Слон и литератор

Однажды вечером иль утром, стремясь себя постичь вполне, Бумажный Слон, большой и мудрый, брёл по рифмованной стране. О чём он думал – это тайна: слоновий крепок черепок. Но литератор вдруг случайно его внимание привлёк. И Слон сказал:

– Я добрый ныне! Ты лишь желанье загадай – и станешь рифмы властелином, а хочешь – хлынет через край сюжетов, тем разнообразье… Я Слон, я многое могу! И осчастливливал я разных – и солидняк, и мелюзгу. Ну, говори, чего ты хочешь?

Поэт молчал, потупя взор, вертел исписанный листочек, чесал затылок, уши тёр – не мог он выбрать, очевидно, какой-нибудь конкретный дар. Слон ухмыльнулся злоехидно:

– Да… Ты, я вижу, экземпляр! Таких занудных кавалеров я отправлял писать в клозет… Как звать тебя, писака херов?

– Я Федорович, – был ответ.

Слон почесал ногой за ухом – как пёс, когда заест блоха; потом вздохнул и выдал глухо:

– Ну что ж… Я о тебе слыхал. И надо ж было так случиться, чтоб ты попался на пути! – скривился, словно от горчицы, и собирался уж уйти, но литератор – наглый, сука! – был ловок и не так уж прост. Он со Слоном не стал сюсюкать, а ухватил его за хвост. Слон обернулся:

– Что такое?! Уйди! Закончен разговор. Прошу меня не беспокоить! – и грозно поглядел в упор. Взгляд был тяжёлый, нездоровый – так смотрит Бог на сонм грехов.

– Пошёл ты на х@й, Федорович! – закончил Слон. И был таков.