Линия жизни. Глава 51. Тяга к знаниям

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Владислав Погадаев
Линия жизни. Глава 51. Тяга к знаниям
Аннотация:
Математику устно и письменно за Мишуню сдавал математик: фотография снова была переклеена, а печать идеально подогнана. И только за литературу Мишуне пришлось отдуваться самому, так как после заключительного экзамена карточку сразу забирали. В противном случае литературу за него сдавал бы какой-нибудь начинающий уральский писатель – в этом я уверен!
Текст:

Первый экзамен, физику, сдал на «отлично»: попал удачный билет с вопросом по электрике. А вот математику письменно – завалил. Расстроенный, но не сломленный я забрал документы и через месяц подал их снова. Два месяца на работе и дома решал задачи и примеры.

И снова первым экзаменом была физика, которую я сдал на «пять», вторым – математика письменно. Задание выполнил моментально и был почти полностью уверен, что всё решил правильно, поэтому сидел и дожидался конца экзамена. Подошёл преподаватель-наблюдатель, глянул мне через плечо  и предложил в последнем примере упростить ответ, но до конца экзамена я, к сожалению, так и не смог этого сделать! Тем не менее, получил пять!

Следующий экзамен - математика устно. Особой тревоги  не испытывал. Билет отчеканил уверенно, и тут экзаменатор задал  дополнительный вопрос, на который я не ответил. Он улыбнулся: 

- Что, на «пять» тянуть будем или «четырёх» хватит? 

Я, не желая испытывать судьбу, согласился на четвёрку.

Последний экзамен - литература – предмет непрофильный. Нужно сдать хотя бы удовлетворительно, а так как в аттестате по литературе у меня была пятёрка, надеялся, что справлюсь. И справился. Но когда пришёл ознакомиться со списком зачисленных, своей фамилии не нашёл. Это показалось странным, так как по моим расчётам баллов должно было хватить, тем более что поступал я не на дневное, а на вечернее отделение! Что делать, куда бежать?

И тут вспомнил про Лёву Петрова, который отбывал наказание как раз по делу о приёмных экзаменах и отлично разбирался во всей этой кухне! Он уже год, как освободился и работал в УФАНе, а его телефон и адрес я знал: мы и после освобождения связи не теряли. С утра пораньше я вытащил Лёву из постели, и в тот же  день он был в приёмной комиссии. 

Как его допустили, помогло ли личное обаяние или сработали старые связи – не знаю, но результат меня не обрадовал. Оказалось, для проходного балла нужно было набрать три пятёрки – вот такой конкурс. К тому же, на вечернее отделение поступали абитуриенты, отслужившие в армии, а они, по положению, зачислялись вне конкурса, достаточно было сдать экзамены без завалов. Моя же служба сроком пять лет, к сожалению, таких преимуществ не давала.

Правда, Лёва обнадёжил меня, пообещав, что я буду зачислен кандидатом, а позднее, после первой-второй сессии, когда начнутся отчисления – студентом. Всё точно так и произошло, и после первой же сессии я стал полноправным членом студенческого сообщества.

В этот же период со мной произошли два забавных случая, о которых я не могу не вспомнить.

* * *

Первый приключился, когда я направлялся на экзамен по физике. Только я подошёл к аудитории, как откуда-то сбоку мне на шею бросился парень, как оказалось, мой сослуживец по ИТУ-2 Коля Мишунин (Мишуня) – человек неординарный и, безусловно, талантливый. В колонии он выделывал такие номера – книгу можно написать.

Работал Коля в цехе, где выполняли самую точную работу: прессформы для пластмасс, штампы и тому подобное. Он был отличным специалистом и организатором, но часто попадал в ШИЗО за всяческие выходки, поэтому срок свой – семь лет – отсидел от звонка до звонка.

Ну, к примеру. 

Однажды в колонию прибыла высокая комиссия, которая знакомилась с условиями труда заключённых. Не показать им гордость ИТУ-2 – инструментальный цех, где с очень высоким качеством изготавливались сложнейшие прессформы и штампы, было бы просто кощунством. И надо ж такому случиться, что именно в этот ответственный день Мишуня – мастер и центральная фигура данного производства, раздобыл где-то водку и напился вусмерть. Ну, не доложили бедолаге своевременно о прибытии важных гостей.

Чтобы он не светился и не испортил, часом, впечатления от экскурсии, зэки уложили нарушителя режима спать в кладовку с металлическими заготовками, бросив на пол пару телогреек – для комфорта. Дверь закрыли на висячий замок.

Не знаю, какие сны видел Коля во время этого принудительного отдыха, но проснулся он именно тогда, когда начальник цеха Цепаев показывал уважаемым гостям с большими звёздами на погонах свой замечательный цех и демонстрировал производимые там изделия. И вот как раз в тот момент, когда члены комиссии внимали рассказу начальника о секретах производства, где-то за их спинами раздался страшный удар, за ним – другой и третий.

Начальник сразу потерял дар речи, а высокие гости с перекошенными от неожиданности лицами уставились на дверь, которая содрогалась под мощными ударами.

Тут пробой вместе с замком с треском вылетает, створка распахивается и на пороге возникает зэк с железякой наперевес. А вес железяки – килограммов двадцать, не меньше. Именно этой металлической заготовкой, как тараном, он и вынес дверь кладовки.

Надо отдать должное Мишуне: в ситуацию он врубился мгновенно. Увидев такое количество уважаемых людей при погонах, Коля бросил заготовку на пол, резко вскинув руку к виску, отдал честь, и, слегка покачиваясь, прямой дорогой добровольно и без принуждения направился в ШИЗО, где был принят и оформлен на очередные пятнадцать суток.

Самое интересное, когда горел план, Коля, находившийся в ШИЗО, получал помилование и направлялся на трудовой фронт.

В паре с Игорем Иванюком - Хохлом, они изготовляли самые сложные прессформы и штампы.

После освобождения оба трудоустроились на предприятие сферы услуг «Рембыттехника», где чрезвычайно высоко ценились как изобретатели и изготовители различных, как теперь говорят, гаджетов.

Когда позднее Коля, выпав по пьянке с балкона второго или третьего этажа, сломал позвоночник и получил первую группу инвалидности, с работы его не уволили – так дорожили!

Вот простой пример. В то время наши цеховики начали фабриковать "американские" джинсы. Ну, кто будет носить совдеповский самопал? Стрёмно! Совсем другое дело – штатовские! Шить качественно научились, но для того, чтобы выдать бутлег за фирму, нужна фирменная фурнитура, особенно пуговицы – тогда шмотки уйдут влёт. Так вот, Мишуня с Хохлом сконструировали и изготовили штампы и завалили цеховиков фурнитурой, которую невозможно было отличить от родной американской. А это были та-акие деньги!

А наградные планки из оргстекла! За ними ветераны просто выстраивались в очередь. И ещё многое другое, что они мастерили по собственным чертежам, которые Мишуня мог разрабатывать буквально на коленке.

Деньги текли рекой и, как вода, утекали сквозь пальцы.

Но я снова забегаю вперёд.

* * *

Так вот, встретились мы в институте. Мишуня тоже пришёл сдавать экзамены и оказался в нашей группе. Таинственно прильнув к моему уху, он спросил:

- Ты что, сам идёшь сдавать?

- Конечно…- недоумённо ответствовал я.

Коля глазами указал на парня, стоявшего рядом:

- А за меня вот он пойдёт, - и подал мне экзаменационную карточку, в которую была вклеена фотография этого вундеркинда, как оказалось, студента физтеха.

Конечно, за экзамен он получил пять.

Математику устно и письменно за Мишуню сдавал математик: фотография снова была переклеена, а печать идеально подогнана. И только за литературу Мишуне пришлось отдуваться самому, так как после заключительного экзамена карточку сразу забирали. В противном случае литературу за него сдавал бы какой-нибудь начинающий уральский писатель – в  этом я уверен!

В результате Мишуня был зачислен сразу студентом, а вот я – только кандидатом.

* * *

Успешную сдачу экзаменов полагалось обмыть. Хоть и обитал я в общежитии на Эльмаше, но нашей явкой в выходные, да и в будни после работы стала квартира одного из моих друзей-каторжан Серёжи Кобякова, который жил в центре, на пересечении улиц Ленина и Гагарина. Был Серёга из хорошей семьи: мать большую часть жизни проработала начальником цеха завода медпрепаратов, отец – научный работник, а вот сынуля… 

Трудно сказать, почему это произошло, может, от излишней избалованности, а, может, от недостатка внимания – со стороны судить трудно .

После освобождения, а отсидел Серёга весь положенный срок, он по какой-то причине попал под надзор и должен был регулярно отмечаться в милиции.

Вот с этим Серёгой, да ещё с одним из его друзей мы и ввалились в кафе «Пингвин» на углу улиц Ленина и Карла Либкнехта.

Я как раз получил зарплату, поэтому гулянка удалась на славу. Когда набрались до упора, потребовалось отлить. Так как мужской туалет не работал, я направился в женский, а Серёга встал на атасе. Стоять ему пришлось довольно долго, и только когда у дверей туалета скопилась приличная очередь, мой приятель решил-таки проверить, чем же я там занимаюсь. Обнаружил он меня мирно спящим, с головой, пристроенной на край унитаза.

Сам я этого, правда, не помню, так как очнулся только наутро у себя в общежитии. Карманы мои были пусты – денег ни копейки. Получка исчезла полностью. Полагаю, карманы мне почистил приятель Серёги: пропить такую сумму мы просто физически не могли!

Встал вопрос: как прожить до аванса? К тому времени все мои сбережения уже давно растворились, как сахар в кипятке. После недолгих раздумий побрёл на Северное кладбище – к корешам. Вдохновлённые рассказами Сашки Костоусова о больших деньгах некоторые наши «однополчане» после освобождения устроились работать на кладбища. Толик Шареев (Шарик) руководил бригадой на Северном, Юра Волков и Сашка трудились на Сибирском.

Толик, к которому я обратился, без лишних разговоров дал мне халтуру – оформление одной могилы – доход от которой с лихвой покрыл все мои потери! Выполнил я работу за три дня, сдал заказчице, получил деньги, поблагодарил Шарика за приобретённый опыт и, в общем, вполне удовлетворился.

На явке в эти дни я, естественно, не появлялся, а когда появился, Серёга чрезвычайно обрадовался. У него были грандиозные планы: задействовать мои знания в решении его проблемы, а именно, снять милицейский надзор, который весьма тяготил моего свободолюбивого друга. Для этого нужно было сдать экзамен по физике за третий курс педагогического института вместо мента, осуществлявшего надзор.

Я боялся: всё же третий курс, да вдруг узнают, но Серёга проявил упорство, познакомил меня со своим куратором – а мы действительно оказались чем-то похожи - и они уже вдвоём принялись меня убалтывать. Главным аргументом стало то, что в случае провала претензий ни ко мне, ни к Серёге не будет, а то, что меня не узнают, мой двойник гарантировал, так как учился заочно и, видимо, посещением лекций не злоупотреблял. В общем, уломали меня.

Придя в аудиторию, я сдал зачётку, вытянул билет и начал готовиться. Так как физику в объёме средней школы я знал на «отлично», отвечать пошёл быстро. Говорил как по писаному. Последним вопросом билета был закон Кирхгофа, который тоже изложил вполне уверенно, но экзаменатор попросила осветить его с точки зрения высшей математики, а этого я при всём желании сделать не мог. После долгих мучений экзаменатор, наконец, сдалась и, пододвинув к себе экзаменационную ведомость, устало произнесла:

- Ладно, «удовлетворительно». Фамилия?

- Погадаев, - брякнул я на автомате.

- Так, Погада-аев…- она начала рыться в зачётках, а я, сообразив, что сморозил не то, тут же поправился, но было поздно…

«Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу»! Экзаменатор бегала между рядами, тыча студентам зачётку, и спрашивала: он это или не он. Сработала студенческая солидарность: одни, улыбаясь и хихикая, говорили, что он, другие, которые очень честные,молча пожимали плечами.

Наконец, экзаменатор сообразила привести в аудиторию куратора этой группы, которая в силу служебных обязанностей помнила в лицо каждого студента, а уж моего лейтенанта – тем более.

Наши войска потерпели сокрушительное поражение! Я был изгнан из аудитории с позором и осознанием того, что физику за третий курс института я, хоть и на тройку, но всё-таки сдал!

Как мой доверитель смог разрулить эту ситуацию, я не знаю, знаю лишь, что из института его не выперли, хоть и вполне могли.

+3
20:45
377
12:35
+2
Очень интересно! Спасибо, Владислав! Напомнило моё поступление в ВУЗ в начале 70-х. Конкурс был 7 человек на место. На вечернее отделение (на очный принимали только со стажем не меньше 2-х лет). Получила проходной балл (в списке была пятой). Но на комиссии, глянув на меня (а у меня были косички с бантиками — поступала сразу после школы), услышала: «Какая юная. Наверно в голове романтика. Пусть на следующий год попробует ещё...» Но узнав, что до этого (учась в 10-м классе) уже год была довольно активным общественным помощником следователя, они «смягчились» и приняли меня (как и Вас, Владислав) кандидатом. Так я стала через полгода уже полноправным студентом Свердловского Юридического института.
Ничего себе «обоснуй»!
«Юность — недостаток, который быстро проходит,» — сказал кто-то умный)
13:46
+1
Насчет «юности»: так мне на тот момент никто не давал более 14 лет (из-за внешности:)) да и сейчас-то не верят, что я уже прабабушка jokingly
Вот и думали, что выбор того института не серьёзный, а лишь результат какого-то романтического порыва несмышлённой девочки… А я мечтала о работе следователя с 7 класса blush
14:40
+1
Не поверите, но я в то время по заданию следователя (учась сама ещё в 10 классе — это начало 1971 года) несколько раз проходила, предъявляя только удостоверение «общественного помощника следователя», в СИЗО (на Репина, 4), чтобы допросить (от имени следователя) задержанных подозреваемых-обвиняемых. Сейчас это совсем невозможно. А тогда это никого не удивляло, почему-то…
А вот про общественного помощника следователя — очень интересно! Может, напишете рассказ или очерк?
13:50
+1
Спасибо, Владислав, за предложение! Но, к сожалению, у меня совсем отсутствует талант к написанию каких-либо творческих произведений… Хотя необыкновенных случаев по жизни нескончаемое множество. Иногда рассказываю их детям и внукам. Может, кто-то и воплотит их в своём творчестве smile
09:23
+1
Это ж надо было так проколоться! crazy
Да уж больно загоняла меня доброжелательная́ экзаменаторша!
Загрузка...
Анна Неделина №3