье молодых продолжалось достаточно долго. За это время Анна Павловна успела сдать девять квартальных отчётов, а Антон Фёдорович получить повышение по службе и две благодарности от большого директора.

Однако вскоре столь обнадёживающий союз стал слабеть и даже дал змеевидную трещину во взаимопонимании супругов.

Антон Фёдорович вдруг заимел претензию к жене, заключающуюся в том, что она, Анна Павловна, есть дама излишней плавности, и что не хватает в ней бурлящего огня какой кавалерист-девицы. А потому «дрыгает» она его, своего Антошу, вяло – без бодрящих амплитуд и перегрузок. В свою очередь Анна Павловна обвиняла супруга в его нежной страсти к дивану, в пренебрежении к флюидам мистики и в усталости её хрупких плеч. Потому как, по её словам, повис он, Антоша, на этих плечах, как мешок с… Ну-у-у… не важно с чем. Ну-у-у… мешок и мешок… но повис. Вот таким образом между девятым и десятым квартальными отчётами и стал гражданин Зыбкин – «четырежды один».

Сегодня он крайне внимательно присматривается к женщинам, так как галдящие в нём - Антончик, Антоша, дебил и мешок – не слишком ладно уживаются в едином организме. Но есть и ещё одна причина столь осторожного поведения Антона Фёдоровича. Он очень хорошо понимает, что следующее его сочетание будет последним. Так как статус индивида, выражаемый определением «пятижды один» - есть не что иное, как явное глумление над личностью, языком и уважаемой арифметикой…