Пробуждение ото сна

Голова трещит, в глаза бьёт яркий свет, блеклые стены давят на сознание, из тела торчат тонкие трубки, а к нему подведены провода от большого медицинского прибора. При попытке подняться в голове всё начинает идти кругом. Тугие ремни не дают встать с кровати явно не спроста.

- Э-э-эй, блюди!... – с трудом вытащив руку и вынув из рта трубку, невнятно прокричал, но в ответ тишина. – Кто-ниблудь!

За облезлой металлической дверью послышался шорох, который быстро стих. Осмотревшись вокруг и не найдя в маленькой комнатушке больше ничего, кроме плотно закрытого окна, выходящего на заснувший лес, вытащил оставшиеся трубки и оторвал от тела провода. Прибор пронзительно запищали, в голове сильно загудело. Неуклюжим, но сильным ударом разбил экран прибора. Он издал предсмертный хриплый писк и под треск искр затих.

В кулаке заблестел кусочек стекла, но боли не было. Спазм сковал руку, и она бессильно повисла. С трудом усевшись на койке и прищурившись, ещё раз осмотрел комнату. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь тучи, превращал помещение в мрачное, безжизненное место.

Голова снова напомнила о себе, подав резкий импульс во все конечности. С воплем, как будто во все нервы ткнули иголками, упал на пол и свернулся калачом. Сил не было даже шевельнуть пальцем.

Так пролежал до захода солнца. Мышцы начали казаться ватными, но больше нигде не болело, пока что.

Разгибаясь через силу и стоны, перевернулся на живот, упёрся руками в пол и медленно поднялся на колени, с них уже на ноги. Но они не слушались хозяина. Или это мозг не понимал, что от него хотят, переставляя левую вместо правой и не вперёд, а назад. Пришлось потратить какое-то время, чтобы привыкнуть. Хорошо, что койка не ездила по полу.

Переборов слабость в ногах, неуверенной походкой направился к двери, но стоило поднять руку, как мозг тут же вспомнил об осколке. Язык без заминок выдал череду бранных слов, а сознание тут же отрисовало шкаф, который сильно сливался со стеной в другом конце комнаты.

Споткнувшись пару раз на ровном месте и чуть не упав, добрался до шкафа. Он оказался пуст, а стёкла выбиты. Но что это? Внимание привлёк приоткрытый выдвижной ящик, выдвинув до конца который, нашёл как специально приготовленные пинцет, спирт, перекись, пластырь и бинт.

Осторожно вытащив из руки осколок, обработав рану перекисью, залепив пластырем и замотав бинтом, открыл пузырёк со спиртом. Лицо тут же скривилось, глаза чуть не выползли на лоб, зато мозг прочистился. Это явно был не обычный спирт.

Прокашлявшись, побрёл к двери, но та и не думала открываться. Но стоило несколько раз хорошенько треснуть по ней, как в замке что-то хрустнуло и дверь со скрежетом открылась.

Пара оборванцев с длинными неаккуратными бородами тут же бросилась наутёк.

- Эй, стойте! – но те уже скрылись на лестничной площадке. - Где я? – удивлённо уставился на грязный, облезлый и полный мусора коридор. Всюду валялись консервные банки, картонные коробки, стеклянные тёмные пузырьки и использованные шприцы. Теперь язык не поворачивался назвать это место «больницей». – Что произошло?

Пиная банки и бутылки, медленно шёл по коридору, пока не дошёл до дверного проёма с надписью над ним «Ординаторская». Среди наваленных гор мусора виднелся коричневый столик с разбросанными по нему бумагами. Любопытство взяло верх над рассудком.

Листочки валялись всюду, порой использованные по нужде, но те, что лежали на столе, были ещё в приемлемом состоянии.

Перебирая листик за листиком, встречал различные заявления врачей, карты больных, списки необходимых лекарств, приказы главврача. Больше всего было заявлений на увольнение, а самым строгим приказом оказался не разрешающий покидать больницу оставшимся сотрудникам, пока те не разберутся с пациентами и прочими врачебными заботами, навалившимися с приходом кризиса.

- Да тут настоящий апокалипсис свершился, - глядя на пачку бумаг, исписанных зачастую неровными подчерками со скачущими буквами, тихо проговорил.

В одном заявлении врач грозился начать убивать пациентов, если его не выпустят из больницы. Следующим листом стал отчёт охранника, который прибил и выбросил из окна взбесившегося врача. А далее оказался список жертв в результате бунта. Последним лежало письмо одного из врачей, который раскаивался в проступках до кризиса и во время него. Из него же стало ясно, что оставшиеся доктора покидают больницу, пока до них не добрались. Кто должен был добраться - не понятно. В конце была приписка:

- « Я сожалею, но придётся его оставить. За последние три года пациенту лучше так и не стало. Не известно, сколько он ещё пробудет в коме, но если мы отключим его от аппаратуры сейчас, то он наверняка погибнет. Остаётся только обеспечить ему питание и заблокировать палату. Не уверена, что пациент поправиться, но вдруг. Оставаться здесь больше нельзя, но и просто бросить его тоже. Надеюсь, Бог к нему более благосклонен, нежели к нам». Это про меня что ли? – не веря прочитанному, глядел на медленно опускаемый листок.

В мозгу что-то стрельнуло, он послал сигналы всем конечностям. Появилось непреодолимое желание найти Свою историю болезни.

Пожелтевшие и посеревшие листы тут же взлетели в воздух. Руки молниеносно перебирали их, а глаза пробегались по ним, но нигде не было и упоминания о пациенте в коме. Перебрав каждый лист на столе и уже отчаявшись найти подсказку, упал на пол и прислонился к батарее под окном.

Несколько минут потерянным взглядом глядел в дверной проём на стену, краем глаза примечая выбитую дверь ординаторской.

- Где… Где же искать? – тихо шептал, но резкая боль заставила схватиться за голову и стиснуть зубы, чтобы не закричать. В это мгновение, когда всё казалось остроугольным, резким и чужим, на глаза попался использованный по нужде лист с именами. Когда боль стала потихоньку стихать, протянул руку и поднёс лист к глазам.

Ряд фамилий и имён пациентов, которые попали на неделе, и их палат. В конце нашлась запись: Джон Мирроу, палата №6, коматозное состояние. С другой стороны сквозь коричневый след разбирались несколько слов: Врачи… …карты… …-1 этаж.

- Минус первый? Мне в подвал… - резкий звук, как будто кто-то зацепил десяток банок, прервал мысли.

- Да я говорю, это один из Этих был, - раздался вдалеке голос, который неумолимо приближался. – Вышиб дверь, такой весь здоровый и со злым взглядом. Если он нас сдаст…

- Не сдаст! – раздался очень грубый голос, а после щёлкнул какой-то механизм, похожий на механизм зарядки оружия.

В дверях ординаторской показался худощавый, взъерошенный мужчина с пистолетом, в таком же рванье, как и другой. Хорошо, что Джон сразу спрятался под грудой столов и стульев, как только услышал голоса.

- Ты здесь? – раздался очень грубый голос. – Мы тебя не тронем, обещаю. Нужно просто поговорить!

- Смотри внимательно, они очень опасны и хитры! – кричал шёпотом первый.

- У тебя или у меня ствол? Не шурши!

Мужик с пистолетом медленно прошёлся по ординаторской, заглянул в каждый угол, но не под каждый стол. Не найдя никого, они пошли дальше.

Перетерпев судороги конечностей и убрав руку, сжимающую нос, наконец выдохнул и тихо вполз из комнаты. Стоило только добраться до лестницы, за спиной раздался выстрел, и мозг тут же дал команду ногам «Бежать!».

Этаж за этажом пролетали как деревья в окне машины, через минуту седьмой этаж сменился минус первым. Погони не было слышно, но ноги и не думали останавливаться, познакомив хозяина с закрытой дверью.

Боль в голове, раздвоенная картинка в глазах, зато замок поддался.

Громкий удар о металлическую дверь услышали преследователи, раздались быстрые шаги на лестнице. С сильным чувством тошноты пришлось выбивать дверь и бежать куда глаза глядят, часто наталкиваясь на каталки и прочие прелести заставленного больничного коридора.

Ноги безошибочно принесли к картохранилищу, но вот туда уже с ноги вломиться не получилось. Пришлось прятаться в помещении на противоположной стороне.

Помещение оказалось подсобкой и казалось самым тёмным местом на земле. Даже кончиков пальцев, поднесённых к глазам, не было видно.

Через пару минут отворилась дверь, человек с пистолетом посмотрел на нагромождение швабр, вёдер, чистящих средств, пожал плечами и закрыл дверь. Вот если бы он заглянул за дверь...

Выдохнув, пригляделся к слабо различимому контуру небольшого стула и заметил на сидушке связку матовых ключей от этажа. Если бы у мозга был рот, то и он улыбнулся бы во все тридцать два.

Выждав, пока в коридоре стихнут шаги, осторожно вышел из подсобки и подошёл к двери картохранилища. Двоиться в глазах уже перестало, но мозг не перестал чудить. Порой он был убеждён, что только что проверенный ключ ещё не проверен, из-за чего подбор ключа затянулся. Когда наконец нашёл нужный, в дальнем конце показалась та парочка. Сердце заколотилось как сумасшедшее, и руки-ноги тут же втянули хозяина в тёмное помещение. Преследователи не успели заметить Джона, хотя звук услышали.

Глаза с трудом различали очертания пыльных полок, но на столике, стоящем неподалёку от двери, нашёлся фонарик. Включённым он выдавал тусклый луч света.

Полки были помечены большими карточками с буквами. Когда дошёл до буквы «М», отвесил челюсть - два длинных стеллажа, уходящих во тьму, с заставленными картами полками. За дверью всё отчётливее слышались шаги, пришлось быстро, но предельно тихо сгребать карты с полок, и судорожно искать всех Джонов Мирроу.

Среди сотен пациентов нашёлся десяток Джонов Мирроу, но только один был в коме.

- «Джон Мирроу, 1988 года рождения. Поступил в «Третью Краевую Больницу» с черепо-мозговой травмой в результате аварии. Был немедленно…»

Дверь с противным скрипом открылась, тусклый свет из коридора осветил комнату.

- Ау, ты здесь? Выходи, - раздался грубый голос. Джон зашёл за угол стеллажа и прижался к нему. – Хорошо, тогда я иду искать.

В полной тишине шаги раздавались так, как будто во тьме ходило что-то массивное с хитиновым внешним скелетом. Мозг готов был закатить истерику.

- Я начинаю злиться, – снова раздался грубый голос. – Выходи!

В мозгу снова что-то переклинило, руки сами схватили увесистую папку и швырнули в противоположный угол. Звук привлёк «нечто». Ноги немедленно унесли Джона к началу стеллажей.

Второй преследователь стоял и, светя фонариком в серую темень, пугливо бегал глазами по помещению. Стоило рядом упасть увесистой кружке, как он тут же вскрикнул и побежал прочь. «Нечто» не успело и сообразить, а Джон с папкой подмышкой уже летел к выходу наружу.

Серый осенний день и жухлая лужайка перед огромной больницей поприветствовали выбравшегося пациента. Мозг сразу обрадовался прохладному ветерку и тусклому солнцу, но Джону не понравился стоявший в воздухе запах. Какой-то затхлый и жгущий слизистую носа. При виде заброшенных и разбомбленных прибольничных зданий и покинутых машин, как попало оставленных прямо на больничной лужайке, напрашивался логичный вопрос:

- Что здесь случилось?!

Но вместо ответа позади раздался треск чего-то деревянного, и в глазах тут же потемнело.

Темнота бывает не только тёмной… в смысле чёрной. Она, как и другие цвета, имеет разные оттенки – от светлых, похожих на серые, до глубоких и насыщенных, когда любой другой цвет растворяется без следа. Вот у Джона темнота была чуть темнее светло-чёрного, когда сознание начало возвращаться. Мозг сразу отрисовал приблизительные контуры пещеры, ведь были слышны сильное эхо где-то капающей воды, тихое колыхание не далекого огня, а ещё один из похитителей прямо возмущался:

- Какого чёрта вы его приволокли сюда!? Стоило на пару минут потерять вас, олухов, из виду, как уже притащили дерьмо домой! Забыли, что мы и так вынуждены прятаться по сраным пещерам, чтобы нас не нашли?! Осталось ему ещё экскурсию провести и к дознавателям отвести, чтоб нас точно сцапали! – щёлкнул какой-то механизм.

- Остановись! – раздался эхом чей-то ещё голос. – Мы не убийцы!

- Лучше Он, нежели Мы!

- Не глупи, Питер! – более близко раздался ещё один голос и щёлкнуло три механизма.

- И ради Него вы готовы убить меня?! Одного из Вас, ради одного из Них?!!

- Брось пистолет, Питер, - раздался сиплый, с металлическими нотками голос. – Выстрел может привлечь ищеек, так что да, мы пристрелим тебя, но не ради него, а ради остальных беженцев.

- Ах, да! Как я мог забыть!

На минуту все затихли. Начало казаться, что ситуация разрядилась, но внезапно раздался выстрел и крик:

- Питер, идиот!

Мозг протрубил тревогу и, отослав мощные импульсы во все конечности, заставил Джона резко вскочить и спрятаться за ближайшим камнем. Лишь на мгновение краем глаза заметил троих в дранной зеленоватой форме с какими-то винтовками, к которым прикрутили глушители, типа в белом халате, вцепившегося в руки человека, который, кажется, преследовал Джона в больнице, а совсем позади улепётывала пара оборванцев.

Троица сразу уставилась на вскочившего, как на восставшего из могилы, тип в белом халате даже не заметил, а Питер, человек в дырявой синей кофте и изношенных джинсах, отбросив вцепившегося, мгновенно прокричал:

- Он слышал наши голоса и видел убежище! Его необходимо прикончить!

Стрелок прицелился в сторону Джона, тип в белом халате, морщась, стонал и трогал макушку, проверяя, не идёт ли кровь, а, видимо, солдаты только что пришли в себя и вновь наставили винтовки на Питера.

- Не стре-ляй! – медленно приказал усатый и седой, стоявший между более молодыми.

- Да пошли вы нахер! Если он сбежит, то сдаст нас! Его нужно при…

Раздался приглушённый выстрел. Питер, выпустив из руки пистолет и вцепившись в неё, с криком рухнул на землю. Тип в халате медленно повернул голову на звук выстрела, а солдаты с глупыми лицами принялись быстро вертеть головами, не зная, в кого целить. Через пару мгновений на паре валунов показался человек в пёстрой обтягивающей одежде и глупой шляпе, похожей на сомбреро.

- Если сам не отпустишь, то не сбежит! – прокричал в ответ появившийся незнакомец. Когда он подошёл, стало казаться, что незнакомец на веселе. – А ещё говорили, что констебль не нужен. А вы, красавчики, времени не теряли - наградил вояку в задранной кепке лёгкой пощёчиной.

- Да как ты смеешь!... – наставил тот оружие, но седой опустил ствол товарища.

- Ты скорее заноза в заднице, - презрительно прыснул тот.

- Которая всегда готова, натянуть вам штаны, чтобы с тыла не зашли, - усмехнувшись, констебль сделался серьёзным и подошёл к истекавшему кровью стрелку. – Питер, Питер, сколько раз предупреждал не играться с оружием? Оно же может тебя, дурака, убить! – отвесил по лбу костяшкой указательного пальца. - Вот же Окси разорётся.

Констебль почесал затылок, подобрал пистолет и засунул его за пояс.

– Попрошу её прописать тебе самых горьких колёс и пилюль, чтобы больше не дурил, - добавил он, поднимаясь.

Стрелок только фыркал и тихонько ныл.

Закончив с Питером, констебль под прицелами насторожившихся солдат подошёл к камню.

- Так, так, та-а-ак, из-за кого тут шум да гам поднялся? – заглянув за камень, он увидел прижавшегося к нему и уставившегося в темноту Джона. – Вот так красавчик! Почти как вы, ребята! – помахал солдатам, те только точнее прицелились.

Констебль, перестав заигрывать, медленно подошёл к Джону, взглянул в безумно круглые глаза, покопался в волосах, подёргал за щёки, помял за плечи и, проведя рукой от груди вниз, похлопал по животу.

- Так, расширенные зрачки милых зелёных глаз, - приговаривал во время осмотра, - крепкие рыжие волосы, упругие бледноватые щёки, осанка вроде хорошая, но мышц почти нет. Ты из башни сбежал, принцесса?

- Он… он… - встав позади, протянул папку тип в халате.

- Что такое, Стив? – взял папку, бегло пробежал глазами и отвесил челюсть. – Вот это да! Эй, вы!

- Чего тебе, придурок? – в ответ огрызнулся самый низкий вояка.

- Я тебя тоже люблю. А теперь подняли свои задницы и отвели нашего гостя в… - констебль поглядел на уставившегося на него Джона, - в место для отдыха.

- Какое место? – переспросил с задранной кепкой, но тут же получил затрещину от седого. – Чего?!

- Меньше болтовни, больше дела!

- Не бойся, мы о тебе позаботимся, - дружелюбным тоном заговорил констебль. Но стоило грубой руке солдата упасть на плечо, Джон обмяк и потерял сознание. Мозг решил, что это уже слишком.

Пробившись сквозь светло-чёрную темноту, сознание вернулось, но уже никто не говорил. Тишина. Мозг решил, что ему всё показалось либо тело выбросили куда-нибудь в канаву, ведь было чертовски холодно. Но как же Джона передёрнуло, когда вдруг скрипнули ржавые петли и раздались шаги.

- Ты про этот Подарочек все уши мне прожужжал? – раздался женский голос. – Какого Гиппократа вы с ним сделали?! – быстрые шаги, прикосновения маленьких нежных рук.

- Ничего с ним не делали, его таким бледным и немощным уже притащили, - раздался голос констебля.

- Дэйв!

- А что сразу Дэйв? Я его наоборот спас! Лучше посмотри, что мы при нём нашли.

- Что там?

Минутная тишина, только тихий шелест перелистываемых страниц.

– Вот Это, Сука, Да! – оглушительно воскликнула женщина. - Где его откопали?!

- Бомжи его из краевой больницы притащили.

- Стэну уже сказал?

- Когда бы. За тобой пошёл. Может солдатики или Стив ему всё уже передали?

- Стив точно нет, я его перед тобой перевязывала. Сказала идти домой, отлежаться. А солдатики Стэна слишком тупы, чтобы запомнить что-нибудь ещё, кроме отданных приказов.

- Может отпустим?

- Какой отпустим, Дэйв!? Он… Он наш билет из этих пещер! Стэн тебе голову оторвёт, а потом и мне, если мы его отпустим!

- Что тогда? Стэну идти говорить?

- Сначала обследую его, пока стэновских дуболомов нет.

- С чего начнёшь?

- С нашатыря, конечно же.

Дыхание резко перехватило, мозг скомандовал подъём и последующее ретирование в угол холодной, тёмной камеры. Констебль, успевший переодеться в более привычную для констеблей форму, и девушка с каштановыми волосами, по голосу которой не скажешь, что это молодая девушка, а не деревенская баба под тридцать пять, одетая в форму военврача, удивлённо уставились на дрожавшего в углу Джона.

- Там точно нашатырь?

- Там, - нюхнула девушка и тут же скривила лицо, - точно нашатырь.

Джон, вжавшись в угол, молниеносно бегал глазами по комнате, а когда осмотрел все сталактиты и сталагмиты, уставился на парочку.

- А они все, послекоматозные, такие странные? – слышным шёпотом спросил Дэйв.

- Не знаю, я только ваши царапины замазываю, да бинтом потом перематываю. С коматозными дел не имею, - ответила девушка, так же как и констебль, косясь на забившегося в угол.

Дэйв, немного погодя, подошёл к Джону и с дружелюбной улыбкой представился:

- Привет, я Дэйв Уоткер, местный констебль, слежу за порядком. Я тебя спас от беды, если помнишь. А вон та хмурка, - показал на девушку, - наш врач, её зовут Окси…

- Ещё раз так назовёшь, - наставила на констебля скальпель, - узнаешь насколько он остёр.

- А ещё немного вспыльчивая вредина. Она осмотрит тебя, вдруг нужно что-нибудь зелёнкой обработать.

- Хреновый ты юморист, - пристально глядя на Дэйва, пробубнил Джон.

- Гляди, он говорит! – обрадовался как ребёнок констебль и вернулся к девушке. – Дальше, думаю, ты сама справишься. Ты же справишься?

- Да, - левой рукой оттолкнула подальше лицо Дэйва, а в правую взяла фонарик и посветила тому в глаз. – Сколько можно повторять – не нарушай моё личное пространство! Так, - оставив констебля обильно моргать, подошла к пациенту, - что у нас тут?

Джон ни на минуту не сводил глаз, все мышцы были напряжены, нужен был только повод. Оксана посветила в глаза, осмотрела голову, горло, попросила поднять больничную рубаху, но увиденное ей не очень понравилось.

- Святой Гиппократ, какой ты тощий, хоть как вешалку используй! Как тебя ещё ноги держат? И как в одной больничной рубашке ещё не замёрз? Кажется, я нашла своего супермена.

- Что ты сказала? – переспросил проморгавшийся Дэйв.

- Говорю, что у меня теперь новый любимчик. Любой другой уже давно бы сдох или в лучшем случае, свернувшись калачом, бубнил бы что-нибудь невнятное в луже собственной мочи.

- Закончила?

- Хоть он и изнеможён, но даже в таком состоянии лучше тебя. Теперь закончила.

- И я тебя люблю.

- В общем, он здоров, но если его не покормить, то быстро развалится. Документы из больницы забираю себе, так сохраннее они будут.

- Стэн то-о-очно не обрадуется.

- Пусть только попробует, потом долго ещё не просрётся.

Тряхнув на прощание головой, Оксана ушла. Потоптавшись ещё пару минут, ушёл и Дэйв. Джон остался среди давящей тишины, в которую изредка врывалось эхо капающей где-то воды.

Прошло несколько минут. Пять. Десять. Пятнадцать. Раздались шаги. Снова сложилось впечатление, как будто идёт огромное нечто с хитиновым внешним скелетом. Скрипнула решётка. Джон уставился в темноту. Через минуту в ней что-то блеснуло, и во мраке показался человек с подносом еды. Джон немного прополз вперёд, чтобы лучше разглядеть.

Поднос со звоном ударился о каменный пол, щёлкнул предохранитель.

- Вставай! – скомандовал Питер.

Джон встал.

- Иди! – прижимая к себе перебинтованную руку, Питер махнул пистолетом в сторону прохода.

Джон повиновался.

Сырой коридор, острый каменный пол, промозглый воющий где-то в дали ветер. Джон шёл так быстро, чтобы не чувствовать дыхания за спиной, но не настолько, чтобы заставлять ведущего беспокоиться.

Минут через десять они вышли из пещер.

Открылся прекрасный вид на заснувшую долину под полной луной и мириадами звёзд. Только редкие тучки перекрывали их. В воздухе пахло зимой. Ледяной, но свежий ветер дул в лицо, трепя волосы и обмораживая уши. Джон мог бы простоять, любуясь видом, очень долго, но сильный удар повалил его на колени.

-Что ты от меня хочешь? – простонал он.

- Ты должен умереть! – прорычал Питер и спустил курок.

- Нет! – в холодном поту Джон вскочил с кровати.