Сосед

Автор:
Йоко Онто
Сосед
Аннотация:
Реалистичный рассказ в дневниковом духе. О первой любви молодой девушки. Её страхи, проблемы, секс, разочарование...
Текст:

Он был моим соседом и все, что я испытывала к нему, казалось преступлением. Потому старалась обмануть себя, придать своим желаниям отвлеченный характер – я влюблена в некоего несуществующего романтического героя просто похожего на него. Провальность этого замысла была в том, что когда я видела его на лестничной площадке, принц живущий в моем сознании стремительно сливался с живым человеком.

Что делать с этим чудесным совпадением я не знала, но казалось, что мне сзади приставили электрический провод, и теперь единственная моя задача – унять дрожь. С одной стороны боялась своей совершенно неуправляемой реакции, а с другой не могла противиться ей. Это противоречие я носила в себе, как скороварку на которой усердно придерживают клапан сброса давления.

- Не хорошо, это надо прекращать, у него жена и ребенок. - Уговаривала я себя.

– Ну, я же только гляжу на него, смотреть никто не запрещает.

Но другой голос, в общем-то, тот же самый мой голос, но более откровенный, не дающий себя уговорить, шептал:

- Ну, зачем ты врешь, ты готова к действиям, как только представиться возможность. Разве ты не хочешь, чтобы он погладил твою задницу?

- Замолчи! Я не хочу слышать тебя, ты все врешь, я хочу только иногда видеть его.

Мы с мамой жили в обычной хрущевке, он с женой и ребенком за стеной, в соседней квартире. У нас было две комнаты, а они ютились в одной. Но мне казалось, что они живут в тесном раю, а я тоскую в пустынном одиночестве на сорока квадратных метрах.

Мама прислушивалась к их жизни, комментировала звуки:

- Слышь, Лен, орут. Поорут - перестанут. Так все устроено. Мы с твоим отцом тоже ругались, мирились. А раз он мириться не стал, ушел и все. А они помирятся – ничего страшного.

Но я радовалась их скандалам, не желала ему мира с женой, хотя было и стыдно за свои разрушительные стремления. Казалось, что только я могу дать ему настоящее спокойствие, мне от него ничего не нужно – близость и все. Я не буду ругаться из-за денег или уборки квартиры, я буду просто послушной тенью следующей за его намерениями.

Только я знала ключ к его душе, жена не могла его знать, иначе бы никогда не ругалась с ним. Мне захотелось сказать матери какую-нибудь гадость, чтобы она отвлеклась от разговоров о восстановлении их семейного мира.

- Мам, а у нас в колледже парень от передоза умер.

- Ленка! Как! Зачем он это сделал?

- Что значит зачем? – Я наслаждалась её глупостью. – Это само происходит, раз и все, и на небесах. Может оно хорошо.

- Что хорошо, дура! Ты понимаешь, что говоришь!?

- А что лучше? Всю жизнь ругаться и щи варить?

Мать замахнулась на меня мокрой тряпкой, которой терла кухонный стол, в лицо полетели брызги.

- Что ты понимаешь в жизни!

- Ничего! Пойду, покурю.

- Ах, ты уже курить начала! Скоро колоться будешь!

Курить я начала из-за него. Я знала, что это единственный способ находиться рядом, хотя бы на время выкуренной сигареты. От сигарет приятно кружилась голова. Я отслушивала, когда хлопнет соседская дверь и через минуту выходила с утомленным видом. Мы мало говорили, я просто не знала о чем говорить с взрослыми мужчинами, мне казалось, что их интересы лежат в недоступных областях: устройствах механизмов, перестройке мира, мужской дружбе.

Когда я выскакивала за дверь, он уже стоял у окна – высокий, как Железный дровосек. У меня была такая сказочная книжка в детстве – «Волшебник изумрудного города», там разные герои искали недостающие им душевные качества. Железный дровосек, долговязый человек из металла искал сердце - доброты. Мне он очень нравился, может я и влюбилась в соседа, потому что он похож был на него – длинный и неловкий в движениях, словно не освоивший растянутое тело.

Я вжималась в угол, когда он был близко, одолевало стеснение. Он смотрел на меня желтыми как у ястреба глазами. И хотелось, чтобы меня закрасили зеленой краской под цвет стены.

- Как звать?

- Лена.

- Лена. Что-то много Лен развелось. Куда не плюнь все Лена, да Лена. Или меня они только преследуют? – Не дожидаясь ответа, он опять повернулся к окну. Его лицо в профиль было немного вогнутым, как молодой месяц и только горбатый нос как клюв хищной птицы торчал вызывающе.

Тут только я сообразила, что выскочила из квартиры в слишком домашнем наряде, в бледном от многочисленных стирок халатике, купленным во времена, когда я доигрывала в куклы. Раньше я выходила курить, а для меня это было целое свидание, одевалась продуманно и тщательно. Мне стало стыдно, но он оценил это иначе, вдруг обернулся и посмотрел на мои ноги. Спрятать мне их было некуда, сжала так плотно, что они слились в единый русалочий хвост.

И я прочитала его взгляд, хотя никакого опыта у меня не было, но тут, видимо, сказался древний опыт передаваемый всем рожденным женщинам. Блеск желтых глаз дал мне надежду. Мне хотелось шагнуть к нему сразу, чтобы он не расчленял меня на отдельные привлекательные места, а целиком, с моими желаниями и проблемами. Но понятно, что это слишком большое требование, пусть хотя бы так, постепенно отношения приобретут целостность.

- Ты давно живешь здесь? – Спросил он, вновь уставившись в окно.

- Я родилась здесь.

- У меня дочка тоже здесь родилась. Учишься?

- Учусь.

- Какие у тебя красивые губы, мне нравится, когда у женщины большой рот.

Не очень понятно, чем хорош большой рот, я сама завидовала маленьким кукольным ротикам, но было приятно, что он отметил меня.

- Мне идти надо. – Что делать и говорить я не знала, для первого раза эмоций было слишком много.

Я прошмыгнула в квартиру. Мама встретила меня холодным молчанием.

При проблемах с матерью я убегала к Юльке, моей подружке, я познакомилась с ней в колледже, около года назад. Она нравилась мне своей наглостью и жадностью к удовольствиям. Я, как герои сказки про Железного дровосека, хотела получить эти качества себе.

Она жила с бабушкой, толстой старушкой считающей единственной задачей воспитания – накормить досыта. Еды в доме было всегда чрезмерно много, особенно меня удивляли блины с жареной колбасой и луком, но, замечу, что это довольно вкусно.

Раскормить внучку ей не удавалось, худая и вертлявая, она интересовалась только танцами и ухажерами.

Я рассказала ей про соседа и единственный разговор с ним.

- Ха, губки понравились, говоришь. Он тебе в рот дать хочет. Отсоси ему и он твой!

Мне показалось, что я это сама прекрасно знала, только не решалась озвучить и именно эта постыдная мысль испугала меня.

- Чего насупилась? Не сосала никогда? – Юлька продолжала куражиться над моей невинностью.- Ну и дура. Подсадишь его на это, никуда не денется. Только надо уметь. Ща банан принесу, покажу.

Я молча просмотрела мастер класс с бананом, стараясь скрыть заинтересованность и старательно запоминала дурацкие советы.

Вообще я нуждалась в ней, ее прямота облегчала мне жизнь. То к чему я должна была годами себя готовить и обдумывать, она предлагала сделать сразу, без всяких рассуждений.

- Порнуху хочешь глянуть. Да, чего я спрашиваю. Ща включу.

На экране я появлялись огромные мужские члены, которые женщины обсасывали упоительно закатывая глаза, потом они впускали этих монстров в себя просто захлебываясь от удовольствия - выглядело фальшиво. Настоящий ужас на меня произвело, то она пустила его себе в задницу, просто надрываясь в крикливом восторге. Мне напоминало это хирургическую операцию, нарушение целостности тела, то чего человек должен избегать любой ценой.

- Ну, что? – спросила Юлька с вызовом.

Я пожала плечами.

- Не для тебя? Ничего, ничего. Влюбишься и в задницу дашь.

- Это больно?

- Ну, да, не очень-то. Но мужикам нравится, типа все запреты пройдены, вся его.

- Они все этого хотят?

- Хрен его знает, я не веду статистику. Но в определенный момент делают тебе предложение. Можно, в принципе, и отказать. Но там уж смотри сама.

От ее слов веяло роковой необратимостью. Казалось я должна смириться с тем, что все это произойдет со мной.

Моя мама была просто одержима чистотой. Она застилала кровать и диван старыми байковыми одеялами, стирала их каждую неделю, хотя кроме нас двоих на них никто не сидел. Эти бледно - розовые одеяла я помнила с детства, они были неизменны как восход солнца, хотя стали ветхими и тонкими. Еще мама была одержима стиркой моих трусов, она признавала только белые, самые простые. Главное в них это ослепительная белизна, которая достигалась всеми доступными способами. Она их гладила, и стопкой складывала у моей кровати. Трусы были стикером чистоты, а то на что они надевались, по ее мнению, требовало предельного контроля. Она покупала мне их сама, но несколько промахиваясь с размером, рассчитывая на детские габариты. Ее причуды мне нравились, хотя натягивала их я с трудом, но они не висели нелепыми складками, а повторяли очертания моих бедер скрупулёзно и безупречно. А если надеть колготки! Я становилась упругой и блестящей как русалка, мне так нравилось смотреть на себя в зеркале. Но я не знала мнения о своей фигуре со стороны, мама и Юлька не в счет, только мужчина дает женщине настоящую цену, он отдает ей свою энергию, я хоть и смутно, но догадывалась об этом.

Его руки лишали меня воли. Да, когда я видела эти огромные ладони с выпуклыми суставами и сетью набухших жил – хотелось умереть. Я понимала, что если он коснется меня, моя воля растает. Вся моя борьба за нравственность исчезнет. И он коснулся…

Ничего он не касался, это я только мечтала, завернувшись в одеяло, которое и должно было заменить его объятия. Каждый раз, когда мы курили вместе, он стоял и смотрел сквозь желтое от грязи стекло на молодую весну. Задавал ничего не значащие вопросы. Хмыкал на мои ответы. Я мечтала…

Уже зеленая сыпь новорожденных листьев побежала по березам. А у нас все застряло, заклинило между моей нерешительностью и его равнодушием. Я часто плакала и призывала на помощь случай. Но случай нельзя вызвать словами, его оживляют действием.

Как-то раз, когда отчаянье еще не так измучило меня, раздался звонок в дверь:

- Лен, открой дверь! - Мать крикнула из кухни.

Я открыла и увидела его жену.

- Мама дома?

- Дома.

- Ты Лена?

- Вроде как да. – Я с подозрением отнеслась к ее появлению, не узнала ли она чего о моих тайных желаниях?

- Мама про тебя много говорит, жалуется.

- Пусть жалуется, у нее работа такая. – Я пропустила ее на кухню, а сама закрылась в комнате.

«Значит они с матерью спелись. Интересненько к чему это приведет. Даст больше минусов или плюсов. Мать может наболтать всякой чепухи про меня. Но и я могу что-то узнать». - Размышляла, глядя как весенний ветер вдруг разозлился; тряхнул голые уродливые тополя, взметнул пыль на асфальте и вдруг разом ослаб, притих. Снег еще оставался в тенях у забора и за желтой хлебной палаткой, его всю зиму туда сгребали дворники, и теперь он основательно засел там, истекая грязными ручейками.

Мать вызвала меня в кухню.

- Познакомься это Лена, наша соседка, а то живем-живем и все никак не узнаем друг друга, раньше так не было.

«Так вот откуда его слова об окружении Ленами, забавненько выходит» - я коварно мечтала выведать побольше у этой большегрудой тетки.

Я молча наблюдала, как мать вытаскивала чашки ленинградского фарфора в косую синюю сеточку, как она говорила, что он сделан в память о блокадном небе пересеченном огнями прожекторов. Мне же эта сетка напоминала скорее ажурные чулки, а чашки в перевернутом виде – замороченные чашки бюстгальтера.

Разговор начался с привычных жалоб на жизнь, это был надежный способ сближения малознакомых людей. Видимо неустроенность, есть то немногое, что сплачивает в мире. У нас в городе это имело оттенок настоящего мазохизма, счастливые люди воспринимались подозрительно. Можно с уверенностью начать разговор с высоких цен в магазине, перекинуться на квартплату, грязь во дворе, вспомнить тех кто всем этим руководит – сразу найдешь искренний отклик у самых разных людей.

- Работаешь - работаешь, а ничего не заработаешь. – Сетовала мать, хотя я знала, что она собирает деньги в кармане старой синтетической шубы, «гробовые» как когда-то говорила моя бабушка.

Мать всю жизнь работа ла и чего-то от кого-то ждала, ждала от отца, что он взвалит на себя все зло мира, отгородит от больших проблем, а она тихонько будет выполнять свои маленькие обязанности, что говорить – затея провалилась с треском, отец ушел, когда я была совсем маленькой. Настоящей причины разрыва я не знала, а в то, что говорила мать, не особенно верила.

С возрастом она вдруг стала ждать внимания от государства, так как в ее жизни оно осталось единственным «мужчиной», что будет замечено ее скромное существование и облагодетельствуют подачками. И это, разумеется, не произошло.

Она трудилась на хлебозаводе с семнадцати лет. К сегодняшнему дню «оптимизация» производства достигла рекордных показателей – хлеб стал малосъедобным, а на зарплату прожить было нельзя. Спасал только огород и бесплатная мука, потихоньку выносимая матерью в качестве бонуса за многолетнюю работу.

Соседская Лена опрометчиво помянула тему плохого хлеба. Я возликовала – сейчас сцепятся. Но вместо этого затянулось нудное препирательство на тему кто виноват – работники или руководство.

Мне стало совсем скучно. Чувства мои были настолько взбаламучены, что я никак не могла сказать, что я хочу - унижения соседки, унижения матери с ее бесконечными советами, или просто полной ругани только ради того чтобы разрушить их устоявшиеся понятия и отношения в которые мне так трудно протиснуться со своим мнением.

Но и остаться в стороне мне бы не хотелось, было важно узнать темную сторону жизни моего возлюбленного - жизни с женой. Это очень волновало, я хотела извлечь ключи к его пристрастиям и привычкам, получить обходной, магический путь к его душе, темная дорога, но воспользоваться ей очень хотелось.

Моя мать всегда говорила о том, что я должна хорошо выйти замуж, в этом основа женского счастья. Но любовь она считала опасной ловушкой, обольстившись которой можно разрушить чудесные перспективы устойчивой существования. Меня пугали эти идеи инженерного подхода к жизни, лишенные сущности – любви. Физическая любовь вносит в жизнь хаос, а любовь отвлеченная - к кошкам, всяким там убогим и далеким калекам, это иное, так говорила мне мать, это порядок, в этом польза душе.

Она хотела оспорить то единственное, что могло изменить мою жизнь, осветить ярким светом, предложив взамен « хлебозавод» или что-нибудь в этом духе. Меня выбешивал такой подход.

Я разглядывала свою тезку и сравнивала с собой, стараясь не упустить никакой мелочи. Он, мой любимый, выбрал ее когда-то, а значит, надо быть внимательной:

«Её темные, чуть вьющиеся волосы против моего русого хвоста – что лучше?

Карий лошадиный глаз или голубые глаза сиамской кошки?

Высокая грудь или моя мучительная пустота, когда хочется под бюстгальтер засунуть эти чашки ленинградского фарфора?»

Но она иногда проговаривала тайны общения с моим любимым, и я пыталась извлечь из этого пользу.

- Он, Серега мой, пить стал много, да он и раньше бухал. Но они все бухают, кто не бухает? – Лена посмотрела в окно, словно пытаясь окинуть взором, наш маленький город наполненный алкоголиками. – А кто не пьет, тот закодирован, злые как псы, не знаешь, что хуже.

- Леночка, ну уж так. Так все живут, ничего не поделаешь, доля такая. – Ответила мать глядя в темный коридор у меня за спиной.

Мне стало жутко от такого утешительного фатализма. Стало отвратительно, что его смешали с толпой пьяниц. Захотелось убежать или заткнуть уши, только не видеть такого будущего. А каким я его видела? Да, никаким. Именно, что я не хотела его видеть, просто ждать неизвестности, пусть так, там остается место для чуда, как казалось, что оно живет в будущем – просто ждет меня. Надо только верить. Мать, казалось, отреклась от чуда, оно и не наступило. А вот соседка эта, не знаю точно, похоже, в процессе отречения.

Разговор их пошел по кругу - проблемы и жалобы обращенные в пустоту. Я ушла, сославшись на учебу – пусть порадуются моему прилежанию – сама пошла к Юльке.

Ободранный и голый город переживал апрель, ожидая, когда листва прикроет его обескоженность – я не любила раннюю весну.

Я слишком устала от всего неосуществленного, что непременно желает сделаться событием, я устала от поэзии.

Асфальт, казалось, развалился весь и сразу, напоминал реку в ледоход, мне приходилось прыгать с одного куска на другой, как по льдинам. Сначала это забавляло, потом надоело.

Мне кажется, жители не любили наш город, они считали наказанием быть в нем рожденным. Стремились в Москву, но уже из столицы они иначе смотрели на трогательную провинциальную жизнь; с запахом жареной картошки из окон и сушкой простыней во дворе. Им казалось это неким местом зарождения жизни, пространством вечного детства.

Но для того, чтобы это почувствовать, надо было вырваться из города.

Мне казалось, что если ничего не предпринимать, то материн хлебозавод настигнет меня, втянет в свою орбиту, где я буду вращаться до конца жизни, как маленький астероид вокруг остывающей звезды.

Но любовь давала силы, чтобы разорвать эти притяжения. А Юлька обладала странной силой противостоять обыденности, она вдохновляла меня на поступки.

Нижняя губа у нее была будто чуть рассечена, нет, это не выглядело как травма или уродство, скорее как резкая вмятинка. Это легкая приоткрытость рта была очень привлекательна, казалось, что она всегда готова к поцелую.

Мужчинами это нравилось, мне тоже.

А в остальном – чернявенькая и быстрая, с острым как у землеройки носиком.

Железная дверь дрогнула и от запахов кошачьей мочи подъезда я шагнула в запахи вечной кухни - успокаивающие и надежные. Мне нравилось это копошение жизни, но я побаивалась искушения навсегда остаться в ее ароматах. Какой запах мне был нужен, не знаю, просто новой жизни, непонятной и неизведанной.

Я с порога вывалила на нее свои беспокойства:

- Юль, тут жена его пришла к матери, прикинь. Типа подружки. Я обалдела, когда увидала ее на пороге. Прикольно.

- Да, это прикольно. Лихо узел затягивается. Вы быстро перегрызетесь, попомни меня. Но зато будут разоблачения и всякая жизнь с выносом грязного белья, типа Дом два.

-Ты хочешь этого?

- Ну, да. Что мне рыдать начать? Я вот такая наблюдательница. Ты бегаешь, спрашиваешь. Не я же на кухне сижу с вами. Только тебя слушаю. Вот и говорю, что будет. Все твои реверансы в сторону своего мужика вмиг раскусит!

- Тварь, ты.

- Ленк, это не я тварь, жизнь такая, ты правду не любишь. Лести ждешь. Ну, давай! – Юлька развалилась на ветхом диване, раскинула ноги в вытертых до дырок на ляжках джинсах. – Хорошо. Типа бросит он жену и ребенка. Перебежит к тебе. Мать твою мамой называть будет. Но дочка в соседнюю дверь перебегать будет: «Папа, вернись, мама плачет!»

- Мы уедем.

- Улетим на Марс! Ха! Ты, дура. Не строй планов, ничего не строй. Просто нравится – живи ради жизни. Ну, пососи у него в подъезде, сделай себе и ему приятное, опыта наберешься.

Правота у нее была, но с какой-то узкой точки зрения, она напомнила мне мать только с другой стороны. Я верила в свою исключительность, в свой шанс – у меня будет не так. Мне казалось, что обрести счастье можно вне жизненной логики.

Юлька выслеживала все мои желания и сразу выставляла их каком-то разоблачающем, уродливом виде. Конечно, это было самоутверждение на фоне моей беспомощности, но я не могла не признать ее природной проницательности.

Я увидела ее первого сентября переступив порог педагогического колледжа – сумрачного толстостенного здания с усталыми колоннами, выкрашенными еще не просохшим и вонючим рыжим суриком. Я не могу объяснить, почему я обратила на нее внимание, на блеск ее вороненых волос, неестественно сильный, почему-то привлек интерес. Она обернулась сразу, как только мой взгляд зацепился за отражение света на волосах. И сразу улыбнулась мне – губой с вмятинкой посредине. С тех пор она издевалась, над всеми моими мыслями и планами. Я покорно позволяла это делать.

- Ладно, - сказало она примирительно, - ноги у тебя вон какие длинные. Любителей на них всегда до хрена. Мне с моими рахитичными стараться надо сильно, что бы словить счастья кусочек.

- А давай в Москву сбежим.

- Шлюхами заделаемся? У тебя опыта маловато, давай набирайся по подъездам, а там посмотрим. – Она засмеялась слегка хрипловатым смехом и высунула розовый как у младенца язычок. – Ладно, это ерунда, смотри какую прикольную штуку я нашла.

Юлька взяла со стола книжку в дешевой глянцевой обложке, протянула мне, ткнув небесно-синим ногтем в страницу:

- Читай вслух.

Название странное, без смысла. Книжка с твердыми знаками и ятями, это была современная перепечатка старого издания, для мучения читателей старинная орфография была сохранена.

- «Инкуб – демон мужской природы. В своем изначальном виде бесплотен и почти невидим. Одержим страстью к соитию и невозможностью ее удовлетворить в тонком мире. По существу это блуждающий сгусток похоти ищущий любую возможность воплощения в мире твердых тел…»

Там где в конце слова стоял твердый знак, мне хотелось придать согласной особый утвердительный оттенок, как бы сделать на нее ударение, хотя это было невозможно и даже смешно.

- Читай, читай! – Юлька забилась в угол дивана, прижала ноги к груди и смотрела на меня сверкающими, полными восторга глазами. Я пока не понимала ее интереса.

- « Его облик зависит от тайных желаний женщины. Если женщина истерична и боится мужской близости, то он появляется в виде крылатого когтистого демона с восставшей плотью. Если женщина желает быть взятой обманом, то демон приходит в виде красавца обольстителя. Так как он знает тайные желания женщины и выстраивает свой облик в точно соответствии с ними, устоять перед ним невозможно».

- Круто?!!

- Круто. – Не согласиться было невозможно. – Это будет чистое твое, вообще, ну…

- Да, типа воплощение твоей мечты без всяких там; бухло в нагрузку и типа его маме ты не нравишься. Прикинь – мы с тобой как Бивис и Батехед, они там клипы обсуждали, а мы дремучую демонологию. А есть еще вот что!

Юлька вырвала у меня книжку и указала на другую страницу.

« Каждая женщина несет в себе часть суккуба и может воспользоваться его силой…»

- Чо за суккуб? – Спросила я несколько ошарашенная появлением в моей жизни этих средневековых чудищ.

- То же самое что инкуб только бабской природы. Читай дальше.

- « Когда женщина находит своего избранника, суккуб просыпается в ней сам. Хотя некоторые демонологи считают, что это обратный процесс. Когда в женщине просыпается суккуб она находит своего возлюбленного»

- Считай это хрень в тебе проснулась! – Торжествующе прокомментировала Юлька.

Это было правдой, я знала это и без книг и подсказок. Только не решалась применить это женскую магию, направить к себе его желания. Мне казалось, что для этого нужно бесстыдство, а мне было важно сохранить лицо. Но перед кем?

- Читай дальше!

- « Инкубы и суккубы меняют мир людей. Так как сами они непосредственно не могут быть в нем воплощены, они существуют в нашем мире частично, как разбитое зеркало из «Снежной королевы» Андерсена. У кого-то больше осколок в душе, у кого-то меньше. Но жизнь этих странных порождений ада напоминает жизнь муравьев, их сущность рассыпана по отдельным людям, а вместе их деятельность видна смутно. Хотя каждый чувствует желание, желание собраться воедино».

- Я ничего не поняла, во что должны собраться, в одного огромного инкуба и суккуба? Что за бред?

- Почему бред? – Юлька хмыкнула, хотя видно было, что и для нее вопрос принял слишком фантастические размеры. – Мы же вышли из одного Адама, вот и сейчас типа надо собраться в такую похотливую пару. Ну, короче, я не знаю. Вся эта теория слишком сложна. Интересно как все это сделать самой. Дай покажу!

Юлька вырвала у меня книжку, начала торопливо листать, книга то распускалась веером, то закрывалась в плотный кирпич.

- Там есть, про одну такую, царя соблазнила. Сейчас. Вот, вот… отсюда.

- «Каждый суккуб и инкуб ненасытен в своих желаниях, они как вечные скитальцы бродят от тела к телу, возбуждают похоть, потом уходят, но иногда задерживаются надолго. Тайна их поиска в них самих, если инкуб сольется с суккубом, то возникнет совершенно новое человеческое существо – андрогин. Человек без пола, неразъятый, целый человек. Вопрос соития для них не некое продолжение рода, а личное преображение в новый человеческий вид. Тот, который существовал до изгнания Адама и Евы из рая. Но пока это не воплотимо, хотя усилия с их стороны не ослабевают. Знаменитая Матильда Кшесинская когда-то околдовала будущего царя Николая Второго. Ее влияние было усилено тем, тем, что телом Матильды долгое время пользовалась знаменитая демонесса Славия. Потребовалось огромные усилия, чтобы разорвать их связь. Цесаревича оградили от ее влияния, но сама Матильда много лет обладала огромной властью над мужчинами…»

- Тебе надо призвать демонессу и она поможет тебе захватить этого Сережу. – Юлька сразу взяла быка за рога и торжествующе глядела на меня.

- Чего мне в окно покричать, типа, заходи, я готова?

- В тебе и так все это есть. Будь наглой хищницей. Пришла взять свою долю и неважно кому она принадлежит. Если ты будешь считаться с каждой бабой в твоей жизни так и просидишь на хлебозаводе как мамаша твоя. Но в окно можешь поорать - это прикольная идея - еще сиськами потряси. Юлька была права, можно досидеться до полного « хлебозавода».

К июлю лето отяжелело, распухло от жары. Листва на тополях стала рыжеть, страдая от солнца. Солнце прорывалось к земле на правах хозяйки, разгоняло тени.

Я решила тоже стать хозяйкой, хотя толком не знала, как понравиться ему, старалась действовать на удачу.

Старый короткий халатик понравился ему, как-то Сергей заметил, что он мне идет. Но на этом халате мое продвижение к нему застопорилось. Сергей все так же смотрел сквозь пыльное стекло, когда курил, изредка подбрасывая мне отдельные фразы из своей жизни.

- Надоело все, дом – работа, работа - дом. Лето кончится, осень пришлепает.

Мне на такую очевидную философию ответить было нечего. Я была с ним согласна.

Однажды он был выпивши. Консервная банка для окурков, тускло светилась на подоконнике. Муха, огромная как паук, настойчиво билась о стекло, но не могла преодолеть магическую для нее преграду. Эти привычные детали моей с ним близости были так унылы, так незначительны и только скрытая любовь превращала их в символы счастья и надежды.

Я уронила сигареты и присаживаясь поймала его взгляд, и та таинственная демонесса о которой я читала в книге, подсказала мне, что не надо извращаться присаживаясь боком, а сесть прямо не сдвигая ног…

Это был точный удар, я обрела уверенность и силу, а он как-то ослаб, стал зависим от меня…

Я сосала у него на детской площадке, в деревянном домике с высокой остроконечной крышей, около нашего подъезда. Там пахло как от кошачьего лотка, но это было единственное место нашего уединения и казалось мне магическим - порочным и притягательным одновременно.

Я возбуждалась от его удовольствия. Сам процесс для меня был бессмысленен, но его наслаждение включало мое желание.

Я научилась понимать язык его тела, поняла его ритм и знала, как вызывать дрожь. То дрожание, перед тем как он отдаст свое семя. Иногда мне кажется, что человек так дрожит перед смертью. Я все время следила за его взглядом и знала, что когда он запрокидывает голову он готов расстаться с частью своей жизни ради незримого ребенка, отдать ему энергию. Я проглатывала ее жадно, как вампирша. Чуть соленая, как кровь, но по сути это и есть кровь не рожденных детей.

Я сосала в грязном и зассаном кошками углу, я писала там сама в детстве, а теперь, вдруг, это стало местом таинства. Только моего личного таинства - но все же. Мне иногда хотелось туда зайти одной и подмести, убрать и украсить это тоскливый интерьер домика на детской площадки, где соседские ребята пили пиво и я, совсем маленькой, играла в дочки матери.

Как бы то ни было, его наслаждение рождало мое наслаждение, ради этого я была готова на все, даже на такое все, что ранее могла только предположить.

Мы вели обычные разговоры о неустроенности России, о безденежности и душевной черствости окружающих.

Как то в субботу, пьяный он был мягче и нежнее чем обычно:

- Ленка, ты хорошая, душевная! – Он кивал головой при каждом слове и моргал медленно, словно веки у него стали липкими, и открыть глаза ему было сложно. Я поняла, что время мое пришло, попробую развернуть судьбу в свою сторону.

Пугало то, сто я всегда видела, что когда силы его покидают, он суетится, делает бессмысленные движения, словно прячет что-то невидимое.

Я догадывалась, что он скрывает, хотя и не могла это объяснить словами.

- Наши отношения рождают у меня страх. – Как-то признался Сережа.

Слово «отношения» окрылили меня, у меня не было страха – я чувствовала, как набираю силу, а он страшился ее, я позволяла ему многое – он не мог без меня. Бегал, врал, ради встреч со мной.

- Юль, а если он говорит, что ему хорошо со мной, что он не уйдет?

- Ты, чо? Совсем дура? За дурака его держишь? Он предать должен ребенка, жену. Родственников всяких, наверняка, куча. Тебе чего, раздвигай ноги и жди счастья в жизни.

- Ну, как. Я что должна сидеть и ждать, когда ему все надоест?

- Не знаю, это ты сама решай, меня не впутывай.

Все кончилось просто, его жена заметила наши выкрутасы, что, несомненно, должно было произойти рано или поздно. Я услышала скандал у них в квартире, это было обычно, необычно было, что Сережиного голоса слышно не было. Я поняла – наш мир меняется необратимо, грядет великая война.

Чем-то он все же оправдывался, но видимо женушку это разъярило еще сильнее. Она прибежала к нам, я закрылась в комнате.

- Пусти! Дай, мне эту суку, я задушу ее! – ревела она, но мать не пустила ее. Я подумала, что слово сука и суккуб созвучны. Да и вообще выходило, что за свое право быть счастливой она готова была меня задушить, а я только прятаться в комнате, со старым, похожим на темный полированный гроб шкафом.

Чтобы не попасть во второй круг ада – в виде моралей от матери, я сбежала к Юльке, без вещей, без ничего – пользовалась ее трусами и майками.

Осень наступала основательно – обложила город недельными дождями, засыпала асфальт вялой как очистки картофеля, листвой. Я даже не знала чего ждать от этого безвременья, а потом сама предложила Юльке:

- Поехали в Москву?

- Я смотрю, ты созрела, вспомнила мое предложение. Набралась опыта?

- Набралась.

- Поехали.

Другие работы автора:
+2
12:13
753
14:28 (отредактировано)
+1
Очень хорошо написано. Ни грана вульгарности, просто ювелирная работа.
Правильная такая Женская проза. С чёткой позицией: имею право на то что слева и то, что справа)
Одного только не понимаю, зачем вы, автор, пренебрегаете грамматикой и свой текст обижаете?
15:12
Всё верно. Девочка ищет и находит игру. Потому, что нет цели и смысла в жизни. Очень точно.
18:20
+2
У нас похоже в стране реинкарнация Анны Мар.
Только история близко не про любовь. Секс это еще не любовь. И эта одержимость одной только физический стороной любви не понятна. И неужели так в нашей стране народ нравственно деградировал, что вот девушки, школьницы доходят до такого. Хотя знаю похожую грязную историю. Порнография без изыска эротизма. Нет света.
18:31
+1
Нету достойной цели. Поэтому нету хорошей игры. Поэтому — любая игра лучше, чем никакой. )
18:35
Не для всех жизнь игра. И сбежать из дома, стать проститукой — это разве лучшая игра в отсутствие чего-то другого. Не думаю. Достойную цель можно обрести. а не только бегать за мужиками и воображать из себя суккуба. Но это мое мнение.
18:38
Да, любая игра лучше чем никакая
18:44
+1
Подобные игры кончаются еще уголовными делами, смертью и венерическими заболеваниями. Их коронавирус не изгнал.
18:55
+2
Вы правы.
Я лишь хотел сказать вот о чём. ГГ кое-что понимает в жизни (она даёт верные определения и видит причины происходящего (к стати — не по возрасту хорошо разбирается)), но! Всё-таки до конца не понимая кто она, зачем и чего хочет, она находит ближайшую цель и игру (деятельность, которая хоть как-то позволит, пусть и вот так глупо, создавать хоть что-то...). Она на самом деле многого не знает и не понимает. Но жить и реализовать-то себя как-то хочется. Вот собственно так вот и реализует… Печально, конечно. Но реалистично.
19:01
+2
История пессимистическая, кончено. Если девочка себя может только в сексе реализовать, завлекая чужого мужа, которому семейная жизнь опостылела, то это печально, печально.
19:08
+2
Опять же, я пишу о частном случае, не более, в рассказе нет никаких обобщений, назидательности, это только один из взглядов, не более — он просто игнорируется, но мне хотелось сказать о нем.
19:10
Я просто поделился своими впечатлениями. Это одна история и ясно, что не про всех. Хотя чего я только в жизни похожего не наблюдаю.
18:35
+1
Но мое дело только показать, я не делаю обобщений и не знаю как в стране в целом, это только частный случай
18:37
Это да. Понятно, что частный случай и одна Ваша история. Я просто знаю похожие истории и невольно задумался неужели у нас везде такой мрак.
18:47
+1
У меня есть еще тяжелая история. Выложу позже. Я не уверена, что мои опусы отражают ситуацию в целом, это просто определенная грань. У Чехова женоненавистничество заметно, но это не значит, что так все и устроено. Можно почитать авторов вдохновленных более позитивным видением мира. Тут вопрос читательского выбора. Если хочется посмотреть в такие углы, то тогда вы мой читатель. Но я не настаиваю совсем…
18:55
+1
Мне самому эти людские грани — темные и жуткие интересны. Поэтому время будет почитаю Вас. Просто даже темный, порочный мир сексуальности и раскрепощения можно описать изыскано. Ну, на мой вкус по крайней мере.
18:36
+1
история близко не про любовь

А почему не могут существовать и такие истории? Приведу пошлейшее сравнение с хлебом насущным. Мы же едим не только, чтобы насыщаться, но и получать удовольствие. И существует гурманская литература.
В этом рассказе нет ощущения порнографии. Возможно, смакование или своеобразный путь к раскрепощению. Не знаю. Но текст не коробит.
18:43
+1
Истории существовать могут и должны, но они оставляют разные впечатления. Вот я свое впечатление оставил. И не говорю, что текст плох, просто интимные подробности порнографические, а не эротические. Но тут дело вкуса и восприятия.
А вот у героини Лены хреновый путь к раскрепощению. Напомнило просто кое-что из жизни про таких вот Лен и Юль.
18:51
Но вот такие лены и юли всегда были-есть-будут. Чего б им свой рупор не иметь?)
У Сорокина тексты и похлеще встречаются. Однако ж…
18:56 (отредактировано)
Признаюсь я Сорокина не читаю. Хотя поездку в троллейбусе он описал классно. Но я не фанат реализма.
18:59
И че теперь. Сорокину надо было вылезти, он вылез, любыми способами. Но он так же в ответе за все дерьмо на ковре.
19:07
Вы говорите слишком образно, ya vas ne ponimayu.
Сорокин считается писателем №1 в России. Единственным, кто может шагнуть в вечность
19:09
К Сорокину я очень хорошо отношусь
19:10
Я говорю о конкретном эпизоде его книги. Кем считается? Вами. Ну, это пожалуйста.
19:11
Минутку! Это место уже занял Эдуард Лимонов.
19:22
Каждому свое
18:54
Нет, эти подъездные страсти абсолютно не для меня, дочитала до совета подруги. Не ЦА я. Для меня это низкопробно, пошлю вульгарно, ну и ценности не представляет. Борщи варить и ругаться или умереть от передоза… выбор так себе, вообще ещё можно жить достойно, не мараться в дерьме, но… придумано не про это.
19:02
Вот уедет Лена в Москву, выйдет замуж за Аллигарха со всеми вытекающими. Это будет считаться достойной жизнью?
19:04 (отредактировано)
Смотря как вы об этом напишете, если смакуя примитивно половые акты, то я такое тоже не буду читать.
19:06
+1
И у нас будет русский ремейк — Красотки laughК черту олигархов, это сюжет каждого второго колхозного сериала и фильма с России 1.
Достойная жизнь — это обрести мечту, цель, испытать любовь, заниматься трудом. Понимаю, что не модно. Но моя поэтическая картина мира.
19:08 (отредактировано)
+1
Я знаю такие случаи не из фильмов. И вопрос не в этом, а в «достойной жизни». Она удел меньшинства. Большинство плывёт по течению. А тут как раз случай, когда человек пытается бороться.
19:10
+1
У меня есть продолжение… no
19:15
Юля и Лена в столице и их похождения? Ну, тут можно целую сагу создать.
19:16
Зато вот в фильмах их полно.
19:19
Да. Но у меня не было цельного плана. Просто писала отдельные рассказы, но получилось как некое развитие.
19:21 (отредактировано)
Я не из ЦА таких фильмов. Мы говорим о конкретном рассказе, который хорош в художественном отношении. Плюс интересен идейно. И я здесь веду беседу, потому что хочу разобраться, а ваш комментарий показался мне достаточно авторитетным.
19:24
+1
Если говорить о реализме, ничего не произойдет, будет простое выживание, как и в большинстве подобных случаев.
19:07
Это, Вик, дело вкуса.
19:10
Я именно об этом и пишу. Достаточно сменить площадку и будет толпа вкушающих.
19:12
Вот и я о том же. Нужен изыск и эротизм.
19:12
А эта площадка для литературы закрыта?
19:21
Да вроде бы вы в закрытую дверь лбом не стукаетесь
19:23
или лоб крепкий)
19:26
Или одно из двух
19:29
Лишь бы не на первый-второй…
19:41
А это уже с никами, твинками разобраться вам надо…
19:40
+1
Ну… а мне понравилось, как написано. Правда, ассоциации возникают: 90-е, какой-то глубоко провинциальный городок… полная и абсолютная безграмотность и уверенность в том, что у соседа трава зеленее в Москве лучше. В общем, серость и беспросветность сплошная.
12:11
+1
Браво, наконец то читаю годный реализм на фентэзийном Слоне. Автору спасибо, ваш рассказ меня зацепил.
Загрузка...
Алексей Ханыкин