Домой

В поезд сели в полночь. Распихав на скорую руку барахло по третьим полкам, завалились спать. Ночь - не ночь, хоть и август, а светло – Север.

Одинец проснулся, глянул на часы – семь; свесился с верхней полки. За столиком сидел Виктор, уставившись в серо-зелёные картинки за окном.

Сидел давно и сам бы не сказал, спал ли вообще. Поначалу долго лежал. Друзья уже засопели, захрапели, а он всё слушал перестук колёс. На частых и коротких остановках подсаживался народ, всё такие же "собратья по разуму", с лодками, вёслами и палаткам, тоже валились спать по местам. Поезд ехал дальше. Виктор не спал.

Утро, а чуть ли не темнее, чем ночью. Навалились, набухли тучи, наползали с запада. На окнах брызги. Виктору надоело лежать. Встал. Пошёл в туалет, умылся. Потом вынул из рюкзака кружку, насыпал заварки, сходил к титану, налил кипятка. Качаясь, проливая на пол, дошёл до своего места. Поставил остыть, окинул взглядом купе. Друзья спали. У кого нога, у кого локоть торчали из-под скомканных одеял. На третьих полках соорудили антресоль из вещей: катамаран, рюкзаки, палатка. Пол завалили мелочёвкой - некуда ногу поставить. Сочился дымный душок от одежды. Виктор задвинулся к окну. Помешал ложечкой в кружке. Выловил чаинки, тихо отпил.

Тут и проснулся Одинец.

- Чего не спишь?

Виктор глянул наверх, пожал плечами. Одинец зашевелился в тесном неудобстве, одеваясь.

Чуть позже грузно слез вниз.

- Чаёк? – Сунул ноги в кеды.

- Угу. Сушняк какой-то дерёт. - Виктор опять помешал ложечкой. Позвенел. – А вот интересно, перед порогами от волнения во рту пересыхало, но пить не очень хотелось. Даже наоборот - помнишь, когда в дождь шли вся вода выходила из организмов. Откуда только бралась, непонятно...

Виктор одеревенел – в голову хлынуло походное недавнее прошлое. И предпоходное.

- Из дождя же. Очевидно. - Одинец откинулся к стенке. Потёр широкими ладонями широкое же лицо.

- А на Семиповоротном меня, конечно, изрядно помотало… - продолжал было вспоминать Виктор, но заметил, что друг не очень-то и слушал. – Ты чего, чай будешь? Или кофе у проводника можно взять.

- Да не, я с парнями. Попозже. – Одинец привстал, зацепился за верхнюю полку сильными кистями, потянулся, похрустел. – А завтра уже дома - яишенки! Кофе сварю! На обед Аня, наверно, борщ сделает… - перечислял с блаженной улыбкой. Но посмотрел на Виктора и споткнулся. Умолк.

***

Снова ночь.

Остановились. Проводник лязгнул рычагом, открыл верхнюю ступеньку. Виктор стоял сзади, собираясь выскочить.

- Стоянка пять минут, - предупредил проводник.

Виктор кивнул и слез на низкую платформу. Плацкартная духота отступила, навалились другие звуки. Дзинькали по башмакам обходчики, кряхтели и перекрикивались на бегу пассажиры, гундела тётка в громкоговорителях. На перроне сновали бабульки, подростки и настойчивые тётушки. Предлагали пирожки, рыбу, ягоды, газеты и пиво. Виктор ссутулился, поёжился – дождя не было, но промозглая сырость пробирала до костей.

- Заходим, - скомандовал проводник.

Виктор послушно поплёлся назад в вагон.

- Вот уже! Успел! – Ко входу подкатился круглый мужичок.

Еле живой, задыхающийся от непосильного бега. Руки дрожали, дрожал и сунутый проводнику паспорт и билет. Из-под кепки на обширный лоб наползали капельки пота. Проводник хмурился, поглядывая на часы. Взял билет.

- Заходите пока.

Толстяк стал карабкаться в тамбур со своими многочисленными свёртками, сумками и тележкой. Виктор помог. Гундосая громкоговорительница продолжала что-то объявлять.

- Залезай давай, - проводник подтолкнул Виктора и привстал на нижнюю ступеньку.

Толстяк с вещами ковырялся уже в тамбуре. Поезд тронулся. А Виктор всё стоял на платформе. Взявшись за поручень, он пошёл со скоростью поезда. Потом, словно очнувшись, огляделся и руку опустил. Встал, глядя, как удаляется хмурый проводник на подножке. Застучали в других вагонах – закрывали, закупоривали. Виктор оглянулся куда-то в темень. Замер ненадолго. И побежал за поездом. Запрыгнул в вагон уже на скорости.

***

Вышли из вокзала. Виктор, задрав голову, уставился в блёклое небо. Затянул вечно ослабляющийся ремень. Дурацкая, без отверстий и штырька, конструкция. В воздухе висела всё та же, северная сырость. Под тусклым небом - вечная толчея, народ растекалсяя плотными ручейками: на такси, в метро; волновались встречающие.

- Точно с тобой не надо? – Одинец, закурив, спросил в очередной раз. – А то почти всё барахло тебе сгрузили.

Виктор медленно перевёл взгляд на друга.

- Лёх, ну а кому? Дома места теперь навалом. – Виктор опять тронул ремень. Подумал, что становится это дурной привычкой. Сколько после этого отпуска их ещё появится. - В несколько ходок занесу, чего вам таскаться? - Он похлопал друга по плечу. – Давай, тебя там яишенка с помидорчиками ждёт. И кофе.

Одинец выдохнул дым, прищурился на друга. Помолчал.

Протянул руку, Виктор пожал.

- Бывай!

- Счастливо.

Подошли остальные, попрощались.

- Чего, всё, что ли? – спросил водитель.

Виктор глядел вслед удаляющимся друзьям.

- Всё, ага. - Дёрнул ремень и сел в машину.

***

Захотелось курить. Сто лет уж не курил.

Виктор сидел в кресле, в нагретой за жаркий день комнате. Огляделся. Кругом сушились постиранные походные вещи. Выпотрошенный рюкзак, стоял дохлой мумией, привалившись к стене – нужно убрать. Повторил слова про свободное теперь место в квартире. Палатка лежит – нужно разложить, тоже пусть проветрится. А вот лодку ребята забрали, это хорошо. Лодка всё ж великовата. Хотя в этот раз и с ней бы управился.

Ребята не тревожили, а ведь обычно после похода порознь долго не сиделось. Но всё уже переговорено. Чего в сотый раз. Правильно.

Слабо бубнило радио, в открытую балконную дверь сочились уличные звуки: обрывки разговоров, машинные рыки, позвякивания трамваев. Воздух налился духотой. Такой внезапной и ненужной после приятной, осенней почти прохлады.

- Хоть бы гроза, что ли, - Виктор с надеждой поглядел в пространство через балконную дверь. Но нет, застоялый смог, никаких тучек и ветра. Унылый зной.

Если не курить, так выпить кофе. Виктор пошлёпал на кухню. Достал кофемолку, надрезал новый пакет с зёрнами. Вдохнул густой аромат. Хотел прочувствовать, насладиться - получилось механически, без чувства. Не пробирает, подумал Виктор и насыпал в кофемолку доверху, закрыл крышкой. Нажал кнопку. Загудел движок. Секунд через тридцать Виктор постучал по бокам, по крышке и нажал ещё разок. Снимая крышку, конечно, просыпал.

Стоял, тупо глядя на кофейную пыль.

Потом из кофемолки пересыпал в баночку, и две ложки в турку с водой. Запалил газ. Пока закипало, вышел на балкон. Глядеть, не изменилось ли чего. Не изменилось. Снизу тянулись запахи другой квартиры. Корвалол или чего-то такое. А из их… из его кухни - хороший аромат кофе.

Зашумело, зафырчало – турка выплеснула убежавший напиток на конфорку. Виктор выключил газ и вылил кофе в раковину.