Когда недостаточно дыма

Широкие ноздри жадно втянули воздух:

- Чую запах алкоголя, а где выпивка, там и...!

- Да хорош! Вечно треплешься... Оглянись, мы в непролазной чаще, а до ближайшей деревни идти еще черт-те сколько в неизвестном направлении, - закончив чеканить слова, мужчина сплюнул.

- Ты что же, не веришь мне? Не припоминаю, чтобы ты отличался чуткостью нюха... - высокий, сутулящийся тип с синеватой кожей шумно выдохнул и махнул рукой, указывая направление, - туда. Нам определенно туда.

И, не произнося более ни слова, двинул вперед - в заросли. Взору человека предстала удаляющаяся спина тролля, разделенная широченной рыжей косой. Ветви бесшумно сомкнулись, поглотив фигуру. След пылающей косы растаял в густой растительности.

Пнув одинокий, забытый всеми богами булыжник, человек последовал за ним. Обиженный судьбой камень остался за гранью истории.

Тишина окружающего нетронутого леса давила, мясистые ветви образовывали едва преодолимый барьер. Притороченный к спине арбалет норовил зацепиться плечами за каждую ветку, высокий воротник кожаной куртки стремился не отставать. Злоба подстегивала:

- Мало, что ни черта не видно, так еще этот длинноухий растворился в лесу. Все ему нипочем... Алкоголь он, видите ли, чует. Словно мало других забот. Жрать-то что будем?

Понемногу кислые думы, окутывавшие стрелка, пропитывали воздух - казалось, весь лес уже ими провонял.

- Винцо! А ты не верил. Поживимся, поди... - над самым ухом раздался довольный шепот клыкастого.

Вскоре пред взором открылась поляна. Однако парочка явно не спешила выходить на свет. Долгие годы скитаний развивали свои привычки - лучше обождать.

- Черт, как же тихо! Здесь точно что-то не так! - арбалетчик цедил каждое слово, жадно осматривая поляну. Но та была совершенно пуста.

Сутулый, почесывая длинные уши, так приглянувшиеся растительности, усмехнулся, желтые глаза ехидно сощурились:

- Да не тушуйся ты так! Держи самострел наготове - и все будет как всегда, - сутулый злорадствовал, наслаждаясь ароматом кислятины.

Время сматывалось в тугой комок, над поляной витало бесконечное ничего, обласканное тишиной.

Человек старался скрыть волнение:

- Ни птиц, ни зверей, ни ветра - абсолютная тишина... Что это за место?

- Тебе-то не все равно? Выпивка - моя. И точка, - с этими словами, задевая ушами ветки, сутулый сделал шаг из зарослей и вышел на поляну. Он не прятался. Ни к чему. Плененный дурманящим ароматом, безошибочно выбирая направление, тролль пересек поляну и присел у кустарника на другой стороне.

Наблюдая за происходящим, стрелок старался высмотреть хоть что-то, арбалет уверенно расположился в натренированных руках.

Исполняющий роль разведчика тролль с досадой взмахнул длиннющей лапой:

- Паскудство! Вся тара разбита!

Удостоверившись, что угрозы нет, мужчина вышел на поляну посмотреть, чем так расстроен длинноухий.

- Что такое? Брезгуешь? Ты тащил меня через лес ради этого, теперь - лакай! - возможность отыграться была не частой гостьей на этом празднике жизни.

Голос сутулого, по обыкновению, лился спокойный, насмешливый:

- Дерзости тебе не занимать... Лучше сам посмотри - глядишь, угоститься захочешь...

Стрелок, протянув руку, отогнул сочную ветку кустарника, вздрогнул...

Напарник не унимался:

- Ага, жалкое зрелище... Целый схрон! Без слез не взглянешь, - в речах длинноухого сквозило неподдельное разочарование.

Трава под кустом багровела остатками расплесканного алкоголя, а в центре лужи, покрытый черепками посуды, лежал кабан, мирно похрапывая.

- На ужин маринованная свинина, значит? Но готовишь - ты! - с этими словами сутулый вонзил в голову спящей добыче копье, которое, несмотря на вальяжность, не выпускал из рук.

От туши разило нещадно. Утирая катящиеся слезы, стрелок возился с разделкой.

- Ну-ну, не плачь. Не последняя наша потеря, - тролль проявлял невероятное добродушие, призванное едва прикрыть обнаженные прелести едкого сарказма.

- Экая патока, морда клыкастая, - слова человека срывались глыбами льда, норовя поранить осколками при падении.

Процесс разделки завершился, и стрелок с нескрываемым облегчением зарыл смердящие останки.

Напарник вывалил охапку подсохших веток и принялся отряхивать кожаную безрукавку. Завершив обряд очищения и присев над будущим костерком, сутулый собрал ветхую башню. Зажмурившись, скрутил на трехпалой лапе хитрую загогулину - и струйка огня жадно набросилась на угощение, соскользнув с кончиков пальцев. Стрелок молча наблюдал за процессом.

Тролль выудил из потайного кармана засаленную тряпку и с помощью подручных материалов - хвала духам природы - принялся мастерить подобие куклы:

- Нравится? Каждый раз смотришь - как в первый... А знаешь, все могло бы быть гораздо... гораздо хуже.

- Не переживай, хуже твоей морды...

Сутулый взмахнул рукою, сжимая ладонь в кулак. Тяжелая, напоминающая дубину, широченная коса рыжих волос, уползающая змеем в район поясницы, топорщилась. Кукла в мгновение ока скрылась в потайном кармане.

- Не шевелись.

Из зарослей раздался треск. На поляну вывалилась закутанная в балахон фигура. Видавшее лучшие дни одеяние скрывало ее возможные атлетические достоинства, если они вообще имели место быть. Чего-то большего о пришельце сказать было невозможно.

Длинноухий ощерился, расправляя сутулую спину.

Палец стрелка поглаживал спусковой крючок:

- Смотри-ка, а 'капюшон' тебя не боится, - мужчина развлекался.

- И правильно делает. Я - само очарование.

Пропуская остроту мимо ушей, сутулый ради такого случая вынул из запасов самую искреннюю улыбку:

- Эй, Капюшон, ты тут какими судьбами?

-Ох-хох... - голос пришельца полнился отчаяньем. Подобными нотками мог оперировать лишь человек, понесший тяжелейшую утрату. - Уюта вашему биваку, путники! И, хоть признаться, ваш внешний вид породил в сердце моем смятение, у меня найдется к вам пара вопросов.

- Ну, смирением и скромностью ты не обижен... Раз уж пара... - нехорошо улыбаясь, поигрывая коротким копьем, сутулый демонстрировал недюжинные дипломатические таланты, не знавшие себе равных.

- Очевидно, путь был проделан зря: либо вы нашли мои сокровища раньше, либо их постигла куда более скверная участь. Потому, могу ли я присесть у костра и послушать рассказ о судьбе моего скромного тайника? И, собственно, как человек и тролль сумели договориться? - пришелец отбросил с головы капюшон и явил парочке скорбное лицо, испещренное старческими морщинами.

'Старик, но держится бодро' - привычкой подмечать разные мелочи стрелок обзавелся еще в далеком детстве.

- Это, конечно, сколько угодно. Рассказчик - на вертеле, и покуда рот его не забит яблоком - он весь твой, - стрелок немного расслабился, опустил арбалет и снизошел до приглашающего жеста.

С лицом человека потерявшего смысл жизни, 'капюшон' опустился на землю, протягивая руки к огню:

- Можно ли считать наглостью желание задать еще один животрепещущий вопрос, раз уж предыдущий был столь умело проигнорирован?

- Говорить ты, конечно, мастер, но твой кадык красноречивее... Ладно, поесть ты, конечно, поешь, но это не бесплатно, - сутулый отвечал, не оборачиваясь к старику, взгляд блуждал по зарослям, высматривая засаду.

- Деньжата у меня не водятся, а сокровище пропитало поляну насквозь, так что... в каком-то смысле я вас уже угостил. Могу я узнать, что привело вас сюда и куда путь держите?

Стрелка начинало раздражать словоблудие прибывшего.

- Слышь, клыкастый, как угощеньице? На кабаний хвост потянет? Кстати, это был четвертый вопрос... - в одно мгновение поляна утратила было спокойствие: тон стрелка не оставлял пространства для разночтений.

- Потянет-потянет. Расслабься. Я бы учуял. Он пришел один.

Запах поджаривающегося зверя потихоньку перебивал аромат забродившего пойла.

- Кто ты, монах? И подумай над ответом. Не хотелось бы стать свидетелем твоей последней трапезы, а то мой бородатый друг с арбалетом слегка неловок... Как бы чего не вышло... - длинноухий повернулся вполоборота, избегая яркого света костра, но собеседника видел отчетливо, в глазах пылал огонек любопытства.

Отрезав впечатляющий ломоть, стрелок вдохнул аромат:

- Хоть что-то приятное за день!

- Не жадничай, уважь старость.

'Поучи меня, морда клыкастая...' Изображая радушие, стрелок передал кусок пришлому.

Монах вгрызался в зажаренную ногу зверя, аппетитно чавкая, сок струился по сморщенным рукам, оставляя поблескивающие в свете костра дорожки. Обжигал. Набитый рот совершенно не мешал ему разговаривать, наполняя речь смачными нотками.

- Мне довелось видывать множество лун, а ноги мои истоптали немало сандалий, но будь я проклят, если этот паршивец не достоин барского стола! Я-то? Я - обычный старик. Из прихода меня поперли за любовь к прекрасному. Это, пожалуй, лучшее, что со мною случалось. После вот этого самого кабана, конечно!

Сутулый задумчиво почесал подбородок:

- Приход, значит? И, поди, деревня рядом имеется?

- А то как же. Имеется, не без странностей, но куда без них? Тут недалеко. И корчма там сносная, чего не сказать о хозяине... Но кровати удобные, а клопы... Ну, не больше обычных. Устали, поди, с дороги дальней? - монах слегка осоловел, набив дряблый живот.

- Ну, без деньжат-то, понятно. В какую сторону идти? - тролль наслаждался беседой, покуда стрелок молча уплетал свинину, не отвлекаясь на праздную болтовню. Сладкая возможность поесть, учитывая бродячий образ жизни, могла растаять в любую минуту.

- Да я провожу! В компании-то сподручнее. Скоро стемнеет, но успеем до первых звезд.

Сутулый отрезал себе кусок, ловко орудуя копьем, и принялся с аппетитом поглощать добытое.

'Удивительно, и как бивни ему не мешают...' - эта загадка не оставляла стрелка равнодушным.

Бросив обглоданную кость в костер, тролль выглядел расстроенным:

- Зараза! Не пропитался, ни капли в нем не осталось. Ну что за гадость!

- Знаете, я тут подумал... А ведь вы прекрасно дополняете друг друга: хмурый, подобный ночи человек...

'Обойдемся без этого' - стрелок заученным жестом коснулся уха.

- Ладно. Туши костер. Звезды нас ждать не станут - выдвигаемся.

Сутулый выпрямился и потянулся. В таком состоянии он, казалось, мог зацепить кончиками ушей равнодушное солнце.

Завершив привычные действия и скрыв следы пребывания, обремененная новым компаньоном партия углубилась в лес. Гнетущее ощущение от совершеннейшей тишины не скрашивали ни перекус, удобно расположившийся в бездне желудка, ни маячащая призрачным светом надежды кровать в трактире. Молчание окончательно наскучило стрелку:

- Слушай, пришлый, видывать приходилось немало лесов, но, проклятье, почему здесь так тихо?

- Это-то, собственно, не секрет: будешь тут шумный, когда нечисть по лесу бродит! То местного сцапает, а то и приблуду. Всякое случается. Времена неспокойные нынче. А вот прежде, скажу я вам, оживленнее было. Правда, путникам особо без разницы - волк сожрет али чудо какое. Вот, к примеру, тебя возьмем. С троллем путешествуешь, а они, говорят, тоже не брезгуют разненьким... - будничный тон монаха жестко резонировал с поведанной историей.

'Словно бывали спокойные времена' - стрелок был заинтригован.

- Этот-то? О, этот не из брезгливых. Будем долго блуждать - проголодается. Вот и проверишь, байки аль нет...

'В этой милой беседе, однозначно не хватает меня!'- сутулый вклинился в разговор:

- А ты, значит, и не боишься вовсе? Глядишь, байку о славно прожитой жизни опять запоешь? - настроение сутулого распознать было практически невозможно: звероподобные черты лица скрывали эмоции.

- Ну, добрая байка еще никого несчастным не сделала, так ведь? Но, гляжу, мой желтоглазый спутник, ум твой острее твоих ушей. Нечисти я, конечно, побаиваюсь, но! - длительная пауза была призвана усилить момент, - пусть лучше нечистые боятся меня. Я хоть и изгнанный, но вера моя крепка! - монах пыжился, силясь создать вид знающего человека... Хотя бы вид.

- Лишь бы крепость твоих алхимических изысканий не уступала вере. Ты все еще ммм... нам должен. Не верю я, что у такого пропойцы ничего не осталось, - желтые глаза ярко пылали, разгоняя сгущающиеся сумерки.

- Ох, без ножа режешь! И так тошно... Ведь все! Все, что было... - причитания носителя капюшона становились до неприличия приторными...

-О! А мы-то почти пришли! - заявил монах и провалился в очередной кустарник. Сутулый нырнул за ним.

Преодолев заросли, троица оказалась на пыльной, давно заброшенной деревенской дороге. Края высушенной временем колеи обратились камнем. Сделав пару шагов, тролль споткнулся и потерял равновесие, благо под рукой оказалось хилое плечо монаха, что и спасло ситуацию. Старательно создавая вид, будто ничего не произошло, монах жестом указал на горящие вдалеке огни:

- Теперь-то уж точно не заблудимся.

Сутулый решил подыграть незадачливому актеру:

- Точно-точно. Словно до этого мы петляли. Ты, пройдоха, тропинку знал наизусть.

Взору путников предстало широченное плато, огибаемое с востока рекой, явившееся вместилищем крохотной деревушки. За рекою раскинулись холмы как нельзя лучше подходящие сельскохозяйственному промыслу.

'Что-то часовенки не видать... Приход, значит? Да и следов возделывания на холмах что-то не заметно...' - делиться наблюдениями вслух стрелок не спешил, однако, словно невзначай, сделал странный жест - сложив ладонь трубочкой, смотрел в воображаемую подзорную трубу.

- Не велика деревушка-то. Полей не видать - чем кормятся? Судя по тракту, не сказать, что торговлей... - тролль, опустившись на колено, ощупывал дорогу, свободной рукою почесывая жилистую грудь под кожаной безрукавкой. Впрочем, даже присевший, он не сильно уступал стрелку в росте.

- Разве ж это самое главное?- монах изобразил невинное удивление и направился в сторону деревни.

Ничто более не отделяло путников от манящих призывным светом огоньков гостеприимной деревни. Небо заволокло бархатным одеялом, но время ранних звезд еще не пришло.

В аккурат с возгоранием первой, путники миновали ветхое деревянное ограждение, монах с гордостью величал его 'изгородь'. Вечер полноправно господствовал на улицах деревушки, редкие лампы слабо мерцали в окнах. Безмятежность окутывала поселение.

Компания бодро продвигалась в недра деревни. Стрелок оценивающе разглядывал лачуги: некоторые - ветхие, с покосившейся крышей, иные - во вполне сносном состоянии; кое-где виднелись палисадники с самосадом.

- Слышь, горемычный, а что поинтереснее табачка у местных водится?

Лукавый взгляд изумрудных глаз вызывал улыбку:

- Водится-водится. Да и девки найдутся, уж поверь.

Компания добралась до трактира кратчайшим путем. Однако стрелка не покидали нехорошие мысли:

- Вечер... погожий вечер, однако - где все? Ни один житель не вышел поглазеть на долговязую махину с копьем наперевес. Здесь что: тролли - обыденность? Да и бабы с ребятишкам... Бабы-то - где?

- Острота зрения не уступает наконечнику болта... А говорят, молодость недальновидна! - монах явно наслаждался звучанием собственного голоса, сочно растягивая слова.

- А говорят, сколько нужно времени, что бы спустить крючок?

- Глядишь, за кружечкой и расскажешь? Уверен - бьешь цели в глаз с сотни шагов!

- Ты, старик, вижу, чересчур верою крепок... А зрение твое сихува попортила - ты эльфа во мне углядел?

Сутулый, словно бы невзначай, коснулся своего плеча, помассировал.

'Внимание... что он учуял?' - стрелок же картинно сплюнул:

- К чертям собачьим! Пошли, выпьем.

Трактир, на удивление, оказался вполне приличным: широкие столы, запах только что приготовленной пищи, клубящийся под потолком, и прогорклый запах пота, перемешанный с выпивкой.

Сутулый втянул местные благовония полной грудью и расплылся в широкой улыбке. Глаза традиционно пылали.

Столов оказалось в избытке. Усевшись за свободный, компания принялась разглядывать достопримечательности с нового ракурса: высокие потолки, пожелтевшие стены, плесень в углах и полное равнодушие в лице хилого мужичка - вероятно, властителя этих чудесных чертогов. Чертовски необычное явление.

'Худой он какой-то... не кормят его тут что ль? Или собственной стряпней брезгует?' - странная деталь плотно засела в мозгу наблюдательного стрелка.

Угрюмые лица местных завсегдатаев не отрывались от кружек, в сторону великана с людишками никто и не посмотрел.

'Как же тихо они разговаривают... Черт, да говорят ли они вообще? Это и есть обещанные странности?' - картина пестрела белыми пятнами, требующими разъяснений.

Опустив длинные, узловатые руки на стол, сутулый одарил монаха приглашающим взглядом.

Было заметно, как 'капюшон' тушуется, не решаясь окликать хозяина. Обслуги видно не было.

- Старичок, невежливо заставлять гостей ждать. Ты красноречие, часом, не обронил? Под столом поищи: вдруг найдется?

Ситуация стремилась превратиться в унылый абсурд, но, во спасение ей, явилась - она!

- Чего изволите? Или так, посидеть зашли?

'Явилась, и года ждать не пришлось. А не соврал старикашка... миленькая'. - стрелок спрятал улыбку в густой бороде.

- А ты не спешила. Нечего носик морщить, я тебя еще у дверей почуял. Запах у тебя... особенный - не без странностей, как некоторые говорят, - тролль скосил взгляд на монаха, который, по всей видимости, таки собрался искать свое красноречие.

- Ага, видать, за заслуги скидку выпрашивать станешь?

Монах попытался взять бразды правления разговором:

- Милая, мы, кажется, не с того начали, принеси-ка ты нам...

Сутулый вскинул руку, поворачивая клыки в сторону говорливой обслуги. Непроницаемая морда не выдавала эмоций, а глаза горели ровным, спокойным светом свечи:

- Ты говори, если есть что - истории я люблю.

- Не до песен - кадык тесен, слыхал о таком? Истории подождут. Заказ-то будет?

- Ты, похоже, весь перец мимо чана пронесла - стряпню словами приправишь?

- Ага... Ну, чем тебя угостить, я, положим, знаю. А попутчик? Чего молчит? Воды в рот набрал али дал обет молчания?

- Шрам-то? А ты сама спроси... Да только не дело это - на сухую разговоры разговаривать... - реплика сопровождалась звоном монет, рассыпанных по столу.

Завладев невеликим сокровищем, бабенка направилась, должно быть, в сторону кухни, но сказать, что она торопилась, пожалуй, не решился бы ни один из посетителей.

- Не без странностей, говоришь? - стрелок ковырял ногтем дубовый стол, покрытый, казалось, вековым слоем грязи.

- Говорю-говорю. Ну, так, а где их нет? - монах явственно избегал взгляда худощавого типа, базировавшегося у стойки, то устремляя взор на очаровывающий своим запустением угол, то под столом находил ведомые лишь ему интригующие тайны вселенной...

- Мы снова ждем... Боюсь спросить - чего? - оторвавшись от стола, стрелок перевел взгляд на монаха, и кончик арбалетного болта не выдержал бы сравнения с пронизывающей остротою его взгляда.

Нервно дергая кадыком, монах тщился отыскать поддержки в лице сутулого, но тот словно окаменел, только ноздри выдавали его причастность к племени живых. Минуты томительного молчания длились вечность.

- Друзья, вы, это, не подумайте плохого, но мне очень... очень нужно загнать коня в стойло: я уж не молод.

Тролль приоткрыл глаза:

- Пускай идет. Она возвращается.

Сказать, что стол подломился от тяжести блюд... при всем желании - не выходило. Но выпивка была, и чем ее закусить - тоже не слишком сложно обнаруживалось. Еда, скорее, соответствовала цене, никак иначе. Пузатый кувшин исходил хлопьями пены, а по бокам сбегали манящие струйки. Вяленое мясо удобно угнездилось в развалах зелени, а в мелкодонных тарелках булькала какая-то жижа. Вероятно, суп. Вероятно, острый.

- Ну-с, ребятки. Где же история? Или все это было зря? Не хмурься букой, вернется твой лысеющий друг - всегда возвращается.

'Интересный оборот разговора' - тролль решил развить идею:

- И, полагаю, всегда с новыми друзьями?

- Клыкастенький, а ты не слишком ли умен... для тролля?

Сутулый мастерски проигнорировал бессмысленный, с его точки зрения, вопрос, и с жадностью опрокинул кружку. Сочное темное бархатом разливалось по глотке, устремляясь в недра желудка.

- Значит, Шрам? Красавчик, а шрам-то - где?

Весьма привлекательная, с точки зрения стрелка, хозяйка подсела чуть ближе, чем требовалось, и принялась с невинным видом обнимать кружку, уперев в того проницательный лазуритовый взгляд. Пить же не спешила.

- Показать? - ледяные осколки вновь разлетелись звонкими колокольчиками по всей площади стола.

- Ну-ну, прыткий какой. Я еще не решила, так ли ты мне нравишься...

Желтые глаза по-прежнему сохраняли безупречное спокойствие. Не каждой скульптуре удавался подобный фокус:

- А давай сыграем в игру?

- А давай, чертяка языкастый, уговорил!

- Значит так, поиграем в 'Вопрос - ответ'.

- А за ложь - медяк на стол? - девица хихикнула, продолжая обнимать кружку.

'А ведь, не пьет и не ест...' - стрелок держал при себе наблюдательность.

- Так что тут у вас интересного происходит? Нечисть, говорят, хороводит? - сутулый отставил кружку, во время движения в той что-то булькало.

- И нечисть... да. Да и не только. Поговаривают, дочку местного старосты обратили вепрем - так она теперь по лесам шастает. Да и пришлые... не возвращаются, но тут не угадаешь - дальше ушли али сгинули. А вы, вы-то сами, откуда будете? - блеск девичьих глаз выдавал бесконечное любопытство, горящее гипнотическим голубым огнем.

От сказанных слов стрелок слегка побледнел, но густые темные волосы, свисающие космами, объединившись с густой бородой, постарались скрыть происходящее.

- С холмов мы пришли. Вооон тех, что за речкой. С востока.

'Вот же, невозмутимая морда... Ни один мускул не дрогнул' - стрелок всеми силами боролся с подступающей тошнотой.

- С тебя, клыкастенький, медяк. Гладко историю сложил, да знаю я вашего собутыльника... Он все больше по лесу бродит.

Широко улыбаясь, сутулый сдвинул узловатую лапу, явив свету ламп медную монету.

'Хороша чертовка. Но я-то, поди, умнее'.

- Экий ты фокусник. А что еще показать можешь? - сцапав монету, девчушка ощерилась.

- Что-то да умею, однако, черед мой. Как вышло, что трактирщик - женщина?

Заливистый девичий смех прокатился по залу таверны:

- Ну даешь. А собратья твои - все такие... способные?

Стрелок справился с подступившим недугом и был готов включиться в разговор. Медяки не помешают:

- Разные встречаются... Бывает, и людей едят.

Воодушевленная наличием нового собеседника, хозяйка затараторила:

- Ага! Ага! Говорящий! Ну, так и скажи мне, милый Шрам, шрам-то где?

- Была одна история, - тролль тянул слова, смакуя звучание, - как-то раз поохотиться мы решили. Загнал я, значит... кабанчика, а этот, блестящий во всех отношениях мастер, - сутулый многозначительно посмотрел на стрелка, - вскидывая арбалет, зацепился за ветку, да так удачно, что болтом по ноге полоснул... кровищи было!

Парочка улыбалась. Понять, почему байка их так веселила было невозможно.

- Нууу... я так не играю! - капризно надув губки, прислуга-корчмарь принялась канючить. - А героизм где? Где победы славные? Что это за история такая вообще?

- Ну, какая есть. А теперь ответь и ты... Почему дыма так мало?

- Дыма... - растерянно протянула девушка, явно не понимая, к чему ведет разговор.

- Дыма-дыма... Дома и горящий в них свет - есть, а людей - не видать. Посетители есть, да не слышно их. Кружки стоят, но никто не пьет. Самосад есть, а курящих - нет? Странности, иным словом... И что это за хмырь на нас из тени кухни пялится?

Одним мощным движением тролль вскочил, хватаясь за копье и опрокинув массивный стол.

- В проем! Бей в кухонный проем! - от троллячьего вкрадчивого баритона не осталось и следа - песнь войны, не иначе. Однако в командах незадачливый Шрам не нуждался. Не успел тролль закончить фразу, как болт с глухим стуком вонзился... во что-то.

Девица так и осталась стоять, как вкопанная. Только былой живости в глазах не осталось. Сплошная пустота.

- А теперь - ты, - звериное рычание сопровождало слова. Совершив короткую дугу, копье полоснуло по горлу некогда говорливой хозяйки. Поверженная беззвучно растворилась в воздухе, так и не коснувшись пола.

- Ни крови, ни следов. А я точно попал! - стрелок успел перезарядить самострел, всматриваясь в провал кухонного коридора.

- Так с чего бы им взяться? У иллюзий не бывает ни того, ни другого. Даже думать не хочу, что в кружках было.

- А я о еде... Деньги-то где, сууука!

- Думаю, любитель коней выгуливать нам расскажет. Вон он, уже и болт твой вытащил, - тролль стоял спиной к проходу, но это ему не мешало.

Из коридора послышались шаги:

- Что же вы такие непоседливые? Али чем не угодил? Мазила ты, Шрам. И кто тебе арбалет доверил?

На складках балахона виднелась свежая пробоина... пониже сердца. Руки, сложенные лодочкой, держали четки:

- Дыма, значит, мало? Да... Этого я не учел. Ну, ничего. Раньше и без этого...

- Ты, любезный, многого не учел, - тролль вынул из-за пазухи мелкую тряпичную куклу. - Многого, - и тут же сжал ее.

Тело монаха рухнуло, как подкошенное, а вслед за ним - декорации. Таверна явила себя во всей красе: сгнившие балки, разломанные столы, уснувшие вечным сном скелеты. В опрокинутых кружках властвовала безраздельная пустота.

- Не дурно ты нас угостил. Приход, значит? Добей его.

Стрелок пошел по широкой дуге, огибая стол, за которым должен был покоиться гостеприимный хозяин. Должен был...

- Не надо так спешить. Фокус шикарный, но уровень исполнения - любительский. Ловкие вы ребята. Волос с плеча снял... Впечатляет! То-то я думаю, чего это образина ходить разучилась, - манера речи утратила всякое напоминание о старости говорившего.

- Слышь, медяки отдай. Ты, поди, наврал побольше нашего. За тобой должок, - болт поблескивал сталью, отражая тонкий лучик луны, пробивающийся сквозь ветхую крышу.

Смех... громогласный, доносящийся отовсюду, раздался под сводами таверны-остова:

- Не так уж я и наврал. И деревня, и корчма, и противная хозяйка - все правда... Не живые, но все же.

- А приход? Часовни-то не видать? - стрелок, медленно водил арбалетом из стороны в сторону, пытаясь найти источник звука. Сутулый молчал. Слушал.

- А ты никак помолиться пред смертью решил? В грехах покаяться? Так и это - правда. Приход далече, конечно... Мы в аккурат рядом с ним встретились. Вот только живых там тоже нет. Всему виной моя любовь... к прекрасному!

- Жрать людей? Это мы уже поняли.

- А и интересные вы... кстати, кто? Все-таки не бродяги... - голос утратил былую мощь, наполнился нерешительной задумчивостью. - А мои братья, вот, соображали подольше... Я-то сперва осторожничал, путников одиноких ловил да деревенских. Доверчивые, как дети малые. Ну, а после и до братьев добрался. Кстати, как кабанчик? Долго я поймать его не мог.

- Это отдельная часть разговора, тварь! - стрелок прекратил попытку отыскать источник, и, на первый взгляд, безрассудно опустил арбалет.

Взгляд его был направлен на заведенную за спину тролля руку. Тот показывал два пальца.

'Два! Этот засранец успел два заклинания подготовить...' - тролль в таких делах не ошибался, стрелок это твердо знал.

- Угрожаешь? - крик сопровождался молниеносной атакой. Магическая стрела насквозь пробила плечо сутулого. Тот чудом успел отшатнуться, но с грохотом повалился на пол.

'Вот и первая кровь'- подумал стрелок, ожидая нападения. Ждать пришлось недолго: стрела бронебойным болтом пробила ногу, пройдя навылет, и скрылась за стенами таверны, пробив и их. Стрелок рухнул подрубленным деревом.

- Так себе бойцы. Кто же вы такие?

'Тяни, тяни время' - стрелок собрался с силами, напряг тело и шевельнул рукой. Реакция последовала незамедлительно: в сторону руки метнулась молния, впившись в перчатку. Стрелок заорал.

Но орал не только стрелок, выл и распорядитель театра: во время атаки монаха, сутулый с размаху совершил точный колющий удар и отдернул оружие, занося острие для нового выпада.

'Капюшону' этих мгновений было достаточно, и, несмотря на боль, он одним движением кисти отправил нападавшего в другой конец зала. По пути тролль разметал несколько столов. Из пасти поверженного вытекла струйка крови.

Мгновенья триумфа были недолги - отвернувшись от стрелка, монах совершил еще одну ошибку, за что и получил болт в многострадальное плечо.

Потеряв равновесие, махнул раненной рукой - небрежно, но рассыпавшиеся веером огненные искры сумели достать цель. Запахло паленым.

- Ммм... а кабанчик-то был неплох! Но ты пахнешь лучше.

- Тебе самому от себя не тошно, паскуда? - слова пробивали болевой барьер, полыхая яростью.

Медленно продвигаясь в сторону поверженного стрелка, монах раздумывал, сопровождая мыслительный процесс речью:

- Отчего же? Я такой, каким меня создали. Понимаешь, на определенном этапе жизни просто начинаешь принимать себя таким, каков ты есть.

- А что же вера твоя крепкая - божок, поди, не поощряет твои кулинарные изыски?

- Вера - верой, но Он - где-то там, а вы-то - здесь. Уж, поди, несчастные последователи не нужны ни одному богу... А вы, точно, сделаете меня счастливее.

Стрелок молчал, говорить дальше не было никакого смысла.

- Маринованное мясцо уже было... Может, с базиликом? Или... Так? Давненько я не слышал воплей... Давненько не видывал красоты!

Склонившись над телом, монах прицеливался. Высокий воротник куртки мешал вцепиться в шею, рука жутко саднила, и пользоваться ею он пока не мог. На кончиках пальцев здоровой руки бегали молнии... Стрелок привалился спиною к перевернутому столу.

- И все ж... АААААААААААААААААААА! - вопль монаха выбил оставшиеся стекла из прогнивших рам.

Сутулый улыбался, на губах его была кровь, а в трехпалой ладони он сжимал однорукую куклу-вуду, вымазанную красным.

Оторванная рука монаха с глухим стуком рухнула на пол.

- А теперь - пошалим, - с этими словами тролль оторвал кукле ногу.

Поверженный бился в истерике, сокрушая ветхие стены поистине безумным ревом. Напарники стояли над ним.

- Приход, значит?

- Шрам, значит?

Сутулый улыбался:

- Слушай, ты же не будешь против, если я его съем? За еду-то я заплатил...