Возмездие

Я поднимаюсь по стёртым ступенькам на пятый этаж. Старая хрущёвка, опрятный подъезд в скучной сине-белой гамме. Меня одолевают сомнения. Если эта бабуля и вправду так сильна, как о ней говорят, она должна жить по меньшей мере в особняке. А, впрочем, я пересмотрел американских фильмов. Вот наша действительность: лучшая ясновидящая в городе живет в тесной квартирке на пятом этаже.

Дверь не заперта, я вхожу нерешительно. Ожидаю увидеть шторы, магический шар и старуху с длинными ногтями, одетую в мрачный балахон. На деле обычная прихожая советского типа, шкаф, крашенные двери, полка для обуви. Меня встречает отнюдь не старуха, женщина средних лет, невысокая, полноватая, нос вздернутый, волосы светлые.

- Владимир? - спрашивает она скорее для формальности. Голос сочный, уверенный.

- Да.

- Разувайтесь, проходите.

Она идёт в комнату, я послушно снимаю обувь, следую за ней.

В комнате нет ничего необычного: ни шара, ни карт, шкаф, стол у окна, пара стульев. Хотя вот, пожалуй, одна деталь: вся стена увешана иконами.

- Вставайте лицом к образам, закройте глаза.

Я выполняю указания. Слышу чирканье спички, через несколько секунд комната наполняется запахом церковных свеч. Она начинает движение вокруг меня, нашептывая что-то. Я приоткрываю веки, чтоб подсмотреть: она ходит кругами со свечой, прикрыв глаза. Пытаюсь прислушаться, чтобы разобрать хоть слово.

- Что такое…

- Что-то не так? - спрашиваю я.

- Свеча погасла.

Она вновь зажигает свечку, продолжает ходить. Через несколько секунд свеча снова гаснет.

- Очень странно, - тихо говорит она, опять повторяет действия.

Наконец, нелепый ритуал заканчивается.

- Можно открыть глаза. Садитесь на стул.

Она сидит у стены напротив икон. Я сажусь к ним спиной. Глаза её по-прежнему закрыты.

- Спрашивайте, - спокойно говорит она.

- Я хочу узнать, кто убил мою жену.

- У вас есть фотография?

- Да.

Я достаю фотокарточку любимой женщины, теперь уже покойной. Сердце сжимается при виде её безмятежного лица. Дрожащей рукой протягиваю гадалке.

Она проводит по листку рукой, вновь что-то шепчет. Я терпеливо жду.

- Её сбила машина.

- Я знаю. Скажите, кто управлял.

- Зачем вам это?

- Я хочу знать правду.

Она вдруг открывает глаза.

- Вы чувствуете вину?

Откуда ей знать?

- Да… меня не было в тот вечер.

Она молчит, словно чего-то ждет.

- Я был у друга, узнал только утром.

- Вы не обращались в полицию?

- Никого не нашли, дело хотят закрыть.

- Всё, что я смогу увидеть, это лицо и машину.

- Этого хватит.

Она вновь закрывает глаза, водит рукой над фотографией.

- Темно.

- Да, был поздний вечер.

- Машина большая, светлая, белая или серебристая, едет на большой скорости. Номер… заляпан грязью….

«Ну ещё бы, грязища была, я пришёл, как свинья...»

- В салоне только один человек, водитель. Синяя куртка, распахнута, белая футболка, на голове чёрная шапка… лицо… одну секундочку…

Она слегка наклоняет голову, сильней зажмуривает глаза.

- ...ваше лицо.

- Что?!

- На куртке один карман светлый, на рукавах светлые полоски, на шапке белая звезда...

- Что ты несешь?! - ору я. - У меня нет белой тачки! Я был в другом месте в это время!

- А что вы собирались сделать с водителем? - невозмутимо спрашивает она.

- Убить!

Я в бешенстве вскакиваю. Она сидит неподвижно, молча. Я сжимаю кулак, очень хочется ей врезать. Выхватываю из её рук фотографию и выбегаю вон из проклятой квартиры. В подъезде обнаруживаю, что я босой. С руганью возвращаюсь обратно, забираю ботинки, ухожу, хлопнув дверью.

Вываливаюсь на улицу, закуриваю.

«Старая карга! Нахрен я вообще к ней попёрся? Дебил! Белая машина!»

Поворачиваю за угол, солнце на миг ослепляет. Иду, курю.

«Правду захотел узнать! Правда в том, что все гадалки врут!»

Подхожу к своей «ласточке», глажу по блестящему боку; чёрная, как смоль, я ненавижу светлые машины. Сажусь, включаю музыку погромче, меня это успокаивает. Мимо проходит мамаша с коляской, смотрит на меня с осуждением. Мысленно посылаю её куда подальше и срываюсь с места.

“Эх, Лена, и на кой тебе понадобилось в магазин поздно вечером? До утра не могла дождаться?”

Экспертиза заключила, что жена умерла от удара головой об асфальт. Машина зацепила её краем, отбросила на тротуар, водитель даже не подумал притормозить.

Я не знаю, зачем она вышла из дома. Никто не знает. Я, конечно, виноват, напился у друга на дне рождения до беспамятства, пришёл домой, даже не заметил, что её нет, тут же упал спать. Утром проснулся от бешеного стука в дверь, стучала тёща с участковым. Вошли, посмотрели на меня, как на животное. Она до сих пор со мной не говорит, как будто это я сбил её дочь. Но ведь это не я. Вся моя вина в том, что я был пьян, как и все, кто был на этой вечеринке.

Захожу домой, в прихожей висит верхняя одежда, ещё с весны. После смерти Лены не хочется убираться. Синяя куртка со светлыми вставками на рукавах - светоотражатели, чтоб было видно в ночное время. У жены на пальто таких не было.

Стоп, откуда тётка знает про мою куртку?! Кто ей мог сказать? Лихорадочно вспоминаю. О гадалке говорили сотрудницы на работе, беседовали между собой, одна утверждала, что провидица творит чудеса. Потом, пока она диктовала телефон, я записал и себе. Никто из знакомых не знал, что я к ней пойду.

Всё чушь. Захожу в комнату, включаю телевизор, закуриваю. Теперь можно, никто не будет ворчать, что я задымил весь дом, курю, где угодно. Беру телефон, плюхнувшись на диван, набираю номер друга:

- ЗдорОво, Женёк! Как дела?

- Всё хоккей. Сам как?

- Нормуль. Слушай, ты помнишь, чё было в тот день, когда мы у тебя квасили?

Он напрягается. Мы ни разу не говорили о том вечере.

- Ну чё было, нажрались в дрова, да и всё.

- Точно всё?

- Не, ну так-то весело было, - угрюмо говорит он.

- Я ничего не помню.

- Так ты куролесил неслабо, - усмехается в трубку Женька.

- А конкретней?

- Да ты по дивану прыгал, барсов ловил, - он подавляет смешок, но его уже не остановить. - Потом орал, что только лошары пьют одну водяру, надо ёрш, сел, поехал за пивасом.

- Куда сел? - У меня перехватывает дыхание.

- Ну куда-куда, в тачку мою!

- Чего? Как?

- Как, как, взял ключи да поехал.

- Чё, вот так просто? - задыхаясь, шепчу я.

- Да кто там за тобой следил, все бухие были.

Сердце бешено колотится, в ушах отдаются гулкие удары. Я уже не слышу, что он говорит, только колокол собственного пульса.

У Женьки белый кроссовер, огромный, уродливый, тяжёлый, как броневик. Пытаюсь напрячь память, в голове неясные всполохи. Непривычный руль, прилавок, рассыпавшиеся монеты, машину как будто заносит, рычаг переключения скоростей. Всё внимание на нём. Больше ничего. Но ведь если бы был удар, он бы заметил, должны же быть вмятины.

-…пиво не очень было, кстати, мутило всех потом…

- Постой-постой, - быстро перебиваю его. - А тачка твоя целая?

- Да кто теперь знает, - глухо отзывается Женька.

- В смысле?

- Да уроды какие-то подожгли ночью, - он на пару секунд замолкает. - Хреново, короче, всё кончилось. А чё ты вдруг?

Телефон выпадает из рук, в глазах темнеет. С трудом поднимаюсь, иду в прихожую, шарю рукой по верхней полке. Нащупываю шапку, долго бездумно разглядываю её: чёрная, с голубой звездой, подарок жены на День защитника Отечества. На ватных ногах иду в комнату.

Чёртова ясновидящая, не могла соврать. На полке стоит фотография в чёрной рамке, Лена смотрит на меня, улыбается.

Снова закуриваю, выхожу на балкон. Смотрю вниз, седьмой этаж. Кажется, я собирался расквитаться с убийцей. Самое время.

апрель 2018