Сокровища купца Маджеда

Сокровища купца Маджеда

Песчаные дюны играли в прятки со временем, а чёрное золото ещё лежало глубоко под землёй, когда жил в далёких краях купец Маджед, и был он так богат, что многие думали, будто он всего лишь легенда.

Однажды к великому Маджеду подошёл бедный несчастный феллах. Он накопил денег и хотел купить мула, но богатый купец Кисим, второй по богатству после Маджеда, захотел посмеяться над крестьянином и скупил весь скот в Баскате и окрестностях.

На следующий день Кисима окружила толпа воинов.

«Тебе лучше убраться, – крикнули ему, – купец Маджед купил все камни на мостовой, и он не хочет видеть тебя на своих улицах, пока ты не продашь мула нуждающемуся феллаху!»

В тот же час Кисим сделал это, а после вернулся домой, серый как скала, и сказал своей любимой жене: «Легко отделался! Лучше не встречать на своём пути таких людей, как Маджед. Он мог купить и воду, и воздух, и саму мою душу!».

***

Маджед был уже немолод. В прошлом месяце ему исполнилось тридцать семь лет.

Дворец Маджеда стоял в пустыне и виден был сверкающей точкой от самых ворот Баската. Чтобы попасть туда, нужно было скакать на коне целый час, так велик был его дворец. Его окружал оазис, такой огромный, что в нём можно было потерять слона. Сам дворец был белый, как кость, и даже в самый жаркий день стены его оставались холодными. Колонны его – пузатые бочки, золотые шпили его – как мачты торговых кораблей, которых у Маджеда была целая сотня.

Если бы вам посчастливилось войти в этот дворец, то вам показалось бы, что вы попали на небеса: нос почувствует запах благовоний со всего мира, а из глаз польются слёзы при виде хрустального потолка, сверкающего как алмазы. Зеркала играли со светом, и потому он лился в этом зале из самых неожиданных мест, чудесным образом освещая предметы.

В центре зала стоял бассейн, до краёв наполненный золотым песком. Бывало, что в гости заходили султаны, цари и короли далёких стран. До чего невозмутимые, увидев целую тонну золота, и они теряли голову, бросались к бассейну и пересыпали в руках песок, не веря своим глазам. Маджед иногда предлагал унести песка с собой, кому сколько угодно. Гордые, они отказывались, а потом не могли спать в своих постелях.

Во внутреннем дворе дворца был разбит сад. Деревья, привезённые саженцами из далеких стран, затеняли белые мраморные дорожки. Цветы благоухали и пестрели всевозможными красками, и звонко трещали цикады. Люди называли этот сад величайшим чудом дворца.

В саду жили орлы, и Маджед тоже был похож на орла: нос с горбинкой, квадраты скул обтянуты загорелой кожей, на подбородке смыкается небольшая чёрная бородка.

Торговля Маджеда была успешной. На этой неделе должны были прийти корабли из Китая, и Маджед с нетерпением ждал их. Но когда ему доложили о прибытии груза, он только отмахнулся:

– Синие ткани расшить розами, с красных убрать драконов, или сделать, чтобы они стали похожи на львов. Всё отправить в Англию.

– Будет исполнено, дорогой господин! – ответил ему слуга Салим и поклонился в пояс.

– А, Салим, хочу сказать тебе кое-что важное…– тихо произнёс Маджед, глядя на лукавое лицо слуги.

Салим с готовностью склонился.

– Тяжёлая мучает меня болезнь…

– О, хозяин… Мои молитвы будут с вами!

– Спасибо, Салим. Посмотри на этот дворец, на сад, на шелка. Кому это достанется после моей смерти? Так не хочется, чтобы это делили чужие мне люди. А ведь рядом есть те, кто день и ночь проявлял заботу ко мне…

Салим замер.

- Салим, мог бы ты уведомить главную повариху, что я завещаю ей свой дворец? Ведь она никогда не пыталась меня отравить, и её пахлава просто изумительна.

Салим молча поклонился и вышел, забыв претворить дверь.

Маджед лёг на циновку, подложил под голову расшитую подушку и закрыл глаза. Вот и подшучивание над слугами ему надоело. А последняя шутка ещё и вызвала неприятные чувства. Что тому причиной? Мужчина понял вдруг, что далёкий призрак старости действительно виднеется на горизонте, и затосковал. Ко всему прочему, Маджед был встревожен сном, приснившемся ему накануне.

Ему снилось что-то светлое, волнующее, какая-то девушка. Когда Маджед осознал, проснувшись, что это только лишь грёзы, то попытался заснуть вновь. Сон был таким красочным. Сначала он решил, что видел былые приключения, но потом догадался – он был влюблён во сне. Всю жизнь Маджед избегал этого состояния, как здравомыслящий человек избегает алкоголя. А может зря? Может быть, он всю жизнь провёл в обмане? В этом сне ему было так хорошо…

В дверь к нему постучали, и Маджед поднялся. Вошла женщина. Просторные одежды скрывали её тело, но внимательный мужской взгляд отметил высокий рост и природную красоту. Женщина упала перед ним ниц. Маджед опешил.

– Кто вы?

– Ах, я ваша кухарка, преблагородный господин! Я не знаю, за что мне были оказаны такие милости!

Маджед вспомнил, что обещал отдать ей дворец.

– Встаньте, я просто подшутил над Салимом.

Она тут же вскинула голову. Маджед готов был поклясться, что в её чёрных глазах полыхнуло пламя. «Она впитала в себя жар печи» – потрясенноподумал он. Женщина медленно поднялась с пола, словно уязвлённая змея. Вот изогнулось её тело, раздалось шипение, сверкнули ядовитые зубы...

– Мне нравится ваша пахлава, – выпалил Маджед.

Кухарка замерла на одно невидимое мгновение, а потом расслабилась, как будто из её ступни вытащили болезненную занозу.

– Говорят, что те мужи, кто любит сладкое, недоели его в детстве, – ласково сказала она.

Маджед удивлённо посмотрел ей в глаза. Это были самые обычные глаза, он не смог ничего в них прочитать. Женщина не спешила уходить – ей было интересно посмотреть на богатое убранство комнаты. Маджеду захотелось поговорить с ней.

– Скажите, как вас зовут? Вы замужем?

– Я Аджаиб, вдова.

– Я хочу поговорить с вами о любви. Вы любили своего мужа?

Аджаиб присела на огромную подушку у дальней стены.

– Да, – просто ответила она.

– А разве любовь не приносит страдания?

– Бывает больно. Но рождение ребёнка – это тоже больно. И больно, когда он уходит из дома. Никто ещё не отказался от детей из-за этого, – подумав, ответила она.

– Любовь туманит разум.

– И многие благодарны ей за это.

Они ещё долго говорили о любви, и Аджаиб отвечала мудро и не таясь. Маджед пригласил её на следующий день прогуляться по саду, а сам обратился к своим мыслям.

***

Маджед вытянул руку, и на неё приземлился огромный орёл. Мужчина дал ему кусочек баранины.

– Они едят только сырое мясо.

Орёл гордо вскинул голову и расправил крылья.

– Какие красивые птицы! – вздохнула Аджаид.

Сегодня она пришла в нарядной одежде, в которую были вплетены яркие ленты. Маджед оделся как обычно.

– Что ты думаешь о любви с первого взгляда? – бесстрастно спросил он.

– Я думаю, что такое бывает, – тихо ответила она.

– Но бывает и иначе, когда любовь приходит капля за каплей.

– Да.

Орёл взлетел к четырем своим собратьям, сидящим на толстых ветвях. Аджаиб оглянулась вокруг.

– За всю жизнь я не видела столько разных деревьев! Мне кажется, вы любите свой сад, и этих орлов.

– Сад я люблю, а к орлам я просто привязан. Не больше, чем они ко мне. Орлам чужда настоящая любовь. В пустыне, где нужно думать в первую очередь о себе, она может сыграть злую шутку.

– Но они живут не в пустыне! – воскликнула Аджаиб. В голосе её была мольба.

– Они там родились – грустно ответил купец.

Они углубились в сад, и Маджед рассказывал ей об удивительных краях, в которых бывал когда-то.

***

Маджед и Аджаиб встречались дважды или трижды в неделю. Они бродили по саду, сидели у пруда, или гуляли по оазису, окружавшему дворец. Конечно, они гуляли и по самому дворцу, и Аджаиб любила это больше всего. Она искала укромные места, и, найдя, тянула за собой Маджеда.

«Ах, какая красивая ваза» – указывала она на самую обычную вазу и заходила в тесную нишу, где им с Маджедом приходилось стоять почти вплотную. Или в погоне за солнечным зайчиком забегала в комнату с кучей подушек…

«Она любит меня» – думал Маджед, и осознание этого наполняло его гордостью. Но когда он искал в себе признаки ответной любви, то натыкался на стену. Не было ничего похожего на тот свет, который он помнил из своего сна. Он думал о том, как красиво поёт Аджаид, о её нежности: «возлюби того, кто любит тебя!». Его живот уже болел от пахлавы, но сердце оставалось глухо.

Время шло, и отчаяние Аджаид крепло.

Осенним вечером, когда уже пришло время первых звёзд, Маджед шёл по дворцу, занятый своими мыслями. Внезапно он встретил свою кухарку.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, – она выглядела встревоженной, – через три часа, когда все уснут, зайди в мою комнату.

Маджед рассердился – ему не были интересны тайны, Аджаид стоило бы и догадаться, что он уже не мальчишка.

Прошло три часа, и он пришёл к нужной комнате. Дверь открылась и закрылась без единого звука.

Скромно обставленную комнату освещал лунный свет. Аджаид сидела на постели, завернувшись в простыню.

– Что случилось?

– Ты такой нетерпеливый…– томно сказала она.

Ночь уже вступила в свою силу – та самая восточная ночь, воспетая в песнях. Сжалившийся над людьми воздух обдавал прохладой. Влюблённые звёзды жались друг к другу, и чёрные силуэты склоненных пальм, и сладострастный изгиб месяца…

Аджаид поднялась и сделала шаг в сторону Маджеда. Простыня соскользнула с её плеч и растеклась лужицей по полу. На ней остались прозрачные одежды, лёгкие как воздух. Мужчине хватило секунды, чтобы ухватить всё: пышные манящие губы; грудь, туго обтянутую материей; гибкую талию… Маджед рванулся вперёд, грубо отстранил тянущуюся к нему Аджаид и нырнул к окну. Женщина ахнула – ей показалось, что Маджед выпрыгнет. Но он только хватал ртом воздух. Ей не было видно, как он побагровел.

– Закон! – сказал он, и Аджаид попятилась от этого возгласа, обернулась в простыню и заплакала.

Маджед не оборачивался. Кровь его кипела и не остывала.

– Я люблю тебя! – выдавила женщина сквозь слёзы.

– Ты не должна была… нам не положено.

– Так возьми меня в жёны!

Маджед оглянулся на неё, но ничего не ответил. Он побежал в конюшню, и вылетел из неё на коне.

Ветер свистел, остужая его пыл. Что мог значить её поступок? «Только то, что она любит меня и устала ждать» – подумал Маджет. Ему стало стыдно за свою резкость. Жаль, что он не может ответить взаимностью такой прекрасной женщине. Его сердце окаменело за годы, проведенные в одиночестве.

Уже через пятьдесят минут он был у ворот Баската. Его конь был очень быстрым.

***

Учёный сказал когда-то: «Похоже, Баскат начался с рынка, а уже потом люди построили вокруг дома, чтобы не тащить товары издалека». Маджед же думал, что жители этого города могли бы всю жизнь прожить на базаре, и жизнь их была бы красочной и насыщенной, полной удивительных вкусов, звуков и ароматов, чужестранцев с их чудесами, воров-карманников, воров-торговцев, магов, шарлатанов, а также острых специй и ковров, гордости Баската.

Случайный человек в такой толкотне растерялся бы, но Маджед хорошо знал рынок, и, что даже важнее, рынок прекрасно знал купца Маджеда. Ему везде уступали дорогу. Солнце успело наполовину пройти свой путь, прежде чем Маджед увидел расписной шатёр, охраняемый огромным арапом. Это было место, где жил колдун.

– Тяжело было меня найти? – спросил хозяин шатра, сухой старичок.

– Как бедуина в пустыне – честно ответил Маджед.

Маленький колдун сидел, скрестив ноги, на деревянном сундуке и курил опиум. От плотных клубов дыма глаза слезились, но купец разглядел длинную белую бороду, касавшуюся земли.

– Мои товары стоят дорого.

– У меня есть чем заплатить.

– Золотым песком? – ехидно спросил колдун.

Маджед поражённо воззрился на него. Старик заулыбался беззубым ртом, довольный произведённым впечатлением.

– Раз ты знаешь про песок, то знаешь, зачем я пришёл?

– Я знаю, что тебе нужно от меня, но не представляю, зачем тебе понадобилось зелье Любви.

– А разве любовь не лучшее из того, что может испытать человек?

Глаза у колдуна округлились, беззубый рот раскрылся. Трубка выпала у него из рук.

– Так ты покупаешь его для себя? Ты САМ его выпьешь?

Старик запрокинул голову, маленький кадык его затрясся. Но вместо громового хохота Маджед услышал только сиплые смешки, какие могла бы издавать простуженная девчонка.

– О, Маджед… Ну, если ты так хочешь… Тогда поговорим про оплату.

– Сколько ты хочешь динар? Тысячу? Пять тысяч?

– Только один.

Маджед, помедлив, достал из пояса блестящую монету, свой талисман.

– Да, именно этот. Такова моя цена.

Тем временем колдун поднялся и достал что-то из сундука. Это была грязная глиняная бутылка. Купец крепко сжал монету в руке. «Хоть какой-нибудь знак, злые или добрые духи ему покровительствуют!» – взмолился Маджед.

Знака не было. Глаза старика были зеркальцами, они могли отражать как вселенское милосердие, так и вселенский грех.

– Я хочу, чтобы монета оставалась у меня, пока я не принял зелье.

– Что же, поступай как желаешь. Помни, когда ты выпьешь зелье, то сможешь достать сердце из своей груди и отдать его своей избраннице. Едва она возьмёт его в руки, как ты воспылаешь к ней любовью. Такая любовь бывает раз в столетье! Не сможешь ни есть без неё, ни спать одиноко в своей постели. Станешь её рабом.

– Любовь всегда рабство, – неуверенно ответил Маджед.

– Выбирай с умом! Сердце – важная штука. Кому ты отдашь его? Я тебе вот что скажу – есть в этом городе красавица, которая души в тебе не чает! Фатима, дочь Султана.

– Арапу своему шутки будешь шутить! Она принцесса! И ребёнок.

– Может ты старик, а сам принял облик молодого мужчины? Она расцвела, отец давно ищет для неё мужа! И ты самый богатый человек в городе! Оставь прошлое в прошлом, тебе уже не двадцать лет, и никогда больше не будет.

– Давай зелье, колдун, и не лезь не в свои дела.

На вкус зелье оказалось неприятным, словно песка намешали с кровью. В правой ладони купец сжимал монету.

– Ну как? – с любопытством спросил колдун.

– Как изжога, – дерзко ответил Маджед.

– Теперь дотронься до сердца.

Рука Маджеда прошла сквозь кожу, мышцы и кости, и он потрогал своё сердце. Оно трепетало в его ладони. «Какое большое!» – удивился Маджед. На ощупь сердце было мягким и нежным, как цветок пиона.

– Кхм, извольте денежку.

Маджед нехотя отдал Колдуну монету.

– Этой монеты коснулось Провидение, – довольно крякнул старик и поцеловал монету ссохшимися губами.

– Эй, Маджед, – крикнул старик в спину уходящему мужчине, – не забывай, что ты орёл, а не орлица! Кинжал ржавеет в ножнах!

И засмеялся своим гадким смехом.

***

Старики были добрее, а небо выше и светлее, а молодые учтивее, когда Меджеду было двадцать лет. В ту пору он либо бегал по улицам Баската в поисках дешёвой работы, либо спал в заброшенных домах, укрытый от пробирающего до костей холода только собственной кожей да нищенскими обносками. Да порою он ещё выходил из города и подолгу смотрел на пустыню, в которую ушёл его отец и из которой тот уже не вернулся. Маджед не о чём не думал, не роптал, он просто смотрел, как ветер сдувает с дюн песок, а немногие его знакомые почитали его за сумасшедшего.

Жизнь его была похожа на начало сказки, с той лишь разницей, что сказка начинается и кончается быстро, а злоключения Маджеда тянулись день за днём.

То ли от природы, то ли от того, что он часто вглядывался в пустыню, но глаза у Маджеда были зоркие, как у хищной птицы. И однажды он увидел, как среди песков что-то темнеет. Это был кошель, набитый сотней золотых динаров. Тогда Маджед побежал, и потратил один динар на приличную одежду, и еще один на еду, и наелся он так, как никогда в жизни. А потом он лег на мостовую и начал думать. И додумался до того, что купил три топора и отправился к самой высокой горе, какую знал.

Наконец Маджед стоял у подножия горы. Тогда он, не отлагая, начал рубить камень топором. Прошла неделя, Маджед истратил все три топора, но в скале была вырублена маленькая тёмная комната.

Едва это было готово, как юноша купил себе царских одежд: расшитый золотом кафтан, и бухарские сапоги, и тюрбан с пером. На оставшиеся деньги он купил кобылу, не породистую, а какую пришлось. Только один динар он сохранил и спрятал в пояс – так, на всякий случай.

Выехал Маджед из ворот Баската и поскакал к сказочному дворцу, яркой звездой виднеющемуся на горизонте. Там он спрятал кобылу в тени оазиса, а после начал прохаживается в своём богатом наряде у ворот дворца. На ту пору хозяин дворца, старый алхимик, выглянул в окно. «Нравится тебе мой дворец?» – спрашивал алхимик. «Дворец красивый, но мой побольше будет» – рассмеялся Маджед и развернулся, якобы чтобы уйти. Рассвирепел хозяин. Он не представлял себе дворца больше и прекраснее, ведь его дворец был возведён джинном. Тогда алхимик потёр волшебное кольцо, и перед ним возник тот самый огромный джинн.

«Правду сказал тот павлин, что его дворец больше моего?» – спрашивал хозяин.

«Истинно так, – отвечал злой джинн, – его дворец стоит на земле, а поднимается гораздо выше облаков. Внутри же не счесть золота и драгоценных камней».

И решил алхимик, что у Маджеда тоже есть джинн, сильнее и могущественнее, чем его. И загорелся от зависти.

«Так поменяй же нас местами, и сделай так, чтобы его дворец стал моим!» – повелел хозяин.

«Будет исполнено» – прогремел джинн.

И в мгновение ока перенесся алхимик на ледяную вершину горы, а Маджед вошел во дворец, и скоро разнеслась слава о богатом молодом купце, живущем возле славного города Баскат.

***

Маджед ехал, не разбирая дороги, и люди бранились, шарахаясь от копыт его коня. Вскоре жара и палящее солнце загнали его под тень фикуса. Там он удобно устроился на камне, устало уронив голову в ладони.

Никогда он не чувствовал своего сердца так отчётливо. Как оно бьётся, то ускоряясь, то замедляясь, чутко реагируя на порывы души хозяина. Маджед прижал руку к груди, словно пытался сдержать его ритм.

Перед его внутренним взором раз за разом вставала одна и та же картина – лицо Аджаид, когда он достанет сердце прямо из своей груди. Он может сделать это торжественно, в саду, во время заката... а может буднично вручить в коридоре: «на, посмотри, что привёз…»

Мужчина рассмеялся. Колдун – просто дурак. Он думает, что для такого богача как Маджед имеет значенье, кухаркой будет его избранница или принцессой.

Но… Принцесса?

Маджед запустил руку под кафтан и сжал кольцо, висевшее у него на груди на верёвочке.

– Эй, джинн, слышишь меня?

– Да, хозяин – тихо отвечал ему джинн.

Маджед очень редко обращался к джинну с вопросом. И уж тем более никогда не загадывал ему желаний. Даже сейчас мужчина суеверно побаивался своего собеседника.

– Правда то, что принцесса Фатима, дочь нашего султана, испытывает ко мне, Маджеду, любовь? – отчеканил мужчина. Неверная формулировка вопроса могла дать джинну возможность соврать.

– Это правда. Её было двенадцать, когда она впервые увидела тебя. Ты был тогда на приёме у султана, и не знал о её присутствии, а она видела тебя через приоткрытую дверь. Но не обольщайся, ты был тогда моложе на десять лет. И, раз уж ты ко мне обратился… Хочешь, я разрушу Баскат, а потом отстрою заново? Тут, в кольце, бывает скучно…

– Нет! И не трави мне душу! Скажи, правда, что она, принцесса Фатима, красива?

– Какой ты скучный. Да, принцесса Фатима красива. У неё зелёные глаза и гибкий стан, жемчужные зубы и золотая кожа, а волосы как шёлк, что ты продаёшь. Она часто бывает весела, много смеётся… Тебе не надоело? Давай я расскажу про её перси? Ах, забыл, ты вчера всё видел у Аджаид. Понравилось? Но как ты можешь не видеть злых замыслов, которые она против тебя строит? Польстился на ласковые слова? Годы, проведенные в безделье и благоденствии, не прибавили тебе мудрости! Ты остался всё тем же неуверенным в себе юношей, каким я встретил тебя семнадцать лет назад. Давай-ка я прямо сейчас перенесу тебя в покои Фатимы, а?

– Умолкни, джинн! – крикнул Маджед в ярости – ты подвёл своего прошлого хозяина, а теперь хочешь погубить меня. Я не верю ни одному твоему слову!

Маджед вскочил на коня и поскакал к себе во дворец.

***

Аджаид сама пришла к нему, он не звал её. Маджед едва успел переодеться. Наверное, она весь день провела у окна, ожидая всадника из Баската…

– Прости меня, Маджед, ты прав. Страсть охватила меня, но я не должна была поддаваться.

– И ты меня прости, Аджаид, за грубые слова, что я сказал тебе, и за твои слёзы. Я много думал… Прими это, и дай мне возможность тебя любить.

И Маджед достал сердце из своей груди. «Ну надо же, совсем не похоже на то, что рисуют в книгах» – успел удивиться он, прежде чем посмотрел на Аджаид.

Перед ним стояла незнакомая женщина. Вся нежность исчезла из её глаз, уступив место алчному блеску. И, не в силах больше сдерживаться, она выхватила сердце из рук Маджеда.

Его грудь будто сдавили тугие тиски, а живот взорвался нечеловеческой болью, словно он проглотил одну за другой целый рой пчёл. Маджед понял, что умирает, и закричал. В последний раз он посмотрел на Аджаид, причину и виновницу своих мучений.

Она показалась ему невыносимо прекрасной. И боль отступила.

***

Аджаид сидела на краешке бассейна, погрузив стопы в золотой песок. Прошло уже более часа с тех пор, как Маджед вручил ей своё сердце. Теперь он сидел в дальнем углу. Глаза его остекленели, будто бы душа его витала где-то далеко от тела.

«Хорошо бы, чтобы он теперьвсегда пребывал в таком состоянии» – подумала женщина и поёжилась, вспомнив его леденящий душу крик. Как можно скорее они справят пышную свадьбу, и она станет полноправной хозяйкой его огромного состояния и всей его судьбы. Нет, она не будет убивать его. Да, ей было очень неприятно узнать, что ему пришлось воспользоваться магией, чтобы полюбить её… Она что, так постарела? Раньше соблазнять мужчин было проще.

Женщина вздохнула и осмотрелась. Хрустальный потолок состоял из затейливых линз, преломлявших свет и делавших богатый зал ещё прекраснее.

Аджаид кошачьим движением соскользнула по бортику вниз, в песок, и начала резвится там, как ребёнок. «Сколько золота! И почему этот глупец Маджед ещё не купил весь мир?» – снова и снова удивлялась она. Предстоящая жизнь виделась ей полной безграничных удовольствий. Наконец она утомилась и заснула.

Маджед всю ночь не сводил с неё глаз.

***

Свадьба длилась семь дней и прошла очень хорошо. Невеста была счастлива, и больше всего радости ей доставили бывшие подруги, упавшие в обморок от зависти.

Маджед с каждым днём всё больше приходил в себя, а на исходе седьмого дня даже осмелился спросить: «Дорогая, как считаешь, может не стоит тратить так много?». Этот вопрос был задан после битвы слонов. Случился скандал, Аджаиж грозилась уйти навсегда. Одна эта мысль доставила Маджеду невыносимую боль, и ссор между ними больше не было.

Маджед мечтал о том, что после свадьбы начнётся тихая семейная жизнь, и вскоре Аджаид подарит ему ребёнка – тогда его радости не будет предела.

Но проходили недели, а Аджаид вела себя так, будто свадьба была ещё в самом разгаре. Каждый день она жаждала новых развлечений, покупала дорогих породистых скакунов, хотя сама не интересовалась конной ездой. Ювелиры всего города благословляли Маджеда и его жену, которая сметала все украшения без разбору и никогда не торговалась. Молодожёны уже побывали в гостях у дюжины лучших людей города, где она удивляла всех своим раскованным поведением. Муж боялся перечить своей жене. «А ну как правда уйдёт?» – думал он, и сердце его замирало в надёжной кожаной сумочке Аджаид.

И, не смотря на все эти мелочи, Маджед был счастлив. Сон, приснившийся ему несколько месяцев назад, был лишь бледной тенью той любви, которую он испытывал сейчас. Он купался в её неисчерпаемых лучах, как Аджаид в его деньгах. Ах, как он радовался, когда Аджаид покупала украшения! Как он чудесны её улыбка, ямочки на щеках, блеск солнца в её глазах! Она сама стала единственных солнцем в его жизни, и мир без неё был бы сер и уныл. Маджед просыпался и засыпал, обнимая свою жену. Он не покидал её ни на секунду.

«Мне всё-таки придётся убить этого олуха» – осознала Аджаид однажды.

***

Ночь была чёрной, душной и тихой. Во всём дворце не раздавалось ни звука – Аджаид разжаловала стражу. В полночь у ворот появилось четверо всадников, невидимых во мраке. Один из них постучал условным стуком. Ему открыла Аджаид, закутанная в дорогие одежды. Дворец освещался свечами. Наёмники удивлённо застыли.

– Тут светло как днём! Мы работаем в темноте.

– Вся прислуга разбежалась. Ты прикажешь мне самой тушить эти свечи, неженка?

– Что это там?

– Тише, он очень чутко спит!

Но наёмники уже не слушали её. Заворожённые, они подошли к бассейну. Старший сорвал с головы тюбетейку, опустился на колени и начал судорожно загребать в неё песок.

– Вы можете забрать сколько хотите! После того, как убьёте моего мужа.

– Что они должны сделать, милая? – Маджед появился в дверном проёме. Гримаса ужаса застыла на его лице. В следующую секунду он получил сильный удар по затылку от одного из разбойников и рухнул на пол.

Разбойники работали всю ночь, собирая песок в огромные мешки. Аджаид они связали и бросили на пол. Хозяина дворца оставили лежать как есть, решив, что тот уже умер. Старший даже припал ухом к его груди, и, не услышав стука сердца, махнул рукой.

Светало. В хрустальномзале витал запах пота и смрад сгоревших подсвечников. Наёмники потрудились на славу: у стен теснилось десять полных мешков, ещё несколько валялось где попало. Грабители схватили один из них и потащили наружу.

– Маджед, ты жив? – спросила Аджаид, когда они скрылись.

– Я мертв. Ты убила меня. У меня нет сердца. Ты растратила все мои деньги.

– Эй, развяжи меня, и мы вернём твоё золото…

– Это было не золото, это просто песок.

Маджед осторожно поднялся и возвел руки к хрустальному потолку.

– Хрустальные линзы преломляют свет… Объединяют и усиливают его. Зеркала отражают и преумножают огонь свечей… Да, это просто жёлтый песок, но он горит, как настоящее золото. Может, люди и заметили бы подвох… Но разве не уйму золота ожидаешь увидеть во дворце самого богатого человека в мире? – и Маджед грустно засмеялся, отдавая должное старой шутке.

С улицы раздался рёв. Наёмники ворвались во дворец и замерли при виде живого Маджеда.

– Он ожил! Поганый колдун ожил! И превратил золото в песок! – заорал старший, набросился на Маджеда и ударил его кинжалом в грудь.

***

Все видели, как из груди Маджеда вырывался огромный джинн, как он вдребезги разбил потолок и скрылся в облаках. Все слышали громовой хохот и звон хрусталя.

И никто не заметил, как упали на пол половинки разрубленного кольца.

Дворец простоял ещё пару секунд, а после исчез, словно мираж.

***

Маджед с трудом приходил в себя. Его грубо трясли, и грудь отзывалась нестерпимой болью.

– Где БАСКАТ? Куда нам идти?

Дворец исчез, оазиса тоже не было, и люди остались посреди жаркой пустыни. Только в десятке метров от них сад Маджеда чах под палящим солнцем.

Маджед покосился на наёмников. Трое из них стояли в стороне, а старший нависал над ним тёмным утёсом.

– Что же, разве вы не видите города на востоке? – прошептал Маджед.

– Я вижу что-то…темную полоску. – сказал младший из наёмников.

– По коням, не теряем времени! Скоро солнце войдёт в полную силу! – крикнул старший.

– Возьмите с собой меня и моего мужа! Он купец, в морях плавают его корабли! Даже без дворца он состоятелен! – взмолилась связанная Аджаид. В голос её закрался бархат, сводящий мужчин с ума.

– Помалкивай, ведьма! Это ты загнала нас сюда. Эй, Борода, закинь-ка её к себе на лошадь. У тебя есть час времени, Аджаид, чтобы придумать, как ты заплатишь за убийство самого богатого человека в мире. Он не жилец, с такой-то раной в груди. И как он только не умер до сих пор? Я целился прямо в сердце…

И четвёрка лошадей умчалась в противоположную от Баската сторону.

Через полтора часа наёмники поймут, что тёмная полоска на горизонте – пустынные горы. Еще через полтора часа они вернутся на это место, если только суровые духи пустыни не покарают их раньше. В любом случае, Маджед к тому времени будет уже мёртв…

И Маджед закрыл глаза, отдаваясь на волю судьбе, расположение которой он, видимо, потерял вместе с последним золотым динаром.

Какую же сильную боль он испытал, когда увидел Аджаид в окружении убийц! Это развеяло чары? Ах, если бы это только сделало его неуязвимым к жаре… Ему казалась, что он высыхает, как кусок глины.

Внезапно мужчина услышал приближающийся шум крыльев, а потом его накрыла тень. Маджед открыл глаза и увидел бронзовые тела своих орлов. Они приземлились рядом с ним и шатром распахнули свои крылья, спасая его от солнца.

***

Почти целый день Маджед лежал под стражей орлов и отдыхал, а ближе к вечеру решил попробовать свои силы. Небо на западе горело пожаром заката.

Первые два метра он прополз, потом встал и осторожно пошёл, пригибаясь к земле. Последние шаги он преодолел, выпрямив спину и расправив плечи, как ходил всю свою жизнь. Орлы преданно кружили над его головой.

Маджед подошёл к остаткам своего прекрасного сада. Сперва он сорвал и съел несколько плодов с мангового дерева, и бесценный сладкий сок стекал по его щекам. Потом он умылся водой из пруда и попытался смыть кровь со своего кафтана. Хотя рана ещё доставляла неудобства и выглядела ужасно – кровь засохла бугристой коркой – но мужчина знал, что о лучшем исходе он не мог и мечтать.

Маджед огляделся. Лишившись магической подпитки дворца, сад погибал. Трава успела превратится в колючую щетину, пруд сильно обмелел, и лишь немногие пальмы сохранили листву. Скоро на этом месте будут только лысые скелеты деревьев.

– Прости меня, мой сад. Мой замок. Я думал, что ты простоишь века, но ты был разрушен за один день. Быть может, некоторые из этих нежных деревьев привыкнут к жаркой пустыне, и тогда здесь появится новый оазис, настоящий.

Вдруг Маджед заметил блестящие половики кольца. Он поднял их, сам не зная зачем. Раньше они тяжёлым грузом весели у него на шее, а теперь…

И Маджед выбросил этот ненужный мусор, жалея, что не сделал этого раньше. Узри, пустыня! Услышь, маленький колдун! Пусть в пустоту канет роскошный дворец, доставшийся ему обманом! Ему не нужен золотой динар для удачи, и ему не нужна магия, чтобы любить. Сотня торговых кораблей ждёт его возвращения. Отныне у него будет только то, что он заработал своим трудом и талантом!

Но что это? Откуда это лёгкость и молодость в теле, и что заставляет его стылую кровь волнами растекаться по телу, а грудь дрожать от стука?

И Маджед пошёл прямо в тающее закатное солнце, в Баскат, где ждала его принцесса Фатима. Новое, сильное сердце забилось у него в груди.

Восторженный крик огласил пустыню, и нельзя было отличить, человек это или орлы поют в небесах.