Линия жизни. Глава 52. Бывших боксёров не бывает

  • Опубликовано на Дзен
Автор:
Владислав Погадаев
Линия жизни. Глава 52. Бывших боксёров не бывает
Аннотация:
Перед выходом на ринг в ЦПКиО мы с Мариком договорились боксировать легко – выступления-то показательные – но уже во втором раунде татарская кровь моего соперника взыграла, и я начал получать такие плюхи, от которых другой давно бы оказался на полу. Не желая уступать, я немного провалил Маратика и так врезал ему по бороде, что Мара буквально повис на мне.
Текст:

Первого октября семидесятого года я приступил к занятиям в институте. В первые дни проводили организационное собрание, на котором выбрали старосту – Володю Клеманских, заполняли какие-то бланки, формуляры, получали учебную литературу, словом, толком не учились.

В один из таких дней, возвращаясь из института в общежитие, я зашёл в спортивный зал общества «Локомотив». Каким ветром меня туда занесло, теперь точно и не вспомню, предполагаю, что узнал от кого-то, что там тренирует Владимир Кириллович Попырин, у которого я когда-то, за год до заключения, тренировался на сборах. Он ещё предлагал мне остаться в Свердловске.

Минуло уже шесть лет с того момента, как я в последний раз надевал боксёрские перчатки, но в душе всё ещё оставался боксёром.

Первое, что бросилось в глаза при входе в зал: молнии-поздравления спортсменам, выполнившим норматив мастера спорта СССР. Одним из них был Володя Коснарев, другим - Гортинский. Стало завидно: когда-то и я мечтал об этом, и даже о большем! Ведь из почти тридцати боёв, проведённых за Серов, я не проиграл ни одного!

Пока стоял, глазел на объявления и поздравления боксёрам и их тренерам, из зала вышел Попырин в сопровождении воспитанника, которому он что-то настойчиво внушал.

Неожиданно Владимир Кириллович остановился и стал внимательно вглядываться в моё лицо. Я поздоровался. Он не спеша подошёл, спросил неуверенно:

- Кажется, Погадаев?

Только подумать: шесть лет! Наверное, через его жизнь прошла не одна сотня боксёров, но он меня вспомнил и даже фамилию назвал правильно!

Мы разговорились. Спрашивал в основном Владимир Кириллович, рассказывал я. Попырин, как оказалось, был в курсе того, что с нами произошло, поэтому рассказ мой касался по большей части последних событий: общежитие, работа, учёба в СИНХе. После нашей беседы он неожиданно предложил:

- Давай, приходи на тренировку, попробуем снова.

С одной стороны, мне, конечно, было лестно, что Попырин меня вспомнил. С другой – времени свободного практически не было: вечер среды, суббота и воскресенье. Об этом я и сказал Владимиру Кириллычу. Но он ответил, что среды и воскресенья – именно эти два дня приходились на его смены, так как работал он через день – будет вполне достаточно. Короче, убедил, и в первый же выходной я появился в спортзале – так началось моё возвращение в бокс.

Это можно и, наверное, нужно было сделать годом ранее, но неустроенность, неопределённость, а ещё больше – заработанные нелёгким трудом деньги, которые, не мной сказано, жгли ляжку и которые нужно было промотать – всё это направляло мои усилия совсем в другое русло. Благо, и помощников в этом нелёгком деле всегда хватало.

Теперь жизнь моя была подчинена строгому графику: всю неделю, за исключением среды и выходных, я ходил на работу и в институт, в среду – на работу и на бокс, в воскресенье – на бокс. Для отдыха и развлечений оставалась только суббота. А если учесть дорогу – с Эльмаша через весь город – станет ясно: времени, даже на сон, было впритык.

Кроме того, надо мной висел топор: первая сессия! Для того чтобы из кандидата переквалифицироваться в студенты, я должен был стать одним из лучших! Только жёсткая самодисциплина позволила мне справиться со всеми нагрузками и преодолеть все соблазны.

* * *

Перед первыми соревнованиями Кириллыч - так уважительно-ласково звали мы своего тренера – решил обтаскать меня на товарищеской встрече с боксёрами Ревды и попросил принести мой классификационный билет, который, со слов Заппарова, куда-то исчез. Ещё в колонии из письма Игоря Боброва я узнал, что все мои фотографии забрала себе некая Таня Якименко, сотрудница спорткомитета. Может, и билет мой оказался у неё. Вот только выяснять это времени уже не было. Короче, пришлось срочно присваивать мне начальный третий разряд. С ним я и провёл свой первый - после шести лет перерыва - бой.

Примечательно, что фамилия моего противника была Рудаков – уже третий Рудаков-боксёр, хотя чему тут удивляться: на Урале живём. Бой я выиграл с огромным преимуществом – так начал свою новую карьеру в боксе, которая, к сожалению, продлилась всего полтора года.

* * *

В следующий раз  выступал на ВИЗе, где меня объявили уже как боксёра, имеющего второй спортивный разряд. Этот бой  тоже выиграл: во втором раунде мой противник побывал в нокдауне, и после этого просто не мог как следует огрызаться.

По окончании боя ко мне подошёл его тренер, молодой ещё парень:
- Слушай, Владислав, ты в шестьдесят четвёртом в Серове выступал?

- Выступал…

- Но ведь у тебя уже тогда был первый разряд?!

- Был. Но я шесть лет не боксировал, - и я в общих чертах рассказал о том, что с нами произошло. Оказалось, он тоже кое-что об этом слышал, но тогда просто не придал значения.

Во время нашего разговора его подопечный крутился тут же, а после того, как мы с тренером попрощались, по секрету шепнул, что у него - тоже первый разряд, на что я ответил:

- На сегодня у меня только второй.

* * *

Этот и следующий год были для меня очень непростыми: работа, учёба, тренировки – везде нужно было успевать, и я успевал. После первой сессии меня, наконец, перевели из кандидатов в студенты – на душе стало поспокойнее. Выиграл несколько товарищеских встреч, но, главное – первенство города, причём два боя – досрочно, после чего мне повторно присвоили первый разряд.

А вот всесоюзный мемориал в Копейске на приз дважды Героя Советского Союза Хохрякова я продул, хоть и с небольшой разницей в счёте.

Я понимал, что двух, а иногда и одной тренировки в неделю явно недостаточно. Кроме того, в ходе соревнований я начал сильно уставать, а это значило, что в организме что-то не так. Что именно, я узнал много позже, когда уже завязал со спортом.

* * *

Зимой в Златоусте состоялись ещё одни всесоюзные соревнования на приз Насретдинова, боксёра из этого города, погибшего во время конфликта с китайцами на полуострове Даманский в шестьдесят девятом году. В память о нём и был организован мемориал.

Здесь я стал вторым, получил серебро. До финала дошёл, выиграв три боя, но получил сечение брови.

В финале я дрался с Уваровым – Мастером Спорта Международного Класса, членом сборной Советского Союза. Во втором раунде он сбил у меня с брови наклейку, бровь развалилась, и я был снят за невозможностью продолжения боя.

На эти соревнования приехало много команд. Были и серовцы. Привёз их Гриша Заппаров, который участвовал в судействе. Некоторые из ребят тренировались ещё вместе со мной, только в младшей группе. Понятно, что и болели они тоже за меня.

При расставании один из членов команды, Володя Перминов, отвёл меня в сторону и сказал:
- Владик, завязывай… То, что ты был в Серове…Тебе уже, наверно, не прийти в ту форму…

Так Володя озвучил мысль, которая крутилась где-то на задворках моего подсознания.

* * *

Весной, на первенстве области, я дрался с Валентином Мащенко, к тому времени двукратным чемпионом Советского Союза среди студентов. Судья в ринге Богданов дал мне два предупреждения за удержание, причём, совершенно незаслуженно, и победу, хоть и с разногласием, присудили Валентину. После окончания этих соревнований мне присвоили звание Кандидата в Мастера Спорта – так за шесть месяцев я поднялся с третьего разряда до КМС.

* * *

В августе на праздновании не то дня железнодорожника (первое воскресение августа), не то - физкультурника (второе воскресение августа) спортклуб «Локомотив» проводил показательные выступления боксёров в ЦПКиО имени Маяковского. Кириллыч поставил меня в пару с Маратом Абсалямовым. Лучше бы он этого не делал!

После моего появления в команде Мара - к тому времени уже мастер спорта - перешёл в более тяжёлую весовую категорию, а его место занял я. На тренировках Кириллыч старался не ставить нас в пару, так как, несмотря на указание тренера работать легко, уже к середине раунда мы входили в такой раж, что все окружающие останавливались и ждали, чем же это закончится. А заканчивалось обычно кровавыми соплями и нагоняем от тренера.

Перед выходом на ринг в ЦПКиО мы с Мариком договорились боксировать легко – выступления-то показательные – но уже во втором раунде татарская кровь моего соперника взыграла, и я начал получать такие плюхи, от которых другой давно бы оказался на полу. Не желая уступать, я немного провалил Маратика и так врезал ему по бороде, что Мара буквально повис на мне и прошептал в самое ухо:

- Ты чё делаешь? 

- А ты чё делаешь? – ответил я.

Несмотря на заданные вопросы, третий раунд мы провели в приличном темпе, надавав друг другу хороших тумаков.

После боя нам вручили награды: Маратику – спортивное хлопчатобумажное трико, мне – фарфорового мишку. Эти подарки да и сами подробности боя ещё долгие годы были предметом шуток в нашей компании.

И вот прошло уже сорок пять лет с того памятного боя. Марины треники давным-давно изношены, да и самого его уже несколько лет как нет на свете, а фарфоровый мишка каким-то чудом уцелел среди всех перипетий жизни.

Утром в курилке депо я невольно подслушал, как один из слесарей рассказывал собравшемуся коллективу о моём вчерашнем бое. До этого практически никто на работе не знал о том, что я занимаюсь боксом и являюсь КМС по этому виду спорта, а теперь рассказчик живописал это событие в таких красках, что у слушателей глаза были, что называется, квадратными. После этого мой авторитет значительно возрос как среди пьяниц, так и среди тех, кто этим делом не увлекался.

* * *

Тем не менее, в подсознании всё же зрела мысль о том, что с боксом придётся завязывать. Пора было принимать решение, потому что и работать, и учиться, и выступать одновременно – невозможно. Допустим, можно участвовать только в крупных соревнованиях, но побеждать при таком ничтожно малом объёме тренировок - нереально.

Особенно эта мысль окрепла после того, как я проиграл первенство Центрального Совета общества «Локомотив» в Прибалтике. Обычно эти соревнования проводились в Даугавпилсе. Так повелось потому, что сборная общества «Локомотив» почти наполовину состояла из прибалтов: бокс там был на высоте.

* * *

Последний раз я решил отобраться на первенство ЦС «Локомотив», которое должно было состояться в Казани в январе семьдесят второго года, и давало мне шанс выполнить норматив на звание Мастера Спорта, о котором я мечтал, практически, с детства. Для этого нужно было успешно выступить на зональных соревнованиях.

Зональные соревнования планировалось провести в Перми. Для подготовки к ним были организованы двухнедельные сборы, на которые я опоздал на целых семь дней: сборы, как на притчу, совпали по времени со второй, зимней, сессией. При встрече в спортзале Кириллыч отругал меня и вручил целую пачку талонов на питание – за весь период сборов. Вот только, встав на весы, я обнаружил несколько лишних килограммов. И зачем мне эти талоны? Надо срочно сгонять вес!

Тренировки проходили дважды в день, а экзамены в институте никто не отменял, и первым из них была высшая математика, нормально подготовится к которой, учитывая создавшиеся условия, было очень проблематично!

Выручила Ольга Ткачукова (Покрасс), моя хорошая знакомая ещё по Серову.

Её семья когда-то давно была выслана из Москвы. Отец, высококлассный специалист, работал главным инженером в «Серовстальстрое», а Ольга отлично училась в школе, занималась спортивной гимнастикой. Познакомились мы через моего друга, товарища по боксу, а затем и подельника Вальку Рудакова, с которым Оля, как тогда выражались, дружила.

Пока мы отбывали срок, она успешно окончила УРГУ, вышла замуж за Володю Ткачукова, умного и компанейского парня, родила дочь Катю. Спустя недолгое время Володя трагически погиб. Всё произошло глупо и страшно. Где-то в кабаке он повстречался с Юрой Васильевым, мастером спорта по боксу, тренером команды УПИ, и отправился к нему в гости - догуливать. Дома никого не было. Не знаю, что между ними произошло, но Васильев нанёс Володе множественные удары утюгом, от которых тот и скончался. Ольга осталась одна с маленькой дочерью на руках, и ей пришлось бы очень трудно, если б не помощь родителей.

Некоторое время спустя Оля познакомилась с математиком-аспирантом Валерой Дерновым, который, кроме того, в совершенстве владел немецким. Вот ему-то и было дано поручение подготовить меня к экзамену по высшей математике.

Темп жизни в те дни был сумасшедший: интенсивные физические нагрузки в полном соответствии с законами педагогики чередовались с умственными.

Утром мы с Валерой встречались в кафе «Молочное», к которому были прикреплены боксёры, и отоваривали талоны: Валера завтракал, а я облизывался и шёл на тренировку. В обед Валера с аппетитом съедал первое, второе и третье, а я  глотал голодную слюну и грыз гранит науки под руководством своего педагога. Затем снова тренировка и ужин, во время которого я с завистью провожал каждый кусок, проглоченный моим учителем. И так каждый день целую неделю.

В придачу ко всему я тяжело заболел, температура зашкаливала за тридцать девять, о тренировках не было и речи: хорошо бы сделать вес да постараться без хвостов сдать экзамены.

Вес я сделал, а вот экзамен – высшую математику – завалил. Недаром школяры говорят, что пустое брюхо к ученью глухо! Вообще, за шесть лет учёбы в институте я заваливался трижды, правда, все три раза успевал пересдать до окончания сессии.

На зональных соревнованиях в Перми я стал вторым. Первый бой выиграл у очень сильного соперника из сборной Москвы, а вот второй проиграл боксёру из Прибалтики. Причём, первый раунд я окончил с хорошим преимуществом, а во втором пропустил удар. Судья отсчитал нокдаун, и Кириллыч не дал мне дальше драться: он знал, что я боксирую с температурой, а второго места для получения путёвки в Казань - вполне достаточно.

Казань встретила нас морозом и снегопадом. Грязь, во дворах – огромные кучи мусора, занесённые снегом. Свердловск в те времена был намного опрятнее, не то, что в наши дни, когда эти два города словно поменялись местами.

С трудом разыскали баню, которая тоже оказалась не на высоте: в молочном пару едва можно было различить рядом стоящего человека. Тем не менее, после нескольких часов прогревания в парной вес пришёл в норму. Утром следующего дня провели взвешивание, а вечером начались предварительные бои.

Не помню, с какой железной дороги был мой первый противник, но во втором раунде я его нокаутировал. На память об этом бое мне осталась фотография: нокаутированный противник и моё туловище без головы. Как объяснял потом Кириллыч: «Боксировал без головы, потому и фотография так получилась». Несмотря на выигрыш, он был страшно недоволен тем, как я начал бой, тактикой боя и ведением боя от начала до конца!

Вообще, во время разборов поединков Владимир Кириллович часто говорил мне о том, что если бы я правильно выстраивал тактику боя, с моим ударом – на тренировках он часто бросал лапы, говоря, что я отбил ему все руки – большая их часть заканчивалась бы нокаутом.

Второй бой я запомнил на всю жизнь. Парень был с Южной железной дороги. Первые минуты не предвещали ничего неожиданного, а вот во втором раунде я, атакуя его, получил прямо в нос такой удар, что впервые за всю свою недолгую боксёрскую карьеру оказался на заднице. Ни разу не получал я такого нокдауна, хотя до этого мне и прилетало дважды: один раз на тренировке в спарринге с Рудаком, когда он достал мне печень, и второй– на отборочных в Перми. Но сам я расценивал эти моменты лишь как пропущенные сильные удары.

Короче, этот бой я проиграл в одну калитку! Кроме того, сразу после возвращения в Свердловск мне нужно было обратиться к врачу, чего я не сделал и о чём впоследствии сильно пожалел: много лет спустя,   уже работая главным инженером Орджоникидзевского депо,  был вынужден лечь в больницу на экстренную операцию носовой перегородки.

Проиграв этот бой, я занял третье место. С одной стороны, стать третьим на первенстве Советского Союза среди железнодорожников – довольно приличное достижение. Но не для меня. Мне пришлось распрощаться с мечтой о звании Мастера Спорта. Вспомнил, и не раз, как дрался за Серов: ведь тогда я не проиграл ни одного боя! А что теперь? Самолюбие не позволяло мне занимать вторые и третьи места – нужно было принимать окончательное решение и ставить точку.

Поговорив с Кириллычем,  пришли к единому мнению: бросить институт или работу, чтобы полноценно тренироваться, я не могу, поэтому придётся бросить бокс.

Сказано, как отрезано. Я перестал ходить на тренировки, на соревнования, проходившие в Свердловске, погрузился в работу и учёбу. С боксёрами тоже как-то не встречался, и только когда от онкологии умер Владимир Кириллович, меня разыскал Марат, и я снова соприкоснулся с боксом. Похоронили мы Кириллыча на Северном кладбище в 1990 году, а памятник ему я поставил много лет спустя.

+4
22:20
562

Тот самый мишка

Ревда. Первый бой после шести лет перерыва

Златоуст. Всесоюзный мемориал Насретдинова 1971 год

Златоуст. Второе место

Тренер по боксу ДСО «ЛОКОМОТИВ» Свердловской железной дороги Попырин Владимир Кириллович
Загрузка...
Светлана Ледовская

Другие публикации